Czytaj książkę: «Магическая Академия «Антарес». Книга 1»

Глава 1. Мечта всей жизни

– Штрафной, Ковалева! – крикнул тренер. – Так держать, Маргарита!

Фехтовальщица, которую назвали по фамилии, рассерженно цокнула языком, и выпады её стали ожесточённее. Соперница, однако, посмеивалась и не боялась вести с той диалог:

– Осторожней, Викуля, с такими темпами ты быстро устанешь и проиграешь!

Маргарита уклонилась от кончика рапиры, при этом корпус её не дрогнул ни на миг, а заведенная за спину левая рука продолжала твёрдо подпирать поясницу.

– Укол! – воскликнула Маргарита, застав Ковалёву врасплох. – Это уже второй. Ещё один, и тебе конец!

– Молодчина, Марго! – присвистывали девушки и юноши. Все они, также как и участницы спарринга, были в фехтовальной экипировке. Приспустив сетчатые маски, они считали секунды до конца поединка.

Тренер – он же судья – шикнул на учеников и сделал недвусмысленное замечание:

– Девочки, во время боя нельзя разговаривать! Какими бы вы талантливыми не были, а хамства на областной игре не потерпят.

Ковалёва задохнулась в обиде:

– Тренер! Это она первая…

– Вот тебе! – Рапира кольнула Ковалёву в бок, и та остолбенела, будто бы остриё и в самом деле пронзило её насквозь.

Болельщики завопили от восторга и принялись прыгать вокруг победительницы.

– «Ура!» нашей непобедимой Марго!

– Да здравствует, Фролова Рита!

Маргарита, смеясь, сняла маску. Щеки её пылали, волосы прилипли ко лбу. Вся в мыле и, возможно, даже смешная в своей объемной экипировке, с растрепанным пучком на затылке, – она сияла изнутри. Синие глаза разили энергией, силой, смелостью! Девушка расчесала пальцами чёлку и торжественно рассекла рапирой воздух:

– Первое правило победителя – сосредоточься на сопернике. Освободи своё сознание от предрассудков, будь уверена в том, что делаешь, и ни в коем случае не слушай никого и ничего, кроме своего сердца.

– Даже своего тренера? – Тренер прошёл сквозь толпу молодёжи и саркастично улыбнулся Маргарите.

– Виктор Михайлович! – наконец вышла из оцепенения Ковалёва. – Давайте… давайте ещё раунд! Я не… я не проиграю! Сами же сказали, Маргарита болтала!

– Вы обе болтали.

Ковалёва едва не переломила рапиру напополам.

Маску она не спускала, потому что знала, что её гневное лицо никому не придётся по нраву. Ковалёва Виктория была сильнейшей в своей группе и думала, что одолеет любого. И Бог бы с ними, с областными соревнованиями, если бы не тот уничижающий факт, что сегодня на позор Ковалёвой смотрели её товарищи. Те, кого она считала друзьями, в голос болели за незнакомую девчонку, а не за неё.

Тренер сочувственно вздохнул. Виктор Михайлович был замечательным учителем. Никто не знал его точный возраст, но, судя по залысинам на голове и седым бровям, ему уже давно перевалило за полтинник. Кажется, Виктор Михайлович и сам был сведущ в своих недостатках, потому что почти никогда не расставался с кепкой. Был он мужчиной статным, а тех, кто сутулился, любил бить по спине, напоминая , что фехтование – это не просто спорт, но ещё и искусство: «Люди приходят на соревнование как в картинную галерею. Важно, чтобы спортсмены держались соответственно и не нарушали эстетику боя», – говорил он. По этой причине Виктор Михайлович был очень строг в отборе учеников. Лентяев он не терпел, а те, кому всё же удавалось зачислиться в группу, около года занимались гимнастикой, то есть – «учились владеть своим телом». Немногим хватало на это терпения. Так и ни разу не взяв в руку рапиру, они уходили ни с чем. Тренер комментировал это так: «Раньше воины годами совершенствовали тело прежде, чем выйти на бой. Современная молодёжь обленилась. Может и к лучшему, что они отчислились. С таким упорством им только в компьютерных играх сражаться».

