Czytaj książkę: «Досчитаться до звёзд»

Czcionka:

* * *

Любимым Ксении, Дмитрию и Ольге посвящается

Ворожба

Стихи Светланы Размыслович похожи на ворожбу. С первых строк книги «Достучаться до звёзд» она забирает читательское внимание и дальше делает с ним всё что хочет.

Картины её поэтических дискурсов предельно разнообразны:

Приезжий, ты – что попутчик мой!
Так ждём: я – поезда, ты – возврата
В одно из верных – с самим самой
Сживанья прочного. Виновато…

Она способна любую ситуацию осветить как бы изнутри, отыскать в ней то, что не видно с первого взгляда.

Как устроена эта книга? Конечно, она исповедальна. Автор не прячет свой чувственный опыт:

Надевай-ка шапку – добротный мех,
Продевай-ка варежки врукава!
Эта лёгкость зимняя крепче всех,
Это память детства добром жива!

Она, напротив, стремится поделиться своей чувственностью максимально, заставить читателя закружиться вместе с ней в хороводе прекрасных образов, избранных слов и ритмических переливов.

Деление на циклы весьма условно и отделяет стихотворения по темам, но не по творческому методу.

Наследственность Светланы Размыслович, её литературные корни прослеживаются весьма отчётливо. Она выросла из той корневой линии русской поэзии, где во главу угла ставится сильное эмоциональное воздействие на читателя, неприкрытость чувственности:

Родиться здесь.
Здесь выучиться.
Жить.
Встав в полный рост,
В жар-птицу превратиться.
Никем не показаться, но прослыть,
Умчавшись вдаль —
Обратно возвратиться.

Ещё одно важное качество этой книги – звонкость, та звонкость голоса, которая позволяет поэту достучаться не только до звёзд, но и до каждого читательского сердца. В этой звонкости и сердечность, и ярость эмоций, и, что самое главное, полное и цельное ощущение своей поэтической правоты:

Не хватает земле снегов,
Высоте не хватает боя…
Не хватает его шагов
Половице сухой.
Любое
Сотрясенье тревожит слух,
Как разрыв боевой картечи,
Как тяжёлых раздумий дух —
В торжестве зазвучавшей речи.

Когда речь ведём о такой поэзии, как у Светланы Размыслович, волей-неволей придёт на ум слово «патриотизм». Ведь Размыслович вполне чётко даёт понять, что её творческая и личная позиция – это святость памяти, торжество добра над злом, прославление хороших людей и их незаметного порой героизма, ощущения кровного родства с героической историей нашей Родины:

Высота

…29 февраля – 1 марта 2000 года 6-я рота 2-го батальона 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии под командованием гвардии подполковника М.Н. Евтюхина вступила в бой со значительно превосходящим по численности отрядом чеченских и арабских боевиков, руководимых Хаттабом, под Аргуном в Чечне, на рубеже Улус-Керт – Сельментаузен, на высоте 776…

Всё потихоньку движется к весне —
И лес, и дол, и время, и участье —
И всё, что в ручейки вольётся счастьем,
Когда в рассвет задышится нежней.
Стряхнув остатки снега срукавов,
Подпоясавшись лентою дорожной,
Как по мосткам, ступает осторожно
Февраль по талой прели островов,
Оставшихся от прежних Антарктид.
И серость снов, окрестностей и духа
Под торжество внимательного слуха
Стекается к подножию планид.

Но в этой теме легко сфальшивить. Дурные примеры у нас частенько перед глазами. Тут может мелькнуть и ложный пафос, и неуместное отождествление себя с героями прошлого, и много чего ещё. Размыслович счастливо минует все эти опасности в силу высоты своего художественного уровня, поэтического вкуса и литературного такта. Она избегает прямого высказывания, понимая его однобокость. Весь пыл, всё сопереживание она помещает в совершенную форму, насыщает фактуру словесными деталями, создаёт образы, расширяющие стихотворную вселенную, уводящие от реализма критического в реализм метафизический.

