Cytaty z książki «Дом Цепей», strona 3

Зверям не чужда надежда, им известно понятие награды.

Армии вредно скорбеть; да что там, горе - погибель для любой армии.

- Что ни говори, - проворчал Геслер, - а вера - для дураков.

- Это ты к чему? Солдат знает только одну правду: без веры ты считай что труп. Верь в солдата рядом с тобой. Но еще важней - и даже не важно, насколько это бред на деле, - верь в то, что тебя невозможно убить. Только на этих двух ногах и держится всякая армия.

Янтарнокожий сержант хмыкнул и указал рукой на деревья, высаженные вдоль Арэнского тракта.

- Глянь и скажи, что ты там видишь, - нет, не Худовы фетиши, а то, что там еще видно под мусором. Дыры от гвоздей, темные потеки крови и желчи. Спроси дух солдата, который висел на этом дереве, - его спроси про веру.

- Преданная вера не уничтожает само понятие веры, - парировал Смычок. - На деле даже совсем наоборот...

- Может, для тебя и так, но есть такие вещи, которые не объедешь на красивых словах и высоких идеалах, Скрип.

Порог Смерти - замечен ли он издалека или обнаружен уже после того, как ты перешагнул, - всегда является неожиданно. Обетование внезапного исчезновения всех вопросов - однако по ту сторону врат не было ни одного ответа. Исчезновения будет довольно. И так - для всякого смертного. Хоть мы и жаждем ответов. Или - еще большее безумие! - искупления.

Теперь, столько лет спустя, он наконец осознал, что всякий путь рано или поздно неизбежно превращается в одну-единственную цепочку следов. Которая ведет туда, к самому краю. И... исчезает. Поэтому Геборика ждало то же, что и всех прочих смертных. Одиночество смерти. И последний дар небытия - безразличие.

Сотворяя подобие, никто не спрашивает духа или бога, желают ли они такой ловушки. Да и зачем им? Нужда сотворять кумиров - потребность смертных. Возможность увидеть своими глазами то, чему поклоняешься, в худшем случае дает иллюзию контроля, а в лучшем - ложную уверенность в том, что можно договориться, сторговаться о своей собственной доле.

Смерть - не самая жестокая участь, - проговорил сверху Дарист. - Если она была тебе другом, ты будешь тосковать по ее обществу, и в том - истинная причина твоего горя. Ты жалеешь себя самого. Мои слова могут тебе не понравиться, но они рождены опытом. Я пережил смерть многих своих сородичей и скорблю о пустоте в жизни, которую они прежде заполняли. Однако эти потери лишь помогают смириться со своей собственной неизбежной гибелью.

Свобода, впрочем, не приносила счастья. Более того, быть свободным означало жить в отсутствии - ответственности, преданности, давления, порожденного чужими ожиданиями.

Ни одна жизнь не обходится без крови. Пролей кровь тех, кто стоит на твоем пути. Пролей свою собственную. Борись, преодолевай этот растущий паводок со всем неистовством, которое является жестоким проявлением самосохранения. Мрачный, безыскусный танец в тягучем потоке. И притворяться, что все обстоит иначе, означает потонуть в иллюзиях.

Чем дольше армия ждет, тем больше воюет сама с собой.

Но с его точки зрения, Взойти так же означало отказаться. Чтобы принять объятия того, что во всех смыслах можно назвать бессмертием, нужно было, как он думал, отречься. Разве судьба смертного - он знал, что "судьба" не то слово, но не мог придумать лучшего, - разве судьба смертного не в том, чтобы объять саму жизнь, будто возлюбленную? Жизнь, со всей ее горестной, мимолетной хрупкостью.

И разве жизнь нельзя назвать первой возлюбленной смертного? Возлюбленной, чьи объятия он отвергает в огненном горниле Восхождения?