Czytaj książkę: «Судьба на выбор»

Пролог

Ничто не предвещало дурного.

Гвендолин перебирала свой скромный гардероб, размышляя о том, что тот безнадёжно отстал от моды. Иногда в пансион попадали журналы, так что судить об этом прискорбном факте можно было со всей очевидностью. Но для того, чтобы встретиться с подругами, которым, как и Гвен, предстояло вот-вот покинуть пансион, годился любой из её нарядов. На счастье девушек, к выпуску требования к старшим ученицам упростились, и вместо того, чтобы, зевая, сидеть на занятиях, те могли спокойно собраться в предназначенной для досуга общей гостиной, поболтать и помечтать о грядущем, которое пока рисовалось далеко не в тёмных тонах.

Гвендолин была уже в дверях, когда ей доставили письмо.

«От дядюшки!» – преждевременно обрадовалась она и тут же распечатала конверт с надеждой обнаружить внутри хрусткую купюру. Та действительно наличествовала, однако вместе с деньгами лежало письмо, прочитав которое, Гвен не удержалась от вскрика. Уж чего-чего, а такого она от опекуна не ожидала – во всяком случае, так скоро.

«Гвендолин! – гласило послание, написанное экономным мелким почерком. Никаких тебе «милая Гвен» или «дорогая племянница». – Ты уже совершеннолетняя и получила достойное образование, на которое я, надо заметить, не поскупился. В последнем письме ты заявила, будто собираешься, дабы возместить мои убытки на твоё обучение, поступить на службу гувернанткой или учительницей. Однако я не могу позволить тебе позорить меня этим. Я считаю, что каждая девица, пока в её голове не завелись неправедные мысли или, упаси высшие силы, пустые мечтания, должна выйти замуж. Что ты и сделаешь в ближайшее время. Жениха я уже подыскал. Он довольно богат и знатен, если тебя интересует его положение. К тому же, твой будущий супруг настолько благороден, что даже отказался от приданого, которое я собирался тебе выделить».

Девушка всхлипнула. Рука с зажатым в ней письмом безвольно свесилась с подлокотника стула, на который Гвендолин рухнула, поражённая внезапным известием. Прямо сейчас все её любовно выпестованные мечты превращались в клочки бумаги, которые сгорали в пламени, становясь пеплом.

– Нет! – вслух произнесла Гвен, поднимаясь на ноги. – Я не дам такому случиться! Я что-нибудь придумаю и непременно выкручусь!

Она выбежала в коридор и тут же столкнулась с возвращавшейся в их общую комнату соседкой. Идея даже не заставила себя ждать! Гвендолин нетерпеливо втянула подругу в спальню, закрыла дверь и для надёжности припёрла стулом, чтобы их не застали врасплох за крамольной беседой.

– В чём дело? – соседка недоумевающе захлопала глазами.

– Прочти! – Гвен сунула уже изрядно помятое письмо ей под нос. – Вот что я сегодня получила!

– О, мои поздравления! Какая удача! Ты скоро станешь невестой, и тебе совсем не придётся работать!

– Удача? А меня он спросил?

– Но, Гвен… – растерянно произнесла подруга. – Я думала, ты рада. Любая бы обрадовалась на твоём месте!

– И ты? – прищурилась Гвендолин.

– Конечно!

– Отлично, тогда займи моё место!

– Что?!

– Посмотри, как всё замечательно складывается, – принялась уговаривать её Гвен, всё больше преисполняясь восторгом при мысли о том, как вовремя появилась у неё эта задумка. – Дядя не навещал меня ни разу и понятия не имеет, как я выгляжу. А ещё у нас почти одинаковые имена – ты Гвенда, а я Гвендолин. Потому мы можем не забывать оборачиваться, когда нас позовут.

