Т9

Глава 1. Непокобелимая

Настя.

– Анаста-сия Георгиевна, – секретут Ярик икнул от перевозбуждения и смахнул, язык не поворачивается так сказать, и все же мужскую слезу.

Я никогда не брала на работу женщин. Стоило им увидеть переливающиеся драгоценные побрякушки, и их мозг разъедало едкой щелочью, а сами они умирали, захлебываясь в собственной слюне. Мой штат всегда состоял сплошь из мужчин, но однажды механизм рекрутмента дал сбой, и наш НR угораздило принять на работу заднеприводного. Он, конечно же, в этом не признавался, но по его манерам и повадкам можно было сделать однозначный вывод о его ориентации.

Я, чтобы вы понимали, непокобелимый гомофоб, НО! Я лучше возьму на работу педика. Мне иногда кажется, что в прошлой жизни я была мужиком, лютым женоненавистником, жила где-то в Америке, и именно мое поведение стало отправной точкой, последней каплей для женщин, и вдохновило их начать феминистическое движение.

Я – владелица самого известного сегодня ювелирного дома Северной столицы. У меня богатый, ни на что не претендующий женатый любовник. Мне вот-вот исполнится тридцать лет, и моя жизнь похожа на сказку, в которой я – Царица.

У меня нет подруг. Есть только старший брат, который растил и воспитывал меня в то время, как моя мать бухала по-черному и убивала мою женственность и желание самой когда-нибудь стать матерью. И в последнее время я все чаще и чаще вспоминаю о ней. Все мои занятия с психологом можно было смыть в унитаз и присыпать горсткой пепла моего кремированного отца-алкаша, замерзшего зимой после очередной пьянки.

Антон, мой брат, очень легко переварил наше общее несчастливое голодное детство, а я то и дело вспоминала запах, которым пропахли мои учебники, который не смыть ни одним, самым парфюмированным мылом, и даже годами, десятилетиями, впечатлениями и кучей денег, что лежали на наших банковских счетах. Запах затхлости, перегара и немытого неделями пропитого тела.

Я закрываю глаза.

*****************************************

– Ана…

– Да ну что тебе, Ярик? Ты видишь, я размышляю?

Достаю пачку тонких ароматизированных сигарет и зажигалку. Прикуриваю прямо в своем огромном кабинете с видом на Неву. Металлический предмет с гравировкой теряется в кармане ярко-красного пиджака на голое тело. Выдыхаю облако дыма в панорамное окно и, наконец, поворачиваюсь на секретута.

– Добрый день! Лебедева Анастасия Георгиевна?

За тощей щепкой с розовым шарфом в крупный горох возвышается двухметровый амбал.

– Кто это? – спрашиваю бледную осинку, игнорируя вопрос незнакомца.

– Н-н-нас ограбили, Анастасия Г-г-георгиевна… – пиликает расстроенная скрипка, – Это сле-во-да-леть.

Ярик хватается за сердце.

– М… – равнодушно мычу, душу сигарету о стеклянный рабочий стол и кладу хабарик рядом с белоснежной кружкой недопитого американо.

Широкоплечий брюнет с зачесанными назад волосами нервно щелкает ручкой в просторном кармане растянутых выцветших и затертых синих джинс. Его взгляд невольно то и дело скользит в глубокое декольте.

– Меня зовут…

– Да плевала я, – шумно вздыхаю и подзываю Ярика ядовито-желтым стилетом, – Яр, зайка, убери.

Секретут быстро подметает шарфом пепел, забирает грязную кружку и на ватных ногах двигается к выходу. Следак молчит, замер в ожидании хоть чего-либо. Я закатываю глаза и плюхаюсь в огромное кожаное белое кресло.

– Послушайте, у нас это происходит каждую неделю, и у меня есть люди, которые займутся вопросом. Вам чего надо-то? Ваши все вроде в курсе, что я не нуждаюсь ни в вашей защите, ни в помощи.

– Я не по вопросу ограбления, Анастасия Георгиевна. Знаком ли вам Лебедев Георгий Иванович?

Да-да, только в нашей стране, алкаш Ванька может назвать сына Георгий… но яблочко от яблоньки, так сказать. Сильное имя не помогло моему батеньке выбраться в Победоносцы.

