Czytaj książkę: «Непримиримые 3», strona 4
ГЛАВА 4
(День третий, ночь четвёртая)
Игнат
Уже принимая душ и прокручивая вчерашние события, меня осеняет, что не могу соваться на кафедру с зачёткой – там Лерка. Даже как следует не успеваю посмаковать свои воспоминания о Корольке в моих объятиях, бегу вниз. Очень надеюсь, что Сергея Николаевича увижу там.
Не везёт, отца Ирки нет. При моём появлении бабушка и дедушка заметно хмурятся и умолкают.
– Доброе утро, – бросаю спокойно, без льстивой уважительности, чтобы не дай бог не подумали, что заискиваю.
– Доброе.
– Доброе утро.
Отбрасываю рюкзак на диван, сажусь на стул.
– Завтракать будешь? – торопится вставать Юлия Степановна.
– Не, спасибо, – останавливаю. – Я в городе перехвачу. А Сергей Николаевич куда поехал?
– В университет, насколько мы поняли, – косится на деда бабушка, – а что? – внимательно на меня.
Шумно выдыхаю. Нужно срочно что-то придумать.
– У вас номер его телефона есть?
– Да, – растерянно кивает соседка.
– Можете дать или набрать?
– Конечно, – Юлия Степановна из кармана домашнего сарафана выуживает простенький мобильный. В меру своей торопливости клацает по клавишам, а после прикладывает аппарат к уху:
– Сергей, прости, что отвлекаю, – мнётся, кидая на меня затравленный взгляд. Я делаю жест рукой: «дайте телефон». – Игнат хочет с тобой поговорить. Ты можешь?.. Ага… – кивает и протягивает трубку мне.
– Здрасти, – брякаю вместо учтивого приветствия.
– Доброе, – осторожничает мужчина.
– Сергей Николаевич, я по поводу вчерашнего экзамена.
– Да, я тебя слушаю.
– Можно подъехать, но не на кафедру…
– Хм, я буду в университете до обеда. Большей степенью сегодня занимаюсь в лаборатории, если хочешь, можешь подняться туда.
– Да, это лучше, спасибо. А когда удобнее?
– До полудня, потом буду по административным кабинетам бюрократические вопросы улаживать.
– Хорошо, спасибо! – возвращаю трубку Юлии Степановне: – Спасибо, – это уже бабушке. – Хорошего дня, – всем.
– И тебе, – улыбается натянуто соседка.
– Спасибо, тебе тоже, – бормочет дед удивлённо.
Уже шагая к двери в гараж, хлопаю себя по лбу, а возвращаясь к столу, из кармана джинсов выуживаю несколько купюр. Кладу перед пожилой четой.
Дружное: «Игнат», – тормозит, ещё не успеваю отвернуться.
– Игнат, – суетливо бормочет Юлия Степановна, – я же сказала…
– Я приживалка, но на кусок хлеба средства есть. Это не обсуждаемо!
Ира
Я проснулась в постели с Игнатом?!
Я проснулась в постели с Игнатом!
Я! Проснулась! В постели! С Игнатом!
Не хочу показаться истеричкой, но, блина, я безмолвным криком пытаюсь разорвать тишину, потому что проснулась в постели с парнем, которого ненавижу! От которого меня трясёт! Который вечно портит мне жизнь! И который… меня пугает до нервного срыва своим мужским обаянием и наглым напором.
Я собиралась держаться от него подальше, но проснулась в его объятиях! Реально! Он меня обнимал… Крепко и в то же время нежно, подгрёб к себе и уткнулся носом в мой затылок…
От воспоминая щёки начинают гореть, в животе растекается мерзкое тепло.
Что за фигня? Почему я так реагирую на соседа?
А-а-а! Не хочу!!!
Вот так и было, когда проснулась… Только сообразила, где я и кто рядом, чуть в голос не завопила от ужаса!
Не желаю лишний раз плакаться и надоедать своими проблемами, но мне нужен совет. Подруги! И к счастью она у меня есть. Ксения!
По соцсетям точно не буду вести переписку – а вдруг Игнат залезет? Не уверена, что он такой, но и в обратном тоже.
Поэтому нужно по телефону или встретиться лично.
Анютка – хорошая, но она не так сильна в жизненных ситуациях с мужчинами, как Ксю. Да к тому же последнее время Сежикова часто в задумчивости витает, затаённая улыбка, одухотворённость. Отвечает на загадочные звонки, личным не делится, а из лаборатории сбегает раньше остальных.
