Czytaj książkę: «Месть Русалки»

Глава первая

Никто из живущих на суше и по сей день не знает, что на самом деле происходит на дне океана. Возможно, он, как и небо, приглядывает за нами, за хорошие деяния поощряет, за плохие наказывает, только при жизни. Не знаю ещё ни одного человека, у которого не было бы истории про то, как он чуть не утонул, вроде обряда инициации. Вода показывает свою мощь.

«Прекрасный закат нарисован сегодня на небе, ещё прекрасней он отразился на поверхности океана», – подметила русалка Фотина, сидящая у скал, что создавали свой оазис где‑то в середине бескрайней глади воды. Она любила мир под водой, но за свои девятьсот четыре года знала там уже каждый коралл, каждую лощину, пережиток её прошлого так же грузно обитал на дне. В последние дни всё чаще стала выплывать на поверхность и любоваться деревьями, облаками, домами, так сильно отличавшимися от их гонсоров, которые располагались в пещерах или на чистом песчаном участке. Если род был знатным и богатым, его гонсор переходил по наследству; если вы становились примером добродетели или проявляли доблесть, отвагу на благо своего народа, то вам гонсор возводили на очищенной от обломков, водорослей и прочего поверхности.

Наблюдала она и за сушеходами: интересно было видеть их тайные встречи на берегу, признания. Слух у старушки был отменный, это входило в число её особенностей. Любила она стирки барышень: в этот момент они позволяли себе больше, чем в компании мужчин. В основном от них она и узнавала, что сейчас происходит в их мире. Любимым наблюдением было, как двуногие учатся плавать, особенно дети. Фотина жестикулировала руками, часто махала хвостом, повторяя ныряющие движения, и давала подбадривающие комментарии. Правда, очень далеко от обучаемого, чтобы никто не мог её заметить. Люди, может, и догадывались о существовании русалок, но утверждать точно не могли. Если кто‑то и видел русалку, то через несколько минут уже был мёртв. Это было не любимым, но, к сожалению, тоже частым зрелищем, которое наблюдала Фотина. Кораблекрушения, перевёрнутые лодки, штормы, забирающие жизни. Русалку перед смертью видели многие, но предпринять что‑то она не могла и не хотела. Её народ верил, что вода забирает всегда выборочно, и вмешиваться они не имели права.

Солнце давно скрылось, ему на смену вышла чарующая полная луна. Звёзды не дали ей долго находится в одиночестве и быстро, одна за одной, заполнили небо, помогая освещать землю в ночи. Фотина в силу своего возраста уже не была так шустра, как лет триста назад. Медленно она отдалялась от берегов, не забывая ложиться на спину, дабы показать блеск своего хвоста звёздам. Хвасталась.

Отчётливо послышались ей мужские голоса. Находились они далеко от неё, но она различила эмоциональность и гнев в их тоне. Не без любопытства она направилась в их сторону.

Мать Калисы была дамой из публичного дома. Благодаря своей красоте и манерности она входила в число фавориток для утех. Услуги этой женщины стоили не дёшево, и это злило мужчин. Некоторые имели ползарплаты в эту сумму, но они всё равно её хотели. Чаще всего после обладания ею отыгрывались за трату своих монет и пытались получить все возможные для них удовольствия, нередко поднимали руку. В то время, когда она ждала ребёнка, побоев стало только больше, и это привело к преждевременным родам. Девочку природа наградила пухлыми губами, резкими и чёткими скулами, острым подбородком, узким лбом и тонкими, изящной формы бровями, а глаза зияли серебряноголубым цветом. Прекрасная, но, как показало время, с врождённым недугом – умственная отсталость. Мать была опустошена от горя. Прознав ещё в период вынашивания, что будет девочка, стала работать вдвое больше, откладывала ей на обучение. В соседнем пригороде с недавних пор открылось училище благородных девиц, она мечтала отправить дочь туда, избавив от той жизни, что вела сама.

– Внешне красива, по натуре тупа – лучшее сочетание, – говорил хозяин борделя.

Мать девочку всячески ограждала от того, что та могла увидеть, активно занимаясь лечением малышки, водила к повитухам и лекарям. Дочь росла, но улучшений так и не наступало. Мать старалась разговаривать с ней как с равной себе. Сама же она была образована, начитана, и, хотя мало кто поверил бы, благородных кровей. О причине, толкнувшей её на этот путь, она не рассказывала даже Калисе. Когда девочке исполнилось пятнадцать, мать тяжело заболела. Редко кто, зарабатывая телом, мог долго оставаться здоровым.

Зная, что ждёт её ребёнка, оставь она её здесь, – мужчины уже предлагали деньги за ночь с девочкой, – женщина спланировала побег из борделя. В один из шумных вечеров с кабаре, как обычно, собралось большое количество гостей. Девочки все были при клиентах, хозяин борделя только и успевал выказывать любезности полезным для него людям с высоким положением. Зная о таком предстоящем вечере, мать Калисы воспользовалась возможностью, собрав накопления и драгоценности, подаренные ей в оплату, забрала дочь и выскользнула через чёрный ход. Им обычно пользовались известные или состоятельные личности, не желающие огласки своего времяпрепровождения. Неподалёку от борделя их уже ожидала заранее оплаченная повозка с извозчиком. Он пересёк город очень быстро – сам опасался последствий. Довёз их до соседнего поселения, там они пересели на корабль и отплыли к новым берегам.

После смены ночлежки в пригороде и комнаты без печи в деревне приглянулась им зелёная местность, что была на окраине поля, которое простиралось между двух соседствующих городов. Удачно там расположился на границе небольшой деревянный мотель, крыша его была выкрашена белой краской, это помогало постройке не нагреваться во время сильного солнцепёка.

Хозяин, мужчина среднего роста с уже седыми висками, с удовольствием принял двух дам к себе в жильцы. Оплатив проживание на год вперёд, мать Калисы предложила себя в качестве платы за ближайшие месяцы. Деньги, что уже были внесены, попросила принимать в расчёт, только когда дочь останется там одна. О своей болезни она умолчала.

Мужчина влюбился в Элеонор, так звали мать Калисы. В борделе она была известна как леди Лола, уже и сама забыв об имени, данном родителями, всем так и представлялась. Ему, чувства к которому стали взаимны, она открыла настоящее имя, фамилию, происхождение. За короткий период, что они провели вместе, мужчина стал считать их своей семьёй. Но, к сожалению, вскоре тоже занемог. Долго они держались ради Калисы, но накануне девятнадцатилетия девушки оба отошли в мир иной. Перед этим, дабы обезопасить место, распустили всех постояльцев. Оставшаяся в полном одиночестве, она стала выходить в город, чтобы хоть как‑то зарабатывать себе на жизнь. Накопления ей, конечно, оставили, но даже обладая разумом шестилетнего ребёнка, она понимала, что они могут закончиться.

Бралась девушка за любую работу: стирка простыней, сбор овощей под палящим солнцем, даже уборкой навоза не брезговала. Редко кто платил хорошо, в основном пользовались слабоумием и копейки выдавали за достойную оплату её труда. Чуть погодя, проследив, где живёт красавица, стали наведываться к ней мужики. Справив нужду далеко не ласковым способом, после вымещали на ней злость, мол, почему та не восхваляет их способности и не встречает их приветственной улыбкой, а скулит и жалуется ещё. Всё чаще тело Калисы покрывалось синяками и кровоподтёками, иногда страдало и лицо. В глубине души она мирилась со своими ранами, ведь после этого к ней на какое‑то время теряли интерес, и в эти редкие дни она могла оставаться дома одна, не подвергаясь унижению.

В один из запойных дней в таверне, происходящих каждый раз после того, как местные получали оплату на своих трудовых местах, пьяные мужчины так рьяно обсуждали законы и новые налоги, что дошло до драки. Разъярённая компания из четырёх драчунов – среди них и хозяин таверны – направились к дому налогового инспектора. Уже там, недолго думая, один из них кинул окурок в сено, что было сложено рядом с домом, и залил его остатками бренди из бутылки. Остальным идея понравилась, кто‑то чиркнул кресалом, другие вылили своё пойло. Пожар вспыхнул мгновенно.

По утру начались поиски виновных. Обыскивали каждый дом, вели допросы и, возможно, они бы докопались до истины, не найди, кого обвинить. Та же компания, что устроила самосуд этим вечером, силой приволокла Калису к инспектору. Все как один стали твердить, что видели её у дома, шастала там с горящей лампой. Инспектор вспомнил, что тоже наведался к ней когда‑то, правда, всего лишь раз, но вдруг она решила отомстить. Был вынесен приговор. В самом центре площади, на изрубленный от множества ударов столб, вскинули её руки, задрали так высоко, что девушка едва стояла на носочках. Приказали лупить до потери сознания. Удары обжигали, Калиса не кричала, лишь плакала. Палач сбился со счёта: спина, ноги – всё покрылось алой кровью. После того, как она потеряла сознание, для острастки остальным уже по телу, где кнут сбил кожу, нанесли ещё несколько ударов.

Ухаживать за ней было некому, она нарушила закон и покушалась на жизнь. Все поверили, что недоразвитая опасна. Лёжа в постели, она вспоминала прекрасные моменты своего детства: как она играла в куклы – мама сама шила их Калисе, – как мама учила её читать и считать, как они гуляли в том самом поле, что рядом уже теперь с её домом, всё то время, что они проводили вместе с мамой. Странно кольнуло в груди. Сильные эмоции девушка испытала – тоску. Она не умела различать свои чувства, у неё всегда было два состояния – хорошо или плохо. Теперь же • 8 • Стас КОВАН почувствовала, сейчас она испытывала боль. Раны на теле уже стали гноиться, от этого поднялся сильный жар. Пытаясь охладиться, она вышла на улицу. Ноги повели к океану. Её учил плавать хозяин мотеля. На берегу развлекалась знакомая ей шайка. Завидев Калису, трогать её не стали – от ран на её теле уже изрядно смердело.

– Это вы, – в бреду произнесла девушка, что предпочитала о многом молчать. – Это вы.

Все стихли. Опасаться вроде нечего – девка полоумная, но почву для сплетен дать могла, а там и до розг недалеко. Схватив её, силком бросили в лодку, отплыли от берега так, что огней города не было видно. Хозяин таверны вынул нож и полоснул им по уже шрамированной шее девушки – во время встреч с Калисой мужчины не стеснялись использовать оружие, чтобы та не кричала. До того, как брызнет кровь, с силой швырнул тело в океан.

Быстро развернув лодку, мужчины как ни в чём ни бывало тут же стали шутить, да направились к берегу – там ждала выпивка и шальные развлечения. Уже практически приблизившаяся Фотина застала сцену с ножом. Одновременно с девушкой она нырнула под воду, пересилив небольшую вялость, заставила свой давно не мускулистый хвост ускорить движения. Через несколько секунд она уже держала Калису в объятиях. Та ещё была жива, шрамы затормозили ход лезвия и не дали нанести смертельную рану. Замешкавшись лишь на мгновение, она припала к губам девушки, глубоко вздохнув, наполнила её своим дыханием. В тот же миг чёрные волосы Фотины взялись несколькими седыми прядями. Русалка поняла, что часть её долголетия ушла. И пусть, их вид живёт около трёхсот лет, Фотина пережила уже детей и внуков, а сейчас спасла девушку, нарушив свои собственные устои.

Несколько дней океан бушевал, небо, отвечая на его волнение, било молниями и угрожало раскатами грома. На дне, в своём гонсоре стряпала старая русалка, наготовив салатов из свежих водорослей и холодных закусок с кувшинками, ждала пробуждения девушки. Тело Калисы испытывало сильную боль, ноги срастались – там, где раньше были стопы, теперь появились плавники, раны затягивались. Приходя в себя, она истошно кричала и снова теряла сознание. За эти дни чешуя покрыла хвост, спину, на груди устроилась тонкой полоской, обильно заполонила шею, пряча шрамы, словно оберегая от новых увечий. Лицо, руки, живот и область ключиц – это единственные части тела, что остались без изменений. Покрыв кожу, чешуя стала твердеть. Вначале её структура была схожа с лепестком жасмина, сейчас же это металлические доспехи. Каждая чешуйка была как сталь, отлив её напоминал мерцание звёзд, холодное и колкое.

– Пора, – сказала Фотина.

Калиса открыла глаза.

Что чувствует ребёнок при рождении, об этом можно только догадываться, а что чувствует взрослый человек при перерождении? Взгляд холодный, строгий, скользнул по помещению. Она дышит под водой. В голове хаос, будто каждое воспоминание пытается объяснить, что случилось. Эмоции – их много, хочу плакать, так сильно, но можно и смеяться, кстати, есть над чем грустить, но ещё больше поводов для злости. Калиса резко подскочила и сразу же упала на пол. Фотина присела рядом на кровать.

– Тише, милая, тут спокойствие нужно.

– Я в ярости, – прошипела молодая русалка.

– Понимаю, дитя, понимаю, но ярость заставит тебя сидеть на дне. Как тебя зовут?

– Калиса, – ответила та и поняла, что действительно осознаёт, кто она. Мысли успокаивали свой бег, прошлая жизнь, возникшая фрагментами, теперь спокойно осела в памяти. Бабушка положила руку на голову девушке. – Расскажи мне всё, что помнишь, и всё, что захочешь. За ужином, – Фотина кивнула на стол с едой.

Калиса рассказывала медленно, правда, скорее не старой русалке, а самой себе. Чем больше узнавала бабушка о жизни той, которую спасла, тем грустней становилось её лицо.

Закончив свой рассказ, девушка почувствовала, что ей стало гораздо легче, она вновь прошла свою жизнь, но уже разумным существом.

– Спасибо вам большое, вы спасли меня, – поблагодарила Калиса. В голове мелькнули страшные мысли, ей захотелось сделать больно своим обидчикам, она стала жаждать мести.

– Пожалуйста, – ответила Фотина. Возможно, уловив мысль девушки, продолжила:

– Я отдала тебе часть своей жизни, её теперь за меня проживёшь ты, и как ты её проживёшь, будет либо моим раскаянием, либо гордостью.

Глава вторая

Проходили месяцы, Калиса осваивала движения под водой. Управление хвостом давались ей тяжелее всего – стоило воспоминаниям завладеть мыслями, её начинала брать злость. При этом падать она уже перестала. Сейчас её возможности тела сковывались: оказалось, фраза бабушки не вымысел, чешуя не терпит импульсивности. Только приведя себя в умиротворённое состояние, она могла продолжать движение. Мудрая Фотина отвлекала девушку знакомством с её миром: парками коралловых рифов, заповедниками с исчезающими видами рыб, ярмарками с украшениями, что русалки плели своими руками. Подводный мир был богат на красоты и, в отличие от суши, умел ценить то, что имеет. Калиса легко влилась в новую жизнь – прежней, можно сказать, и не было. Неожиданным для неё, но полезным оказалось, что воспоминания под водой со временем стирались.

В один из вечеров старая русалка созвала своих друзей и друзей их друзей, посчитав, что Калисе необходимо новое общество помимо неё самой. Столы ломились от подводных яств. Давно Фотина не устраивала пирушки. Её существование в последнее время напоминала отшельничество, так что не только она вернула Калису к жизни, но и та её. За разговором с одной тарахтушкой по имени Флеж Калиса узнала, что бабушка принадлежит к древнему роду, её предки в своё время и создали поселение в этом скалистом месте. Семейный гонсор был возведён в самом центре океана, в его сердце. Фотина довольно редко находилась в нём – ей не нравилось общество зазнавшихся особ, да и, когда она осталась одна, нахождение в огромном пространстве стало для неё невыносимо.

– Где твоя семья? – однажды во время прогулки по акульим ущельям спросила новообращённая русалка. Фотину вопрос застал врасплох – несмотря на то, что она следила за своей внешностью и старалась молодиться внешне и душой, некоторые темы возвращали её до каждого дня в её возраст.

– Погибли.

– Как это произошло?

Повисла тишина.

– Не сегодня, – смахнув слезу, что успела обжечь щёку, бабушка схватила за хвост акулу, которая уже несколько минут ошивалась около неё. Та от неожиданности дёрнулась и понеслась вперёд, перехватив руки на спинной плавник. Фотина радостно захихикала. Калиса среагировала быстро, тем же методом отправила белую акулу вслед за старушкой. Над ущельем стоял звонкий смех.

Акулы стремительно преодолевали препятствия, обходя стаи рыб, затонувшие и уже давно покрытые мхом корабли, поднимались выше и выше. Идя на перегонки, Калиса достигла поверхности раньше. Вынырнув в первый раз за всё это время, она перестала дышать – забыла как. Прошло уже около года с момента перерождения. Появившись эффектно, Фотина сделала круг в воздухе, отпуская подругу с жабрами, подплыла к Калисе.

– Ты в порядке? – она убрала волнистую прядь русых волос с лица девушки.

– Нет.

– Плыви за мной, – бабушка ударила хвостом по воде. Брызги, попавшие в Калису, отвлекли её от всплывающих в памяти воспоминаний. Напрягая нос, она задышала.

Догнала она Фотину, уже когда та взбиралась на одну из скал, тот самый оазис. Подтянувшись на своих теперь сильных руках, молодая русалка в миг оказалась рядом со старушкой.

– Здесь я наблюдаю и слушаю.

– За людьми?

– За всем. Сушеходы, чайки – их плач пронзителен, – волнение океана, спокойствие неба… Здесь можно услышать и саму себя.

– Как?

– Когда видишь суету происходящего и понимаешь, что она тебя не трогает, начинаешь подмечать, что губы двигаются, а звука нет, крики есть, но ты их не слышишь, твоё окружение – это тишина, вот тогда можешь начать задавать себе вопросы.

– Это странно, – улыбнулась девушка.

Фотина кивнула.

– На странностях держится вкус к жизни, иначе было бы скучно, не правда ли? – не дожидаясь ответа на риторический вопрос, продолжила мысль: – Я хочу оставить тебя здесь одну, понежься на солнышке, кожа вон какая белая, понаблюдай за происходящим. Дыши, в конце концов.

Калиса задумалась, а хочет ли она вообще видеть землю, небо. Может, ей только океана достаточно?

– Но если хочешь, я, конечно, останусь, – взяла старушка русалку за руку.

– Нет, ты права, мне есть над чем поразмыслить.

Фотина медленно сползла с выступа и скрылась в ровной поверхности воды. Солнце уже приближалось к горизонту, но по-прежнему ярко светило. События на берегу менялись. Сначала там отдыхали мужчина с женой и трое их детишек, они резвились в брызгах, готовили рыбу, которую старшая дочь выловила с отцом, много смеялись и пели. Калиса улыбалась, подтанцовывала и подпевала им. Закралась даже мысль, что Фотина подговорила семью, но это было невозможно – русалка не могла ступить на землю. На смену им пришла свора собак, выискивали, чем можно полакомиться – совсем недавно здесь довольно вкусно пахло. Не найдя ничего, псы ушли восвояси.

Уже на закате прибежали молодые девицы, скинули сарафаны и нагие бросились купаться. Речь зашла о предстоящей свадьбе, хорошенько обсудили жениха и его двух красавчиков друзей. Девушки начали делить их между собой. Когда совсем стемнело, на берегу появились мужские фигуры, за ними и дамы, компания была шумная и почему‑то Калисе знакомая. Та захотела посмотреть поближе. Громкость голосов усиливалась, о чём‑то начинался спор. Молодая русалка подплыла очень близко. Посмотри они в воду при свете, легко могли бы её обнаружить. Бородатые юноши, пившие одну чарку за другой, начали с силой хватать женщин, которых привели. Хоть те и были не против, Калисе стало их жалко. Ту, что была одета в красное платье и практически не смолкала с начала их встречи, ударили. Мужчина расхохотался. Девушка, не растерявшись, стукнула в ответ – правда, зря. Другому, самому старшему из них, как показалось русалке, это не понравилось, он подошёл и ударил ту, что за себя заступилась. Она упала, дальше он бил её в живот и по ногам, удары приходились по всему телу, только лицо не трогал. Странно знакомая привычка. Все, кто был там, стояли и смотрели, не вмешиваясь в происходящее.

От бездействия и бесполезности в этот момент у русалки брызнули слёзы из глаз, она резко оттолкнулась от берега и понеслась в глубь океана. Плыла она долго, не останавливаясь. Сердце колотилось сильно, фрагменты с ударами по её спине снова хлестали сознание. Она уже стала выбиваться из сил и наконец решила вынырнуть, как вдруг попала в эпицентр шторма. В неизвестном ей месте океана бушевали волны устрашающего размера, попадись им на пути корабль, легко разбили бы его. Небо затянуло тучами, кое-где мелькали молнии. Погода словно откликалась на её настроение, сейчас русалку разрывало так же, она металась из стороны в сторону то в одном направлении с водой, то против неё.

Сколько длились её мытарства, известно только уставшему хвосту. Взгляд Калисы привлёк свет поодаль, колыхало его вместе с ветром, что подобно океану бушевал сейчас. Девушка ринулась к нему. Ещё не в самом центре бури волны били лодку с двух сторон, что пока позволяло ей держаться на плаву. В лодке она заметила двоих мужчин. Стойко сражаясь со стихией, они вёслами старались отгрести от того шторма, к которому их стремительно несло. Всё было тщетно – у океана на них уже были свои планы.

– Сын, держись! – крикнул мужчина молодому парню.

– Всё будет хорошо, папа! – в ответ подбодрил тот.

– Нам нельзя здесь кануть, дома осталось много дел: крыша течёт, я уже неделю откладываю починку, мать не простит, – стал шутить седобородый мужчина.

– Точно, тогда поднажмём!

– Да, сынок.

Руки уже ослабли, мышцы были забиты и переставали слушаться. Упуская весло, с новой силой хватался мужчина за валёк. Ради сына – он ещё слишком молод. Калиса, со стороны наблюдая за их попытками не погибнуть, не испытывала жалости к ним. Может, сказывалась холодность русалок, а возможно, увиденное на берегу не давало девушке испытать сочувствие по отношению к мужчинам. Совсем рядом надвигалась большая волна – её лодка не выдержит.

– Решение за судьбой, – промолвила Калиса и перед уходом под воду услышала отчаянный крик старшего из мужчин.

– Арий!..

Русалка, уже отдаляясь от них, почувствовала, как пронеслась та самая волна, и любопытство заставило её вынырнуть. Огонька больше не было, лодка обломками шла ко дну.

Глава третья

В краю, где зелёные холмы встречались с океаном, располагалась большая деревня, о ней знала вся округа. Шумно и ярко устраивались здесь ярмарки, выступления чтецов, соревнования охотников, а больше всего ценились рыболовные турниры. Приезжие и местные мерились уловом, здесь уже был установлен рекорд на самую крупную рыбу, вес её составлял 14 кило 830 грамм, поставил этот рекорд юноша пятнадцати лет, житель этой самой деревни.

Однажды, прогуливаясь на очередном празднике, девочка по имени Гали увидела мальчика, держащего тяжеленую рыбу в руках. Он всем своим видом демонстрировал, как легко ему это даётся. После запечатления его на картине парень без сил, но радостный уложил её на стол и потирал руки в тех местах, что затекли.

– Ты её поймал? – спросила девочка.

– Да, – немного смущённо ответил юноша.

Это было начало знакомства и прекрасной детской любви, что оставалась с ними уже пять лет. Парень вырос сильным и ловким, в рыбалке равных ему не было. На всю деревню был известен, знали: если он вышел в океан, обязательно вернётся с богатым уловом. Обучили его ремеслу мать с отцом, что также были обучены своими родителям, и их рыболовное дело уходило далеко к их корням.

Гали выросла девушкой не особо примечательной внешности, но с прекрасным талантом к пению. Без неё не проходило ни одно торжество в деревне, везде она была почётным гостем. Стоило ей запеть, все тут же замолкали и слушали только её. Родители девушки занимались пряжей и ткачеством, думали передать дочери свои знания, но до обучения так и не доходило – она либо пела, либо была с любимым.

– Как прошёл твой день? – взяв за руку Гали, парень прижал её к себе. – Я так скучал по тебе.

– А я по тебе.

Юноша погладил распущенные длинные волосы любимой, и их губы слились в поцелуе.

– Я кое-что для тебя приготовил, – не выпуская руку, парень повёл Гали к океану.

По дороге через берёзовую рощу они разговаривали, делясь всем произошедшим за этот день. Сколько бы домашних дел или ремесленных у них ни было, они всегда находили возможность увидеться. С тех самых пор, с той самой ярмарки они не могли друг без друга.

Юноша резко остановился у берёзы, прижал Гали к дереву, одной рукой задрал её кисти над головой, вторая рука скользнула ей под юбку. Его горячие прикосновения холодили кожу, пальцы гладили обнажённое бедро. Девушка задышала тяжелее. Припав к её губам, он прижал её своим торсом ещё сильнее. Из груди вырвался стон.

– Я так тебя люблю, – прошептал он ей на ухо. В её глазах отражалась полная луна, на которую она сейчас посмотрела. О своей любви она не могла ему просто сказать – чувства, что испытывала Гали, невозможно было выразить словами.

– Почти пришли, – отпуская любимую, сказал парень.

Выйдя из рощи, их ноги ступили на белый песок, тёплый, ещё не остывший от дневного солнца. На песке было расстелено покрывало, на нём стояла плетёная корзина без крышки. Рядом был собран хворост для будущего костра. Гали обняла любимого. Он часто её радовал сюрпризами, последний раз они катались на лошадях, что были редкой породы, в этих местах никто их разведение себе позволить не мог. Успев договориться с торговцами, что переправляли их через соседний порт, он порадовал свою милую.

Пожарив перепелов, что юноша поймал в ловушку, они поужинали. Несмотря на летнюю пору, вечер выдался прохладным.

– Замёрзла? – спросил парень, подкидывая дров в огонь.

– Немного.

Она лежала лицом к небу. Звёзд сегодня было больше обычного, казалось ей. С океана дунул холодный ветер, её тело вздрогнуло. Парень лёг рядом, укрыл её свободной частью покрывала и обнял.

– Давай уйдём, похолодало.

Она повернулась на бок, лицом к нему.

– Я хочу остаться здесь, с тобой.

Он притянул её ближе и поцеловал в лоб, затем в нос, потом в щёку. Посмотрев ей в глаза, он в очередной раз поблагодарил судьбу за встречу с ней, за чувства, что он испытывал. Его рука спустилась в карман – там хранился подарок для неё. Он присел, приглашая её сделать то же самое. Вопросительно Гали посмотрела на милого.

– Повернись.

Она села к нему спиной. Расстегнув украшение, он надел его своей возлюбленной. Двадцать белоснежных жемчужин разместились на тонкой шее Гали. Это было очень дорогое ожерелье, девушка боялась даже прикоснуться к нему.

– Где ты его взял?

– Собрал.

– Это же…

Он поцеловал её, перебивая:

– Каждый выход в океан нырял в поисках моллюсков, штормы у нас редкость, поэтому очень много было пустых. Ещё к твоему дню рождения планировался подарок, но, прости, не успел.

Слёзы потекли одна за одной: она знала, что раковины находятся за рифами, нырять туда опасно, острые, как лезвие, кораллы были домом хищным рыбам.

– Никогда так больше не делай, – сквозь слёзы стала просить Гали. – Ничего в этой жизни не стоит мне тебя, могло случиться что угодно! Я бы без тебя… не смогла.

