Czytaj książkę: «Три судьбы под солнцем»

Susan Mallery

Three Sisters

© 2013 by Susan Mallery, Inc.

© Рябцун М., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Глава 1

Если тебя бросили у алтаря – знай, это испытание не для неженок.

Помимо унижения и боли, существуют весьма приземленные проблемы, требующие решения. Очевидно, если парень способен бросить тебя на глазах у трех сотен самых близких друзей и родственников, не говоря уже об обеих матерях, он не станет беспокоиться о таких мелочах, как возврат подарков и оплата услуг официантов. Это объясняло, почему спустя три месяца после такого опыта Энди Гордон вложила свои сбережения в дом, который видела всего два раза, в городе, где провела всего семьдесят два часа.

Играй по-крупному – или оставайся дома. Энди решила сделать и то и другое.

Подписав последние документы и взяв ключи, она поднялась на холм, на самую высокую точку Ежевичного острова, и уставилась на дом, который только что купила. Постройку называли одной из «Трех сестер». Это были три красивых дома в стиле королевы Анны, построенные в начале прошлого века. По словам риелтора, дом слева был прекрасно отреставрирован. Цвет сливочного мороженого отражал стиль и моду времен его постройки. Даже сад выглядел более традиционно английским, чем это было принято на северо-западе Тихоокеанского побережья. Женский велосипед, прислоненный к крыльцу, казался неуместно современным.

Дом справа также был отреставрирован, но сохранил меньше деталей своей эпохи. Сланцево-серая облицовка обрамляла витражные окна, а во дворе была установлена скульптура взлетающей птицы.

У дома посередине все еще красовалась табличка «Продается», воткнутая в неухоженный газон. Хоть и похожий на два других стилем и размерами, купленный ею дом имел мало общего со своими соседями. От крыши с отсутствующей черепицей до облупившейся краски и выбитых окон – весь он свидетельствовал о небрежности и безразличии. Не будь это здание историческим, его бы снесли много лет назад.

Энди прочитала объявление продавца, в котором описывались все недостатки дома. Там было много страниц с перечислением основных проблем, начиная с необходимости переделать электропроводку, проведенную двадцать лет назад, и заканчивая отвратительной неработающей сантехникой. Строительный инспектор, которого наняла Энди для осмотра места, сдался на полпути и вернул ей деньги. Затем ее агент попытался показать ей прекрасную квартиру с видом на марину.

Энди отказалась. Увидев старый дом, она в ту же секунду поняла: это то, что она искала. Когда-то этот дом был полон надежд. Время и обстоятельства довели его до нынешнего состояния – он был нелюбим и покинут. Ей не нужен был диплом психолога, чтобы понять: она видит в этом доме саму себя. Энди осознавала, какие подводные камни скрывает вера в то, что если она починит дом, то исцелит и себя. Но знать и делать, а в данном случае не делать – не одно и то же. Умом она понимала, что это огромная ошибка, но сердце ее уже влюбилось.

Учитывая недавнюю публично разорванную помолвку, влюбиться в дом казалось намного безопаснее, чем влюбиться в мужчину. В конце концов, если дом бросит ее у алтаря, она может попросту сжечь его дотла.

Она припарковалась перед трехэтажным зданием, выглядящим как катастрофа, и улыбнулась. «Я здесь, – прошептала она, давая обещание себе и дому. – И я тебя восстановлю».

Последние три месяца были сплошным кошмаром рутинного планирования и взаимных обвинений. Покупка одной из «Трех сестер» ставила перед ней новые задачи, которыми следовало озаботиться. Отправлять по электронной почте документы для получения кредита оказалось намного приятнее, чем объяснять троюродной сестре, что да, после более чем десяти лет отношений Мэтт действительно бросил ее у алтаря. Он сказал, что их решение пожениться показалось ему внезапным и ему нужно больше времени. И да, две недели спустя он сбежал в Лас-Вегас, женившись на своей секретарше. Энди не хотела даже вспоминать о разговорах, которые вела на эту тему с матерью.