Влюбилась, как пить дать! И, как понимаю, роман у неё с Артёмом. Неожиданно и удивительно. Вот же судьбоносная вечеринка!
Кстати, Антон тоже нет-нет, да и спешит по делам. Ещё тот шпион. Ни разу не обмолвился, куда уходит, почему…
Я стараюсь не приставать с расспросами – если захотят, сами расскажут.
Не знаю, как они, а я созреваю! Мне необходимо выговориться!
Вот и сегодня Нютка с пунцовыми щеками и блеском в глазах виновато бормочет:
– Знаю, что нужно работать, но мне очень уйти нужно…
– Конечно, – веду плечом. – Только не забывай про конец учебного года. Нам предстоит многое доделать. Проект под ударом!
– Ага, понимаю, – неопределённо кивает девушка и прикусывает губу. – Сегодня лишь на часок раньше.
– Ясно, – бросаю сухо, – личная жизнь, куда без неё…
Домой меня, ясное дело, не тянет – там оккупант может быть. А я пока не знаю, как себя вести, чтобы спокойно сталкиваться с ним лицом к лицу. Особенно после того, как гад меня в постель уложил, да принагленько рядом уснул. Я с утра еле из его оков выбралась…
Поэтому сижу в лаборатории даже после ухода Тохи. Себя уговариваю, «ещё немного, для работы полезно», но на деле просто оттягиваю момент возвращения домой.
– Ксю, – тяну в трубку, когда решаю, что только она мне может помочь.
– Да? – голос подруги звучит странно приглушённо.
– Я помешала? – задумчиво умолкаю.
– Ну, скажем так, – хихикает Ксения, – я одновременно пытаюсь и с тобой говорить, и одеться для свиданки.
– У-у-у, – скулю разочарованно. – Ты сегодня занята?
– Планировала, – пыхтит Ксю, – но если у тебя горит, – добавляет уже более спокойно и рассудительно. – Что-то очень-очень важное…
– Ладно, не буду мешать, – отзываюсь с толикой обиды. Нет, не на подругу, скорее на ситуацию.
Уже почти пальчиком успеваю мазнуть по экрану, как слышу:
– Ир, – виновато зовёт Бравина, – очень надо?
– Да, хреново мне, – признаюсь, как на духу. – Очень выговориться нужно! А ты, так и…
– Чёрт, – брякает Ксения. – Час-два терпит? – уточняет заискивающе.
– Ага, – соглашаюсь спешно. – Я пока в лаборатории поработаю.
– Отлично! – радуется Ксю. – Давай в кафешке напротив, где мы и встретились.
– Спасибо, – выдыхаю благодарно.
Кладу трубку и погружаюсь в формулы, пробирки, склянки и записи.
***
– Уф, прости, – плюхается на мягкий диван в кафешке Ксения, – успела.
Мда, полчаса опозданием почти не считается…
– Ага, – гляжу на раскрасневшееся лицо подруги, светящиеся счастьем глаза, на улыбку, что не сходит с губ. – Ты с Антохой мутишь? – без предисловий и сюсюканья.
Ксения тотчас пасует, взгляд становится испуганным. На щеках бледные пятна выступают:
– Зачем так?.. – выдаёт обиженно и прикусывает губу.
– А как надо?
– Ну, – тянет Ксения. – Чёрт, – тихо шикает, – так заметно?
– Я могу быть глупой, слепой, но дважды два складывать умею, – отрезаю нарочито хмуро. – После той вечеринки Ярович сам не свой. То формулу не так перепишет, то пробирку уронит, то отзывается невпопад. Да и ты… – перевожу взгляд на чашку с чаем, что кручу в руках. – Мне на глаза вы ни разу не попадались вместе, но я догадалась.
– Прошу, – шепчет Бравина, косясь по сторонам, не слышит ли нас кто. – Никому не говори, я и сама толком ничего не могу понять. Не хочу… То есть хочу… – опять жует губу.
– Обижаешь, – теперь мрачнею не показнó. – Кому и что говорить? Я рада за вас…
– Не надо, – нервно дёргает плечом подруга. – Не хочу о себе. Мне нужно многое обдумать, принять, взвесить. Я пришла с тобой встретиться и выслушать тебя. Что случилось? – с непринуждённой бодростью водружает руки на стол.
Пока делаем заказ и ждём, вкратце рассказываю последние новости своей нелёгкой жизни. Про споры и ругань с родственниками, вольности Игната, про то, как проснулась с ним в постели…
– Офигеть, – выпучивает глаза Бравина. – Он что, так и остался у тебя в комнате?