– Простите, тренер, – сказала Маргарита, – впредь я больше не буду разговаривать во время спарринга.

– Надеюсь на это, – кивнул тот и жестом поманил Маргариту и Викторию за собой. – Итак, девочки, вы отлично сражались. Я уже говорил, что вы мои лучшие спортсменки. Мне известно, что вы обе мечтали попасть на областные соревнования, но, увы, я могу выбрать только одну из вас.

Ковалёва осмелилась открыть лицо. Она не промолвила ни слова, лишь вперила огромные слезливые глаза на Виктора Михайловича, видно, не до конца растеряв надежду.

Повисла пауза.

Тренер прокашлялся и – о Боже! – снял кепку, чтобы проветрить затылок. Решение было очевидным, но произнести его вслух оказалось не так-то просто.

– Гхм, в общем, на соревнования поедет… Маргарита Фролова.

– Йес! – в голос возрадовалась та.

Маргарита расцвела румянцем, словно молодой бутон по весне, и у Ковалёвой в голове крутилась одна единственная мысль: «Как бы повырывать ей все лепестки?»

Виктория ничего не могла поделать со своей завистью. Она тоже вся рдела, но рдела в лихорадочной ненависти, и это ни капли не красило её.

Виктор Михайлович заподозрил неладное и добавил:

– А ты, Вика, будешь в запасных. Если вдруг по какой-то причине Маргарита не сможет поехать на соревнования – выступишь ты.

Эти слова должны были утешить Ковалеву. Борясь с бешенством в грудной клетке, девушка криво улыбнулась.

«Ну что ж, – подумала она. – Моя судьба зависит от того, сможет ли эта дура поехать на соревнования. Отлично».

Ковалева поплелась к дверям спортивного зала, пытаясь пропускать мимо ушей предательские восхищения её подруг.

Маргарита чесала голову и улыбалась, стойко выслушивая комплименты. Слава её кончилась со свистком, которым тренер распустил группы по домам. Она нашла Викторию в женской раздевалке. Девушка сидела на скамье в одной майке и колготках, многострадально положив подбородок на кулак. Остальные спортсменки уже либо мылись, либо одевались за ширмами. Маргарита прикусила губу, шлепнула себя по щекам, чтобы добавить своей активной натуре еще больше тонуса, и присела на скамейку напротив.

– Вик, ты что, обиделась?

– Тебе-то что с того, позлорадствовать решила? – злобно покосилась на ту Ковалева.

– Вовсе нет. Я пришла извиниться и сказать, что ты была достойной соперницей. Я ещё ни с кем так долго не сражалась. Тренер сказал, что мы не уложились в десять минут. Знаешь, были бы мы на настоящих соревнованиях – сыграли бы вничью.

– Не делай вид, что тебе жаль меня.

– Но мне правда жаль. – Маргарита расстегнула замок куртки, обнажив белые ключицы . – Ты должна понимать, что без поражения не бывает побед.

– Как будто ты когда-то проигрывала! – едко буркнула Ковалева, сдирая с соломенных волос тугую резинку.

– Представь себе!

– Да ладно! Чтобы непобедимая Марго и проиграла! Да ты же типичная «Мэри Сью»! Умница… красавица…

– Что ж, спасибо, конечно, – рассмеялась Маргарита, вешая экипировку на крючок, – но всё не так радужно, как ты думаешь. Да, я умею фехтовать и сегодня меня осыпали похвалами, но это не значит, что я живу так каждый Божий день. За пределами спортивной школы я обычная старшеклассница. У меня, как и у всех, проблемы в школе…

– Я тебе не верю!

Маргарита снова присела, но на этот раз рядышком с Викторией:

– Мои родители очень консервативные. Они не одобряют этот спорт, считают, что фехтование – не то, чем должна заниматься культурная девушка. Я трачу слишком много времени на тренировки, из-за этого плохо учусь. И родителям это не нравится. Они не против хобби, но до тех пор, пока оно не влияет на мою учёбу. Я боюсь говорить им о соревнованиях, потому что они растолкуют это, как: «Наша дочь забила на экзамены».

– Ну вот, видишь, у тебя появилась причина отказаться выступать!

– Ни за что в жизни!

