Czytaj książkę: «Портреты, прелести, причуды»
© Светлана Данилина, 2021
ISBN 978-5-0055-6464-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
О книге
Издательство Ridero предлагает читателю второе издание книги Светланы Данилиной «Портреты, прелести, причуды».
Впервые книга «Портреты, прелести, причуды» была издана в издательстве GVARDS (Рига, Латвия) в 2014 году.
Книга вошла в длинный список литературного конкурса «Бунинская премия» в 2014 году.
Книга включает в себя несколько рассказов и повесть.
Действие в представленных в сборнике произведениях происходит во второй половине ХХ – начале ХХI века.
Основное внимание сосредоточено на создании психологических портретов главных героев, наших современников, действующих, как правило, в обычных жизненных ситуациях.
Рассказы и повесть написаны в реалистической манере, их отличают высокая духовность, занимательная манера изложения, оптимизм, тонкий юмор, ироничный взгляд на жизнь, богатство языка.
Предисловие написано писателем, поэтом, филологом, переводчиком, преподавателем русского языка и литературы Ниной Русановой (Барселона).
Обложка Светланы Самоваровой (Рига).
Книги Светланы Данилиной:
Коллекция характеров. – Рига: Gvards, 2008.
Коллекция характеров. Sequel. – Рига: Gvards, 2010.
Всё та же коллекция. – Рига, 2013.
Портреты, прелести, причуды. – Рига, 2014.
Конференция. – М.: Авторская книга, 2016.
Гуманитарная миссия. – Рига, 2017.
Арт-галерея. – Рига, 2020
Предисловие
…И таких маленьких, но поразительных мелочей я мог бы привести сотню… Все мы проходим мимо этих характерных мелочей равнодушно, как слепые, точно не видя, что они валяются у нас под ногами. А придёт художник, и разглядит, и подберёт. И вдруг так умело повернёт на солнце крошечный кусочек жизни, что все мы ахнем. «Ах, боже мой! Да ведь это я сам – сам! – лично видел. Только мне просто не пришло в голову обратить на это пристального внимания»…
А. И. Куприн
Случалось ли вам видеть воплощение мечты?
Мечты – вашей собственной, но претворённой в жизнь кем-то другим, причём лучше, – полнее и совершеннее, – чем это могли бы сделать вы сами?
Мечты, воплощённой мастерски.
Для меня таким воплощением задумки о некой галерее образов, персонажей, стало неожиданное и чрезвычайно обогащающее знакомство с прозой Светланы Данилиной, выпустившей к моменту нашей встречи уже два сборника рассказов и повестей: «Коллекция характеров» и «Коллекция характеров. Sequel». Немногим позже мне посчастливилось стать одним из первых читателей и третьей её книги – «Всё та же коллекция».
Филолог, журналист и редактор, прозаик, лауреат сетевой премии «Народный писатель» 2013 года в номинации «Выбор экспертов», знаток и тонкий ценитель мировой и русской литературы, как современной, так и классической, Светлана Данилина является продолжателем лучших традиций последней. Все её произведения написаны в классической манере, великолепным русским языком.
Автор предстаёт перед нами как истинный художник слова, на полотнах которого нет ни одной лишней детали и чьи работы не перегружены и не тяжелы для восприятия: все краски в них свежие и яркие, все тона и оттенки светлые, лёгкие, тёплые. Всё необычайно живо, по-настоящему. Все произведения глубоко психологичны – все герои в них узнаваемы.
В прозе Светланы мы не найдём каких-либо конкретных, срисованных с действительности персонажей, – все образы собирательные. Однако, погружаясь в атмосферу любого из произведений, читатель начинает припоминать: да-да, так и было!.. Каким-то чудом автору удаётся извлечь воспоминания о людях и событиях не только из своей творческой копилки, но и из копилки памяти читающего. Всё это делает прозу Светланы Данилиной необыкновенно близкой широкому кругу читателей.
Нет в её работах и откровенных шаржей или карикатур. Автор не ставит перед собой целей «обличать» и «бичевать». Автор – художник, мастер, который просто делает своё дело: пишет. Описывает, выписывает – тщательно, правдиво, но в то же время незлобливо, что в наш век уже само по себе редкость.