Но ее поддерживало осознание того, что она скоро уедет из Сиэтла на Ежевичный остров. Она сосредоточилась на этом побеге, а затем упаковала вещи в своей городской квартире и направилась на север.

Энди сжала ключи, которые вручил ей агент по недвижимости, ощущая, как металл впивается в кожу. Боль вернула ее в реальность, в момент, когда существовали только возможности.

Она вышла из машины и уставилась на полуразрушенный дом. Но вместо заколоченных окон и покосившегося крыльца она видела, каким он будет. Новым. Ярким. Достойным восхищения. Не развалиной. А когда дом будет восстановлен, Энди сможет позвонить матери и рассказать ей об этом. Это будет гораздо лучше, чем выслушивать, как мама перечисляет все, что Энди испортила в своей жизни. Например, не позволила Мэтту переделать ее и по глупости упустила такого замечательного мужчину.

Энди повернулась, чтобы полюбоваться видом. В ясный день воды Пьюджет-Саунда¹ буквально сверкали. Конечно, ясные дни были относительно редкими в этой части страны, но Энди это устраивало. Ей нравился дождь. Серое моросящее небо, хлюпанье ботинок по тротуару. Вся эта мрачность заставляла ее ценить солнечные дни.

Она повернулась на запад, глядя на пролив. Из окон домов открывался прекрасный вид. Их построили капитаны дальнего плавания, чтобы наблюдать за проплывающими кораблями. В конце 1800-х годов мореплавание все еще имело большое значение для этого района, пока не уступило лесозаготовкам.

«Все правильно», – радостно подумала она. Ее место здесь. Или будет здесь – со временем. Если ремонт начнет ее доставать, она просто посмотрит в окно. Танец волн и открывающийся вид на полуостров сильно отличаются от высоток в центре Сиэтла. До города всего пара часов езды на машине, но он кажется другой планетой по сравнению с маленьким городком на Ежевичном острове.

– Привет! Это вы купили этот дом?

Энди обернулась и увидела идущую к ней женщину. Она была среднего роста, с длинными темно-рыжими волосами, спадавшими до середины спины. На ней были джинсы и сабо, а также вязаный свитер цвета слоновой кости, доходящий до бедер. Когда женщина подошла ближе, Энди подумала, что ее лицо можно назвать скорее привлекательным, чем красивым. Высокие скулы и огромные зеленые глаза. Бледная кожа, вероятно, была результатом как генетики, так и полного отказа от пребывания на солнце с прошлого сентября.

– Привет. Да, это я.

Женщина улыбнулась.

– Наконец-то! Это несчастное место… Мне было здесь так одиноко. О, я Бостон. Бостон Кинг. – Она указала на дом со скульптурой птицы на лужайке. – Я живу там.

– Энди Гордон.

Они пожали друг другу руки. Слабый луч солнца пробился сквозь облака и высветил в волосах Бостон пурпурную прядь.

Энди провела пальцами по своим темным волосам и подумала, не сделать ли что-нибудь столь же выразительное. Максимум, на что она отваживалась, это подстричься.

– Вы имеете какое-то отношение к Зику Кингу? – спросила Энди. – Он подрядчик, с которым я списалась по электронной почте по поводу дома.

Лицо Бостон озарилось улыбкой.

– Это мой муж. Он и его брат – владельцы местной компании здесь, на острове. Он упоминал, что списался с новым хозяином дома. – Она склонила голову набок. – Но он ничего о вас не рассказывал, а я умираю от желания узнать подробности. Уделите мне несколько минут? Я только что заварила кофе.

Энди подумала о чистящих средствах на заднем сиденье внедорожника. Утром прибудет фургон с вещами, и у нее много дел – надо подготовить помещение. Но в маленьком тупичке всего три дома, и знакомство с одной из соседок казалось не менее важным.

– Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, – сказала она.

Бостон повела ее по разросшейся траве к своему двору и поднялась по ступенькам к входной двери. Энди обратила внимание, что пол на крыльце выкрашен в темно-синий цвет и разрисован звездами и планетами. Входная дверь из темного дерева покрыта витражными панелями.