– Стоило попытаться…

– Вик, что б ты знала, я лучше умру, чем оставлю спорт! – вскочила Маргарита, выдергивая рапиру из эфеса, который всё ещё висел у неё на поясе. – Я чувствую себя собой только с рапирой в руках! Кроме того, если я сумею доказать родителям, что способна совмещать хобби и учёбу, они, возможно, смягчатся и разрешат мне фехтовать сколько душе угодно! Я уверена, у меня всё получится!

– Значит, мне можно не рассчитывать на твоё место?

– Прости, Вик, но я обязательно поеду на областные соревнования.

– И ничто тебя не остановит? – читала мысли Ковалёва.

– В точку! Разве что конец света!

***

– Это конец света!

Маргарита металась по комнате с широко раскрытыми глазами, рвала волосы и приговаривала:

– Это конец! Конец света! Моя жизнь разрушена!

Она была готова провалиться под землю, только бы не встречаться с действительностью. Календарь над рабочим столом насмехался над ней улыбкой рисованной девочки в японской матроске. В типичной игривой позе она стояла на фоне пляжа и показывала два пальца. В диалоговом облачке с иероглифами, наверное, было написано что-то вроде: «Всё супер!».

– Всё ужасно! Что я скажу родителям? Они меня убьют!

Слезы застилали глаза, и Маргарита терла их, терла так настырно, до боли. В конечном счёте, они распухли, превратившись в два красных фингала.

Девушка рухнула на кровать лицом в подушку и затихла: горло больно стеснял слезливый комок, а сердце одержимо стучало в непостижимой муке.

– Это несправедливо… – пробормотала она. – Господи, почему ты так несправедлив?..

Кое-как успокоившись и приведя себя в порядок, Маргарита вышла из комнаты, настраиваясь на серьёзный разговор с родителями. До кухни было всего ничего, но её то и дело останавливала всякая мелочь вроде икебаны в коридоре, которую незамедлительно нужно было поправить, или открывшейся ключницы в прихожей, мозолившей глаз.

Ни отец, ни мать не станут идти на компромиссы. Отец засядет за газету, спрячется за ней как за кирпичной стеной, не высказав ни словечка поддержки. Мама начнёт трясти половником и не уймется, пока хорошенько не выбранит дочь. А сама Маргарита… Сама Маргарита, как обычно, убежит из дома и будет бездельно шататься по улице, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам.

– Вот ты где, Рита! – Ксения Андреевна – мама Маргариты – отвлеклась от кастрюли с супом. – Что-то случилось? Выглядишь бледно. Ты плакала?

Ксения Андреевна была женщиной пышной и румяной, выглядящей старше своего возраста из-за лишнего веса и ранней седины. Любительница носить безвкусные хлопчатые халаты дома и бесформенные платья за его пределами – вот, какой образ она выбирала. И казалось, что изнутри эта женщина такая же мягкая и теплая, столь же светлая, как её большие сапфировые глаза, передавшиеся по наследству дочери. Но это была обманчивая обертка. И Маргарита знала это, как никто другой. Ксения Андреевна выходила из себя также быстро, как на море одна волна ненасытно поедает другую. Она могла бы запросто стать капитаном военного судна и топить своим голосом вражеские корабли.

– Саш, отвлекись от журналов! Твоя дочь чем-то расстроена!

Отец семейства поднял на Маргариту незаинтересованный взгляд. Он всегда выглядел больным и хмурым, но осведомляющихся о его самочувствии порицал своей коронной фразой: «А вам-то что?»

– Рита, – заговорил он с неохотой, – как дела в школе?

– Какой школе, дурья твоя башка! У детей каникулы!

– Да, дорогая, точно. Я и забыл.

Ксения Андреевна пригубила суп из ложки и бросила презрительный, лишенный любви взгляд на мужа, восседающего за кухонным столом в позе расслабленного барона, каким тот, к сожалению, не был и вряд ли когда-то будет – с его-то зарплатой простого водителя!

– Всё нормально, – ответила Маргарита, придвигая стул. – Я была на фехтовании сегодня.

– Хм, и как успехи? – спросил отец.

– Отлично. Меня похвалили.

– Хорошо.