Лаконичность повествования и неожиданная развязка, узнаваемость персонажей, добродушный юмор и сочувствие героям сближает работы Светланы с короткими рассказами А. П. Чехова раннего периода творчества. Таковы её рассказы «Кошелёк» и «Чудодейственное средство» (первая и вторая книги) и вошедшие в настоящий сборник «Ода бетономешалке» и «Умытое утро».
Любование людьми и природой, наличие «жанровых сценок», глубокая и искренняя народность произведений делает их близкими творчеству Н. В. Гоголя в ранний его период. Это и «Фольклорная практика», и «Первый закон Ньютона», и «Морской пейзаж» (вторая и третья книги).
Некоторые рассказы Светланы напрямую отсылают к тому или иному шедевру мировой литературы, ведут с ним своеобразный диалог, тем самым приближая и заново открывая нам классику с новой, подчас неожиданной стороны, а также приглашая нас по-новому взглянуть на современность. Таковы её «Привет Диккенсу» и «Аллюзии, или Воспоминания о миргородском гусаке» (первый и четвёртый сборники соответственно).
Проза Светланы Данилиной – это богатство живописных приёмов и великолепное ими владение, это ясность мысли и безукоризненная чистота языка. Знакомство с очередной книгой этого талантливого автора подобно глотку свежего воздуха, а погружение в чтение дарит отдых душе. Все работы Светланы способны порадовать слух и глаз самого искушённого и взыскательного читателя, критика; а собрата по перу ещё и вдохновить на дальнейшее творчество.
«Портреты, прелести, причуды» – так называется этот уже четвёртый по счёту сборник, который мне выпала честь здесь представить. Всего в книгу вошло двадцать два произведения. Это рассказы, повести и миниатюры.
Окунитесь в чтение, погрузитесь в него – и, быть может, на одном из портретов («Портреты и призраки») вы узнаете себя или кого-то из близких… Ну или не очень близких знакомых.
Поверьте, и в этом тоже есть своя, особая, прелесть! Ведь даже причуды («Метаморфоза», «В лучах звезды Ч.», «О, этот дивный миг прозренья!») – и те выписаны автором-живописцем не просто искусно, а с большой любовью, – и не только к русскому языку и литературе, но – и это прежде всего! – к человеку.
Нина Русановафилолог, переводчик,поэт, писатель, член Российского союза писателей
Богемская ваза
И солнце отражается
В осколках хрусталя.
С. В. Михалков«Хрустальная ваза»
Если бы случилось Вам, драгоценный читатель, проходя по историческому центру города, заглянуть в красивое старинное здание, то в одном из офисов Вы заметили бы беготню, суету и даже лёгкую панику, царящую среди персонала.
Нет, внешне всё там было вполне пристойно. Если не принимать во внимание общей нервозности атмосферы.
Дело в том, что, придя утром на работу, секретарша Наденька заглянула в свой ежедневник и с ужасом обнаружила, что они всем коллективом прохлопали день рождения ну очень важного и уважаемого коллеги.
Мало того, что он по роду занимаемой должности был важен и уважаем, так ещё и любил подчеркнуть свои вес и значимость, требуя должных пиетета и даже благоговения от подчинённых.
«Швах! – подумала Наденька. – Полный швах!»
Она приходила в заведение первой.
Коллеги подтягивались к приличному для опозданий часу постепенно – каждый в своё время.
До прибытия виновника шваха оставался час.
«Никуда не пойду!» – было первой мыслью Наденьки, только что поставившей открытый мокрый зонтик в угол и поменявшей осенние сапожки на удобные офисные туфли.
Она выдвинула ящик стола, нашла в нём конверт и немного успокоилась – первый шаг был сделан.
«Деньги соберём. Славика за цветами и подарком отправим. В час сядем», – рассчитывала она, пока раскочегаривался компьютер.
Когда к одиннадцати народ, приплюснутый и деморализованный обстоятельствами серого холодного ноябрьского дождливого понедельника, подтянулся, Наденька обрадовала коллег фактом всеобщих легкомыслия, пофигизма и забывчивости.
Она прошлась по кабинетам с конвертом и снарядила Славика за цветами, тортами и подарком.