Должно быть, воспитательнице, когда-то поселившей их вместе, это казалось забавным. Да и внешне девушки были похожи. У Гвендолин, хрупкой и невысокой, было милое личико, ещё не утратившее детской округлости, каштановые с рыжеватым отливом волосы, светлые глаза и россыпь веснушек на щеках. Гвенда переросла подругу на дюйм, волосы её были немного рыжее, фигура – чуть плотнее, а глаза – карими, но эти отличия – сущие мелочи, особенно для того, кто никогда не видел ни одну из них.

– Ты сама сказала, что не отказалась бы быть той, кому адресовано письмо, – продолжала убеждать Гвендолин. – Вот я и предлагаю поменяться. Ты под моим именем отправишься к дяде и выйдешь замуж за его кандидата, а я под твоим поеду туда, куда тебя назначили на работу. Ты же мне все уши прожужжала о том, как тебе не хочется работать учительницей и возиться с сельской ребятнёй!

– Ты сошла с ума! – испуганно выпалила Гвенда. – Твой дядя догадается и выставит меня вон!

– Не догадается! Мы так долго прожили в одной комнате, что ты всё про меня знаешь. У нас даже почерки похожи, да и не зря же мы учились расписываться фамилиями друг друга.

– Но почему ты сама не хочешь?! – всплеснула руками подруга.

– Я никогда не думала выходить замуж так рано. Сначала собиралась поработать. И самое главное – если я стану чьей-то женой прямо сейчас, то могу не закончить свою книгу.

– О-о-о! – Гвенда закатила глаза. – Так и знала, что ты это скажешь!

– Супруг может решить, что написание романов – недостойное для женщины занятие. И потребует, чтобы я сожгла рукопись, чего я просто не переживу! А ещё я уверена, что ни один мужчина, даже самый богатый и знатный в королевстве, не сравнится с моим героем!

– Гвендолин Фолстейн! – вскричала Гвенда. – Твой герой – ненастоящий! Он никогда не пригласит тебя на танец и, уж тем более, не поведёт к алтарю! Всё закончится тем, что ты останешься старой девой, а, если твою историю возьмут в печать, то даже имени твоего на обложку могут не поставить! Попомни моё слово!

– Ну и пусть! Зато ты будешь счастлива! Только представь, Гвенда Грин, сейчас ты на пороге невероятной удачи и сама можешь выбрать свою судьбу. Стать сельской учительницей или женой обеспеченного человека. Ну же, соглашайся!

– Кажется, теперь и я начинаю сходить с ума вместе с тобой…

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду хорошо работать, вот увидишь! Стану жить просто, тихо и спокойно, а долгими вечерами дописывать свою книгу. И, конечно же, мы будем обмениваться письмами.

– Так вон оно какое – искушение! – прошептала Гвенни, прижимая ладони к раскрасневшимся щекам. – А я-то думала, про него только в романах пишут. О, Гвендолин, скажи, что ты пошутила!

– Я совершенно серьёзна, – заверила её Гвен. – Не упускай свой шанс! Сама знаешь – у покровительницы удачи волосы летят впереди неё, а не позади, так что за них не ухватишься, поздно будет.

– А если жених – настоящий альд?

– Вполне возможно.

– И молод, и хорош собой?

– Не исключено.

– Но ты всё равно от него отказываешься!

– Зато ты можешь согласиться! А если… Если тот мужчина окажется каким-нибудь ужасным чудовищем, обещаю, я приеду и расскажу правду. Но надеюсь, всё сложится хорошо, и ни ты, ни я даже думать не станем о том, что могли бы идти каждая своим путём. Мы перехитрим судьбу, Гвенни!

– Как ты складно говоришь! – вздохнула подруга. – Но, может быть, для начала у нас будет какой-то испытательный срок? Ведь не назначат же свадьбу сразу же после моего приезда? Правда? Так спешить даже неприлично!

– Верно! – поддержала её Гвендолин. – У тебя будет время присмотреться к наречённому. Так как, по рукам?