Поэзия Светланы Размыслович горизонтальна. Она способна увидеть весь горизонт и то, что за ним.

Это создаёт длинное дыхание, бесконечное движение, желание реминисценций, от которых идёт тёплый пар прошлого, переродившегося в святые лирические впечатления, святее которых, пожалуй, ничего и нет.

Дом, родство, девичество… Одно
Непреклонно-непреодолимо:
Целься – словом каменным – в окно,
Попадёшь о стену – детства мимо.
Молчалива-сдержанна весна,
Веруя углу, колу да счастью.
Из печи – на память – внесена
Распростёртость – радостью щенячьей.
Лишь дожди косые – взгляд приник —
Вспотрошат – упрёком огорошат.

Все мы жалеем так или иначе о прошлом. Но если оно подёрнуто лирической дымкой, если нам удалось пропустить его через поэтическое сито, оно не только прекрасно, но и продлевает жизнь. Чтобы научиться этому, читайте лирику Светланы Размыслович.

Сейчас, в эпоху гендерного слома, говорить о женском начале в поэзии трудно. Столько текстов, в которых это женское начало искажено разного рода феминистическими выходками или просто истеричными выпадами! А между тем в русской литературе тема женской доли, женской любви – не завоёвывающей, берущей, а отдающей и прощающей, – как бы с ней ни боролись и ни называли бы банальной, остаётся одной из наиважнейших для определения места русской поэзии в мировой культуре:

Я простила…
Вот Бог, вот порог,
И рука – повисающей плетью.
Нерастраченный нежностью слог
Свился мыслям тяжёлою клетью.

Великолепные строки. И таких в книге очень много. Читайте и наслаждайтесь!

Максим Замшев, Главный редактор «Литературной газеты», Председатель Правления МГО Союза писателей России, Президент «Академии поэзии», член Совета по правам человека при Президенте РФ

Предисловие

Почему-то внезапно настигает ощущение того, что твоё время, будто песок, струящийся сквозь пальцы, ускользает, пока раскачиваешь не то себя, не то свою жизнь, пробудившись от резкого звона не снаружи, а где-то подрёбрами. Гулким эхом в твоей голове летят мысли, и вот ты встаёшь и начинаешь Создавать (как тебе кажется, именно так – с заглавной буквы). Смело берёшься прорисовывать картинку сначала идеального утра с авокадо, чашкой заварного кофе и свежими ягодами, затем хорошего – по твоим, пресыщенным бесконечными «а что, если…» меркам – долгого дня. А после, достав папку с листами для каллиграфии, ты с задатками перфекциониста, но ещё так несмело выводишь планы на, ни много ни мало, собственную первую жизнь.

Только забываешь о том, что точнее будет – не первую, а единственную и что совершенно нормальным представляется отсутствие опыта в твои-то непреклонные и беспринципные 20 с лишним, но огромное количество амбиций и всего лишь один шанс в кармане. Шанс, которым ты рискуешь, – отнюдь не сама жизнь, эта возможность – твоё счастье. Покушение на новые высоты абсолютно точно закончится: хорошо ли, плохо ли – неважно. В определённый момент становятся дымкой полупрозрачные очертания всего, что под уверенным девизом лучше сделать… Да, делать, рваться, пытаться, да, ошибаться, метать, оставлять, пробовать вновь, звучать – и постоянно быть влюблённым! Влюблённым в жизнь, в свои воспоминания, в собственные ощущения на подушечках вечно холодных пальцев, в эмоции, опьяняющие до кончиков волос, сливающихся в красивом своей естественностью танце с нарастающей силой ветра, правящего в столице.

Столько в тебе огня, что можно «выжечь на сердце железом раскалённым четыре горячих слова – “Хочу быть всегда влюблённым!”»¹.

Выжечь и остаться верным себе навсегда!

Ксения Размыслович

Досчитаться до звёзд

Старый друг не придёт,
Не подаст мне руки —
Слишком горы круты
И леса высоки.
Слишком цель неясна —
Досчитаться до звёзд,
Лишь пронзает луна
Полукружием плёс.

Принял облик чужой
Мой невидящий взор,
Не окликнет по имени —
Будто дозор
Всё несёт и несёт
Сквозь затишье небес —
Миг, назначенным стражем —
Скупой Ахиллес.

Друг мой помнит и верит —
О ложная стать! —
Как же невероятно —
До звёзд досчитать,
Как пята уязвима и колки поля.
Но – вперёд, лишь губами
Во тьме шевеля.

Бьётся с шумом о камни
Волна за волной,
Стынет в веке ушедшем
Незримой стеной.
И гудит в проводах —
Как последняя весть
В бесконечных дорогах:
– Ты слышишь, я здесь!

Огляжусь – и ни гор,
Ни лесистых вершин,
Только в зеркале тусклом
Извитость морщин
Вдруг привычной усталостью
Скорчит дома.
Старый друг мой, постой,
Я спускаюсь сама…

Твоими вздохами…

Твоими вздохами – всё небо скрыть,
Я – солнцем восклицаю – быть!
К истокам заклинаю – пить!
Я – детству посвящаю – прыть!

Твоим молчанием – не выйдет нить,
Ругательствам в журчанье – стыть!
Ко слову обращаюсь – плыть!
Я – речи призываю – вить!

За все лучи – благодарить
Не устаю – уставу слыть!
Твоим бесстрашием – и горе скрыть…
Я свету завещаю – жить!

Приезжий мой

Приезжий, ты – что попутчик мой!
Так ждём: я – поезда, ты – возврата
В одно из верных – с самим самой
Сживанья прочного. Виновато

Зияет красным, как в пустоту,
Прошенье – брошено в глубь колодца —
И нет удара. Начистоту —
Приезжий – мне бы – устал бороться.

А я бы – слишком гостеприим
И верен почестям вечер чудный.
Ни слова – взмахом – стирает грим,
Вдруг показалось – отец мой блудный.

Страна – невзгоды, страна – упрёк,
С каким бы сердцем ты к ней ни ластись —
Когда свободна – не в пир порог:
Как нужен Бог ей – придёт несчастье.

Где даль путей – чтобы просто сталь,
Так нет же – холод сродни тревоге.
Гудок внезапный – пали, пищаль,
Я здесь и выросла – недотрогой.

И в эти краткие пять минут,
Похоже, срощены беды века:
Вся стынь пространства, и время – в жгут,
И два потерянных человека.

Земля моя

Земля моя – помилуй и спаси —
Как из-под ног – вокруг своей оси —
Быстрее быстрых, круче естества —
Уходит-уплывает. Торжества
Полны её знаменья – полюса.
На разворот – не вечность – полоса
С той стороны, где я ещё бегу
По свету, как по водам – где ж смогу
Предвидеть, представлять: давным-давно
Мне расставание это суждено.
Начало – за конец и миг – за год —
К чужим краям взлетевший самолёт.
Где океаны глаз меняют цвет,
Счастливую найдя среди планет —
На расстоянье в тысячу дорог
Моя – одна – уходит из-под ног.

Целовала

Целовала как ребёнка —
Неспроста.
Вьюгой – шрам на шейке тонкой —
Жёг уста.
Гул вечерний рвался в жилы —
Не при ней.
Обнимала что есть силы —
Нет родней.
Лучший век мой, ей ровесник —
О любви —
Теребя забытый крестик,
Враз – плыви!
Дальше всех, быстрее ветра —
Кораблю.
Как далёкая Деметра —
Возлюблю.
Да хранит в штормах погодных —
С ней навек —
Мачту, парусу в угоду, —
Человек.
И в морях, какие будут, —
Мне ль не знать,
Берега подобно чуду —
Отыскать.
Слава-слава, о обычай —
Соблюсти.
Не её ль невестой кличут? —
Вмиг взрасти.
Взвизгнет рельс из недр звонко —
Да в тоннель.
Целовала я ребёнка —
Прочь, метель!
Распрощавшись – жизни мало —
Бай-баю.
Отпускала-обнимала —
Дочь свою.

Зимний двор

Надевай-ка шапку – добротный мех,
Продевай-ка варежки в рукава!
Эта лёгкость зимняя крепче всех,
Это память детства добром жива!

Примеряйся в санки – и вниз с горы,
Целой жизнью скользкий наезжен след.
Розовеют щёки – в задор игры,
Ох, держи поводья, пощады нет.

Много дней прибавилось и забот,
Но ватага шустрая – громче: «Пли!»
И возголит вьюга и нос, и рот,
Да к рукам примёрзшие феврали

Так и колют пальцы – набрякши льдом,
Норовят под ворот снежком попасть.
А сугробы нынче – вставать с трудом,
Снова в гору – шубу истреплешь всласть.

Бог смеётся, верно, в тепле небес,
Надо мною снежный задор кружа.
– Ну куда, куда ты опять полез? —
Со второго слышится этажа.

Мама Сашки, зычна и молода,
Озорного сына зовёт домой.
Обернулось время – двором – туда…
Накренился шкаф неуклюжий мой —

Затерялась шапка среди тряпья,
Сиротливо санки стоят в углу…
Бог задумал, видно, другое: я
В эту зиму – брешь в крепостном валу.

За гранью

За гранью нищеты и низменного круга,
За колкостью небес, ненастием ветров —
Я выбрала не свет – скитаниям хоругвью,
А выбрала тебя – предвиденьем портов.

За разностью плеяд, меняющихся с веком,
За мерным звоном их словесных оборон —
Я выбрала не стон – болезненностью эха,
А выбрала твой зов – предчувствием сторон,

С которых, сколь ни жди чудес и снисхождений,
Сойдёмся только мы – единственными из
Оставшихся в живых с проигранных сражений,
Истерзанных борьбой, согласных на лендлиз.

За мужеством постичь смирения науку,
За строгостью стихов и бытом без затей,
Во всю свою любовь – протянутую руку —
Я выбрала твою – предчувствием страстей.

И если мир иной уймёт в конечной точке,
Начавшись там, где явь представится за бред,
Не пожелав принять богатств – поодиночке,
Я выберу твой сон – за тот и этот свет.

Влюбиться в Россию

Влюбиться в Россию – что может быть проще —
В хандру одиночества – шелестом рощи,
В теплом обдающие летние ночи,
В рассвет восходящий, до солнца охочий.
Влюбиться в безмолвье, промозглость и лужи,
В порою тоскливые зимние стужи,
В озёра – с земным отражением неба,
В душистость цветений и свежего хлеба,

В пространств, дураков и дорог необъятье,
В советов своих и чужих неприятье,
Как будто в расплату, – в века испытаний,
В заоблачность мыслей и косность сознаний,
В прогресс технологий и вечную древность,
В свитую кольцом лебединую верность,
В года, прижитые кукушкой из чащи,
В стихи, у которых есть смысл настоящий.

Знать столько о ней, что наветы бессильны…
Понять вдруг, как сложно – быть честным в России,
Взметнуться.
Уехать.
Надолго остаться.
Понять лейтмотивы чужих эмиграций.
Послать ко всем хворям безбедность и скуку,
Поднять инстинктивно в знамении руку,
Вернуться ни с чем, став упрямым и сильным,
И снова, как в детстве —
Влюбиться в Россию.

Влюбиться в Россию. Сильнее, чем в слово,
Нестись что есть силы в тот город знакомый,
Где солнечный остров всё чётче и ближе,
Бежать из Брюсселя, лететь из Парижа.
Молчать, не надеясь на отклик ответный.
Как трудно – Россию любить беззаветно.
И всё же, во гневе пославшей на плаху,
Последнюю в жизни – отдать ей рубаху.