Слова «У ИТД день рождения!», повторявшиеся и передававшиеся из уст в уста, заставили отдельных индивидуумов совершить самостоятельные путешествия в близлежащий цветочный магазин за гвоздичками, хризантемами и фрезиями.
В результате паники, беготни и суеты проблема в конце концов была решена.
Проинструктированный и откомандированный Славик вернулся с набором из: а) букета белых гвоздик (ни в коем случае не роз, потому что они сразу загнутся), б) торжественной неаляповатой, без пошлого текста, солидной классической с белыми же гвоздиками открытки, в) двумя большими тортами с минимальным количеством крема (ибо все и так на диете) и внимательно изученным сроком годности, г) вазой из богемского хрусталя для больших букетов, красивой (надо же что-то подарить, а такого Игорю Тимофеевичу ещё никогда не дарили, и в хозяйстве пригодится).
С чувством облегчения Славик сбыл добычу в руки Наденьке и тотчас был отправлен в «конференц-зал», как именовался самый большой кабинет в офисе, сдвигать столы, расставлять стулья и посуду.
А Наденька и оставившая пост Эллочка с ресепшена пошли заниматься кулинарными манипуляциями, нарезкой продуктов и раскладыванием угощений по тарелкам, поскольку получили от прибывшего Игоря Тимофеевича два объёмных пакета с напутственной фразой «Ну, девочки, ну, вы сами знаете!»
К положенному часу коллектив прибыл к столу.
После того, как все выстроились и Наденька произнесла торжественный спич с вручением подарка, наступил момент «kiss and cry» («поцелуев и слёз», как в коллективе, вспоминая околоспортивную терминологию, именовали процесс личных поздравлений), к виновнику празднества направился ручеёк дам со своими индивидуальными растениями.
От Игоря Тимофеевича на всю округу грубо и одуряюще разило одеколоном, забивавшим все изящные изыски тонких дамских французских парфюмов. По сложившейся офисной традиции коллеги торжественно, втайне морщась и незаметно задерживая дыхание, перецеловали именинника. Тот принял знаки внимания вместе с цветами, извлёк из кармана носовой платок, обстоятельно вытер вымазанные разного цвета помадой щёки, после чего осмотрел платок, прошествовал в угол и выбросил его в мусорник.
– Ну-ну! – ехидно пропела Наденька на ушко Эллочке.
– Девушки, как бы тут цветочки в воду поставить? – требовательно-вопросительно обратился к ним именинник, поглядывая на ряд вазочек, стоявших на подоконнике в ожидании заполнения.
– А вы сначала подарок посмотрите, – хитро посоветовала ему Эллочка.
Игорь Тимофеевич поставил большую тёмно-синюю коробку на стол и принялся открывать её, долго развязывая толстыми неловкими пальцами белый бант.
– Может, ножницы дать? – предложила было сострадательная Эллочка, сделав шаг к письменному столу, избежавшему участи сдвигания в ряд.
– Нельзя! – остановил её порыв именинник. – Ничего нельзя резать, надо только развязывать. Традиция!
Он воздел руку вверх и витиевато-загадочно пошевелил пальцами.
Коллектив терпеливо ждал окончания нелёгкого ритуального процесса, сопровождавшегося поворачиванием головы в разные стороны, натужным сопением, тяжёлым кряхтением и даже высовыванием языка.
Под дружное «О-о-о!» Игорь Тимофеевич извлёк из коробки сверкавшую резными прозрачно-голубоватыми гранями вазу и оценивающе посмотрел на неё. В глазах его мелькнуло одобрение, и доселе волновавшаяся Наденька успокоилась.
– Надо воду набрать! – потребовал ИТД, мигом оценив предназначение дара.
Славик под его командирским взглядом взял вазу и побежал за водой.
– Ну, давайте садиться! – дал приказ Игорь Тимофеевич.
Вернулся Славик и водрузил покрытую переливавшимися капельками воды вазу на стол, сунув в неё самый большой, важный и главный белогвоздичный букет.
– Ну, куда ты её ставишь! – осёк его именинник.
– На стол, – оторопел Славик, не понимая, что такого предосудительного он делает.