– И ещё… Ещё меня пригласили на соревнования. Областные! Круто ведь, правда? Но есть одна проблема, которую я всё же надеюсь решить.

– Что за проблема? – подала строгий голос Ксения Андреевна.

– Дело в том, что соревнования назначены на тот же день, что и …

– Да?

– … Что и вступительный экзамен в колледж.

– Что?!

Маргарита открыла рот, чтобы вставить слово в своё оправдание:

– Но…

– Никаких «но», Маргарита! – прервал её отец. – Разве может быть что-то важнее учёбы? Ты не поедешь на соревнования. И точка!

– Вы не…

Мать тоже заворчала:

– Или ты думаешь, что станешь олимпийской чемпионкой? Забудь, Рита, забудь! Это утопия.

– Да выслушайте меня, наконец! – вскрикнула Маргарита. – Я также, как и вы осознаю, что ситуация не простая. Я и сама хочу поступить в колледж! Поэтому у меня есть идея. Пап, у тебя же завтра выходной, верно? Может, съездим в колледж и поговорим с ректором о переносе вступительных, а?

– Нет, – отрезал отец.

– Вот ещё! Переносить экзамены из-за какого-то там соревнования!

– Мама, милая, пойми же ты, это не «какое-то там соревнование», а спарринг по области! Если я одержу первенство, то выступлю на соревнованиях по России!

– Пусть лучше соревнования перенесут, – хмыкнула та. – Тогда я не против.

– Это невозможно.

– Тогда и смысла нет дальше сотрясать воздух!

– Да, дочка, какому мужчине понравится женщина с саблей? – пожал плечами отец.

Мать поддакивала:

– Именно! Лучше сходи в магазин и купи хлебу. Со вчера – одни крошки.

Маргарита проглотила язык.

– Как скажешь, мам, – отозвалась она осипшим голосом и потопала к себе наверх, чтобы переодеться.

Категоричная часть Маргариты не планировала возвращаться домой так скоро, поэтому, на всякий случай, она собрала рюкзак, не преминув захватить «снэков». Однако та сторона, что отвечала за прилежание, в конечном итоге передернула ниточки совести на себя, и вместо того, чтобы пойти куда глаза глядят, девушка пошла в супермаркет.

Погода стремительно портилась. Пока Маргарита неспешно бороздила прилавки, на асфальт пикировали чёрные тени от дождевых туч.

– Пакет? – спросила продавец, когда на кассе подошла очередь Маргариты.

– Нет, спасибо, – ответила та и забросила хлеб в спортивный рюкзак.

Глазастый охранник, положивший глаз на Маргариту ещё в отделе кондитерских изделий, пристал к той возле ящиков хранения.

– Девушка, пожалуйста, покажите сумку.

Охранник выглядел внушительно, и взгляд его был грозным, волчьим.

– Что случилось? Вы же не думаете, что я что-то украла? – стушевалась та.

Вероятно, охранник не оценил «прикид» Маргариты, потому что объяснил своё настороженное отношение следующим образом:

– У нас на прошлой неделе уже попались двое воришек твоего возраста. Тоже в худи. Давай открывай-ка по-хорошему, – кивнул он на рюкзак. – Не наживай себе проблем.

Маргарита покраснела от волнения, но причин противиться не нашла. Как-никак, она не сделала ничего дурного! И лишь от звука расстёгнутой молнии, её посетило озарение… Печенья, взятые из дома, были куплены в этом самом магазине. Ничего преступного, правда? Но попробуй доказать это плечистому охраннику с дубинкой!

Самое плохое в том, чтобы быть подростком – так это то, что все твои оправдания – сколько бы ты не вкладывал в них искренности, – для взрослых звучат по-прежнему как детский лепет.

День не задался с самого начала. Маргарита прорычала что-то нечленораздельное, оттолкнула охранника и, стремглав, выбежала на улицу. Ливень стоял стеной, он так напористо прибивал к земле пыль, что едва не прибил и саму Маргариту.

Она бежала между домами несколько минут. Излюбленное чёрное худи вымокло насквозь и потяжелело раза в два.

– Вот, блин, теперь мне каюк! – сетовала она, чувствуя, как наполняются водой кеды.