Рука чешется нырнуть обратно в карман, выкурить целую пачку за раз и сдохнуть через минуту.

– Я вас слушаю, господин следователь.

– Мы расследуем дело о его убийстве. Появился новый свидетель, и дело…

– Это. Произошло. Много. Лет. Назад. Мой отец замерз, уснув на улице, пьяный в три пизды, – повышаю тон и с силой сжимаю ручки кресла, а прозорливый мужчина передо мной ловит это движение и ухмыляется, – Или у вас иная версия?

Я прекрасно понимала, что спустя столько лет никто не станет поднимать дело какого-то забулдыги. Следователь обернулся по сторонам и, увидев камеру в дальнем углу под навесным потолком, протянул мне визитку.

– Позвоните мне, когда будете готовы к разговору.

Я провожала медленно удаляющуюся спину в кожаной куртке, потрескавшейся на карманах и подмышками с одной лишь мыслью.

Мне нужен брат.

В тот день, конец рабочего дня наступил, как и всегда внезапно, ибо вджобывала я, как папа Карло. И так каждый божий день.

Перекинувшись парой фраз с коллегами по этажу, я вылетела в холл с зеркалами вместо стен.

Ну какой идиот придумал этот дизайн? У нас стабильно раз в месяц кто-то ломает себе конечность, в прошлом вообще челюсть, после встречи со своим ошалелым отражением в конце рабочей недели.

И вот я, лечу на всех парах, словно теплоход заворачивая за резкий угол, прокручивая ноги на 360, чтобы не завалиться. Вдруг передо мной возникает отвесная скала, в которую я врезаюсь и теряю ворох бумаг, которые я забрала на выходные.

Легкие листки медленно опускаются на наливной пол, выполненный под мрамор, а я смотрю, не отрываясь, в серые хищные глаза. В зеркалах отражается наша пара, и его правая рука, лежащая на моей талии, и его обручальное кольцо.

Так мы познакомились с Сережей.

*****************************************

– Анастасия Георгиевна, Сергей Николаевич ожидает, – Ярослав вернул-таки меня в реальность,

– Скажи, я уже иду, – Ярик спешит на выход, а я кричу ему вдогонку, – А ты чего ревешь-то?

Глаза зайчика намокают, и он сморкается в свое жабо.

Да что ж такое?

Сегодня я шла медленно. Почему-то особенно не хотелось видеться с Сережей. Какая-то чуйка тормозила меня за плечи, скользя пятками назад под моей размеренной, но уверенной походкой. Пока я спускалась я вспомнила все, наше знакомство, наш первый раз… теорию следователя, что кремированное тело Лебедева Георгия принадлежало не моему отцу, и его где-то прячут малиновые пиджаки. Что на самом деле мой отец был авторитетом из девяностых, а пьющая мать была всего лишь прикрытием для безопасности дочери.

Помню, как эксгумировали прах, как брали анализы, как я верила, что со своими детьми так никто никогда не поступает по своей воле… помню бумажку с приговором «Вероятность отцовства 99,9%». В тот момент захотелось позвонить Малахову, но позвонила я Сергею… следака уволили из этого мира, а мне пришлось вновь принять свою херовую генетику, напиться текилы и отблагодарить любовника королевским минетом.

Выхожу на стоянку, и вот он, с огромным букетом красных роз.

– Что за повод? – даже не целую его, цветы летят в багажник представительского авто.

– Разве мне нужен повод, чтобы побаловать свою сластену?

– Сереж… – вздыхаю и скрещиваю руки.

Сергей галантно открывает мне дверь и приглашает внутрь темно-шоколадного кожаного салона. Не хотя залезаю и жду, пока престарелый прынц оббежит тачку и плюхнется рядом. Он садится, берет меня за руку и тяжело вздыхает, целует каждый мой пальчик, царапает нежную кожу щетиной и смеется над моей холодностью и равнодушностью, как влюбленный идиот. А потом он произносит то, что переворачивает мои органы вверх тормашки, и я срываюсь с высотного здания и стремительно лечу вниз.

– Я хочу развестись.