– Здесь же еда-а-а! – поучительным тоном изрёк Игорь Тимофеевич. – На подоконник поставь! Ничего не понимают! Всему учить надо!
Коллектив, привыкший к бесцеремонности Игоря Тимофеевича, воспитанно промолчал.
– Ну, что? – обвёл ИТД взглядом коллег в преддверии благодарственной речи. – Спасибо за поздравления. Мне, дорогие мои…
И тут из кармана компьютерщика Миши раздалась грубая дребезжащая утренняя трель старинного будильника. Миша быстро вытащил мобильный телефон из кармана и хотел что-то тихо сказать в трубку, но был прерван резким окриком именинника:
– Нет! Ну я так не могу! Отключи немедленно! Невозможно! Не дадут слово сказать!
Миша затравленно нажал на кнопку и сунул телефон в карман.
Игорь Тимофеевич успокоился и с чувством собственного высокого достоинства оскорблённо продолжил прерванный спич:
– Спасибо за поздравления! – значимо повторил он. – Красивая …э-э-э …ваза! Да и вещь нужная! Не скрою – тронут вниманием! Мне очень приятно, когда подчинённые помнят, ценят и любят начальника! Что бы вы все без Игоря Тимофеевича делали? Никто ничего не знает и не умеет! Всё на Игоре Тимофеевиче! Игорь Тимофеевич подскажет, направит и научит! Ну, что? Давайте – угощайтесь!
Истомившийся, к тому часу уже голодный коллектив принялся за бутерброды и салатики.
– Это же надо было так родиться! – сказала Софья Яковлевна, стремясь завязать приличествующий теме мероприятия разговор. – В один день с самим Суворовым!
Она отмечала далеко не первый день рождения Игоря Тимофеевича и помнила редкий факт.
– Да, не хухры-мухры! – важно подтвердил именинник. – Это вообще месяц, когда рождаются самые гениальные люди! Одно только имя чего стоит – вдумайтесь – Александр Васильевич Суворов! Великий полководец!
Он произнёс это с таким пафосом, что все с уважением посмотрели на его осанистую фигуру, словно перед ними сидел сам генералиссимус, виртуозно взявший Измаил и бравурно перешедший через Альпы.
– В этом месяце и Пожарский родился, и Калашников, и Стечкин, и Даль, и Таль! – продолжал перечислять громкие имена красный и гордый ИТД.
– Да, Игорь Тимофеевич! Вам бы тоже надо было генералом стать! У вас явный милитаристский уклон! – пошутила Софья Яковлевна.
Но именинник строго взглянул на неё.
– Что значит «милитаристский»? – нервно спросил он. – Что это за слово вы такое говорите, Софья Яковлевна! «Милитаристский»! Что за шутки такие неуместные? Люди судьбы свои положили! Всё отдавали! В веках прославились! А вы – «милитаристский»!
Софья Яковлевна, вспомнив об отсутствии чувства юмора у именинника, прикусила язык.
– «Милитаристский»! – не мог успокоиться тот. – Да что бы с нами всеми было, и где бы мы все были, если бы не эти люди!
– Да я ничего такого не сказала, – начала оправдываться Софья Яковлевна, – так, к слову пришлось.
– А вот не надо «к слову»! Надо все слова взвешивать!
Над столом повисла неприятная тишина.
И тут за окном из-за набухших тёмных туч выглянул, словно прибежав на помощь, солнечный лучик. Комната сразу засияла, цветы заулыбались, хрустальная ваза заиграла резными переливами, а коллектив оживился и посветлел лицами.
– Ой, – радостно ухватилась за возможность замять инцидент и переменить тему Наденька, – солнышко! Дождь кончился!
– Да, солнышко! – не замечая её намеренно дурацких детских интонаций, подобрел и переключился именинник.
– Какая у вас рыбка вкусная! – поддержала Наденькин порыв бухгалтер Инна Павловна. – Сами солили?
– Сам! Сам! – сказал Игорь Тимофеевич. – Я рыбу солю только сам! И покупаю тоже! Разве такое можно кому-то доверить? Особенно женщинам! Всё испортят!
Он строго окинул взглядом в основном дамский коллектив:
– Всем попробовать!