Люди на светофоре облили её короткими неприязненными взорами, будто знали, что на душе у неё груз совести.

Маргарита отдышалась, стыдливо отвернулась от фигур под тентами и стала рассматривать носки собственных кед, сожалея, что у неё нет зонта, чтобы укрыться от сурового мира. Всё, что она могла – это набросить на волосы капюшон да затянуть его как следует, чтобы были видны одни только глаза и ничего больше!

Ну, нет!

Маргарита надула щеку. С чего ей вдруг краснеть перед незнакомыми людьми? Она никому ничего плохого не сделала. Размышляя об этом, девушка по воле случая углядела в луже, куда чуть не угодила, что-то приметное и блестящее.

Перстень?

Действительно. Чёрный, хромированный и довольно увесистый на вид. Дождь загадочно рисовал вокруг него круги, размывая отраженные водою электрические провода и слетающих с них крылатыми силуэтами птиц, а заодно и удивление, в каком изменилось лицо девушки при взгляде на вещицу.

Маргарита достала перстень из лужи и вертела его в руке до той поры, пока светофор не переключился на зеленый. Тогда, совершенно бездумно, она сунула находку в карман джинсов, не подозревая, какой опасности только что себя подвергла.

Глава 2. Девушка в пурпурной мантии

Остудив мозги под дождём, Маргарита сдалась на волю совести и понесла злосчастный хлеб домой. Но упрёки в ее сторону посыпались ещё до порога квартиры – от небезучастных соседей, которым всегда до всего есть дело.

Они покачивали головами, как те маленькие болванчики на панелях автомобилей, вздыхая:

«Ох, Марго, такая взрослая, а воруешь в магазине! Уже вполне самостоятельная, чтобы заработать денег самой на свои нужды…»

Стоит ли описывать скандал, который учинили родители? Отец так трясся за свой кошелёк, что заплатить штраф для него было равнозначно смерти! А мама? Она даже слушать не стала свою дочь! Нечего и говорить – это был худший день в жизни!

Маргарита была на грани того, чтобы задушить себя подушками.

Тучи не собирались расходиться, и от того сумерки навалились на улицы раньше обычного. Они обволакивали стены тенями, проникали в комнату, постепенно вымывая из неё полуденные тона.

В животе урчало из-за пропущенного ужина. Ксения Андреевна отказалась готовить, потому что уже была «по горло сыта этой семейкой». Тогда, в полнейшей безнадеге, Маргарита захрустела сырными крекерами. Она питалась ими на протяжении всего дня, и от соленого в горле было суше, чем в пустыне Сахара.

Отец прикорнул у телевизора. Было отчётливо слышно, как мать раздражённо пыхтит на кухне за стеной. Посуда в её руках громыхает, как бранная речь. Вода, утекая в трубу, громко журчит, будто ей тоже есть, что сказать. Маргарита всё ждала, когда мать уляжется спать, чтобы выйти за стаканом воды. Ей бы не хватило смелости пройти мимо неё и уж тем более – заговорить с ней.

Так она и заснула, фантазируя, как втихомолку сбежит от всех проблем завоёвывать золотой кубок, как о её победе заголосит весь мир, как родители приползут вымаливать у неё прощение и как будут они гордиться ею, вырезая из газет фотографии и статьи о победе в чемпионате и вешая их в рамках на самом видном месте, чтобы никогда не забывать о таланте своей дочери.

Когда Маргарита вынырнула из-под завала подушек, вокруг было темным-темно. Никто не орал, не плакал и – самое главное – не приставал к ней с расспросами для того, чтобы в следующее мгновение заткнуть. За сегодняшний день её имя было произнесено более сотни раз. Этого количества достаточно, чтобы возненавидеть всё что угодно.

С каким-то плохим предчувствием она свесила ноги с кровати. Блаженное безмолвие ночи сопело по углам вместе с пылью – лениво и безмятежно. Тем не менее, в сердце будто что-то скреблось, и это точно была не совесть и не обида – они высохли вместе с ручьями слез ноющей пустотой.

На полу валялась влажная одежда, которую Маргарита сбросила с себя в истерике. Назойливый листочек календаря со злополучной датой закончил свое существование разноцветным серпантином.

