Czytaj książkę: «Дайте мне меч, и я переверну мир!», strona 2
– Круто, конечно, – между тем продолжал болтать парень. – Жаль тебе Томаша не одолеть на твоем уровне силы.
– Это мы еще посмотрим, – устало хмыкнул я.
– За три месяца тебе к поединку не приготовиться. Даже, если каким-то чудом натренируешься до первого уровня силы, Томаш-то уже на третьем, а может и на четвертом, и в следующем году Академию закончит. Поговаривают, ему прочат место коннетабля.
– Да мне по барабану, – самоуверенно отмахнулся я.
А сам смекнул, что три месяца отец выторговал для меня в надежде подтянуть по навыкам. Шанс на жизнь, хоть и слабенький.
Рыжий вдруг остановился. Повернулся ко мне и виновато заглянул в глаза. Весёлость с него в момент слетела, было видно, что парень весь дёргается и сильно подавлен – в нём происходила какая-то внутренняя борьба.
– Знаешь, Эрик, я только сейчас понял, как мы оплошали, – рыжий заговорил серьезно и вдобавок с такой безнадежной тоской, что мне захотелось его тюкнуть. – Надо было всё-таки тебе ходить на тренировки к учителям, которых тебе отец пачками отовсюду выписывал, чтоб ты в Академию вашу крутую поступил, а не бегать со мной к моей больной матери и сестре.
– Мать – это святое, – растроганный неожиданным порывом, пробормотал я. – Я свою слишком рано схоронил.
Сказал и прикусил язык, сообразив, что у Эрика-то мать вполне могла быть жива и здорова. Но рыжий неожиданно согласился.
– Это да, Эрик, герцогиня ушла слишком рано, – и, кивнув на дверь, добавил: – Я сбегаю за прислужницей, чтобы принесла тебе чистую одежду и помыла тебя. Скоро ужин, а твой отец не терпит опозданий.
Ванная комната оказалась огромной. И вся увешена зеркалами. Я смог себя получше рассмотреть. Весь избитый и грязный я представлял собой жалкое зрелище. Длинные каштановые волосы ниже плеч висели грязевыми паклями. Глаз подбит, щека расцарапана.
Я скинул измочаленные лохмотья, в которые превратилась моя одежда. Тело оказалось хилое и изнеженное до тошноты. Будто я не мужик, а избалованная барышня. Но вот елдык был что надо. Я усмехнулся – таким можно города сокрушать. Вспомнилась златовласка, из-за которой я сюда попал, одна крепость на примете у меня уже имелась.
Я осмотрелся и с удивлением уставился на кран. Присвистнул, ничего себе – продвинутое средневековье. Раскрутил кран, и в здоровенную ванную полилась теплая вода.
– Ну, что вы ваша светлость, не утруждайте себя, – за спиной раздался приятный девичий голос. Я развернулся, передо мной стояла прехорошенькая служаночка. – Негоже вам самому себе ванную готовить, – смущаясь, добавила она.
– Я сам разберусь, что для меня гоже, – резче, чем того требовала ситуация, отрезал я.
Девчонка уж очень плотоядно смотрела на мое мужское достоинство и под её откровенным взглядом мое достоинство слегка возросло.
– Да, ваша светлость, прошу прощение за дерзость, – притворно потупилась служаночка, тем не менее продолжая разглядывать меня из-под опущенных ресниц.
– Чего надо? – чувствуя, что начинаю краснеть, как малолетний дебил, буркнул я.
– Я принесла вам чистую одежду и бельё, – разулыбавшись, промурлыкала служаночка.
Чуть отошла, развернулась и, выгнув спинку, развратной кошечкой, наклонилась, кладя свежую одежду на лавку, потом призывно вильнула широкими бедрами и повернулась ко мне, невинно хлопая длинными ресничками. – Я с удовольствием помою вас.
Я даже растерялся от такого предложения.
– Нет, я сам, – я уже просто боялся её, мне вообще сейчас было не до восторженных девиц, а это была нагловата, хоть и притворялась невинной овечкой. – Можешь идти, – властно махнул рукой я.
– Как пожелаете ваша светлость, – поклонилась служанка и вышла прочь.
Явно затаила обиду, женщины не прощают, когда их вот так отшивают.
Но мне было плевать, я с блаженством окунулся в теплую ванну и аж застонал от удовольствия.
В столовую я не опоздал. Притопал минута в минуту. Хотя всё-таки пришлось немного поплутать – я проскочил один из поворотов.
Отец уже восседал во главе стола, который буквально трещал от яств. Мне не отбила аппетит даже башка свиньи с яблочком в зубах посредине.
За столом сидел ещё какой-то парень с вытянутым лицом, изъеденным прыщами, и липким взглядом. Стало как-то гадливо, я его в этом мире явно хорошо знал, причём не с лучшей стороны, судя по ощущениям.
Я поклонился отцу, помятую прошлую оплошность, на всякий случай кивнул прыщавому, тот кивнул в ответ.
Сев за стол, я сразу же набросился на еду, не заботясь больше ни о каких сраных нормах приличия и этикете. Никаких гражданских сил на это у меня уже не было.
И только, когда более или менее утолил аппетит, я поднял рожу от чашки и встретился глазами с отцом. Надо было всё-таки потерпеть, я в очередной раз довел его до бешенства.
– Сегодня я посмотрю сквозь пальцы на твою дурость. Но впредь изволь дождаться, когда я вознесу хвалу Триликому за наш богатый стол! – отчитал меня отец.
Я смутился, чуть не поперхнувшись большим куском пирога, который я так не вовремя откусил и никак не мог прожевать. Сидеть с набитым ртом было нехорошо, продолжать жевать, после такой отповеди – тоже, и я, недолго думая, взял и выплюнул недожуйки обратно в чашку.
Прыщавый вытаращился на меня, как баран на новые ворота. Отец шумно выдохнул и поднялся.
– Я все же понимаю, почему не смог поверить тому, что меч избрал достойным моего сына! – прогрохотал он. – На сегодня я сыт по горло твоими клоунадами!
– Ага, сытый голодного не поймет, – буркнул я себе под нос, но отец услышал.
Он скривился и прошипел:
– Завтра заканчивается твоя сладкая жизнь! Я больше не потерплю сбегания с уроков, лени, самодурства. Отныне из замка ни ногой!
– Как прикажешь, – согласился я, хотя сразу подумал про златовласку, из-за которой я сюда попал, теперь отыскать её будет еще труднее, но где наша не пропадала.
– С завтрашнего дня я лично займусь вашими с сэром Роджером тренировками!
– А зачем сюда Роджера приплетать?! – нахально спросил я, не нравился мне этот тип.
– Если ты вдруг забыл, – раздраженно ответил отец, – сэр Роджер сын лорда и твой оруженосец, именно он будет тебе спину в бою прикрывать, так что имей почтение и не хами!
Очень хотелось ответить, что я бы этому лорду Роджеру не доверил даже нос мне подтереть, но я сдержался, понимая, что еще слово и отец, не дождавшись поединка, прикончит меня лично прямо сейчас.
– Утром сэр Роджер принесет тебе расписание. – Прыщавый поднялся и почтительно поклонился отцу. – Подъём в пять утра, тренировки с шести! Не смей опаздывать! Ослушаешься, тебя высекут! – продолжал наставлять отец.
После чего громко стуча сапогами по каменному полу, отец удалился из столовой.
Я краем глаза заметил, что мой оруженосец – прыщавый Роджер, довольно ухмыляется нашей с отцом стычке. Настроение делить трапезу с этим лицемерным уродом у меня пропало. Почему, интересно, мой оруженосец не рыжий?
Я взял со стола два пирога, третий в зубы и встал. Уже в дверях обернулся и позвал Роджера.
– Эй, Роджер?
– Слушаю, ваша светлость, Эрик? – льстиво пролепетал прыщавый.
– Рано радуешься, репа ты пареная! Я тебя насквозь вижу!
Глава 3
Златовласка в полупрозрачных одеждах манила за собой. Большая грудь её колыхалась вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… Я качался на этих волнах. Сладко-то как.
И так не хотелось выходить из этого томительного плена. Но кто-то упрямо тряс меня за плечо.
– Вставай, Эрик! Ну, вставай же!
Я подскочил как ужаленный.
– А? Что?! – спросонья я не мог сориентироваться. – Где я?
Я лежал на краю широкой двуспальной кровати, с тяжелым балдахином, а передо мной склонился взлохмаченный рыжий парень с заспанной мордой.
– Ты чего забыл в моей комнате?! – рявкнул я, со сна еще сердитый и раздраженный тем, что опять пробудился не в своей шкуре.
– Эрик, тебе надо торопиться. Время почти шесть. Я случайно узнал, что Роджер, собака такая, будить тебя не стал и другим не велел, а отцу твоему скажет, что не смог тебя добудиться. Ой, и взгреет же он тебя!
– Да зачем ему это?! – удивленно спросил я, тем не менее вовлекаясь в лихорадочное умывание и одевания себя самого.
– Ты, как будто не знаешь, – закатил глаза рыжий, – он же тебя ненавидит. Считает слабаком. Ваш дом последнее время переживает не лучшие времена. Сэр Роджер хотел бы служить дому посолидней и поперспективней, например, дому Крайкосов.
– А что ему мешает-то, я его не держу? – буркнул я, меня очень задело, что мой дом считается каким-то там захирелым, вроде же нормальный у нас дом.
– Он вассал дома Гербертов, он не может, пока живы его господа, присягнуть на верность другому дому!
Вот значит как, надо бы этого оруженосца сэра Роджера убрать подальше от себя и от своего дома. Я подивился тому, как легко для меня дом Гербертов стал своим. Может потому, что в прошлой жизни такого места так и случилось.
Интересно, а могу ли я попросить себе другого оруженосца? Ну, скажем, этого вот рыжего парнишку.
Но времени на расспросы уже не оставалось.
Мы с Рыжим со всех ног мчались к тренировочному залу. Осложняло задачу то, что всё время приходилось взбираться по лестницам, а наши с рыжим слабые дыхалки с таким марш-броском не справлялись. Бок скалывало, то и дело приходилось останавливаться и отпыхиваться. Плюс был только в том, что запоминать сильно ничего не требовалось, тренировочный зал располагался на самой крыше замка.
Оказалось, что между четырьмя башенками находился невидимый снизу, широкий плоский участок. Там меня уже поджидали отец и Роджер. Я оглянулся на рыжего, но тот потерялся где-то в дороге.
Я сосредоточился на дыхалке, превозмогая желание жадно хватать воздух ртом, мерно цедил его через нос.
Отец сурово сжал губы. Роджер не смог скрыть досады.
– Ты опоздал, – заметил отец.
Опоздал я не больше, чем на пять минут. Это вообще опозданием никогда и нигде не считалось. И опоздал не по своей вине, а из-за злосчастного оруженосца, которого мне подсунул отец. Так и хотелось поделиться своими соображениями на этот счёт, но во взгляде Роджера мелькнуло предвкушение триумфа, как будто он только и ждал, что я начну оправдываться. Поэтому я просто, по-армейски отрапортовал:
– Виноват. Больше этого не повторится.
Отец удовлетворенно кивнул, а у Роджера перекосилась моська.
– Не будем больше терять время, и приступим. Главное, на чем зиждется основа любого воина – это сила и воля. Их мы и будем развивать.
Отец объявил разминку. Разминка плавно перетекла в тренировку.
Все оказалось банально и просто даже в этом волшебном мире. Круговая силовая тренировка, состоящая из элементарных упражнений: приседаний, отжиманий, прыжков и качания пресса.
Однако моё чахлое тело едва осилило положенный минимум. Я выдохся и кряхтел, обливаясь потом, уже на втором заходе. Мой темп был сопоставим разве что с темпом черепахи. В то время, как засранец Роджер сделал всё быстро, легко, без всяких усилий и довольно долго ждал, когда я закончу.
Отец равнодушно с каменным лицом взирал на мои потуги.
Я с горем пополам всё-таки осилил положенных семь кругов.
Обливаясь потом, на трясущихся ногах, я встал рядом со скучающим Роджером.
– Ты много себя жалеешь, – резюмировал мою работу отец.
Я решил пока придерживаться выбранной армейской тактике. В таких делах, чтобы достигнуть результатов, послушание играет не последнюю роль. Именно поэтому в армии порядок такой – приказы не обсуждаются, сказанное командиром не подлежат сомнению.
– Виноват, исправлюсь, – признал я.
– Теперь упражнение на мечах. Поделайте восьмерки.
Отец хлопнул в ладоши и прямо из воздуха материализовались два меча. Они были куда меньше моего родового и затупленные, но все равно тяжелые.
Уже на третьей восьмерке у меня свело руку судорогой, и я, зашипев от боли, выронил меч.
Отец заскрипел зубами.
– Спаринг, – сердито выплюнул он сквозь зубы.
Мы сошлись с Роджером, и он в первую же секунду боя так двинул мне мечом по башке, что я вырубился.
Очнулся, башка гудит, во рту металлический вкус крови. Все тело ноет. Отец с Роджером стояли немного поодаль и ведут беседу, о том, что против Томаша у меня нет никаких шансов и все эти занятия пустая трата времени.
Я вызверился. Отец сам придумал весь этот план с тренировками, сам выпросил эту никому не нужную отсрочку и на первой же попытке поставил на мне жирный крест. Ещё этого урода Роджера ко мне приставил, который специально меня тяпнул по башке.
Я резко подорвался, так что в глазах потемнело. В руках моих материализовался родовой меч.
– Ты, прыщавая скотина! – выкрикнул я Роджеру. – Бери свой настоящий меч и сражайся.
– Тебе мало, – самодовольно усмехнулся Роджер.
Этого я уже не стерпел и бросился на него.
Роджер легко отбил мой яростный выпад материализовавшимся за мгновение до удара своим мечом. И начался махач.
Я лупил что есть сил, не чувствуя вес меча, мной владела только слепая, беспощадная ярость. Роджер под градом моих ударов лениво отбивался, ожидая, когда я выдохнусь, и он сможет вновь легко одолеть меня. Только уже настоящим мечом.
Родовой меч был со мной, мы с ним стали одним целым. Он разделял мою ярость на врага, давая мне силы и обостряя интуицию.
Когда я слегка все-таки задел Роджера, распаров ему рукав, вся расслабленность лорда ушла. Роджер сосредоточился, и тут я понял, что силы у меня все-таки кончаются.
Мир вращался с бешенной скоростью, из носа брызнула кровь и потекла горячими струями по лицу.
– Достаточно! – как из-под воды услышал я голос отца.
Хлопок в ладоши. Меня, словно разгоряченного щенка, подняло в воздух и встряхнуло.
К моему удовлетворению Роджера тоже бултыхнуло в воздухе.
Хлопок и мы повалились на площадку.
– Довольно! Тренировка окончена! – возражать у меня, и, по всей видимости, у Роджера сил не осталось, и мы покорно кивнули. – Приведите себя в порядок, жду вас к пять вечера в парке у фонтана. Эрик, не забудь, что сегодня у тебя еще занятие у сэра Артура и сэра Мерлина.
Я-таки стребовал с Роджера расписание. Он нехотя всучил мне свиток.
Между занятиями я успел только принять душ и позавтракать. Да понять, что мне в этом мире страх как не хватает телевизора и своего вытертого дивана.
Сэром Артуром оказался тот самый жрец, который был судьёй Триликого. Он преподавал историю и религию. Мне было всё любопытно в этом мире. Но в голове ещё шумело, руки и ноги ныли и дрожали, и я страшно хотел одного – спать. Глаза слипались, хоть спички вставляй.
Да еще и старик, как нарочно, оказался никудышным рассказчиком. Говорил нудно и будто сам путался в своих показаниях, то и дело сбивался в какие-то пространные рассуждения черти о чём. Очень скоро я заблудился во всех этих домах и религиозных отношениях.
Понял только, что в этом мире есть двенадцать великих градов. Каждым таким градом управляет какой-то герцогский дом вроде нашего – всего таких домов двенадцать по числу градов. Дом Гербертов и дом Крайкосов – соседствовали и, судя по всему, никогда особо не ладили.
Есть и тринадцатый град, самый великий и самый большой – им управляет храм Триликого – тринадцать жрецов. В Тринадцатом граде сосредоточена вся власть над остальными двенадцатью – суды, медицина, печатные издания, органы образования, в том числе и пресловутая Академия магии, в которую спал и видел засунуть меня отец.
В каждом из двенадцати светских градов есть по двенадцать лордов – вассалы герцогов. Родовая знать, на неё и опирались великие дома.
А дальше я просто не выдержал монотонного повествования и провалился в сон.
Проснулся я от храпа. Открыл глаза и с удивлением обнаружил, что старый жрец тоже прикорнул, уткнувшись носом в раскрытую толстую книгу, по которой он иногда сверял свою нудную лекцию.
Посмотрел на часы. Твою ж мать! Мало того, что я проспал урок танцев и музыки, уж не знаю, зачем это мне впихнули в расписание, видимо, здесь перед смертью очень важно наплясаться и наиграться на балалайке, так я к тому же опять безбожно опаздывал на тренировку! Да еще и без понятия, где находился этот грёбаный фонтан.
Я, как ужаленный в жопу, сорвался и помчался прочь из замка. Фонтан долго искать не пришлось, он был чуть ли не у самого входа в замок. Огромный такой, приметный.
Отец с Роджером смотрели на меня, как на досадную ошибку природы.
– Ваша светлость, – притворно раскланялся Роджер, я с удовольствием разглядел оставленную мной утром царапину на его руке. – Вы такими темпами научитесь только опаздывать на поединки, а не выигрывать их.
– Сэр Роджер, а вы такими темпами станете шутом, а не оруженосцем, – в том ему сладенько улыбнулся я.
Роджер злобно зыркнул на меня. Я лишь усмехнулся, мол, мели Емеля – твоя неделя.
– Довольно, – махнул рукой отец. – Хватит тратить время, его и так слишком много прошло впустую! Задача на сегодня проста: тренируем волю и силу. Один из лучших для этого способов – бег. Древо жизни будет вам ориентиром. Жду вас обратно как можно скорее.
Я посмотрел туда, куда указал отец. Вдалеке виднелось дерево, которое отсюда казалось маленьким горящим факелом на фоне голубого неба. Бежать до него было ой как не близко.
Мы с Роджером стартовали одномоментно, но вскоре я потерял паршивца из виду.
Бежать приходилось в гору. Моё уже порядком изнуренное за сегодняшний день тело старательно противилось этому нелицеприятному действу. После сна я не то, что не восстановил силы, а скорее наоборот – налился тяжестью и болью в каждой клеточке организма. Я казался себе бесчувственным поленом, которого заставили быть бегающим мальчиком.
Вдобавок ко всему я побежал через какие-то чащобы. Здесь было душно и влажно, меня одолели местные комары и мошкара. Пару раз запнулся, о коряги и таки упал мордой в грязь, весь перепачкавшись и получив вдобавок еще пару ссадин и ушибов.
Не единожды приходилось останавливаться, чтобы перевести дух. Бок кололо. Башка кружилась. И, когда мне уже казалось, что я прямо здесь и сейчас попросту издохну, как загнанная лошадь, я увидел дерево.
Вблизи оно выглядело далеко не маленьким, как казалось издалека.
Я заворожено застыл под сенью его кроны. Кора древа горела золотом, а листья колыхались на ветру маленькими огнями. Красота неописуемая… Я ласково погладил ствол. Он был теплым и гладким.
Вдруг что-то чирикнуло под ногами. Я посмотрел вниз, под древом копошился птенец. Маленький и взъерошенный соколёнок. Скорее всего, выпал из гнезда, с грустью понял я.
Посмотрел вверх и вправду, на самой макушке виднелось гнездо. Если я полезу наверх, то потрачу уйму времени, да и сил добежать обратно до фонтана у меня уже не останется. Я сомневался и в том, можно ли вообще лазать по священным деревьям.
Однако, если не полезу, то соколёнок, наверняка, погибнет.
Я вздохнул. Осторожно взял птенца. Тот легонько клюнул меня в руку и чирикнул. Я невольно улыбнулся.
– Ну, растяпа, сейчас верну тебя домой!
После сказанного, а значит обещанного, я, как дурак, полез на священное дерево. Птенец вел себя очень даже смирно и, казалось, с каким-то осмысленным любопытством наблюдал за моим сомнительным подвигом.
Лезть по скользким веткам в моём состоянии, да еще и с занятой рукой было еще той невыполнимой миссией. Пару раз нога соскальзывала и зависала в воздухе. Наконец, я добрался до макушки и вернул соколёнка в гнездо. Сдуру посмотрел вниз – метров двадцать не меньше. Сглотнул ком, и стал осторожненько спускаться обратно на грешную землю, что оказалось намного сложнее. На какой-то ветке, приблизительно в середине я оскользнулся и полетел вниз.
Упал плашмя, как мешок с костями, и отключился.
Мне послышалась какая-то музыка, нет, скорее песня – кто-то пел на дивном языке. Я открыл глаза. Даже движение век отдалось во мне болью. Солнце уже спряталось за горизонт, сгущались сумерки.
Я увидел, как из дерева вышла дева. Кожа у неё была такой же золотой, как и кора, а волосы пылали тем же огнем, что и крона. Она была прекрасна: нагая, тоненькая, длинноногая, с небольшой грудью, что вполне бы уместилась мне в ладонь.
Я затаил дыхание, любуясь её необыкновенной красотой. Любуясь без всякого вожделения, с какой-то нежностью и теплом.
Дева улыбнулась мне. Подошла близко-близко. Так, близко, что я ощутил исходящий от нее запах весны. Склонилась и нежно поцеловала меня в пересохшие губы.
– Благодарю, – прошелестела она и исчезла, как мираж.
Боль ушла, в теле появились бодрость и легкость, как будто второе дыхание открылось. Я поднялся на удивление легко. Подошел к древу и ласково погладил теплую кору. Затем поклонился древу.
– Я сохраню это в себе – пообещал я.
И опрометью помчался обратно, предвкушая хорошую трепку от отца.
То ли от страха, то ли от того, что бежать приходилось уже с горки, а может ещё почему-то, к фонтану я двигался куда быстрее и свободнее, чем к древу. Будто я не по земле бежал, а по воздуху левитировал. В какой-то миг мне даже показалось, что я не касаюсь ногами дороги.
Когда я добежал, стало уже совсем темно. Хорошо, что фонтан был с какой-то подсветкой. Возле него меня ждали отец, Роджер и еще какой-то мужик с аккуратной бородкой и гибким, хорошо сложенным телом, таким, как у танцоров.
– Ты, как я понял, вообще не торопился, просто прогуливался, – раздраженно резюмировал отец, скрестив руки на груди.
Я открыл было рот, чтобы рассказать про соколёнка и деву, вышедшую из древа. Но тут же его закрыл. Язык не повернулся рассказывать. Я понял, что это воспоминание для меня слишком сокровенно и отдавать его абы кому я не стану. Пусть думает, что хочет.
– Зато ваш сын делает успехи в музыке, – вдруг заступился за меня незнакомец. И подмигнув мне, лукаво добавил: – Сегодня он виртуозно исполнил серенаду в честь богини Аве.
– Я ценю, что мой сын хоть в чем-то в этой жизни преуспел, – с горечью вздохнул отец. – Однако музыка не спасет ему жизнь, сэр Мерлин.
– Зато спасет душу, – жизнерадостно засмеялся сэр Мерлин.
С тяжелым подносом, на котором стояли четыре кружки какого-то напитка, из темноты к нам подошел рыжий.
Я понял, что это единственный человек, которому я мог бы доверить свою историю о деве. Рыжему парнишке, имени которого я не знал, а не чванливому отцу.
– Напитки, господа, – поклонился рыжий.
Отец и сэр Мерлин взяли кружку с подноса. И продолжили беседу.
Роджер же незаметно для других сделал рыжему подножку. Тот потерял равновесие, и в попытках его удержать, пролил содержимое оставшихся стаканов прямо на Роджера. Тот не ожидающий, что ему прилетит такая обраточка, вызверился.
– Ах, ты щенок безродный! Ублюдок недоделанный! – зло взвыл он.
Одним махом, повалив парнишку на землю, стал запинывать его ногами. Рыжий молча скрутился на земле в клубок, прикрывая голову руками.
Отец с сэром Мерлином даже ухом не повели, будто происходящее было в порядке вещей.
Я же просто обалдел от такой подлости, но уже в следующий миг с криком:
– Получи, фашист, гранату! – повалив мерзавца Роджера на землю, уселся на него сверху и стал лупить его изо всех гражданских сил.
Тот от неожиданности даже не сопротивлялся.
– Эрик! – прогремел отец. – А ну пусти его!
Но на этот раз уже я и ухом не повел, в бешенстве продолжая хреначить урода.
Хлопок. Меня приподняло в воздухе и оттащило от Роджера.
– Что ты творишь?! – яростно воскликнул отец, сверля меня взглядом.
– Он первый начал! – взвыл я, обличительно тыча в Роджера пальцем. – Он поставил ему ножку! Я видел!
– Ты хочешь сказать, что весь сыр бор из-за служки?! – еще больше разъярился отец.
– Я хочу сказать, что не хочу, чтобы какая-то вонь из-под рейтуз был моим оруженосцем! – в сердцах крикнул я.
У меня чесался язык добавить, что и такого папаши мне тоже даром не нужно, но это я в себе все же сумел удержать.
– Так! Хватит! – рявкнул отец. – На сегодня с меня хватит твоих выходок!
Он подошел ко мне и, схватив за шкирку, потащил за собой в замок.
Я брыкался, но все же, волочился за ним следом.
Глава 4.
Отец затащил меня в одну из комнат. Судя по всему, это был его кабинет.
Высоченные потолки. Стрельчатое окно. Вдоль одной стены на полках аккуратно расставлены книги, свитки, по другую сторону – висит оружие. Посредине большой стол, на котором царил идеальный порядок.
Отец бросил меня, как нашкодившего щенка, на стул. А сам уселся напротив в высокое кресло. Уперся локтями в стол, сложил ладони вместе, уткнул в них лицо так, что указательные пальцы касались кончика носа и уставился на меня внимательными глазами.
Чувствовал я себя, словно второклассник у директора школы в кабинете. Очень скоро молчание стало некомфортным, но я не спешил давать слабину и нарушить тишину первым.
– Ты мстишь мне за смерть матери? – наконец выдал отец.
– Нет, – искренне удивился я.
Однако вопрос повис в воздухе и ядовитой змеей подползло подозрение. А что? Этот холодный, властный тип, что так относится к собственному сыну, спокойно мог и жену укокошить. Хотя, несмотря на немалую обиду на отца, поверить в это не получалось.
– А у меня есть повод? – решив ковать железо пока оно горячо, прямо поинтересовался я.
– Нет! – твердо, глядя мне в глаза, ответил отец. – У тебя нет повода!
Я окончательно поверил ему, кивнув в знак согласия.
Отец вскочил с места и, нависнув надо мной, сердито поинтересовался:
– Тогда объясни, ради всех ликов Триликого, что с тобой такое происходит?!
– Я не хочу, чтобы этот гад был моим оруженосцем! – хладнокровно пожал я плечами. – Я его не выбирал!
Я был почему-то уверен, что не выбирал. Может, потому что такого говнюка никто бы не выбрал.
– Да, – согласился отец, вновь уселся на свое место и, откинувшись на спинку, процедил. – Его выбрал для тебя я!
– А получше ты никого выбрать не мог? – язвительно заметил я.
Я нагло попытался скопировать вольготную позу отца. Откинулся расслабленно на спинку. Однако чертов стул, как назло, предательски качнулся, и я с грохотом растянулся на полу.
– Я лучше знаю, что для тебя лучше! – снисходительно усмехнулся отец.
– Да?! – я поднялся, разъяренный, собственной неловкостью, выдал накипевшее. – Твой Роджер мне нож в спину воткнёт при любом удобном случае! Или ты просто хочешь от меня избавиться таким образом?
– Не мели ерунды! – обиделся отец. – Если бы ты, хотя бы немного, хотя бы иногда заботился о делах нашего дома, ты бы понял, что они идут не очень хорошо!
– Ну так просвети меня!
– Ну что ж, мальчик, попробую, а ты, попробуй меня понять! Наш дом слаб, у меня только один сын и тот… непуть! Верность наших лордов висит на волоске, и они только и ждут момента, чтобы присягнуть Крайкосам! Мне нужна преданность лорда Роджера и его отца, они богаты и влиятельны. Стать же оруженосцем, даже такого разгильдяя, как ты – это честь и знак доверия. Из чего следует, что их верность останется при Гербертах!
Отец смотрел на меня так, будто его доводы были настолько убийственны, что я непременно должен быть ими повергнут и немедленно попросить прощения за своё неразумное поведение.