Коллеги вежливо попробовали рыбку.
– Это форель? – спросила Наденька.
– Ну какая же это форель?! Это лососина! Она светлее! Стыдно не знать! – укорил её ИТД.
– А сейчас не разберёшь! – легкомысленно бросила Наденька. – Чем её кормят, такого она и цвета.
– Знать надо! Вот и разберёшь! – наставительно произнёс Игорь Тимофеевич.
Разговор плохо клеился. К тому же изголодавшийся к обеду коллектив увлечённо уничтожал закуски. Процесс шёл весьма активно.
Постепенно дело дошло до чаепития.
– Кто будет резать тортики? – вопросительно взглянула на коллег Наденька.
– Порежь ты! – скомандовал Игорь Тимофеевич. – Только нож холодной водой намочи! А то всё прилипнет или раскрошится!
К концу трапезы именинник вспомнил о подарке.
– Красивая ваза, – удовлетворённо констатировал он, глядя на подоконник, уставленный цветами. – Сколько стоила?
– Не знаю, – уклончиво ответила Наденька, – зачем вам это?
– Нет! Ты скажи! Я же должен быть в курсе! – требовательно попросил Игорь Тимофеевич.
– Как раз и не должны! – заупрямилась Наденька. – Славик покупал. У него и спрашивайте!
Славик в это время о чём-то увлечённо разговаривал с компьютерщиком Мишей, не замечая устремившихся на него любопытных взглядов.
– Алё! Курьер! – закричала ему на другой конец стола Наденька. – Сколько ваза стоила? Тут товарищ интересуется!
Славик беспечно назвал сумму.
Услышав цифру, ИТД переменился в лице.
– Нет! Ну ничего без начальства сделать не могут! – начал сокрушаться он. – Где ты её взял?
Славик оторопело назвал торговый центр.
– Нашёл, где покупки делать! – нервно всплеснул руками Игорь Тимофеевич.
– А что тут такого? – недоумённо и непочтительно поинтересовался Славик.
– Как дитя малое! – воскликнул ИТД. – «Что тут такого?» Рядом! Почти рядом! В десяти минутах езды есть нормальный магазин! Там такая ваза в два раза дешевле стоит! Я там вчера с женой был! Видел! Точно такая же ваза! Даже лучше! И дешевле!
– Ну, извините, – не выдержал бедный Славик, – в следующий раз я вас с собой возьму!
– А цветы? – не мог уняться констатировавший полную непрактичность молодых коллег ИТД. – А цветы где брал?
– В цветочном магазине, – ехидным тоном ответил легкомысленный Славик.
– Так я и знал! – по-бабьи запричитал ИТД. – На рынке! На рынке надо цветы покупать! Ничего не знают – ни жизни, ни денег!
Он хотел было начать выяснять цену букета, но грозу предотвратила посмотревшая на часы и ахнувшая Софья Яковлевна:
– У меня же клиент! Спасибо, Игорь Тимофеевич! С днём рождения! Убегаю!
Вслед за ней стали подниматься из-за стола и другие сотрудники и с очередными поздравлениями и словами благодарности облегчённо начали покидать «конференц-зал».
– Спасибо! Благодарю! – величаво отвечал на их дежурные фразы именинник.
Когда помещение почти опустело, он обратился к Наденьке и Эллочке:
– Девочки! Ну, вы понимаете – это всё надо убрать и привести в порядок. Цветы – ко мне в кабинет!
– Славик! – крикнула Наденька. – Цветы отнеси!
Вернувшийся из коридора Славик, втайне мечтая нечаянно выронить тяжёлую скользкую вазу из рук, отнёс её в кабинет Игоря Тимофеевича.
Ода бетономешалке
Лучшая бетономешалка – это та, которая позволяет производить максимальное количество качественного бетона с минимальными затратами на энергию и эксплуатационное обслуживание.
Статья из Интернета
Практически всю ночь Аня вычитывала статью про бетономешалки. Статья была ужасно нудной. К тому же это был топорный и грубый перевод, сделанный компьютером, наспех местами подправленный и присланный ей по электронной почте как корректору и литературному редактору для спешной правки.