Мерцание в уголке глаза заставило девушку повернуть голову – у ножки прикроватной тумбы раздавался какой-то голубоватый огонёк, лучащаяся искорка, похожая на крошечную звезду. Маргарита протерла глаза, проморгалась, чтобы избавиться от остатков сна, но иллюзия продолжала засорять взор.

Вот тут-то ей и вспомнился перстень, подобранный на тротуаре перед пешеходным переходом!

– Наверное, вывалился из кармана, – предположила она, опускаясь на корточки.

Перстень переливался в темноте каким-то странным светом, он будто притягивал к себе хозяина, да и душа Маргарита невольно трепыхнулась в искушении померить его.

– Ай! – вскрикнула она непроизвольно.

Перстень воспламенел, синие всполохи окольцевали палец.

– Нет-нет-нет! – Маргарита в панике принялась сдирать украшение, но вскоре поняла, что это невозможно. Огонь потух, и перстень засиял прежним карбонатовым блеском. Он так идеально облегал палец, что край был совсем неразличим, зацепиться ногтем было не за что.

Жжение медленно сходило на нет, оставляя после себя лишь покалывающее онемение. Маргарита чувствовала, как слабеют конечности. Она сидела, поджав под себя ноги и упершись лбом в холодную ручку ящика. Под переносицей что-то горело, бурлило, как кипяток. Маргарита ощутила влагу, растекающуюся под носом, и облизала верхнюю губу.

– Кровь… – выдала она на выдохе и без сил повалилась на пол.

Ей виделось, как она бьётся на рапирах с Ковалёвой и проигрывает. Вроде бы ничего особенного – сны для того и созданы, чтобы осмыслить реальность и всевозможные стороны бытия, включая и те, что не случились и, возможно, никогда уже не случаться в действительности. Сны – такая же тренировка для разума, как спорт для тела. Таким образом сознание готовит нас к любому развитию событий и как бы говорит: «Не расслабляйся. Да, сегодня тебе повезло. Но кто знает, что будет завтра?»

Внезапно сон исказился. На месте Ковалёвой появилась другая девушка – в пурпурной мантии. Лицо её было цвета молочного чая, с круглыми детскими щеками, выразительными солнечными глазами и острыми линиями бровей – алыми, как стрелы Купидона.

Своей хмуростью она явно давала понять, что настроена недружелюбно.

В следующее мгновение обе девушки столкнулись оружиями. Маргарита увидела, как её рапира трескается под натиском алого меча, и отпрыгнула назад, за дорожку. Это было своего рода осмысленное отступление: когда фехтовальщик выходит за границы «дорожки», игра заканчивается.

В ушах зазвенел свист. Виктор Михайлович использовал этот приём для «дрессировки» учеников. Но во сне свист был нереалистично затянутым, словно кто-то с нечеловеческим объемом лёгких дунул в свисток и свистел, свистел без передышки. Маргарита заткнула уши, поглядела на тренера и ужаснулась. Рот его… был свистком.

Меч красноволосой девушки замахнулся на Маргариту. Обшитая золотой каймой пурпурная мантия шелохнулась, как флаг на ветру. Фонтаном хлынула кровь, и Маргариту, облитую холодным потом, выдернуло в утро нового дня. Она много ворочалась во сне и частенько падала с кровати, потому и нисколечко не удивилась, обнаружив, что лежит на полу.

– Бог ты мой! – Девушка осмотрелась в недоумении. Дух ночного кошмара ещё витал в комнате. – Приснится же такое…

Маргарита заперлась в ванне, чтобы умыться. Брызнув в лицо ледяной водой, она оцепенела. Ладони её так и прилипли друг другу сложенные лодочкой.

– Нет, как же так…

Она проснулась, но страшный перстень никуда не исчез. Он сидел на пальце, как чёрная пиявка, и сосал кровь. Кровеносные сосудики расходились от него лучиками, кожные покровы побелели.

Маргарита так испугалась, что принялась скоблить палец мочалкой и мылом в надежде избавиться от кольца. Ничего не помогало. Только палец заболел.

– Уйди же, уйди, черт тебя подери!

– Маргарита! – постучалась мама. – Всё в порядке? Я слышала, как ты кричишь на кого-то.