– Ага! Я же тебе говорила, – хмурюсь.
– Ну, я была уверена, что он уже на следующее утро смотается и начнёт по постелям подружек скакать.
– Пока он скачет по моей, – перекашивает от мысли. – И я боюсь уже в собственную комнату войти, вдруг он голый…
– Ну, лишь бы другую деваху в твою постель не приволок. С него станется! – кивает значимо Ксю.
– Фу, – морщусь. – Это! Моя! Постель! – шиплю, расставляя акценты. Умолкаю на миг, осознав, что хоть и говорю шёпотом, но на нас всё равно косятся некоторые посетители. – Моя ванная! Моя комната! Там всё моё! – это добавляю тихо-тихо, но зло и решительно.
– И что думаешь делать?
– Не знаю, потому тебя и вызвала.. Может к Аньке напроситься?
– Как вариант, – задумывается Бравина. – Но это не выход из положения.
– Почему?
– Опять сбегаешь от проблемы, а её нужно решать – устранять!
– Думаешь, Селивёрстова стоит убить? – с нескрываемым серьёзом шучу, пока не догоняю, что конкретно подруга советует.
– Ботаничка-киллер! – пшикает смешком Ксю. – Теперь я тебя уже боюсь… Знаешь, что? – делает надменным лицо, – я бы на твоём месте ему войну объявила!
– Ну, я о ней думала… Только как? Из меня военный стратег, как из Спартака балерина, – обжигаюсь глотком горячего чая, как только официант приносит наш заказ.
– Не позволяй себя выжить из комнаты или задвинуть в угол. Не уступай даже в мелочах, – кивает в такт словам Ксю и тоже отпивает из чашки ароматный кофе.
– Да он!.. – задыхаюсь негодующе, меня переполняет буря чувств. – Да я…
– Вот-вот, – кисло заключает Ксения, – сбегаешь, пасуешь. Ты же крутая девчонка: умная, красивая, спортивная. Ты везде справляешься на «отлично», но почему-то теряешься рядом с Игнатом!
– Знаю, и меня это жутко бесит. Всегда бесило. Ещё со школы. Я не хочу быть размазнёй, да и, признаться, обычно неплохо даю отпор, но ему… С ним…
Бравина на меня странно смотрит, на губах змеится коварная ухмылка.
– Ты что? – насупливаюсь.
– Я бы сказала, что у тебя к нему чувства.
– Ну да, я его ненавижу…
– Неа, – разоблачительно мотает головой Ксю. – Если не любовь, то, как минимум, симпатия!
– Я тебя умоляю! – закатываю глаза. – Я! Его! Со школы! Ненавижу!
На нас уставляются если не все посетители кафешки, то большая часть точно. Даже стыдно становится, жар к лицу приливает. Ксения оглядывается и извиняюще отмахивается:
– Это она о затянутом переходном периоде и вечных ПМС! – для зевак, – Ага, – это уже с явной насмешкой кивает мне, – я так и поняла.
– Я не шучу, – настаиваю с жаром, но шёпотом.
– Отлично, – снисходительно. – Значит, помни: нельзя сдаваться и отступать! Клин клином вышибают!
– Мне что, его комнату занять? – предполагаю несмело. – Она же сгорела…
– Капец, Ир, – теперь Ксю глаза закатывает. – Ты в чём-то умна, не подкопаешься, а в чём-то дура-дурой…
– Знаю, – бурчу в чашку, которую подношу к губам. – Поэтому и позвонила тебе посоветоваться.
– Итак, – Бравина отодвигает остатки кофе, – свою комнату не отдавай. Он борзеет – и ты! Будет грубить – ты в ответ! Уборную подолгу занимай, ванны с пеной и т.д. Везде свои вещи раскладывай – трусики, лифчики, шортики, носки, – пусть бесится, что ты шмотки разбрасываешь. А его, наоборот, ближе к выходу складируй. Если нужно – парня игнорь и спихивай с постели… Игнат не из тех, кто на девушку руку поднимает, но он быстро оценивает свои возможности и находит слабости соперника. Только нащупает – не пощадит. Так что будь смелее, наглее и напористей. Он сдастся…
– Абзац, ты меня под поезд толкаешь… и говоришь: «Тарань, не ссы!»
– Почти! – соглашается подруга. – Но с Игнатом только так. Он умеет проигрывать и всегда уважает достойных противников. Так что докажи, что ты способна дать отпор, и он на тебя другими глазами будет смотреть.