Бетономешалки всех видов, типов и конфигураций прыгали со строки на строку, представлялись разными техническими вариантами и модификациями, жужжали, урчали, гремели и рокотали, перемешивая раствор.
К утру работу надо было сделать. Двадцать страниц убористого технического текста двенадцатым шрифтом на мониторе угнетали и размалывали уставшие за день и ночь работы мозги и глаза.
Просидев с ними (и это после рабочего дня!) с девяти вечера до трёх ночи, Аня перестала адекватно воспринимать реальность. Весь мир начал представляться ей огромной бетономешалкой. А конструкции фраз, которые пришлось переделывать, придавая им читабельный и удобоваримый вид, перестали восприниматься откровенно безграмотными. Однако Аня наконец справилась с текстом, уничтожив все грамматические, пунктуационные и стилистические ошибки, и с чувством удовлетворения от хорошо и добросовестно сделанной в муках работы отправила статью заказчику и пошла в душ, а потом в постель спать.
Уснула она не сразу. Разгорячённый усталый мозг всё время воспроизводил какие-то вопиюще бездарные обрывки фраз и рисовал бесконечные крутящиеся и вертящиеся ёмкости, перемешивающие раствор и бетон, мешалки непрерывного действия и порционные, а также гравитационные, лопастные и с вращающимися барабанами. И никак не мог успокоиться и отвлечься от напряжённой работы.
Через час Ане удалось избавиться от наваждения, и она уснула в предчувствии субботы. Выходного дня, когда ей наконец-то удастся выспаться и отдохнуть от бетономешалок, кремов, лекарств, посуды, полезных приправ, садовой мебели, лаков, красок, бассейнов и прочих товаров и продуктов из зазывно-рекламных текстов, которые ей приходилось вычитывать и править, править, править.
В определённый момент она даже начала чувствовать себя неким механизмом – устройством для вычитывания, агрегатом, который читает и исправляет, читает и исправляет. Или машиной по вылавливанию «блох» из текстов – крупных и мелких, смешных, грубых и нелепых ошибок, ляпов и опечаток. Или большой утробно чавкающей бетономешалкой, перемешивающей тексты и доводящей их до необходимой кондиции. Или чопорным дотошным цензором с лозунгом на стене: «Следить и не допущать!»
Спала она безмятежно и без сновидений, зная, что в субботу утром муж встанет первым, приоткроет пошире окно, впустив свежий воздух из утреннего яблоневого дачного сада, закроет дверь в спальню, накормит дочек и, тихо-тихо приговаривая: «Не будем шуметь, пусть мама отдохнёт, она всю ночь работала», соберёт девочек, закроет входную дверь на ключ и уйдёт с Оленькой и Верочкой на пляж к морю, где они будут играть в мячик и строить витиеватые замки из песка.
А она, уставшая вымотанная мама, получит возможность беззаботно и сладко выспаться, о чём мечтала всю последнюю неделю, читая и правя по ночам всякую рекламную чушь про бетономешалки, маргарины, подъёмные краны, туристические маршруты и прекрасные новые квартиры с невиданной доселе планировкой.
Помимо корректорской работы в дамском журнале, она ещё и правила статьи для разных сайтов в Интернете.
Утром сквозь сон Аня, конечно, слышала и пищанье микроволновки, и содержательные беседы за завтраком, и рассказанное старшей Олей стихотворение «Мама спит, она устала, Ну и я играть не стала», и весёлое шлёпанье маленьких босых детских ножек по коридору, и скрип приоткрываемой в спальню двери, и любопытное важно-озабоченное, произнесённое громким шёпотом «Т-с-с! Ты куда? Мама спит!», и нечаянное хлопанье подхваченной сквозняком всё той же несчастной двери, и испуганное, вызванное неожиданным резким стуком громкое «Ой!».
Она и спала, и не спала, слушая, как в коридоре разыскивают Олину панамку с жёлтыми бабочками, как Вера с натужным пыхтеньем застёгивает сандалики, как звенят ключи, как закрывается входная дверь за мужем и дочками.
А потом Аня погрузилась в благостный утренний сон, приносящий долгожданный и счастливый отдых, блаженное изнеможение.
