В низине, куда редко попадали солнечные лучи, где вода скапливалась и не хотела течь дальше, чтобы питать корни грибов и деревьев, расположился и рос могучий дуб. Наблюдающий и статный, огромных размеров, с большими ветвями и тяжелыми листьями. Долгое время он пробивался сквозь камни и тяжелый песок, отодвигал с пути своего корни старых пней и твердые породы угля, да бесконечный известняк гор. От природы обладающий стойкостью и терпением, воздающий к небесам мощью и непреклонной твердостью духа, с листьями стальной прочности и корой закоренелой непробиваемости, этот дуб, небывало высокий и непостижимо размашистый, взирал с высоты своей неподъемной кроны на раскинувшееся перед ним раздолье пышных цветов азалии и колокольчиков цвета снежных, зимних гор. Чуть переходя в коричневые тона, подстраивая цвет шапочки под общую гамму осени, оттягивая и украшая ветки, создающие приятную тень для ранних белок и пронырливых кабанов, с высот десятиэтажных домов, далеко-далеко, за озера и скалы, взирали, с плодоножек, многочисленные детки дуба – желуди. В разные стороны от дуба, кто чуть вверх – к солнцу, кто вниз – к рыхлой земле да дождевым червям, росли размашистые и до рокота пролетающих птиц причудливо короткие ветви.
Живость и многообразие леса, где уже двести лет растет гигантский каштанолистный дуб, броско контрастирует с порой безмолвными небесными покровами, ослепленными в участках ваших зажмуренных глаз. Облака-овечки, капельки-рыбки, ветер-дыхание океанов.
Цоканьем копытцев привлекая к себе лучший улов, овечка с гранитного нагорья отщипнула молодую травку и незаметно поежилась, вертя попкой да прищуривая глаза. Она медленно оглядела вдалеке стоящее необъятное дерево и угостила лужу новыми каплями себе подобных, летающих и бесконечных молочных ягнят. Затем она улеглась на правый бочок и, посмотрев на пробивающееся солнышко, игриво чихнула, высвободив из носа давно забытые мысли и воспоминания.