Маргарита обмакнула руки полотенцем и, скрестив их за спиной, бодро вывалилась из ванны.

– Всё нормально, мам! – рассмеялась она неврастеническим смехом. – Просто паук. Да, паук, ты же знаешь, как я ненавижу пауков!

Мать почесала затылок прихваткой:

– Ты его убила?

– Что? Ха-ха! Нет, он такой громадный и страшный!

– Хм… Саша! – позвала Ксения Андреевна супруга. – Маргарита говорит, что в ванной паук!

– Мама!

– Да?

– Дай пройти, пожалуйста! – взмолилась Маргарита.

Мама отошла в сторонку.

– Я пойду, прогуляюсь, – сказала Маргарита, пряча руки под полотенцем.

– А завтрак?

– Поём у подруги!

Конечно же, Маргарита соврала. Ни к какой подруге она не пошла. У неё и не было настолько близкий друзей, чтобы ходить к ним в гости и уж тем более – есть их еду.

Проветрив голову, девушка села в маршрутку до интернет-кафе. Перстень перестал доставлять физического дискомфорта. Однако это не значило, что любопытство её тоже усмирилось. Само собой, она хотела выяснить, что с ней произошло.

Сегодня день выдался на редкость тёплым, настолько тёплым, что даже худи надевать не пришлось. Обходясь однотонной майкой и изумрудной клетчатой рубашкой нараспашку, девушка чувствовала себя комфортно. Правда, волосы после вчерашнего ливня не мешало бы и помыть. Для приличия их пришлось завязать в тугой низкий хвост.

Проезжая мимо областного ДК, Маргарита интуитивно посмотрела в толпу пассажиров и ей померещилось, что всего на секунду она увидела знакомый пурпурный капюшон. Сердце как-то странно громыхнуло по рёбрам.

Всеобъемлющее пространство интернета оказалось на редкость бесполезным.

Маргарита получила несколько советов на форуме ведьм. Он так и назывался: «Современная ведьма».

«Ваш случай весьма необычен, – писала ведьма с ником «Всемогущая». – Я знаю, что в черной магии частенько применяется способ проклятия через передачу вещей. Возможно, это кольцо вам подкинул неприятель, чтобы украсть у вас удачу. Подумайте, были ли у вас в последние дни разногласия с кем-нибудь?»

Маргарита подпрыгнула на стуле и застучала по клавиатуре:

«Да, вполне! Возможно, мне позавидовала и захотела насолить моя коллега из спортивной школы».

– Так и знала! Ковалёва!

Интернет-кафе в будничные дни – самое тихое место на Земле. Маргарита спасалась в нём от хаоса, находила утешение среди сомнительных ведьм с глупыми именами.

Самонареченные ведьмы успокоили её и даже бесплатно погадали на судьбу. Карты не предсказали ничего плохого, что значительно подняло девушке настроение.

Больше всего Маргарите понравилась гипотеза об избранной.

«Ведьма из Вавилона» писала:

«Не исключено, что вас избрал для важной миссии какой-нибудь чародей! Попробуйте открыть в себе супер способности и лучше заранее соберите походную сумку. Вдруг вас отправят в волшебный мир?»

Солнце катилось жёлтым камнем за горизонт. Контрастные переливы света затапливали помещение, заливали коричневый паркет и квадратные картины в лакированных тёмных рамках.

Изредка заходили и выходили люди, дверь интернет-кафе утомленно поскрипывала.

Маргарита отхлебнула кофе, о котором забывала в непохвальном постоянстве, и впервые за шесть часов отвлеклась от экрана компьютера, чтобы потереть пересохшие глаза и уткнуться ими в телефон.

– «Мама. Девять пропущенных», – вздохнула она. – И чего это ей неймётся? Неужели соскучилась по «худшей дочери в мире»? – Маргарита погримасничала в пустоту, но тут же в изнеможении откинулась на спинку стула.

Посидев с минуту без дела, она выключила компьютер и стала массажировать виски, разминая защемленный нерв. Мигрень пульсировала прямо над ухом. Оно и понятно. Вся эта история с перстнем отрицательно повлияла на её самочувствие, а долгое пребывание за компьютером – всё усугубило.