Однако счастье её было недолгим. Потому что минут через двадцать где-то на кухне зазвучала мелодия её мобильного телефона. Аня проснулась и, как зомби, в полудремоте и с полузакрытыми глазами пошла на кухню. Схватить весело подтанцовывающий мелодии телефон она, конечно, не успела. К моменту контакта с хозяйкой тот уже замолчал.
Аня сквозь почти сомкнутые ресницы посмотрела на экран, увидела незнакомые цифры, успокоилась, что это не муж и не близкие, которые в такой час по выходным старались её не тревожить, и, взяв прибор, отправилась с ним обратно в спальню, решив перезвонить на высветившийся номер попозже и боясь расплескать сон, в который рассчитывала опять немедленно погрузиться. Телефон молчал. Аня положила его на тумбочку рядом с кроватью и легла, и закрыла глаза, и снова предалась утреннему релаксу, и незаметно отключилась, и уснула.
Через полчаса она была разбужена вновь, резко, безжалостно и требовательно.
Аня протянула руку, поднесла телефон к уху и, стараясь спрятать сонные нотки и придать голосу бодрость и свежесть, сказала: «Алло!».
– Анна Александровна! – услышала она.
Голос был незнакомым.
– Да, – вопросительно-утвердительно ответила Аня, разочарованно-грустно глядя на часы и понимая, что выспаться ей так и не дали.
– Анна Александровна, здравствуйте! – требовательно сказал голос.
– Доброе утро, – произнесла она.
– Так уже де-е-ень! – укоризненно и категорично заявили в трубке.
Аня наконец-то узнала новую соседку по даче, которой зачем-то, скорее, из вежливости недавно дала свою визитку.
Она ещё раз с сожалением посмотрела на часы, и ей стало стыдно, что десять часов и каких-то несчастных двадцать минут – это для неё ещё утро, а для кого-то уже день. И что кто-то уже, не покладая рук, в поте лица, аки пчела, в поле, у станка, у мартена, за швейной машинкой, у сковороды, за рулём, у монитора, в торговом зале, на границе в дозоре, возле операционного стола, а она, лежебока, всё ещё в постели.
«Так сегодня же выходной», – вспомнила она.
Разыгравшиеся было угрызения совести несколько приутихли.
– Анна Александровна! Вы вчера сказали, что работаете в журнале «N»! – продолжал голос.
Собеседница говорила внушительно, властно и медленно, словно вспоминая и с трудом подбирая слова. Каждый произнесённый ею звук казался очень весомым, важным и значимым.
«Говорит, как будто сваи забивает», – подумала Аня в ожидании узнать, ради чего её всё-таки так грубо и безжалостно разбудили в субботу.
– Да, – мысленно ругая себя за открытость и общительность, в предчувствии недоброго подтвердила Аня.
Интуиция не обманула её.
– Я, знаете ли, – с обстоятельными интонациями начала соседка, – не люблю дамских журналов!
Собеседница словно крякнула на последнем слове и сделала многозначительную паузу.
«Ну, начинается!» – с ужасом подумала Аня и упруго потянулась, ожидая, пока Мила Борисовна соберётся с мыслями, и наблюдая, как развеваются шторы у раскрытого окна.
– Но ваш вчера прочитала.
– Очень приятно, – не нашла ничего иного для ответа Аня, осознавая, что они с собеседницей говорят и думают с разной скоростью.
Мила Борисовна изъяснялась медленно, долго подбирая слова, делала большие паузы между фразами и в целом раза в три отставала от Ани, так что разговор обещал быть затяжным.
– Знаете, мне он не по-нра-вил-ся! – по складам сказала соседка.
«Ну и что? – быстро прокомментировала про себя Аня. – И стоило ради этого будить человека?»
– Особенно вот тут…
Последовала очередная пауза, во время которой Аня наблюдала, как правая штора неспешно надувается большим пузырём, и слушала шелест страниц.
– …статья на двенадцатой странице, – закончила наконец фразу Мила Борисовна.
Аня не помнила, что у них было в этом номере ни на двенадцатой, ни на десятой, ни на двадцать первой странице. Но, тем не менее, воспитанно спросила:
– И что вам там, Мила Борисовна, не понравилось?