– Да плевать, какими он на меня глазами смотрит! – возмущаюсь праведно. – Я только хочу, чтобы он убрался из моей жизни. Мне без него очень даже отлично жилось!
– Вот и вытряхни его из постели! Закрой доступ в ванную, а потом и из комнаты выставишь…
Рьяный кивок, подъём сил. Глоток воздуха.
Решительность смывается…
– А я смогу? – уточняю с жутким сомнением, сама не верю, что на такое способна.
– Придётся, Ир, если, конечно, хочешь его проучить.
– Да не проучить, – поправляю торопливо, – а выставить из своего дома!
– Звучит решительно, – соглашается загадочно Ксения, но в глазах лукавые огоньки блестят. – Из дома… из жизни!.. – поясняет ровно.
– Решительно, – задумываюсь. Причём больше всего озадачивает снисходительный тон Бравиной, словно она знает нечто, чего не знаю я, и по своей недалекости никак не могу разглядеть. Это царапает что-то внутри до неприятного зуда.
– Ага, набрось панцирь непрошибаемости, несгибаемости, – продолжает наставлять Ксю. – Игнату надоест с тобой воевать и скандалить, и он быстро сбежит.
– А мне кажется, он как раз обожает военные действия и прочую фигню: чем громче, тем ему веселее, – выдавливаю робкую мысль.
– Неа, – хмурится Ксения, – он потому и отношения не заводит – чтобы скандалов меньше было. Не знаю точной причины, но мы как-то философствовали на подобную тему со Спартаком… – на миг умолкает, а я её одариваю красноречивым взглядом. – Что? – морщится подруга, – ну, да… я иногда даю слабину. Могу из себя умную покорчить и даже потягаться со Спартаком в болтологии. В общем, он тогда что-то говорил о детской травме, которая скорее всего и послужила причиной такого поведения Игната. Ссоры родителей, возможно даже драки, постоянные измены отца, загулы, развод, смерть. Он пытается избежать подобного, хотя сам не представляет, как копирует не лучшую сторону отца.
– И обо мне говорили? – изумлённо.
– Конечно, но с тобой всё просто – ты как на ладони, – фыркает Ксения. – Золотая принцесса под гиперопекой папаши, без материнской любви, но с чуткими бабушкой и дедушкой, которые души в тебе не чают. Ты не испорчена, довольно замкнута, но так полна жизни, что рвёшься на свободу, и только рациональность и ум не позволяют тебе броситься в омут. Отсюда твои увлечения на грани экстрима, существующие наравне с научным проектом и любовью к учёбе.
– Ого, – скупо.
– Ага, – продолжает улыбаться подруга. – Так что да, я уверена, что Игнат быстро сбежит.
– Он так самонадеян… А шуточки его, – качаю головой, не зная, как ещё выразить весь спектр эмоций, что во мне бурлят, – пугают!
– Устрой пару истерик. Или подыграй, типа влюбилась по уши – он тогда так припустит, что ты и знать забудешь, как он выглядит.
– Это уже слишком, – отрезаю мрачно. – Да и скандалить не умею.
– Учись! Иначе скоро в твоей постели не только голый Игнат, но и его очередная красотка будут валяться.
Вот этого совсем не хочется. Прям, вообще-вообще.
Чёрт, я хочу свою жизнь обратно!
– Возможно, ты права, – киваю своим мыслям. – А что, если он не поведётся? – осторожно уточняю, и то не сразу, а после затяжной паузы. Ксения даже в телефон уставиться успевает.
– Ну, мать, это уже нужно смотреть по обстоятельствам. Мне кажется, тебе наглости нужно научиться. Решительно выкидывай соседа прочь. Пусть к своим девчатам или к Лерке катит.
– У него есть постоянная девушка? – брякаю тихо, но тотчас вспоминаю, что на вечеринке тематиков он говорил что-то про «свою».
– Шутишь? – изумляется подруга, оторвавшись от телефона. – Я же говорила, у него их много. На всякий случай… Но с Ионовой как-то задержался. Я даже думала, грешным делом, влюбился. Вдруг женится, но пока нет. Да и слышала, что они в ссоре, если не расстались. Но это… – чуть трясёт головой Ксения, – как-то недостоверно.
– Почему?