Прихожая отличалась таким же эклектичным сочетанием традиционного декора и эксцентричности. У вешалки для одежды стояла скамейка в шейкер-стиле². На стене висело зеркало в обрамлении серебряных белок и птиц. Слева в гостиной стояли удобные диваны и кресла, а над камином красовалась огромная картина, изображающая обнаженную фею. Бостон провела гостью по окрашенному в кроваво-красный цвет узкому коридору в светлую гостеприимную кухню. Там были выкрашенные в кобальтово-синий шкафы, изящные приборы из нержавеющей стали и столешница из серо-голубого мрамора. Запах кофе смешивался с ароматами корицы и яблок.

– Присаживайся, – пригласила Бостон, указывая на табуреты, придвинутые к барной стойке. – Я только что разогрела пару булочек. У меня есть яблочное масло с корицей, приготовила его сама прошлой осенью.

Энди подумала о протеиновом батончике и чашке кофе, которые были ее завтраком, и услышала, как заурчал желудок.

– Звучит здорово. Спасибо.

Она заняла предложенное место. Бостон открыла духовку и достала противень с двумя большими булочками. В стеклянной банке на стойке стояло яблочное масло. Бостон выложила выпечку на тарелки и передала одну Энди, затем занялась кофе.

– Мне просто черный, – попросила Энди.

– Ах, настоящий любитель кофе. А я сдабриваю кофеин орехами и ванилью.

Она достала из холодильника ароматизированные сливки.

Энди осмотрелась. Большое окно над раковиной и еще одно – в углу обеденной зоны. Большую часть одной из стен занимал обширный буфет. Возле задней двери виднелись старинная лепнина и декоративная панель, но остальная часть кухни была обновлена.

– Мне здесь нравится, – заметила Энди. – Я не уверена, что моя кухня за последние шестьдесят лет видела хотя бы покраску.

Бостон взяла два ножа и протянула один гостье, затем разрезала свою булочку и намазала яблочным маслом. Несколько серебряных браслетов с подвесками на руке женщины звякнули друг о друга.

– Мы видели твой дом на дне открытых дверей. Похоже, твоя кухня – из пятидесятых.

– Я не возражаю против ретростиля, – призналась Энди. – Но там ничего не работает! Знаешь, я люблю, когда открываешь кран – и течет горячая вода. И я бы хотела иметь холодильник, в котором еда остается холодной.

Бостон ухмыльнулась.

– Стало быть, ты требовательна.

– Очевидно, да.

– Я знаю, что Зик умеет разрабатывать планы. Я не видела их все, но они с братом отлично работают.

Энди окинула взглядом кухню.

– Это он делал ремонт в твоем доме?

– Около шести лет назад. – Бостон взяла свой кофе. – Ты откуда переехала?

Остров был достаточно мал, и Энди не удивило предположение Бостон, что она нездешняя.

– Из Сиэтла.

– Из большого города, да? Вот это перемена!

– Я готова к переменам.

– У тебя есть семья?

Энди поняла, что Бостон не имела в виду родителей, братьев и сестер.

– Нет.

На лице Бостон отразилось удивление.

– Это большой дом.

– Я врач. Педиатр. Хочу использовать первый этаж для практики и жить наверху.

Ей показалось, что плечи Бостон напряглись.

– О, это умно. Не будет хлопот с поездками на работу. – Женщина посмотрела в окно над раковиной в сторону дома Энди. – Там достаточно места для парковки, и, насколько я понимаю, перестройка будет несложной.

– Самым большим изменением будет перемещение кухни наверх. Мне все равно пришлось бы ее полностью переделывать, так что это ненамного увеличит счет. – Она потянулась за своей булочкой. – Ты давно живешь на острове?

– Я здесь выросла, – отозвалась Бостон. – В этом самом доме. Я больше никогда нигде не жила. Когда мы с Зиком начали встречаться, я предупредила его, что у меня около трех тысяч квадратных футов приданого. – Ее улыбка немного померкла. – Он сказал, что ему это нравится.

Энди пожевала булочку со вкусом ванили, наслаждаясь терпкостью яблока и корицы, затем проглотила.

– У тебя есть работа?

Бостон покачала головой.

– Я художник. В основном расписываю текстиль, хотя в последнее время… – Ее голос затих, глаза потемнели. – Иногда я пишу портреты. Большинство странных вещей, которые ты здесь видишь, – моих рук дело.

– Мне нравится крыльцо.

– В самом деле? Дина его ненавидит. – Бостон сморщила нос. – Она, конечно, никогда ничего не скажет, но я слышу, как она вздыхает каждый раз, когда ступает на него.

– Дина?

– Твоя вторая соседка.

– У нее красивый дом.

– Да, не правда ли? Тебе стоит взглянуть на него изнутри. Я уверена, она пригласит тебя в гости. Парадные комнаты меблированы в соответствии с эпохой. Исторические общества от нее в восторге. – Бостон снова выглянула в окно. – У нее пять дочерей. О, твои клиенты. – Она нахмурилась. – Или не клиенты?

– Пациенты.

Бостон кивнула.

– Верно. Очень милые девочки. – Она пожала плечами. – И это весь наш район. Только мы трое. Я так счастлива, что кто-то будет жить в среднем доме. Он пустовал столько лет. Дом без жильцов – это очень печально.

Хотя в тоне Бостон ничего не изменилось, Энди почувствовала перемену в настроении женщины. Даже определив для себя, что ее новая знакомая, как сказала бы мать, «со странностями», она не могла избавиться от ощущения, что теперь соседка хочет, чтобы она ушла.

Энди быстро доела остатки булочки и улыбнулась.

– Ты так добра. Я очень благодарна за кофеиновый заряд бодрости и перекус, но мне нужно переделать столько дел…

– Переезд. Я слышала, что это тяжело. Не могу представить себе жизнь где-нибудь, кроме как здесь. Надеюсь, ты будешь счастлива на нашей маленькой улочке.

– Уверена, что буду. – Энди поднялась. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – отозвалась Бостон, провожая ее до входной двери. – Пожалуйста, заходи, если что-нибудь понадобится. В том числе душ. У нас есть гостевая ванна, знаешь, на случай, если у тебя отключат воду.

– Это очень мило с твоей стороны, но если отключат воду, я перееду в отель.

– Мне нравится твой стиль.

Энди помахала рукой и вышла на крыльцо. Входная дверь закрылась, и она на секунду замерла, глядя на свой дом глазами соседки. Отсюда виднелось несколько треснувших окон, часть облицовки свисала, расшатанная и облупившаяся. Двор зарос.

«Поговорим об уродстве», – пробормотала она, возвращаясь к машине.

Не волнуйся, сказала она себе. Она уже ознакомилась с планами реконструкции, а в субботу первым делом встретится с Зиком, чтобы подписать контракт. Тогда начнется ремонт.

А пока ей нужно подготовиться к приезду грузчиков, которые прибудут утром. Энди решила хранить большую часть мебели наверху. Пока идет ремонт, она будет жить в двух маленьких спальнях в мансарде. Они уродливы, но вполне пригодны. Та, что побольше, послужит гостиной и чем-то вроде кухни. Она не собирается ничего готовить, будет только разогревать еду в тостере или микроволновке.

В крошечной ванной комнате в мансарде был душ, явно предназначенный для тех, кто ниже пяти футов ростом, и светильники сороковых годов, но все работало. Зик обещал первым делом установить водонагреватель.

У нее было все необходимое, чтобы пережить три месяца ремонта. Энди сказала Зику, что хочет, чтобы дом был полностью готов к началу июля, но на самом деле она планировала начать практику первого сентября. Это давало ей хороший запас времени. Она видела достаточно шоу-программ на канале «Дом и сад»³, чтобы знать: в ходе ремонта часто возникают проблемы и всевозможные заминки.

Энди забрала вещи с заднего сиденья внедорожника. Ей нужно было убрать комнату, которую она будет использовать для хранения мебели, а затем заняться выбранной ванной. После этого она собиралась вознаградить себя бутербродом с тушеной свининой из закусочной «У Арни». Ее агент по недвижимости обещал, что еда будет великолепной.

Энди осторожно поднялась по парадной лестнице. Две из восьми ступенек отсутствовали. Она вставила ключ в замок входной двери и повернула его. Вошла в прихожую. В отличие от дома Бостон, здесь не было ни эклектичного набора очаровательной мебели, ни занавесок на окнах, вообще ничего такого, что хотя бы отдаленно выглядело пригодным для жизни. Запах разложения и грязи смешивался с вонью бывших обитателей – грызунов. Обои свисали со стен, покрытых засохшими подтеками, несколько окон гостиной были забиты фанерой.

Энди поставила на пол ведро с чистящими средствами и сумку, набитую тряпками и бумажными полотенцами, вытянула руки и закружилась на месте. Катастрофический вид ее нового дома заставил женщину засмеяться.

«Ты будешь так счастлив, – прошептала она. – Я сделаю так, что ты засияешь. – Она усмехнулась. – Ну, я и строительная бригада. Вот увидишь! Когда все будет готово, нам станет лучше – и тебе, и мне».

К тому времени, когда ремонт завершится, Энди пустит корни здесь, на острове. Ее бывший жених станет не более чем поучительной историей, а у нее начнется процветающая врачебная практика. Она больше не будет неудачницей в семейной жизни или женщиной, которая настолько глупа, чтобы отдать десять лет своей жизни мужчине, который попытается ее переделать, а потом бросит и через две недели женится на другой. Ей не придется беспокоиться о том, что она якобы недостаточно хороша.

«Мы не будем такими совершенными, как дом слева, или такими артистичными, как тот, что с другой стороны, но мы с тобой будем в самый раз. Вот увидишь».

Слова звучали как обещание. А свои обещания Энди всегда выполняла.

Глава 2

Дина Филлипс уставилась на фотографию. Девушка была хорошенькая: лет двадцати пяти – двадцати шести, с темными волосами. Ракурс не позволял разглядеть цвет ее глаз. Она обнимала мужчину, прижимаясь губами к его щеке. Он стоял лицом к камере, а девушка смотрела на него.

На снимке был запечатлен счастливый момент. Мужчина улыбался, молодая женщина приникла к нему, согнув колено и приподняв одну ногу. Все в этой фотографии было очаровательным. Даже вдохновляющим. За исключением того факта, что этот мужчина был мужем Дины.

Она стояла в спальне, прислушиваясь к шуму воды в душе. Было едва больше шести, но Колин вставал в пять. Сначала отправлялся на пробежку, потом завтракал, после чего принимал душ. В половине седьмого он выйдет из дома, поедет в офис, а затем отправится в дорогу. Колин путешествует по работе, так что она не увидит его до конца недели.

Тысячи мыслей пронеслись у нее в голове. Он ей изменяет. Он настолько глуп, что оставил фотографию в своем телефоне. Он изменяет ей! С кем еще? Со сколькими еще? Он ей изменяет… Ее желудок скрутило и перекатило, как корабль в бурю. Если бы она что-нибудь съела, ее бы вырвало. Она вздрагивала, покрылась гусиной кожей, ноги дрожали.

«Соберись», – прошептала Дина. У нее не так много времени. Меньше чем через полчаса она должна поднять девочек и собрать их в школу. К тому же ее саму ждали с утра в классе близняшек. После этого нужно идти на работу, а там тысяча дел, задач и обязанностей. И все это не прекратится лишь потому, что Колин предал ее худшим из возможных способов.

Ее глаза буквально горели, но она не заплакала. Слезы означали слабость. Все еще сжимая в руке сотовый телефон, она размышляла, что делать. Выяснить отношения? Это было логичное решение. Она должна что-то сказать, только не знала, что именно. Она не была готова, не была…

В душе стало тихо: Колин выключил воду. Дина вздрогнула, затем тихо положила телефон обратно на комод рядом с бумажником мужа и ключами от машины. Она брала его лишь для того, чтобы посмотреть фотографии с последней игры в софтбол⁴. Хотела взять пару снимков, чтобы обновить семейную страничку в Интернете. Вместо этого она обнаружила предательство.

Она поняла: ей нужно время. Время, чтобы разобраться в том, что происходит, что все это значит, каким будет ее следующий шаг. И будет ли вообще этот следующий шаг? Дина накинула халат, поспешила вниз в кабинет и включила компьютер, нажав кнопку. Заметила, что ее пальцы дрожат. Опустилась в большое кожаное кресло и обхватила себя руками. Зубы стучали, ноги замерзли, но она не собиралась возвращаться в спальню за тапочками. Не могла. Ей подумалось, что сейчас она просто распадется на части, разлетится на миллион кусочков, если не будет осторожна.

Загружающийся компьютер гудел и попискивал. Наконец она увидела, как обрели четкость обои на рабочем столе. Картинка изображала идеальную семью: отец, мать, дочери. Все белокурые, привлекательные, счастливые. Они были на пляже, все в свитерах цвета слоновой кости и джинсах, веселое переплетение рук и ног. Близнецы пригнулись, старшие девочки стояли позади них, Колин обнимал ее. Все смеялись. Счастливые.

Что, черт возьми, произошло?

– С тобой все в порядке?

Она подняла глаза и увидела стоящего в дверях мужа. На нем был темно-синий костюм, который она сама для него выбрала. У этого мужчины был отвратительный вкус в одежде. Ей не нравился галстук, но что с того? Разве сегодня это имеет значение? Дина смотрела на него и задавалась вопросом: а как его видят другие женщины? Она признала, что он красив. Высокий, широкоплечий, с голубыми глазами. Он поддерживал себя в форме. Она гордилась тем, что ее муж все еще отлично выглядит в джинсах и футболке. В отличие от многих сверстников, Колина не портит пивной живот. В следующем году ему исполнится сорок. Поэтому – другая женщина? Кризис среднего возраста?

– Дина?

Она поняла, что он смотрит на нее.

– Я в порядке. – Она не была уверена, что сможет ответить, но каким-то образом сумела произнести эти слова.

Он продолжал наблюдать за ней, словно ожидая продолжения. Она облизнула губы, не зная, что сказать. Время, в отчаянии подумала она. Ей действительно нужно время.

Она сунула руки под стол, чтобы он не заметил, как они дрожат.

– С утра немного желудок беспокоит. Должно быть, съела что-то не то.

– Все будет хорошо?

Ей хотелось крикнуть, что, конечно же, хорошо теперь не будет. Как он вообще мог такое спросить? Взял все, что у них было общего, и уничтожил. Уничтожил ее. Исчезло все, о чем она мечтала, к чему стремилась. Ей придется уйти от него, стать одной из отчаявшихся матерей-одиночек. Боже милостивый, у нее же пятеро детей. Пять дочерей! Ей не справиться в одиночку.

– Со мной все нормально, – сказала она, чтобы заставить его уйти. Ей нужно время, чтобы подумать, передохнуть, понять. Ей нужно время, чтобы приглушить боль.

– Я вернусь в четверг, – сказал он. – Буду в Портленде.

Он всегда говорил ей такие вещи. Подробности. Она никогда не слушала. У нее с девочками был свой распорядок дня. Они привыкли к тому, что Колина не было дома всю неделю.

А ведь он может уйти навсегда, поняла она. И что тогда? Она работала неполный рабочий день в лавке ремесел. Вела занятия по лоскутному шитью и скрапбукингу⁵. Ее зарплаты хватало на развлечения и ужин в кафе. Но на свой заработок она не могла прокормить и аквариум с рыбками, не говоря уже о пяти девочках.

Паника охватила ее, сжимая сердце. Возникло чувство, что она сейчас умрет на месте. Дина заставила себя не отрывать взгляд от мужа и отчаянно пыталась понять, какой ответ прозвучит нормально.

– Надеюсь, там тепло, – сказала она.

– Что?

– В Орегоне. Надеюсь, там хорошая погода.

Он нахмурился.

– Дина, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она знала, что попытка улыбнуться обернется катастрофой.

– Это просто желудок. Думаю, мне лучше сбегать в ванную. Езжай спокойно.

Дина встала. К счастью, он отступил и она смогла проскользнуть мимо, не задев его. Она поспешила вверх по лестнице и кинулась в ванную. Вцепилась в мраморный туалетный столик и закрыла глаза, чтобы не видеть в зеркале свое бледное, ошеломленное лицо.

– Мама, ты же знаешь, я ненавижу этот хлеб. Почему ты продолжаешь его печь?

Дина даже не потрудилась поднять глаза. Просто положила в ланчбокс бутерброд, который сделала накануне вечером. За ним последовала морковка, затем яблоко и печенье. Льняное семя, подумала она, глядя на контейнер из перерабатываемого пластика, наполненный маленькими печеньицами. Они сделаны с льняным семенем. Не самые любимые у девочек, но полезные для здоровья.

– Мам! – Мэдисон встала, руки в боки. В свои двенадцать она уже умела смотреть презрительным взглядом, который покоробит даже сильных духом.

Дина узнала этот взгляд и поняла его причину, ведь много лет назад испытывала то же самое по отношению к собственной матери. С той лишь разницей, что мать Дины была сущим кошмаром. И сейчас Дина не могла понять, что такого она сделала своей старшей дочери, чтобы та ее так ненавидела.

– Мэдисон, давай не сегодня. Пожалуйста. Просто возьми сэндвич.

Дочь продолжала пристально смотреть на нее, а затем потопала прочь, пробормотав что-то подозрительно похожее на «Какая же ты стерва». Но Дина не была в этом уверена, к тому же этим утром у нее не было сил на подобные скандалы.

К восьми все пять девочек ушли. Кухня, как всегда, представляла собой полную катастрофу: миски в раковине, тарелки и открытые коробки из-под хлопьев на обеденном столе. Люси оставила свой ланчбокс с завтраком у холодильника, а значит, позже Дине придется сделать еще одну остановку. А куртка Мэдисон так и осталась висеть на высокой спинке стула.

Рассеянность Люси не была чем-то новым или особенным, чего нельзя было сказать о Мэдисон. Старшая дочь возненавидела непромокаемую красную куртку через сорок восемь часов после того, как настояла на том, что эта вещь идеальна и она должна ее носить. После той поездки по магазинам в конце сентября они с Мэдисон поспорили из-за одежды: дочь настаивала на покупке новой, а Дина отказалась.

Где-то в октябре Колин сказал, что не стоит так ругаться, надо просто купить Мэдисон новую куртку. Люси нравится красный цвет, и, вероятно, к следующей осени она сможет ее носить. Если бы старшая дочь ходила в куртке весь год, та стала бы слишком потрепанной, чтобы передать ее младшей.

«В очередной раз Колин меня не поддержал», – с горечью подумала Дина. Еще один пример того, как муж встал на сторону девочек против нее.

Дина подошла к раковине и включила воду. Подождала, пока температура станет подходящей, затем трижды нажала на флакон, выдавив жидкое мыло, и начала мыть руки. Снова и снова, снова и снова. Привычное ощущение теплой воды и скользкого мыла успокаивало ее. Она знала, что не может позволить себе делать это слишком долго. Если не будет внимательна, то слишком увлечется. Пришлось закончить раньше, чем ей хотелось. Она открыла ящик у раковины, достала хлопчатобумажное полотенце и вытерла руки.

Не оглядываясь, вышла из кухни. С беспорядком она разберется позже. Но вместо того, чтобы подняться на второй этаж и зайти в главную спальню, Дина села на нижнюю ступеньку и уронила голову на руки. Гнев смешался со страхом и острым привкусом унижения. Она изо всех сил старалась не походить на свою мать, но все же некоторые уроки нельзя было не усвоить. Знакомый вопрос «Что подумают соседи?» застрял в мозгу и отказывался сдвинуться с места.

Будут судачить. Будут гадать, как долго длился этот роман. Решат, что Колин обманывал ее в течение многих лет. В конце концов, его работа связана с постоянными разъездами. Она получит сочувствие, заботливое внимание друзей, но другие жены отвернутся от нее. Не захотят, чтобы рядом ошивалась разведенная женщина. Мужья будут смотреть на нее и гадать, что она такого сделала, что заставило Колина сбиться с пути. Будут расспрашивать ее мужа о том, где и как все происходило, опосредованно переживая его приключения.

Дине страстно хотелось забраться обратно в постель и начать утро заново. Вот бы вовсе не находить эту фотографию, подумалось ей. Тогда она и не узнала бы… Но время вспять не повернешь, и ей пришлось смириться с реальностью предательства Колина.

Она уставилась на обручальное кольцо на левой руке. Крупный камень в центре сверкал даже в тусклом освещении. Каждые три месяца она старательно чистила кольцо, проверяла зубцы, чтобы убедиться, что они не разболтались. Она была так внимательна ко множеству разных вещей. Она была дурой.

Дина стянула кольцо с пальца и швырнула через коридор. Оно отскочило от стены и выкатилось на середину полированного деревянного пола. Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.

Бостон Кинг поставила тюльпаны на небольшой, расписанный вручную столик, который принесла из гостевой спальни. Столешница была белой, ножки – бледно-зелеными. Много лет назад она нанесла цветочный узор по краям, идеально сочетающийся с живыми цветами. Теперь она перебирала тюльпаны, пытаясь создать эффект случайного беспорядка.

Она поправила длинный темно-зеленый лист, сместила лепесток, придвинула желтый тюльпан ближе к розовому. Удовлетворившись результатом, подняла столик и поставила его так, чтобы на него падал яркий солнечный луч. Затем уселась на табурет, взяла блокнот и начала рисовать.

Ее рука двигалась быстро и уверенно. Разум прояснился, когда она сосредоточилась на формах, контрастах и линиях, замечая отдельные фрагменты каждого объекта. Кусочки целого, с улыбкой подумала она, вспоминая одного из своих учителей, который говорил: «Мы смотрим на мир на молекулярном уровне. Видим строительные блоки, а не конечный результат».

На странице возник первый цветок. Импульсивно она потянулась за кусочком мела, думая, что сможет запечатлеть чистоту желтого лепестка. Когда она поднесла его к бумаге, ее браслет с подвесками знакомо звякнул. Она закрыла и снова открыла глаза.

Серый. Она выбрала серый, а не желтый. Самый темный из набора, почти черный, но не совсем. Кусок был коротким и потертым, но заостренным. Она всегда держала его заостренным. Затем ее рука снова задвигалась – быстрее, чем прежде. Линии получались будто сами собой, движения были почти привычными.

То, что было цветком, стало чем-то гораздо более прекрасным, гораздо более драгоценным. Еще несколько штрихов, и она увидела лицо младенца. Лиам, подумала она, водя рукой по рисунку, смазывая и смягчая четкие линии, пока они не стали такими же сонными, как изображенный мальчик.

Она нарисовала несколько деталей фона, посмотрела на результат. Да, ей удалось его изобразить: изгиб щеки, обещание любви в полузакрытых глазах. Ее лучший рисунок мальчика. Бостон написала свои инициалы и дату в правом нижнем углу листа, вырвала его из блокнота и положила поверх других рисунков. Взяв кружку с белым чаем, подошла к окну и уставилась на сад за домом.

По краю участка росли ели. Перед ними танцевала на послеполуденном ветру восковница калифорнийская⁶. Прошлой зимой растения пережили большую бурю. Покачивались последние тюльпаны – их обещание весны уже исполнилось. В течение следующей недели или около того она посадит остальную часть сада. Бостон наслаждалась свежими овощами, хотя и не разделяла одержимость своей соседки Дины выращиванием собственной еды при любой возможности.