Она подарила Гвенде самую лукавую из своих улыбок и протянула руку.

Глава 1

В почтовой карете сильно трясло, и место попалось не у окна. Гвендолин, которой пришлось нынешним утром встать раньше, чем обычно, рассчитывала поспать в дороге, но то, что ей это не удалось, не мешало приподнятому настроению, как и другие тяготы путешествия. Она морщилась от запаха прокисшего молока, исходившего от её дородной соседки, молча терпела, когда на остановках кто-то из попутчиков, покидая экипаж, наступал ей на ногу или на платье, тихонько охала, если карету подбрасывало на ухабах, а в мечтах уже видела себя в конце пути – в деревеньке Трелони. Думалось, что место, носившее столь гордое название, непременно окажется красивым и уютным, а его жители радушно примут новую учительницу. Но главное – Гвен взяла судьбу в свои руки и больше не зависела ни от денег опекуна, ни от его желаний. Гвенде, которая покинула пансион несколькими днями ранее и, должно быть, уже примеряла наряд для помолвки, она ничуть не завидовала. Гвендолин не мечтала о скором замужестве, хозяйстве и детях. Конечно, однажды всё это войдёт в её жизнь, но нескоро и не так – не с письмом никогда не виденного родственника.

Пока же единственным мужчиной, которого она видела рядом с собой, оставался Арчибальд. И сейчас Гвен ощущала ещё большее родство со своим героем. Ведь и ему пришлось шагнуть за порог родного дома, чтобы начать долгое путешествие, которому предстояло закончиться только в самом финале романа.

– Приехали! – ворвался в её мысли голос возницы.

С трудом переставляя отёкшие от сидения в неудобной позе ноги, Гвен выбралась из кареты, поставила на землю оттягивавший руку саквояж с вещами и книгами и огляделась.

– Постойте, но ведь это не деревня! – воскликнула она, поняв, что её высадили на притулившейся к опушке леса маленькой почтовой станции, при которой не наблюдалось даже трактира.

– Деревня там, – возница махнул в сторону широкой просеки. – Но карета туда не идёт.

– А как же я?

– Вас, верно, должны встречать. На телеге или как. Поищите.

На телеге? Гвен мысленно ужаснулась такой перспективе. Но, побродив вокруг станции и убедившись, что никто и не думал её встречать, обрадовалась бы не то, что телеге, – тачке, на которую можно сгрузить поклажу. Увы, даже тачки за ней из Трелони не прислали. А между тем, девушка уже начала замерзать. Весна началась лишь по календарю, и здесь, в северной части королевства, ещё не сошёл снег, а холод быстро напомнил о себе, щипая за щёки.

Гвендолин остановилась за углом покосившейся конюшни и закусила губу, размышляя, что ей делать дальше. Как бы поступил на её месте Арчибальд? Ему приходилось ночевать и на голой земле, так что он наверняка не растерялся бы. Но ведь Арчибальд – мужчина! Ему куда проще, чем ей.

Гвен самым постыдным образом всхлипнула. Мужчинам всегда проще. И магам…

Она спешно отогнала последнюю мысль и закрыла глаза, веля себе успокоиться. А когда открыла снова, перед ней возникло дивное видение: карета с гербом, запряженная четвёркой холёных лошадок.

Залюбовавшись, Гвендолин сама не заметила, как подошла поближе и очутилась прямо перед человеком, который вышел из кареты, не дожидаясь, пока кучер откроет ему дверь.

Мужчина отшатнулся и охнул от неожиданности.

– Простите, – пролепетала Гвен.

Незнакомец присмотрелся к ней, но успокоился далеко не сразу. Сгустившиеся сумерки не помешали увидеть, как он побледнел.

– Кто вы? – спросил он отрывисто, но тут же, устыдившись своей резкости, поинтересовался вполне учтиво: – Вы хотите мне что-то сказать?

Он выглядел намного старше Гвен, однако значительно моложе преподавателя истории и священнослужителя, бывшими единственными представителями мужского пола, с которыми она общалась в пансионе. Не слишком высокий, стройный, с правильными чертами лица и чуть тронутыми сединой тёмными волосами, очень прилично одетый, мужчина, если забыть о первых мгновеньях встречи, производил приятное впечатление, и Гвендолин хотелось верить, что он не обратит внимания на её помятое в дороге платье с перепачканным в грязи подолом.

– Мне нужно в деревню Трелони, – сообщила она, поклонившись. – Я приехала, чтобы работать там учительницей, однако меня никто не встретил, а уже почти вечер, и я…

Гвен опустила глаза, боясь, что вот-вот расплачется от растерянности и досады. Ускользнуть от надзора дядюшки и попасть в такое положение!

– Вот как? – владелец роскошного экипажа оглядел её с головы до ног. – Значит, учить детей будет этакая птичка-невеличка? А имя у вас есть?

– Гвендо… Гвенда Грин.

– Вы уверены, что известили деревенского старосту о дате приезда?

– Это должна была сделать начальница пансиона, но, возможно, письмо ещё не дошло.

– Что ж, в таком случае подождите меня в карете, – распорядился незнакомец в полной уверенности, что она выполнит сказанное. – Я скоро вернусь.

– В вашей карете? – оторопела девушка. – Но…

– Моё имя Карлион Линтон, – разъяснил мужчина. – Я – сквайр деревни. Все её жители – мои арендаторы.

– Приятно познакомиться, альд Линтон! – пискнула Гвен, кланяясь ещё раз.

С полминуты поразмыслив, прилично ли будет находиться наедине с едва знакомым мужчиной, она всё же воспользовалась приглашением, юркнула в карету и заняла место в углу, мысленно позаимствовав чуточку храбрости у своего героя.

– Если вам холодно, возьмите плед, – сказал ей Карлион Линтон, прежде чем отойти.

Поёрзав на мягком сидении, чтобы устроиться поудобнее, Гвендолин отыскала плед и закуталась в него. Сразу стало теплее, но Гвен продолжала мелко дрожать – теперь уже от волнения. Всё прошло не так гладко, как это виделось в мечтах. А подобной встречи и вовсе не предполагалось.

Отодвинув с окошка занавеску, девушка следила за новым знакомцем. Тот неторопливо прошёлся до конюшен, затем – до крыльца станции. Несложно было догадаться, что он кого-то ждёт.

Спустя несколько минут, в течение которых, Гвен хоть и зевала, но продолжала неотрывно наблюдать за сквайром, к станции подъехал ещё один экипаж. Дверца его распахнулась, и с подножки на землю легко соскочил какой-то человек. По силуэту понятно было лишь то, что это мужчина, а по тому, как он двигался, – что он ещё не стар.

– Доброго вечера, сосед – донёсся до Гвен новый голос. – Не меня ли дожидаетесь?

– Вы хорошо знаете, что вас, альд Торнбран, – недовольно отозвался Карлион Линтон. – И уже давно.

– Разве я опоздал?

Внезапная вспышка осветила говоривших. Подняв над головой ладонь, от которой исходил яркий белый свет, новоприбывший другой рукой потянулся к карману за часами. Гвендолин отпрянула от окна и зажмурилась, вжавшись в сиденье.

Маг!

В этом не было ничего ужасного и ничего необычного, ведь магов в королевстве немало, но сердце взволнованно колотилось в груди, и глаза открывать Гвен не торопилась. Она так и сидела, зажмурившись, и успокаивала себя мыслями о скором прибытии в деревню, о работе и о своей книге, а успокоившись, не заметила, как уснула.

Разбудили её поток холодного воздуха и послышавшийся сквозь сон голос.

– Вы разговаривали во сне, – известил её устроившийся напротив сквайр Линтон. – Звали какого-то Арчибальда. Это ваш возлюбленный?

– Что? Нет, он герой… книжный, – смущённо созналась Гвендолин. – Очень достойный человек. Уже во второй главе он спас кошку.

– Весьма похвально с его стороны.

Уловив нотки веселья в голосе собеседника, Гвен нахмурилась, но тут же стушевалась ещё сильнее. Едва ли ей следовало так вольно говорить с человеком старше неё и выше по положению. И едва ли он заинтересуется её романом. Такие люди наверняка читают что-то совсем другое. Может быть, философские трактаты?

– Простите, что утомил вас ожиданием, – извинился сквайр.

– Скорее меня утомила дорога сюда, – призналась Гвен, отводя взгляд от сидящего напротив человека и чувствуя ещё большую неловкость в показавшемся вдруг тесным полутёмном пространстве кареты. – Вернуть вам плед?

– Не нужно, оставьте себе.

Когда экипаж плавно тронулся с места, Гвендолин отважилась отодвинуть занавеску, но второго экипажа около станции уже не было. Девушка с облегчением вздохнула.

– Расскажите о себе, – попросил её спутник. – Мне интересно, кто станет учительствовать в моей деревне. Откуда вы? Кто ваши родители?

– Отец был фермером, – ответила она осторожно. – Но ему не повезло – неурожай следовал один за другим, и землю пришлось заложить, а затем и продать. Отец умер от лихорадки, а мама… её я совсем не помню.

Их с Гвендой истории были похожи, как и сами девушки. Вот только отец Гвендолин никогда не возделывал землю.

– Кто же устроил вас в пансион? – полюбопытствовал альд Линтон.

– Дальний родственник.

– И почему вы не поехали к нему, закончив обучение?

– Его тоже уже нет в живых. – Гвендолин скрестила пальцы, мысленно попросив у дяди прощения. Пусть они никогда не встречались, и письма от него не дышали родственной любовью, она была благодарна ему за полученное образование и счастливые годы, проведённые в стенах пансиона.

– Значит, вам не на кого рассчитывать, кроме себя самой?

– Да, – ответила она, придав себе самый кроткий вид, на который только способна. На строгих воспитательниц и преподавательниц это обычно действовало. – Но я намерена служить своему призванию верно и старательно.

– И вы совершенно не сомневаетесь, что учительство – ваше призвание? Вы ведь ещё даже не пробовали. Пройдут годы, прежде чем вы сможете сказать эти слова с полной уверенностью.

– Возможно, – согласилась Гвен, не став уточнять, что говорила вовсе не об учительстве. И спросила, чтобы сменить тему: – Далеко ли ещё до деревни?

– Мы едем не туда, – ошарашил ответом сквайр. – Сейчас уже поздно, вас некому будет встретить. Крестьяне встают с рассветом, а ложатся рано, чтобы не тратить свечи. Поэтому сегодня вам придётся остаться у меня.

– Но… – Гвен тяжело сглотнула, подбирая слова. – Будет ли это… прилично?

– Предпочитаете провести ночь под открытым небом? – с лёгкой усмешкой осведомился альд Линтон. – И, если уж говорить о приличиях, с моей стороны будет их вопиющим нарушением не проявить к вам гостеприимства. Вы ведь приехали, чтобы учить детей моих арендаторов, помните?

Сложно было не признать его правоту, но Гвен всё ещё сомневалась.

– А ваша жена не будет возражать? – спросила она, не найдя иных поводов для отказа.

– Моя кто? – отозвался сквайр неожиданно нервно.

– Ваша супруга, – повторила Гвендолин, запоздало пожалев о том, что не глянула раньше на его левую руку, есть ли кольцо.

– У меня её нет, возражать некому.

Карета остановилась. Кучер открыл дверцу. Остро и сладко запахло сосновой смолой и морозным воздухом.

– Будете моей гостьей? – Карлион Линтон протянул ей руку.

Будь у Гвен выбор, она наверняка отказалась бы, невзирая на все его доводы. Но не может же она коротать ночь в лесу? На таком морозе до утра можно и не дожить.

– Вот и отлично, – удовлетворённо кивнул альд Линтон, когда она покинула карету вслед за ним. – Заходите в дом. Ваши вещи отнесут, Гвенда. Могу я называть вас просто Гвендой?

– Лучше – Гвен. Мне так привычнее.

Впереди тёмной каменной громадиной высился особняк. Здание пансиона обладало более впечатляющими размерами, но перед ним Гвендолин так не робела. Сейчас же ей то и дело вспоминалась сказка о девушке, которая вот так же опрометчиво согласилась погостить в чужом доме – или то был замок? – и обнаружила, что его хозяин заколдован. Не хотелось бы ей оказаться в подобной сказке.

Глава 2

Внутри дом оказался не только просторным, но и с большим вкусом обставленным и уютным, несмотря на отсутствие тут хозяйки. В таком месте хотелось поскорее сменить дорожное платье на удобную одежду, сесть у очага и попросить горячего шоколада, а затем наслаждаться им, неторопливо смакуя каждый глоток, чтобы растянуть удовольствие.

Впрочем, Гвен хватило бы и очага. Хоть она и согрелась в карете, северный климат ей явно не подходил. Сыграло свою роль и то, что в пансионе она лишь раз в день выходила на короткую прогулку, а потому давно не проводила столько времени на свежем воздухе, как сегодня.

На счастье, в гостиной, куда её проводили, к приходу хозяина ярко разожгли камин, и Гвен, присев в кресло, протянула руки к огню.

– Я распорядился приготовить вам комнату, – сообщил альд Линтон, вернувшись после недолгого отсутствия. – Но боюсь, воздух в гостевых покоях может оказаться немного затхлым, у меня давно никто не останавливался.

– Ничего страшного! – смущённо отозвалась Гвендолин. – Вы так любезны со мной, хотя я всего лишь…

– Вам бы больше понравилось, посели я вас в помещениях для прислуги? – с мягкой иронией произнёс сквайр. – Не нужно принижать себя, Гвен. Вы ведь не крестьянская девчонка, понятия не имеющая о манерах, а будущая учительница, светоч знаний в здешних глухих местах.

В его словах не слышалось насмешки, но Гвендолин всё же казалось, что он подтрунивает над ней, и она смутилась ещё сильнее.

– У вас замечательный дом, – сказала невпопад. – И эти акварели – это так… мило…

Она не нашла другого слова. Висевшие на стене и вдоль уходящей на второй этаж лестницы акварели, изображавшие деревенские пейзажи, и правда, были по-простому милы, но казались совсем неподходящим украшением для обиталища обеспеченного холостяка.

– Вам действительно нравится? – улыбнулся хозяин. – Это работы моей сестры. Они напоминают мне о ней, о детстве и беззаботной юности, которые мы провели вместе в этом доме. Но с тех пор, как Мэрион вышла замуж и перебралась в столицу, я остался один. Потому и радуюсь так гостям, даже случайным. Вы ведь не откажетесь скрасить мне этот вечер?

– Я? – пролепетала Гвен. – Я не знаю…

– Поужинайте со мной, – предложил сквайр. – А после… Что вы делали в пансионе в свободное от занятий время?

– Читала книги.

– А ещё?

– Пыталась написать свою, – призналась она, должно быть, от растерянности.

– Про Арчибальда?

– Как вы догадались? – удивилась Гвен.

– Это несложно, – улыбнулся сквайр. – Но, пожалуй, о книгах мы поговорим в другой раз. Может быть, вы… играете в карты?

Гвендолин покраснела: подобные развлечения в пансионе не поощрялись.

– Немного, – повинилась она. – Но мы никогда не играли на деньги, вы не подумайте! Только на желания.

– На желания? Интересно. А со мной вы сыграли бы?

Гвен совершенно растерялась. С одной стороны, она не хотела обидеть сквайра отказом и неблагодарностью за гостеприимность. С другой, никогда не играла в карты с мужчиной – только с другими ученицами в пансионе.

Арчибальд, впрочем, совершенно точно бы не отказался, окажись он на её месте.

– У вас будет время обдумать моё предложение за ужином, – добавил альд Линтон, и Гвен с облегчением перевела дух.

Ужин подали простой и сытный – холодное мясо, сыр и морковный пудинг. Наверное, без хозяйки некому было составлять сложное меню, а хозяин не стремился питаться разносолами. Сама же Гвендолин так проголодалась, что ей и чёрствая горбушка пришлась бы по вкусу.

– Мне нравится, когда у девушек хороший аппетит, – заметил Карлион Линтон, чем снова вогнал Гвен в краску.

Всем известно, что девице положено клевать, как птичка, а не набрасываться на еду подобно волку. Но печенье, которое она захватила в дорогу, закончилась слишком быстро, почти не насытив, да и беспокойство не лишало её аппетита, как некоторых знакомых, а совсем наоборот.

Когда закончился ужин, немолодая угрюмая женщина, кажется, бывшая при доме экономкой, провела Гвендолин в приготовленную для неё комнату. Спальня была небольшой, но тёплой, и затхлости тут совсем не ощущалось – пахло крахмалом и сухими цветами ромашки. Воспользовавшись ванной, Гвен переоделась в одно из своих самых лучших платьев, но, чуть поразмыслив, сменила его на другое, попроще. После чего, волнуясь всё сильнее, спустилась по крутой поскрипывающей под ногами лестнице в гостиную, где её уже ждал альд Линтон.

– Я уж боялся, что вы не придёте, а сразу ляжете спать, – проговорил он. – Ведь наверняка устали с дороги?

– Устала. Но вкусная еда и уютная обстановка творят чудеса.

– Приятно слышать. Впрочем, в молодости и дорожные тяготы переносятся легче. Кстати, о чудесах – в вашей книге есть магия?

Такого вопроса Гвендолин не ждала. Вздрогнула. Медленно подняла глаза на Карлиона Линтона. Отблески пламени подрагивали на его волосах, а во взгляде читалось нечто большее, чем простое вежливое любопытство, за которым обычно скрывается скука.

– Нет, – произнесла она, осознав, что пауза чересчур затянулась. – Ни магии, ни магов.

Ей не хотелось писать о них. Да, говорят, и среди тех, кто обладал даром, немало достойных представителей, использующих свои способности во благо. С помощью магии они исцеляли тяжело больных, возводили дома, разыскивали пропавших, создавали уникальные произведения искусства. Но разве люди, делавшие всё то же, не применяя чар, заслуживали меньшего уважения? А для некоторых высокородных альдов, не имевших нужды зарабатывать себе на жизнь, дар был лишь довеском к титулу, подчёркивавшим их исключительность даже среди аристократов. Но они так кичились им, так стремились сохранить в своём роду…

– Удивительно, – прокомментировал её ответ сквайр. – Мне казалось, магия должна интересовать вас в первую очередь, как и всех тех, у кого хорошо развита фантазия. Вы полны сюрпризов, Гвен.

– Быть может, – согласилась она, желая скорее сменить тему. – И я готова сыграть в карты.

– А я их уже приготовил, – заявил альд Линтон.

Он разложил на столике перед диваном пёструю колоду, и Гвендолин, поборов дрожь в руках, потянулась к картам. Почти сразу, как только игра началась, пришлось убедиться, что соперник попался умелый и опытный. Или, может быть, ему просто везло? Как бы то ни было, хозяин приютившего её дома одержал победу, не дав ей ни единого шанса. Гвен оставалось лишь признать поражение и ожидать, какое желание будет загадано.

Стало немного не по себе. Нет, они в особняке не одни, да и едва ли его владелец по ночам обращается в чудовище, но всё же, всё же…

– Вы умеете играть на пианино? – спросил альд Линтон.

Гвен кивнула.

– Тогда сыграйте, пожалуйста. Инструмент настроен, хоть и пользуются им редко – играет только сестра, когда приезжает меня навестить. Вот моё желание.

Вздохнув с облегчением, Гвендолин проследовала к притулившемуся в углу гостиной пианино. Коснувшись рукой клавиш, она будто снова очутилась в музыкальном классе пансиона. Даже вспомнился наполнявший просторное помещение запах лавандового масла от волос наставницы и мастики* от пола.

– Что вам сыграть?

– Что-нибудь на ваш вкус, – милостиво разрешил победитель.

Гвен растерялась. Что может нравиться Карлиону Линтону? С одной стороны, он аристократ, следовательно, ему полагается любить классику. С другой, обитает в сельской местности, а, стало быть, неравнодушен к балладам. Покусав в задумчивости губу и перебрав в памяти все известные ей произведения, девушка начала играть и негромко напевать слова, которым её когда-то научила настоящая Гвенда Грин.

Я бродил по горам и далёким лесам,

Медальон моей милой сжимая в горсти.

Я навстречу бросался любым чудесам,

Ничего не страшась на опасном пути.

Я искал её, звал, но, увы, лишь во снах

Приходила ко мне, чтоб утешить меня.

И у встречных я спрашивал, где же она,

Но качали они головой, и, кляня

Этот мир, шёл я дальше и дальше сквозь ветер и зной,

Унося за плечами глухую тоску…*

– Достаточно! – хрипло произнёс сквайр, прерывая песню.

– Вам не понравилось моё исполнение? – огорчённо вздохнула Гвендолин.

– Не в том дело. Просто… Я вспомнил об одном важном деле. Прошу меня извинить. Доброй ночи!

Он вышел из гостиной, оставив гостью обескураженно глядеть ему вслед.

Оставшись одна, Гвен ещё немного посидела за инструментом, напоминавшим ей о безвозвратно ушедшем прошлом, и отправилась в отведённую ей комнату, переоделась ко сну и забралась под тёплое одеяло. Ложиться спать в незнакомой обстановке оказалось непривычно, но девушка напомнила себе, что гостит в этом доме всего одну ночь, и напоследок можно позволить себе насладиться комфортом, ведь выделенная ей квартира при школе едва ли окажется похожей на особняк Карлиона Линтона.

Любопытно всё же, почему он так резко прервал её пение? Конечно, она не настолько талантлива, как некоторые, но в пансионе Гвендолин хвалили. Может быть, всё-таки следовало бы выбрать нечто классическое?

Карлион Линтон сидел за столом в тёмном кабинете. Перед ним горела, роняя восковые слёзы, одинокая свеча, а в ушах ещё звучал нежный голос случайной гостьи: «Я бродил по горам и далёким лесам, медальон моей милой сжимая в горсти».

Медальон тоже был. Украшенное изящной чеканкой серебро нагрелось в дрожащей ладони, пока сквайр решился открыть крышку и взглянуть на миниатюрный портрет. Каштановые волосы, отливающие золотом, чистые серые глаза, ласковая улыбка…

Похожие глаза и улыбку Линтон видел совсем недавно в своей гостиной, а несколькими часами ранее, на станции, заподозрил у себя безумие, столкнувшись внезапно с такой знакомой незнакомкой.

Случайность? Или судьба?

А, может быть, второй шанс? Разве он не заслуживал его?

– Разве я не заслуживал твоей любви? – спросил он женщину на портрете.

Вряд ли она ответила бы, даже если бы могла.

Линтон закрыл медальон, но не повесил снова на шею, а убрал его в ящик стола и погасил свечу…

*Мастика – жидкая смесь воска с краской для натирания полов.

*Стихи Светланы Казаковой.