– С Игнатом расстаться? – кхекает, словно глупой девчонке Бравина. – Ох, Ир, отстала ты от жизни, и ведь даже не пытаешься узнать всё о своём враге. Он… такой очаровательный козлина, что девчата хоть и понимают, что не надо ему верить, а отказать не могут. Вот и получается, вроде как он уходит, девица горюет, а потом, бах, он опять улыбается, и она опять оживает. Напрочь забывает, что он уже топтал её честь, и вновь бросается на амбразуру.
– И Лера такая?
– Что Лера? – пожимает плечами Ксю, – она с ним около года неспроста. Если и не нравится что-то, то молчит, по крайней мере истерик не закатывает на людях. Видимо, их обоих устраивают такие отношения. Да и в постели он ничего так, – играет бровями Ксю, чем меня смущает не на шутку. Щёки гореть начинают. – По слухам, – торопливо добавляет, вскинув палец.
– Не понимаю, – изучаю руки, ковыряя ногтем другой.
– Забей, – отмахивается Бравина, – просто не думай, что он бедный, несчастный и податься ему некуда. Постель он всегда найдёт!
Ещё немного поболтав, решительно еду домой. Правда, уже в зале запал во что бы то ни стало выгнать Игната из своей комнаты, или как минимум начать безжалостную кампанию, быстро утихает.
Вяло кушаю, стараясь настроиться на войну, ну или хотя бы мысленно просчитать некоторые варианты развития событий. Видимо, поэтому и не тороплюсь в свою комнату, ведь каждый раз сражение, даже воображаемое, оканчивается для меня полным фиаско.
Нет, правда, честно пытаюсь себя суперкрутой гёрл представить – вся такая неустрашимая, острая на язык, борзая, дерзкая и умеющая за себя постоять в плане силы… Но как вспоминаю наглые руки Игната, его губы, кривую усмешку, проказливый блеск в глазах – тотчас теряюсь.
Нарушитель моего спокойствия появляется чуть погодя. Выпивший, но устойчиво стоящий на ногах.
– Спасибо, не голоден, – как бы мимоходом бросает заплетающимся языком, но остро ощущаю, что парень просто не желает составить нам компанию.
– Отличная семейка, – хмыкаю тихо. Мы с родными сидим за общим столом и ужинаем.
– Мать – хорошая, а вот сын… избалован, – бурчит папа.
– Да? – нарочито удивлённо вскидываю брови: – Не заметила. По-моему, очаровательный представитель мужской брутальности!
Получаю от деда мрачный, от бабушки укоризненный, а от папы хлёсткий взгляд и умолкаю. Хотела уколоть, но так, чтобы вывести на разговор, а он не клеится – семья продолжает неспешно поглощать ужин по принципу «когда я ем, я глух и нем!».
Осознаю, что чем дольше тяну, тем меньше остаётся решительности воплотить в жизнь план Ксю. Устаю от напряжения и на ватных ногах иду наверх.
«Мне нужно готовиться к занятиям!» – убеждаю себя трусливо.
Уже почти толчком распахиваю дверь, но порыв усмиряю. Вдруг Игнат голый…
Вхожу без лишней экспрессивности, но как к себе. Даже дыхание перехватывает, ведь гад такой, и правда, голый!!! Разваливается по-хозяйски на моей постели, а она… большущая! Ну хоть, благоразумно лежит на животе, полубоком, лицом к выходу. Одеяло между ног, и частично скрывает заднюю часть. Зато голова… создаётся впечатление, что он зарывался в мои мягкие игрушки.
Извращуга чёртов… надеюсь, он их не осквернил?..
Краснею, делаю рваный глоток воздуха и тотчас морщусь – в комнате стойкий запах алкоголя.
Вот же гад! И почему не остался там, где бухал?
Блин! Только обговорила с Ксенией план военных действий, а для меня это отчаянный шаг – принять вызов соседа, – как Селивёрстов умудряется меня переиграть!
Зло соплю, шагая к балкону. Открываю дверь. Плевать на голого Игната, мне не хватает свежего воздуха!
Сажусь за стол, выуживаю конспекты и приступаю к чтению.
Некоторое время удаётся понимать смысл, но когда внимание полностью ускользает, а точнее переключается на бормотание соседа, откладываю тетрадь. Прислушиваюсь… Игнат чем-то недоволен, бурчит, ругается или спорит.
– Ир… – едва слышно протягивает с таким бархатом, интимностью, что меня жар прошибает с ног до головы. Неразумное сердце принимается трепыхаться с ускорением. Кошусь на соседа.
Спит, не шевелится. Вновь обращаюсь в слух, очень хочется понять, что парень бормочет, но Селивёрстов молчит.