Он не хотел её расстроить, вытирая её лицо, успокаивал:

– Эй, эй, это же я, со мной в океане ничего не может случиться, это моя стихия, забыла? Мне нет равных! – горделиво он произнёс последнюю фразу, приподняв подбородок Гали, улыбнулся и снова поцеловал. Руки девушки обвили его шею. Медленным движением, будто боясь навредить, он пересадил её к себе на колени. Поцелуи становились жарче, объятия крепче, ими овладело желание. Парень больше не сдерживал его, губы спустились на шею любимой. Она сняла с него рубашку и зарылась пальцами в его волосы, он, развязав тонкие ленты её платья, стянул его с плеч, обнажив грудь, немного задержав взгляд на оголённом теле, стал языком ласкать её ореолы. Девушка запрокинула голову назад, и из её уст вырвался горячий выдох, что был виден в холодном воздухе вечера.

«Пусть это длится вечно», – подумала она. Одним движением он приподнял её и стянул с себя штаны. Девушка почувствовала тело любимого в себе. Подчиняясь страсти, её бёдра скользили, дыхание было тяжёлым, стоны их любви слышались в ночи, стало жарко. Он уложил её на спину, прижав к себе ещё сильнее. Губы требовали поцелуев. Ускоряя ритм, он следил за изгибом тела своей возлюбленной. Когда предел наслаждения их настиг и выбил из сил, он вытер её вспотевший лоб, она поправила его взъерошенные волосы.

– Я люблю тебя.

Гали снова промолчала – пока она подбирала слова, отвечать уже было поздно. На рассвете пришло время расставаться. Проводив любимую домой, он нежно поцеловал её и попрощался. На сегодня была запланирована рыбалка с отцом, они давно охотятся за голубым марлином. Прекрасный день, отличная погода, наилучшее настроение, они наконец должны выловить его.

Гали также порхала весь день, вспоминая сладостные моменты ночи с любимым, переделала все дела по дому, даже те, которых всегда избегала. За досугом время пролетело быстро, наконец наступил вечер. Пришло время свидания. Обмыв тело водой с молоком, Гали надела зелёное атласное платье и побежала к месту встречи. Прождала она парня до поздней ночи, но он так и не пришёл.

На следующий день с первыми лучами солнца девушка побежала в родительский дом милого. Не найдя его, отправилась на рынок, туда, где они с отцом торговали рыбой. Место опустело, продавцов не было. Её посетило плохое предчувствие, но Гали отгоняла его от себя. «Он в порядке, с ним ничего не может случиться», – повторяла она себе. На следующий день в дом к Гали пришла мама юноши. Глаза красные, опухшие, явно проплакавшие не один час. Прочитав всё по лицу женщины, Гали пыталась хвататься за воздух, стараясь устоять на ногах.

– Они не вернулись, – промолвила мать. Сердце юной влюблённой разрывало от боли, дыхание комом встало в груди, в глазах потемнело, и Гали потеряла сознание.

Спустя несколько измученных надеждой дней девушка наконец вышла из дома. Мысли сами повели её к месту, где в последний раз они были вместе. Сидя уже там на берегу, залилась горькими слезами. Страдания не унимались, отчаянье нашло на неё.

«Как быть теперь без него?» Насколько долго она сидела на берегу, неизвестно, глаза плакать больше не могли, ресницы высохли, девушка встала и пошла вдоль океана. То бредя по песку, то заходя в воду, дошла до каменистых земель, подняла взгляд: впереди стояла могучая, высокая скала. И так легко вдруг стало девушке – она нашла решение. Забравшись на самый верх, вдохнула воздух глубоко, пронеслась вся жизнь в воспоминаниях, особенно яркими были моменты с ним, с родным. Улыбнулась она небу, как будто ожидая увидеть его одобрение. Ожерелье, что было на шее, стало тяжёлым, не сопротивляясь её желанию, а наоборот, подыгрывая, как будто каждая жемчужина хотела вернуться туда, откуда её забрали.