Но в нашем случае, как говорится, нашла коса на камень – у меня тоже свои убийственные доводы накопились, и я тут же выложил их отцу:
– Значит, ты ко мне приставил без пяти минут предателя, уповая на то, что он так возрадуется этой чести, что прекратит строить козни против нашего дома? И во время поединка с Крайкосами, он, конечно же, не будет пытаться играть на стороне моего врага, вассалом которого он спит и видит стать.
– Думаю, что не станет, – неуверенно пробормотал отец.
– Моя смерть – это его шанс исполнить мечту! И видимо, ваши мысли совпадают, – дерзко выдал я.
– Чушь! Как смеешь ты намекать на такое! – вспыхнул отец.
– Ты даешь мне повод, – с преувеличенной горечью прошептал я.
В кабинете вновь повисла напряженная тишина.
Отец опустил голову на руки и о чем-то надолго задумался.
– Хорошо, – нарушил молчание отец. – Я дам тебе шанс выбрать себе другого оруженосца. Но при условии…
– Каком условии? – напряженно спросил я.
– Сначала ты должен победить сэра Роджера в честном бою. Доказав право сильного.
– Я сегодня его уже отлупил, – сквозь зубы процедил я.
Я понимал, что это незначительное обстоятельство трудно зачесть мне в победу. Однако, легко было сложить два и два и, прищемив хвост своему самолюбию, сообразить, что я этого кабана, на своем уровне, в честном поединке не одолею. Поэтому отец и предложил мне такой вариант, чтобы всё в итоге было так, как хочется ему.
– Ты напал неожиданно. Это не честный бой, а поступок труса! – я, было открыл рот, чтобы возразить, но отец поднял руку и продолжил. – Я даю тебе три недели. Потом мы соберем общество и устроим бой. Если ты одолеешь сэра Роджера, ты вежливо откажешься от его услуг и выберешь того, кого сочтёшь достойным.
– Но почему я не могу просто взять себе нормального оруженосца?!
– Да хотя бы потому, глупый щенок, что ты слабее его. И сэр Роджер сможет болтать потом всем подряд, что ты попросту так мелочен, труслив и слаб, что не смог вынести рядом с собой оруженосца, который во всём тебя превосходит! Это точно развяжет руки нашим врагам!
Это было справедливо и вполне предсказуемо. Правота отца выглядела очевидной. И вывернуться здесь было никак нельзя. Но за три недели натренить моё чахлое тело, чтобы одолеть этого урода, было практически не реально.
Однако, чего я ломаюсь, как девка? Шанс, какой никакой, а шанс. Использую его или сделаю так, что Роджер сам попросится за борт. Я, в конце концов, вояка, а не штабная крыса, знаю, чем пахнет порох.
– Значит, я прокачаюсь за три недели и одолею эту вонь из-под рейтуз, – уверено сказал я.
Отец удовлетворенно кивнул. Я не успел ещё возрадоваться, что мы, наконец-то, с этим суровым дядькой пришли, хоть к какому-то соглашению, а он возьми и добавь:
– За ужином ты извинишься перед сэром Роджером!
Это был уже явный перебор. Никогда, ни перед кем в жизни я не пресмыкался и перед этим надутым индюком Роджером, этого делать, тем более не собирался.
– Ни за что! – уперся я.
– Ты извинишься! – непреклонно покачал головой отец. – Ты напал первый, без предупреждения!
– И не подумаю, он повел себя подло!
– Он лорд, а Фил – всего лишь служка.
Вот как, значит, звали рыжего – Фил. Я встал в демонстративную позу.
– Он говна кусок!.. Фил лучше его в сто раз!
Отец вылупился на меня, точно я сболтнул какую-то возмутительную глупость, но я и не подумал отступать. Мы опять уперлись лбами в грозную тишину.
– Ты извинишься, или я выкину Фила побираться на улицу! – нащупал отец брешь в моей броне. – Выбирай!
Я, открыл было рот, но отец не дал мне ничего сказать.
– На сегодня разговор окончен. Приведи себя в порядок. Через час жду тебя в столовой с извинениями или без!
В ванной, заглянув в зеркало, я с удивлением обнаружил, что честно заработанные мной за эти дни синяки и ссадины исчезли, словно и не бывало. Более того, даже следы от укусов комаров и мошек куда-то испарились. А ещё, я совсем не чувствовал ни боли, ни усталости, ни зуда. Энергия же из меня так и пёрла – лопатой греби.