Псих!
Строй мурашек несётся по позвоночнику, зябко веду плечами – нужно дверь балконную закрыть, да и спать ложиться. Перед сном юркаю в ванную.
Брезгливо отодвигаю вещи Игната, нагло бросившего свои грязные на стиральную машинку. Раздеваюсь, ступаю в ванную, включаю воду… Прохлада немного помогает расслабиться. Блаженство.
Выключаю воду, и только отодвинув шторку и протянув руку к крючку, где всегда висит моё полотенце, чертыхаюсь – я опять забыла о новом!
Блин, что делать? Кошусь на висящее на сушилке… махровое, которым явно пользовался Игнат. Неаккуратно накинуто, неравномерно…
Борюсь с собой, но всё же тяну на себя. Брезгливо подношу к носу…
У-у-у, ожидаю мерзкого запаха, потного амбре… но вместо этого отчётливо выделяю нотки парфюмированного аромата. Яркого, приятного.
В животе необъяснимая тягучая метаморфоза ощущений происходит, не сразу понимаю – нравятся изменения или нет, – кожа гусиной становится, а кровь непостижимо бурлить начинает.
Ну почему мне не противен запах Селивёрстова? Почему не раздражает? И что, чёрт возьми, с моим телом?!
Новое потрясение ожидание, только заканчиваю себя вытирать.
Одежда!
Блина!!! Я не взяла сменную!
Привыкла, что облачаюсь в комнате…
Несколько секунд смотрю на старые вещи.
Ксю сказала, что война!
Я должна быть как всегда и делать вид, что присутствие Селивёрстова если и замечаю, то мне на него с высокой башни плевать!
Обматываюсь полотенцем, ощущая, как от неуместного возбуждения наливается грудь, а соски болезненно напрягаются. Осторожно выглядываю. Игнат спит, но теперь уже светит голым задом, повернувшись к окну.
Стараясь не шуметь, – ещё не хватает разбудить гада, – открываю комод и выуживаю свежее бельё. А наткнувшись на стопку трусов и носков Селивёрстова, недолго думая, выуживаю и кладу сверху на комод.
Это мои полки! Война – значит, война! Чужие вещи – прочь!
То же самое проделываю со стопкой футболок и джинсов из шкафа.
Полотенце новое брать глупо, я уже и так обсыхаю, поэтому тихо начинаю облачаться, но перед этим убеждаюсь, что сосед крепко спит.
Ага, без задних ног…
Натягиваю трусики, по ходу позволив упасть махровой ткани, беру лифчик. Застёгиваю спереди, переворачиваю, поправляю грудь в чашечки и торопею, когда случайно веду глазами по зеркалу.
За спиной, ничуть не смущаясь, без зазрения совести меня рассматривает Игнат – вальяжно лежит на боку, подпирая голову рукой.
Краска приливает так быстро, что от гула крови в голове пульсирует.
Вероятно, краснею с ног до головы. Инстинктивно пытаюсь прикрыться, но этим ещё больше забавляю наглеца.
– Да ладно тебе, – криво усмехается, – я уже всё видел…
– Ты… ты… – не нахожу слов. – Это аморально… подсматривать…
– Королёк, это нормально, что парень подсматривает за девчонкой с острой формой эксгибиционизма.
– Я не страдаю…
– Я бы так не сказал, – хмыкает самодовольно Игнат, скользнув по моему телу многозначительным взглядом. – Как минимум лет с тринадцати. Всё время по комнате голая шастаешь…
– Что? – таращусь на парня, продолжая ощущать, как горит от стыда лицо. Потом медленно начинает работать мозг. Селивёрстов бы просто так не ляпнул подобное. Кошусь на окно балкона. Чёрт, даже отсюда видно сгоревшую комнату Игната. Неверующе перевожу взгляд на соседа.
– Ты… за мной…
– А можно подумать, ты нет? – пфыкает Селивёрстов.
– Ни разу! – вспыхиваю негодованием, хотя лгу. Несколько раз натыкалась, и не всегда отворачивалась, а обратной стороне медали не придавала значения.
– Жаль, многое пропустила… Я, конечно, не обладаю такими роскошными прелестями, но у меня тоже есть, на что посмотреть.
– Дурак! – возмущаюсь, не зная, что ещё сказать. – Так вот откуда ты… – озаряет догадка, – узнал про тату. Блин, Селивёрстов, ты что, уже после моего возвращения подсматривал? – упираю руки в боки.
Гад!
Я ему устрою нешуточный эксгибиционизм! Сам голый лежит, а меня упрекает! Клин клином!!! Пусть думает, что прав – мне нисколько не стыдно за наготу. Видимо, я ещё та испорченная девчонка. Да и что во мне такого? Ничем не отличаюсь от других. Скольких Игнат уже успел изучить? Я ни лучше, ни хуже…
– Ага, – ничуть не смущается Селивёрстов, – не смог отказать себе в таком удовольствии. Ты бы научилась хотя бы окна зашторивать, – добавляет со смешком.
– Теперь научусь! – киваю рьяно. Демонстративно подхожу к окну и дёргаю ткань. Поворачиваюсь к Селивёрстову, некоторое время молча пилю взглядом. Надоедает созерцать наглую рожу, тем более глаза, нет-нет, да и пытаются скользнуть ниже, на хоть и прикрытое смятой простынью, но так нагло выпирающее…
Не выдерживаю интимности и щекотливости момента, шагаю к постели. Свой край одеяла набрасываю на соседа:
– Накройся, не всем нравится видеть подобное.
– Правда? – криво улыбается Игнат, убивая самонадеянностью, – а мне кажется, тебе нравится на меня смотреть.
– Мне?.. – давлюсь негодованием. – На тебя?..
– Мгм, – самодовольно кивает парень. – Когда вошла – рассматривала, перед душем – рассматривала. Вышла – рассматривала, да и сейчас уже всего облизала глазами.
– У тебя извращённая фантазия, – оправдываюсь спешно. Ступаю к шкафу, распахиваю створку. – Да и ты… спал, – звучит жалко, но я действительно так думала. Правда, ведь была уверена!
– Мгм, – опять угукает едко.
Вот не нравится мне эта его мерзкая привычка угукать. Так снисходительно уличающе. Врезала бы… по моське наглой. Тяжелым и увесистым!
– Я даже окно специально открыла. От вони избавиться, ну и тебя подморозить – чтобы под одеяло залез, – добавляю колко, доставая футболку и шортики.
Буду вести себя, как обычно, а обычно я одеваюсь так… Да и торопиться не стану, чтобы не выдать стыд. А что… я на пляже частенько в плавках и лифчике. Пока училась в Канаде, меня приучили, что стыдиться нечего. Тренер по волейболу у нас был мужчина, и ничего зазорного не видели, когда он к нам заходил, пока переодеваемся.
На самом деле, ходил слух, что он гей, вот и не было стыда. Да и в общаге… парни гостили у соседок. Главное себя в обиду не давать, не позволять вольностей, а так… ну… тело, как тело. Ноги, зад, грудь, руки, голова – все мои друзья.
Себя убеждаю, но разница всё же есть. На меня настолько похотливым взглядом ещё никто не смотрел, даже Лианг… А взгляд Игната пробирает до костей… Аж пожар в животе разгорается.
С напускным равнодушием облачаюсь, но застываю, когда слышу скрип постели. Мягкие шаги, и по дуновению ветра понимаю, что мимо меня проходит Игнат.
Напрягаюсь так сильно, что даже дышать больно. Мой зад опаляет шлепок; негодующе поворачиваюсь высказать всё, что думаю, но наткнувшись на голого соседа, спешно отворачиваюсь:
– Блин, ты совсем охренел?! – хнычу растерянно, потирая горящую ягодицу.
Всё не так! Мой план – в нигде! Я проигрываю, даже не успев навязать какие-то свои правила. Это ненормально!
Парень! Голый! В моей. Комнате. Скрылся в моей. Ванной комнате.
Абзац, даже дверь не закрывает…
Слышу звук льющейся…
Струи?!
А-а-а!!! Он что, ссыт? Ссыт при мне?!
Я бы правда сбежала, да ноги прирастают к полу. Видать, от шока!
Звучит вода… в унитазе, потом из крана. Игнат руки моет? Ну, хоть так…
Ой, он же сейчас выйдет! Эта мысль уже срабатывает отрезвителем и выводит из ступора подобно увесистому пенделю. Ретируюсь, но уже в коридоре прихожу в себя.
Так. Я за водой. На кухню.
Проветриться, охладиться, дух перевести, мысли собрать… чувства…
Но ещё не успеваю шагнуть с последней ступени в зал, как догоняет голос Игната:
– Малыш, ты бы мне попить захватила и перекусить… А то вымотала, я еле руками-ногами двигаю!
Останавливаюсь, точно вкопанная. Зажмуриваюсь сильно-сильно. Блииин! Что дальше?
Из кухни раздаётся звук битой посуды и злое чертыханье отца! Он… мягко сказать, не ругается крепкими выражениями. Папа обычно и голоса старается не повышать. Может, конечно, рявкнуть, но крайне редко.
Значит, довели… Ужас!
Нервно сглатываю и заставляю себя двигаться.
Я сильная! Выдержу…
– Почему не спишь? – подозрительно кидает отец, только ступаю на кухню.
– Доброй ночи, – вежливо здороваюсь. – Учила, – распахиваю холодильник.
– Почему нет подушки и одеяла внизу? – не унимается папа.
– Потому что не буду больше спать в зале, – так же ровно отзываюсь, выуживая маленькую бутылку с минеральной водой. – Я вернулась в свою комнату! Буду спать с Игнатом! – захлопываю створку нарочито спокойно.
Папа заметно краснеет, но не от смущения, а от гнева. Он так и плещется в его светло-карих глазах.
– Что такое? – деланно удивляюсь. – Тебе можно спать с соседкой, а мне с её сыном нельзя?
– Ирина, ты забываешься! – рокочет отец.
– Ты тоже. Папа! – выделаю последнее слово и покидаю кухню: – Приятных снов… ну или горячей ночи… Мне…
Перед дверью опять тушуюсь, но, сглотнув нервоз, вхожу без стука.
Вот ещё! Моя комната!
– Я уж подумал, что опять спать внизу останешься, – бурчит Игнат, глядя с затаённой обидой.
С порога бросаю ему бутылочку с водой. Парень, несмотря на то, что лежит, реагирует быстро. Ловит. Открывает и с блаженным шумом пригубляет:
– Спасибо, малыш, – закрывает. Отставляет на тумбочку со своей стороны. – Спать собираешься? – недвусмысленно улыбается. – Рискнёшь? – хлопает по пустующей части постели.
– Прочь, – грожу пальцем, подступая к своему краю. – Руки при себе… и хозяйство от меня подальше.
– Мгм, – проказливо хмыкает сосед, опять шмякнув ладонью по одеялу.
Ну вот, снова этот звук!
Гад думает, что король положения! Ненавижу самонадеянных индюков!
Не покажу, что трясусь от страха.
Или… от возбуждения.
Мы ещё повоюем…
Ещё не успеваю лечь, как понимаю, что военный настрой капитально даёт сбой. Селивёрстов прав, я тоже живая. Слишком живая… Цунами, что сейчас стихией носится по телу, не контролирую, и как совладать с непогодой чувств – без понятия. Полный кавардак…
Я в диком, неописуемом смятении. Никогда подобной реакции на мужчину не испытывала…
Демонстративно разделяю постель пополам, а между частями делаю стенку из покрывала, которое поднимаю с пола, куда его бросил Игнат.
С преувеличенным спокойствием ложусь.
Блин, одеяло-то одно! Нащупываю край, что отогнула, пока устанавливала перегородку, и тяну на себя сильнее. Со смешком Игнат позволяет ткани двинуться ко мне. Не поворачиваюсь, но ощущаю въедливый взгляд – жжёт затылок, спину…
– Думаешь, меня эта фигня остановит? – звучит непростительно близко и жарко. Натужный смех. Дыхание касается моей шеи, прогоняя по телу стадо мурашек и волну тепла.
– Ага, – бью не глядя. Локтём. Попадаю в накаченное тело.
– Ой, – театрально охает парень, – чего дерёшься…
– Прочь, Селивёрстов! – грожу мрачно.
– Злая ты, а ещё сестрой станешь…
– Справедливая, брат… в будущем, – закрываю глаза.
– Хм, а поцелуй… сестры?
– Только кулак, Селивёрстов, – отрезаю ровно, но безапелляционно.
Наигранно тяжко вздохнув, Игнат умолкает.
Некоторое время ёрзаю под пристальным взглядом. Долго лежу без сна, даже тело затекает от однообразности положения, но повернуться не решаюсь. Когда уже не ощущаю руку и бок, осторожно ложусь на спину. Жду колкости или пошлости от соседа, но слышу только мирный сап.
Любопытство побеждает разумное, и я чуть поворачиваюсь к Игнату, в любой момент готовая либо дёрнуться обратно, либо прикинуться спящей. Но не приходится – парень спит, закинув руку за голову, а вторую протянув вдоль тела. Одна нога выпрямлена, а другая чуть согнута в колене и торчит из-под одеяла.