Кофе она, кстати, так и не допила. Оно остыло и стало невкусным.

Вновь поддавшись покладистой части себя, Маргарита собралась покинуть интернет-кафе, когда услышала:

– Я голоден.

Девушка поперхнулась воздухом и обернулась. Позади неё сидел перед пустым экраном монитора мужчина. За исключением него, поблизости не было ни единой живой души.

– Я голоден. – Повторилось.

Маргарита порылась в сумке и робко посмеялась:

– У вас денёк тоже, я смотрю, не задался, не так ли? – обратилась она к мужчине за компьютером. – Вот, возьмите печенье. Меня от него уже тошнит.

Но человек не реагировал.

– Ау? Вы в порядке?

– Я голоден.

Маргариту достигло осознание, что голос не принадлежал человеку. Мужчина спал глубоким сном и ничего не слышал. Словно по команде, все компьютеры включились. Раздражающее пощелкивание раздавалось из всех колонок, периодически выдавая членораздельное: «Я голоден».

Глуша животный страх, Маргарита прибилась к компьютерному столу и вскрикнула.

Прямо из экрана вытащилась искривленная голова из белого шума, как на старых телевизорах. Так вот, что это был за треск!

– Что ты такое? Что ты такое?! – шевелила Маргарита онемевшими губами и пятилась назад, скобля ногтями столы и дергая провода.

– Я голоден, – опять повторилось, теперь – у неё за спиной.

Маргарита сделала неловкий пируэт, споткнулась о собственные ноги и приземлилась на пятую точку.

Помехи выходили из экранов, собирались в перекошенные фигуры людей и все тянулись к Маргарите, повторяя одну и ту же фразу: «Я голоден».

Слезы вскипали на глазах, но Маргарита не была из тех, кто сдается без боя. Она схватила первый попавшийся стул и стала размахивать им как битой, в надежде отпугнуть чудовищ.

Ударившись о затылок монстра, стул намертво приклеился к нему и тоже начал обрастать шумом.

Одна голова у монстра ещё куда ни шло, но две!

Он распростер тощие руки к Маргарите, но прежде, чем успел навредить ей, кроваво-красный меч невиданной асимметричной формы отрубил ему обе конечности и прошёлся поперёк спины. Первый… второй… Монстры расщеплялись под ударами клинка, будто призраки. Ни крови, ни обрубков тел – всё чисто.

Меч орудовал так быстро, что у Маргариты зарябило в глазах.

Все закончилось. Треск прекратился.

Девушка в пурпурной мантии, опоясанной странными амулетами, стояла напротив Маргариты и нескромно рассматривала её, и в особенности – руки, сцепленные в замок.

– Ты… кто? Это… что было?

Та не спешила отвечать на вопросы. И меч убирать тоже. Она направила его ровно в шею той, кого только что спасла, лишая действо всякой логики.

Маргарита стиснула пальцами ремешок сумки, ожидая ощутить кожей холодное острие клинка. Но прикосновение лезвия было тёплым, даже горячим, как… кровь. Под подбородком кольнуло. Багровую каплю, выступившую на коже, тут же с аппетитом впитала в себя красная сталь.

Девушка в пурпурной мантии будто призадумалась о чём-то, аналитически повела бровями и, как коктейль через соломинку, засосала в порез на ладони ставший жидким свой удивительный изогнутый клинок. Ни прошло и минуты, как рана зажила, не оставив ни шрама, ни пятнышка крови.

– Ты чародейка? – спросила Маргарита, не зная, как себя чувствовать.

Та подтянула на глаза капюшон, словно разговор ей этот был неприятен. В доказательство этому она шагнула назад, и подвески на её поясе звякнули, точно китайские колокольчики.

Маргарита посмотрела на высокие темно-бордовые сапоги под подолами мантии. На них также были навешаны прозрачные как стекло амулеты. Школьная юбка – не по стандарту выше колен, ноги облегали плотные чёрные колготки или, может быть, лосины. Детально разглядеть их не удалось, потому что мантия снова стремительно запахнулась.

– Будешь глазеть, я тебя разрублю на кусочки.

Маргарита захлопала глазами – то ли от радости, то ли от удивления: