Czytaj książkę: «Владыка Ночи»

Танит Ли

Czcionka:

Серия «Новые странные»

Tanith Lee

NIGHT'S MASTER

Перевод с английского Марины Осиповой

В оформлении обложки использована иллюстрация Василия Половцева

Книга первая
Подземный свет

Часть первая

1. Смертный в Подземье

Однажды ночью Азрарн, Князь Демонов, один из Владык Тьмы, принял ради развлечения облик огромного черного орла. К востоку и к западу летал он, взмахивая широкими крыльями, к северу и к югу, ко всем четырем сторонам света, ибо в те времена земля была плоской и плыла по океану хаоса. Он посмотрел на вереницы огоньков внизу – то люди со светильниками, крохотными, как искры, шли друг за другом; посмотрел на морские валы, что разбивались о скалистые берега, вздымая соцветья белой пены. Он оглядел – с презрением и иронией – высокие каменные башни и широкие стены городов, опустился на мгновение на парус величественной галеры, где царь с царицей сидели и вкушали медовые соты и перепелов, в то время как гребцы трудились у весел; а потом он сложил чернильно-черные крылья на кровле храма и громко рассмеялся над потугами людей уразуметь природу богов.

А когда он возвращался к центру мира за час до рассвета, Азрарн, Князь Демонов, услышал женский голос, и донесся до него плач, одинокий и горький, как зимний ветер. Снедаемый любопытством, он пал на землю у склона голого, подобно кости, холма, у двери жалкой лачуги. Там он встал, и прислушался, и принял облик человека – ибо, будучи тем, кем был, мог принять любой облик по своему желанию, – и зашел внутрь.

Перед умирающим пламенем очага лежала женщина, и он тут же увидел, что и она, как то было обычно для смертных, тоже умирает. Но в руках она держала новорожденное дитя, закутанное в шаль.

– Отчего ты плачешь? – не в силах отвести глаз, спросил Азрарн, прислонясь к двери.

И был он чудо как красив, и волосы его блестели, подобно иссиня-черному пламени, и одежды его были одеждами ночи из великолепных ночей.

– Я плачу, ибо жизнь моя обернулась жестокостью и теперь я обречена умереть, – ответила женщина.

– Если жизнь твоя обернулась жестокостью, ты должна быть довольна, что покидаешь ее. Поэтому утри слезы, каковые в любом случае ничем тебе не помогут.

И тут глаза женщины и впрямь высохли и полыхнули гневом, причем почти так же ярко, как угольно-черные глаза незнакомца.

– О низость! Да проклянут тебя боги за твои насмешки, ибо это последние мои мгновения! Все дни я трудилась в муках и боли, и я бы умерла без единого слова, если бы не этот мальчик, которого я принесла в этот мир лишь несколько часов назад. Что станется с моим дитятей, когда я умру?

– Оно, без сомнения, тоже умрет, – ответил Князь. – Так возрадуйся же, видя, что вся боль, о которой ты мне рассказываешь, минует его.

И тут мать закрыла глаза и прекратила речи, и испустила последний дух, словно более не могла находиться в присутствии Азрарна. Но когда она опустилась наземь, руки ее отпустили шаль, и та развернулась и открыла дитя, подобно лепесткам цветка.

И тогда невероятной глубины чувство пронзило Князя Демонов, ибо дитя это отличалось невероятной и совершенной красотой. Кожа его была белой, как алебастр, мягкие волосы были подобны янтарю, а члены и черты обладали столь чудной соразмерностью, словно бы некий скульптор тщательно выточил их. И Азрарн стоял и смотрел на него, а дитя открыло глаза, и были они темно-синими, подобно индиго.

Князь Демонов не сомневался более. Он поднял дитя и обернул его полой своего черного плаща.

– Утешься же, о дочь несчастья и стенаний, – сказал он. – Ты все же хорошо обошлась со своим сыном.

И он взлетел в небо в облике грозовой тучи, а спящее дитя прислонилось к нему подобно малой звезде.

Азрарн принес дитя в место в центре земли, где горы огня вздымались подобно тонким иззубренным и громадным копьям, а в небе царила темнота и вечно перекатывался гром. На всем лежал отблеск алого дыма из тех огненных гор, ибо каждая расселина разверзалась пламенеющим кратером. Таков был вход в страну демонов, место ужасающей красоты, куда редко заглядывали люди. Но вот Азрарн полетел над землей в облике тучи и услышал, как дитя смеется на его руках, вовсе не испытывая страха. И тут тучу поглотил зев одной из высочайших гор, которая не горела пламенем, но чернела непроглядной темнотой.

Вниз стремился колодец, внутрь горы и самой земли, и летел в нем Князь Демонов, Повелитель народов важдру, эшва и дринов.

Первыми встретили его агатовые врата, что открылись перед ним и с лязгом захлопнулись за спиной, а за агатовыми вратами стояли врата голубой стали, а за ними – ужасные врата черного пламени; но все они повиновались Азрарну. Наконец он достиг Подземья и вошел в Друхим Ванашта, Город демонов, и, вытащив серебряную свирель в виде бедренной кости зайца, заиграл на ней, и тут же демонический конь подскакал к Азрарну, и тот вскочил ему на спину и помчался быстрее всякого ветра к своему дворцу. Там он поручил дитя заботам прислужниц-эшва и пригрозил им: случись что с ребенком, и дни их в Подземье более не будут днями радости и удовольствия.

И стало так, что в Городе демонов, во дворце Азрарна возрастал смертный ребенок, и с самого младенчества все, что он знал и считал естественным и привычным, было фантастическими, мрачными и исполненными волшебства чудесами Друхим Ванашта.

Красота царила вокруг, однако была она поражающей и странной, но никакой другой ребенок вокруг себя не видел.

Дворец же, снаружи из черного железа, внутри – из черного мрамора, заливал неизменный свет Подземья, сияние столь же бесцветное и холодное, как свет земных звезд, хотя и в несчетное количество раз более яркое, и свет этот проникал в покои Азрарна через оконные переплеты, забранные черным сапфиром, или тусклым изумрудом, или чернейшим рубином. Снаружи простирался сад – множество террас, где росли огромные кедры с серебряными стволами и черными как смоль листьями и цветы из бесцветного хрусталя. Там и тут посверкивал, подобно зеркалу, пруд, в котором плавали бронзовые птицы, а милые крылатые рыбки сидели на ветвях деревьев и пели, ибо под землей законы природы невероятно отличались от обычных. В центре сада Азрарна пел фонтан; и била из него не вода, но пламя, алое пламя, не дававшее ни света, ни тепла.

За пределами дворцовых стен лежал большой и чудесный город, его башни из опала, стали, и меди, и нефрита поднимались к свету никогда не меняющегося неба. Над Друхим Ванашта никогда не всходило солнце. Город демонов был городом тьмы, порождением ночи.

Так ребенок рос. Он играл в мраморных залах, и обрывал лепестки хрустальных цветов, и спал на ложе теней. Сопровождали его любопытные призрачные существа из Подземья, птицерыбы и рыбоптицы, а также кормилицы-демоны с дивными лицами, бледными, как туман, руками и тихими голосами, в черных волосах которых сонно переплетались змеи. Иногда он подбегал к фонтану холодного красного пламени и долго смотрел в него, а потом говорил кормилицам: «Расскажите мне истории о других землях». Ибо был он требовательным, хоть и милым ребенком. Тем не менее женщины-эшва Друхим Ванашта могли лишь легонько покачиваться при звуке его слов и сплетать меж пальцев картины деяний своего народа, ибо мир людей был для них подобен лихорадочному сну, путаному, хоть и по-своему очаровательному, и недоброму; впрочем, для них же это было вовсе не злом, но правильным порядком вещей.

И еще одно существо приходило и уходило, навещая ребенка, и от него сложнее было добиться ответа, чем от прекрасных глуповатых женщин с нежными волосами-змеями. То был красивый, высокий и стройный мужчина, что неожиданно появлялся со взмахом плаща, подобного орлиным крыльям, и волосы его были иссиня-черными, а глаза пронзительными, как у мага, и оставался он лишь на мгновение, окидывал ребенка взглядом, улыбался – и исчезал. Хотел бы мальчик расспросить этого удивительного человека, ибо чувствовал, что тот наверняка знает все истории, какие только ни рассказываются на этом свете, но получалось лишь вскидывать на него полный немого обожания и любви взгляд – и орлиный плащ уносил с собой таинственного незнакомца.

Время демонов течет не так, как время людей. В сравнении с ним смертное бытие подобно краткому сроку жизни стрекозы. Вот почему, когда Князь Демонов отправлялся по своим полуночным делам в мир людей или покидал его, ребенок, вскидывая на него взгляд, думал, что видит человека в чернильно-черном плаще единожды или дважды в год, в то время как Азрарн, с его точки зрения, навещал воспитанника дважды в день. Тем не менее ребенок не ощущал себя заброшенным. Поклоняясь незнакомцу, он ни о чем не просил – на самом деле даже и подумать не мог о подобном. Что до Азрарна, то он приходил часто, ибо испытывал огромный интерес к смертному мальчику, или, скажем, огромный интерес к тому, чем мальчик должен был стать.

И вот мальчик вырос и превратился в юношу шестнадцати лет.

Важдру, вельможи Друхим Ванашта, иногда смотрели, как он идет по высоким террасам дворца их владыки, и один из них говорил такие слова: «Этот смертный и впрямь прекрасен сверх всякой меры, он сияет, подобно звезде». А другой отвечал: «Нет, он сияет, подобно луне». И тогда одна из высокородных демонесс тихонько посмеивалась и говорила: «Более он подобен другому светилу земных небес, и нашему изумительному Князю хорошо бы поостеречься…»

Юноша стал прекрасен собой, как и предвидел это Азрарн. Прямой и тонкий, как меч, белокожий, с волосами, подобными горячим красным углям, и глазами цвета вечерних сумерек, – о, таковых немного сыщешь в Подземье, не говоря уж о верхнем мире.

Однажды шел он по саду среди кедров и услышал, как прислужницы из эшва вздыхают и кланяются в пояс, подобно тополям на ветру, ибо таков был их способ выказать почтение своему Князю. Быстро обернулся юноша и увидел на тропе перед собой Азрарна. Смертному показалось, что особый посетитель отсутствовал долее, чем обычно; возможно, некое необычно сложное дело задержало его на земле – будь то совращение чьего-то живого ума или погибель некоего благородного царства, – так что, похоже, лет пять юноша его не видел. А теперь темное сияние славы вспыхнуло таким страшным блеском, что смертному захотелось вдруг прикрыть глаза, словно от яркого света.

– Что ж, – сказал Азрарн, Князь Демонов, – похоже, я замечательно выбрал ту ночь на холме.

И, подойдя ближе, он положил руку на плечо юноши и улыбнулся ему. И причинило то прикосновение радость и боль, подобные удару копья, и улыбка была подобна старейшему заклинанию, и смертный не смог выговорить ни слова и лишь дрожал.

– Теперь слушай меня, – сказал Азрарн, – ибо это единственный тяжелый урок, который я тебе преподам. Я правитель этого места, этого города и этой страны, и также мне подвластно всякое волшебство, и я – Владыка Тьмы, так что ночные существа подчиняются мне, будь то на земле или под землей. Тем не менее я пожалую тебе дары, которые нечасто жалуются смертным. Ты станешь для меня сыном и братом. И я полюблю тебя, ибо как я есть то, что я есть, а потому не дарю свою любовь легкомысленно, однако, если уж дарю, то навсегда. Только помни вот что: если ты когда-нибудь станешь моим врагом, знай – жизнь твоя уподобится праху и песку на ветру. Ибо что демон любит и теряет, то он уничтожит, а сила моя превосходит все то, что тебе доселе известно.

Но юноша, неотрывно глядя в глаза Азрарну, ответил:

– Ежели я навлеку на себя твой гнев, повелитель, что ж, лучше мне умереть.

2. Солнечный свет

Азрарн наделил юношу именем. Он назвал его Сивеш, что на языке демонов означает Прекрасный, а возможно, Благословенный. Он сделал Сивеша своим товарищем и осыпал, как и обещал, невообразимыми дарами. Он дал ему способность выпускать стрелу дальше и точнее, чем всякий человек или демон, и сражаться мечом так, словно бы в руке он держал десять мечей. Прикоснувшись к его лбу нефритовым кольцом, он сделал так, чтобы юноша мог говорить и писать на каждом из семи языков Подземья, а коснувшись его жемчужным кольцом – на каждом из семидесяти языков людей. А заклинанием, более древним, чем самый мир, он защитил его от ран, что наносит всякое существующее оружие, будь то сталь или камень, дерево или железо, змеиный яд, яд из растений или огонь. Только от воды не смог он его уберечь, ибо моря не принадлежали царствам земли и управлялись своими владыками. Так или иначе, Азрарн собирался однажды взять с собой юношу в холодные голубые страны Надземья и обманом заставить Хранителей Священного Колодца дать Сивешу испить эликсир Бессмертия.

Тем временем юноше предстояло многое увидеть и сделать, ибо нынче он не только сопровождал Князя в блужданиях по Друхим Ванашта и имел часть во всех его чудесных наслаждениях, но и скакал рядом с ним по диким пустошам Подземья. Азрарн дал ему, среди прочих даров, демонскую лошадь – кобылу с гривой и хвостом, подобным голубому дыму, отличавшуюся особым свойством – скакать по воде как посуху. Азрарн с Сивешем мчались галопом через озера Подземья, под ветвями деревьев из серебра или кости, или отправлялись охотиться с красно-кровавыми псами на берега великой Реки Сна, где вместо тростника рос белый лен. На этих берегах Азрарн охотился не на оленей или зайцев или даже львов, ибо мелочная жестокость человеческого рода – ничто в сравнении с безграничной жестокостью рода демонов. Важдру охотились на души спящих людей, что бежали, издавая жалостные вопли, перед псами; и поскольку лишь души безумных или лежащих при смерти становились добычей псов и лишь их те могли нагнать и разорвать – и то в конце они сбегали от собачьих клыков, – то была лишь забава для демонов. И Сивеш, который не помнил, кто он, и не знал иных законов, кроме законов Тьмы, весело и бездумно охотился со своим владыкой.

Однажды Азрарн страстно возжелал вернуться на землю над собой. И тогда он взял с собой Сивеша. Путешествовали они, конечно же, ночью, ибо демонам не по душе свет дня. Азрарн поднялся из кратера вулкана в облике орла, а Сивеша он превратил в перышко на своей груди. Все выше в небо они поднимались, и перышко дрожало у его сердца. Внизу пылали кратеры огненных гор, над ними рдел лик луны, обернутый покрывалом неба, и звезды рассыпались по нему, как алмазы. «Я ни разу еще не видел такого сияния, – подумал Сивеш. – Фонтан в саду не дает ни света, ни тепла». Ведь он был дитя земли, хоть и забыл об этом. А его смертная душа тянулась, сама того не замечая, к родине.

И так, видя, что Сивешу по нраву земной мир, Азрарн стал проводить в нем много времени.

Временами, надев одежды путников, они заходили в ночные города людей и тайно проникали в сокровищницы царей, и все драгоценные камни и металлы, что они находили там, Азрарн превращал в кучи пыли и увядших листьев, ибо находил в этом удовольствие. И часто они сбивали с верного пути караваны в пустыне или отправляли корабль на верную гибель среди скал враждебного берега. Но все это было подобно детским играм для Азрарна, а его злонамеренность превышала всякую меру и была сколь утонченной, столь и беспримерной. Тем не менее сердце его радовалось от того, как бездумно и довольно подчиняется ему Сивеш, и от того, что юноша выказывал немалые способности. Азрарн баловал его, как любимого ребенка.

Тогда однажды ночью, по пути с холмов одного земного царства, где они оставили за собой пламя и смертоубийство, скакали они на демонических конях Подземья с дымными гривами и встретили у дороги древнюю высохшую старуху-ведьму. Увидев перед собой всадников на нездешних скакунах, она тут же выкрикнула:

– Да будет благословенно имя Темного Владыки, и да не причинит он мне вреда!

На что Азрарн с улыбкой ответил:

– Довольно вреда уже причинили тебе когти времени.

– Истинно так, – воскликнула ведьма, и глаза ее жадно заблестели. – Может ли Темный Владыка оказать благодеяние и вернуть мне юность?

На что Азрарн холодно рассмеялся:

– Я нечасто оказываю благодеяния, старуха. Но хоть я не верну тебе юность, я сделаю так, что ты более не будешь стареть!

И молния выскользнула у него из руки и ударила ведьму. Нет мудрости в том, чтобы просить блага у демона.

Но ведьма не умерла сразу и, лежа на земле, устремила свой взгляд на Сивеша. Заметив, как красиво его лицо, поняла она, что тот из смертных людей, и проговорила:

– Смейся надо мной, пока можешь. Ты, рожденный на земле, тоже глупец, раз доверяешь демонам и их роду и скачешь на кобыле из дыма и ночи. Что демоны любят, они в конце убивают, а дары их приводят в западню. Так пусть тающий конь никуда не отвезет тебя, ибо мечты тебя предадут.

И тогда она опустила голову и прекратила свои речи.

Близился рассвет, и Азрарн с нетерпением ждал возвращения к центру земли. Но Сивеш, на удивление расстроенный словами ведьмы, слез с коня и склонился над ее телом. И вот он встал на колени, но тут странная бледность разлилась по небу, и он посмотрел вверх с любопытством. И над гребнями холмов он увидел сияние, подобное распустившейся розе.

– Что это за свет? – спросил он Азрарна, весь во власти удивления и благоговейного ужаса.

– Это свет дня, что мне глубоко противен, – ответил Князь. – Давай же, садись на коня, и поскачем во весь опор, ибо я не желаю видеть солнце.

Но Сивеш стоял на коленях на земле, словно бы окаменев.

– Иди со мной, или же я оставлю тебя здесь, – сказал ему Азрарн.

– Что ж, правду ли сказала эта женщина? Истинно ли я рожден на земле?

– Истинно так. Солнце для тебя, возможно, выглядит красивым, но для Владыки Тьмы оно отвратительно и мерзко.

– Мой владыка! – воскликнул Сивеш. – Разреши мне остаться тут на один день! Разреши мне увидеть солнце. Я не смогу успокоиться, пока его не увижу. Но все же, – добавил он, – если ты прикажешь вернуться с тобой, я вернусь, ибо ты мне дороже всего на свете.

Эти слова смягчили сердце Азрарна. Он не хотел давать юноше разрешения остаться, однако предвидел, что тот впадет в беспокойство, если сейчас лишить его дневного света.

– Оставайся же, – проговорил Азрарн, – на один день. – И, бросив ему кусочек серебра в форме змеиной головы, сказал: – Посвисти в это в сумерках, и я приду к тебе, где бы ты ни находился. А пока – прощай.

Тут он пришпорил коня и унесся прочь быстрее, чем мысль, и кобыла Сивеша, которая била копытом и беспокойно ржала под светлеющим небом, тоже ускакала.

Сивеш вдруг почувствовал страх – ведь он остался совсем один в мире людей, в холмах рядом с телом ведьмы, под ужасным оком дня, что заливало палящим светом восток. Но тут душа его наполнилась счастьем, и звучало оно в его сердце подобно музыке. Так он почувствовал себя, когда Азрарн впервые заговорил с ним в Друхим Ванашта, но в этот раз не было никакой причины такому чувству – разве что свет над холмами.

Поначалу небо сделалось нефритовым, затем рубиновым, а потом золотой диск с огненными, подобными стрелам, лучами заставил весь мир вспыхнуть. И тогда цвета наполнили окружающий мир, и смертный, живший дотоле в Подземье, никогда таких не видел – таких зеленых, и шафрановых, и красных; и все тело его, казалось, засветилось с ними, как мир запылал в солнечном огне. Никогда в полуночных залах Азрарна или в полнящихся тенями блестящих улицах демонского города не видел он подобного великолепия. И он стоял и рыдал, как сирота, что вдруг обрел родной дом.

Весь день Сивеш бродил по долинам и склонам холмов, и что он там делал, никто не знает. Возможно, он заклял диких лисиц, дабы они следовали за ним, или живущих в воздухе птиц, дабы они садились к нему на ладони. Возможно, он остановился у хижины пастуха, где нашел красивую девушку, что поднесла ему молока в глиняном сосуде, а может, и напиток из более глубокого источника – того сосуда, что боги доверили женщине. Итак, делал он то, что делал, а солнце село, подобно огненному приливу в море, и он, измученный, лег на склоне холма и уснул, и не вспомнил, что надобно подуть в дудочку, что Азрарн вручил ему.

И вот Азрарн пришел на землю, пролетев подобно чернильно-черному ветру через нее, и он искал Сивеша. А тот не ушел далеко, и Князь легко отыскал его. Азрарн был в гневе, но, увидев его спящим с закрытыми глазами, что смежила усталость, он утишил свой гнев и пробудил юношу нежным прикосновением. Сивеш сел и огляделся, и быстро различил Азрарна среди порывов ветра.

– Ты не соизволил призвать меня, – сказал Азрарн, – и мне пришлось искать тебя, подобно рабу или твоей собаке.

Тем не менее говорил он спокойно и даже с веселостью.

– Мой повелитель, прости меня, но я увидел столько…

– Ничего не говори мне об этом, – резко прервал его Азрарн. – Я ненавижу день и его порождения. А теперь вставай, я отведу тебя в Друхим Ванашта.

И так они вернулись, и юноша шел с запечатанными устами и печалью в лице, так как он желал поделиться радостью, что почувствовал на земле, ибо он любил Азрарна.

Каким же холодным и унылым показался ему теперь город, и все его драгоценности и всё его великолепие потускнели в сравнении с сиянием солнца. А вечно холодный свет Подземья показался ему ледяным дыханием, остужающим душу.

Азрарн прочел все это в глазах Сивеша, однако утишил, как и прежде, гнев в своем сердце. И он решил отвлечь юношу от его мыслей.

Азрарн призвал дринов, искусных карликов-кузнецов Подземья, и повелел им построить за одну ночь просторный дворец на высоком месте в Друхим Ванашта. И был тот дворец из золота, а надо сказать, что демоны не слишком жалуют этот металл, и залит светом тысяч разноцветных ламп, и опоясан рвом, полным вулканической магмы. Ничто не могло соперничать с этим домом, даже среди различных чудес города не нашлось бы ему равных. Сивеш изумился ему, однако не сумел скрыть свои мысли от Азрарна: золото вовсе не походило на золото солнца, а магма во рву не грела его.

Затем Азрарн собрал своих людей на пир и, бережно ведя Сивеша под руку, провел его среди сверкающей толпы гостей.

– Пришло время тебе попробовать женщину, дорогой мой. Ты должен выбрать невесту, – сказал он. – Смотри, среди важдру и эшва находятся самые чарующие красавицы моего царства. Выбирай, и любая из них будет твоей.

Сивеш огляделся, однако миловидные лица женщин-демонов походили на бумажные маски, черные волосы были тусклыми, глаза подобны застойным прудам, а движения – змеиными. И он еще более побледнел от горя и не смог дать ответ. Азрарн же просто погладил его по голове и улыбнулся.

Ночью он в одиночестве пришел на холм, где нашел спящим Сивеша, и там, приняв облик черного волка, вырыл когтями яму. Вскоре он нашел крошечное семя, что уже проросло. Споро он схватил его и в самом быстром своем облике – сверкающей молнии – помчался обратно в Подземье. Там в темном саду рядом с огненным фонтаном он посадил семя в землю, и произнес над ним некие слова, и присыпал его некими снадобьями. А потом послал за Сивешем.

Сивеш встал рядом с Князем Демонов и поначалу ничего не увидел – лишь участок развороченной земли. И тогда центр клумбы рассекла извилистая трещина, а за первой последовали шесть других. Вскоре земля раскрылась, и оттуда высунулся, подобно носу крота, кончик чего-то растущего.

– О мой повелитель, что это? – спросил Сивеш, помертвев от ужаса и восхищения.

– Я вырастил для тебя редкий цветок, – ответил Азрарн и, положив руку на плечи юноши, приказал ему смотреть и ждать.

А таинственное растение тем временем устремилось вверх. Едва высвободившись из земли, оно тут же распустило листья и почки, хотя те увядали так же быстро, как созревали. Одна же почка тем не менее росла и росла на стебле, подобно пузырю, и так расширялась, пока не достигла необычайного размера и не раскрылась. Внутри же обнаружился полностью созревший цветок, подобный закрытой чаше магнолии, только фиолетовый и с красными прожилками.

Это было изумительно, и у юноши перехватило дыхание. Но дальнейшее оказалось куда более изумительным!

Лепестки тугого бутона открывались один за другим, и за каждым обнаруживался другой лепесток более темного и восхитительного синего цвета, и вот наконец весь цветок распустился подобно вееру. А в сердце цветка спала девушка, обнаженная и обвитая лишь огненными прядями своих волос.

– Поскольку женщины моей страны недостаточно красивы для тебя, – заметил Азрарн, – я вырастил тебе женщину из земного цветка. Смотри. Ее волосы желты, как пшеница, груди подобны белым гранатам, а чресла – медвяной росе.

Подведя Сивеша к цветку, он наклонился и поднял девушку, и когда ее белые ножки отлепились от середины цветка, послышался тихий звук, словно бы где-то переломился стебель растения. И тут же девушка открыла глаза, и были они синими, как небо земного мира.

Азрарн вложил ее руку в руку Сивеша с хитрой улыбкой, и, словно бы вторя ему, девушка тоже улыбнулась, глядя на радостное лицо Сивеша. И такова была прелесть этой улыбки и красота девушки, что Сивеш позабыл о солнце.

Звали ее Феразин, Рожденная-из-цветка. Сивеш жил с ней в согласии в своем дворце в Друхим Ванашта еще один год жизни смертных.

Азрарн научил его многому в искусстве обращения с женщинами. Феразин, с лоном, подобным медовым сотам, свежестью яблока и светлыми, как пшеница на поле, волосами, могла уложить и любовника, и себя на упругом ковре из благоуханного золота, и была она зрелой для пахоты удовольствия Сивеша, подобно земле.

Истинно, в то время он любил ее, и, возможно, она любила его. Она не была из демонов, хотя они ее и сотворили. Но и человеком она тоже не была. А была она созданием, выросшим из земного семени на волшебной почве. Так в ней сочетались оба этих естества.

Так, в тот год Сивеш жил как прежде, охотясь в пустошах Подземья, пируя в подземном городе, выходя временами ночью с Азрарном на землю, но всегда возвращаясь к своей родившейся из цветка жене через ров с магмой. И он обожал ее, но Князя Демонов боготворил прежде всех созданий, в особенности же за тот последний дар, которым тот одарил его. Может быть, заклятие пало на него, когда он взял ее за руку, ибо как объяснить то, что он так надолго и крепко забыл дневной мир и столь покорно поднимался в него лишь ночью, и даже охотился на души людей на берегах Реки Сна.

Однако Князь Демонов не мог предвидеть всего, и сама Феразин послужила причиной тому, что заклятие перестало действовать. Она пришла из смертного мира, и, хотя демоны сотворили ее, сердце ее по-прежнему было ядрышком семени, что подчиняется природным законам и тоскует по воздуху и свету.

Вдруг, в последний день года, поднявшись с постели, она прошептала своему мужу Сивешу:

– Любопытный сон мне приснился, пока я спала. Снилось мне, что я лежу в пещере, и тут я услышала бронзовый рог, как он трубит в небе, и знала, что он зовет меня. И так я встала и пошла вверх по крутым ступеням пещеры навстречу его зову. Труден был путь наверх, но я наконец достигла двери и, отворив ее, вышла на луг, а над ним был заколдованный купол, весь голубой, и в нем горел один маленький золотой диск, и, хотя был он совсем маленький, столько света он давал, что тот заполнял землю от края и до края.

И когда Сивеш услышал ее, сердце его, казалось, подскочило и вспыхнуло огнем внутри него, и он снова припомнил утро, в которое увидел солнце. И стало так, словно вокруг все накрыло тенью и только грудь его и разум пламенели. Он посмотрел на прекрасную Феразин, и она показалась ему призраком из тумана. А дворец вокруг них стал унылым, как желтый свинец. Он выбежал в город – но великолепие остыло, и тот стоял, подобный гробнице. И когда Сивеш, ошеломленный, шел по улицам гробницы, он встретил Азрарна.

– Вижу, ты вспомнил мир праха, – сказал Князь Демонов, и железо звенело в его голосе. – И что теперь?

– О мой владыка, мой владыка, что я могу поделать? – воскликнул Сивеш, проливая слезы. – Плоть моей матери взывает ко мне из могилы на земле, что над моей головой. Я должен отправиться в страну людей, ибо я не могу долее оставаться в Подземье.

– Значит, ты отрицаешь, что обязан мне любовью, – сказал Азрарн, и в голосе его звучала сталь.

– Мой владыка, я люблю тебя больше своей души. Если я оставлю тебя, то будет это, словно бы я самого себя оставил в твоем царстве. Но я тут претерпеваю муки и не могу задерживаться. Город этот – тень, и я подобен слепому червю, что копошится в нем. Потому сжалься надо мной и отпусти меня.

– Ты разгневал меня, и это уже третий раз, как ты это сделал, – сказал Азрарн, и в голосе его звенела зимняя стужа. – Подумай же хорошенько, хочешь ли ты оставить меня, ибо в этот раз я не смирю свой гнев.

– У меня нет выбора, – сказал Сивеш, – никакого выбора, о владыка владык.

– Тогда уходи, – сказал Азрарн, и в голосе его звенел холод смерти. – И запомни, от чего и почему ты отказался и кто это тебе сейчас говорит.

Тогда Сивеш медленно пошел к окраинам Друхим Ванашта, и все демоны сторонились его. Огромные врата открылись. Вихрь подхватил его и выбросил из жерла вулкана на землю, по которой он так тосковал.

Таким образом Сивеш вернулся в мир людей и в печали побрел по земле под лучами солнца.

Darmowy fragment się skończył.