– Да это же ужас! – весомо заволновалась трубка.– Кто это у вас такую чушь порет? Надеюсь, не вы?
Ане не хотелось пускаться в дискуссии, но всё-таки она сочла нужным поинтересоваться:
– А что это за статья?
– Про моду! – возмущённо сказала трубка. – Вы посмотрите, какой кошмар! Разве это можно носить?!
«Н-н-да», – мысленно произнесла Аня и вслух успокаивающе пояснила:
– Это репортаж с подиума, ничего не поделаешь, мода такая.
Страницы опять зашелестели. Штору «втянуло» в оконный проём.
– А вот на двадцать четвёртой странице! Про тыкву!
– И что вам не понравилось? – спросила Аня.
– Ненавижу я эту тыкву! Меня от неё тошнит! – важно изрекла трубка. – С детства! Гадость какая! Э-э-э… Зачем об этом писать?!
– Ну, так не читайте! – посоветовала Аня, думая о том, как бы поскорее закончить разговор.
– Не читайте… – проворчала трубка.
Страницы опять зашелестели. Аня почувствовала, что телефон прижали ухом к плечу, потому что голос как-то изменился и в нём появились тянущиеся нотки.
– А вот тут на пятой странице у вас ошибка! Сокращено слово «миллион». «Млн» – и без точки! Вы ведь корректор! О чём вы думаете? Точка нужна, я помню! У меня в школе пятёрка была по русскому языку!
– Не нужна там точка, – устало сказала Аня.
– Это почему это? – возмутился голос.
– Правила изменились. В 2008 году. Теперь и миллионы, и миллиарды в сокращениях без точек пишут.
– Кошмар какой! – ахнула собеседница. – И какой дурак это придумал?
– Институт русского языка Российской академии наук, – охотно пояснила Аня, наслаждаясь эффектом.
– Нет, ну вы подумайте! – оскорблённо и, словно произнося речь с трибуны, изрекла Мила Борисовна. – Академия наук! Как пали нравы!
Ане не хотелось спозаранку пускаться в праздные беседы на профессиональные темы с умничающим дилетантом, и она лишь поддакнула:
– Да-да, это, конечно, непривычно. Но, вы понимаете, правила лишь закрепляют установившуюся и утвердившуюся норму.
– Да идиоты они все! – продолжала негодовать трубка. – Круглые идиоты! Говорят, теперь и «кофе» оно!
– Вы только не волнуйтесь!
– Да как же тут не волноваться!
– Ну, если хотите, можете по-прежнему говорить в мужском роде, – разрешила Аня, – этого никто не отменял.
– Конечно, в мужском! – настойчиво заявила Мила Борисовна. – У нас в школе учительница была по русскому языку, Фаина Фёдоровна, так вот она однажды мне двойку за это влепила и заставила пятьдесят раз переписать «горячий кофе»! Понимаете? «Горячий»!
Но измученная Аня поняла только, что дискуссия принимает затяжной характер и если её не прекратить немедленно, то придётся выслушать всё, чему соседку научили в средней школе.
От навязчивого голоса Ане стало очень неуютно и скучно.
В её воображении как-то сама собой предстала грузовая машина с полосатой бело-зелёной бетономешалкой. Аня почувствовала, что даже заскучала-затосковала по ней.
– Вы меня извините, Мила Борисовна, я сейчас очень занята, – словно оправдываясь, промямлила она.
– Хорошо-хорошо, я вам попозже перезвоню, – сменив тон, любезно согласилась собеседница.
Аня с облегчением нажала на кнопку, отложила телефон, повернулась на бок и закрыла глаза. В голове была каша: раздражённая Мила Борисовна, грозная Фаина Фёдоровна, большая оранжевая тыква, исписанный детским угловатым почерком тетрадный листок, манекенщица в зелёном платье с красным жакетом, «Полный академический справочник Российской академии наук» за 2008 год. В голове звучал возмущённый каркающий голос. Аня попыталась вспомнить что-нибудь приятное, в сознании почему-то всплыл текст про бетономешалки. Она невольно улыбнулась, повернулась на другой бок, поудобнее положила голову на подушку и опять неожиданно окунулась в сладкий утренний сон.
