Czytaj książkę: «Ремонт. Тест на выживание»

Глава 1. Петух клюнул. Ремонт неизбежен.

Четыре утра. Два опухших от бессонной ночи человека, молча страдали в темноте детской комнаты.

– Все! Я больше не могу, – сказал Кондратий, усаживая 3-годовалую дочь на ее маленький диванчик. Малышка прихрюкнула от такой отцовской беспардонности, но быстро сориентировалась, и переползла на второй такой же диванчик, где сидела я с ее братом-близнецом на руках. – Мне завтра на работу, а ты все равно не спишь. Пусть она рядом посидит.

Рядом посидеть шило в пухлой попе было радостно согласно. Но удержать произрастающие из попы конечности было не в силах. Отец не успел довысказать свою гениальную идею, а дочина пятка уже двинула брата в бок. Почти уснувший пацан, встрепенулся и зашелся диким, удушающим кашлем.

Я промолчала лишь оттого, что не смогла невыспавшимся мозгом сразу сообразить, что хочу: завыть вголосину или двинуть пяткой мужа, куда-нибудь пониже его бока и поближе к тому месту, где произрастал шило-ген, передавшийся нашей дочери.

Шли мои шестые бессонные сутки. Маленький сынишка страдал бронхо-аллергией и мог хоть как-то спать лишь в положении сидя. Башня из подушек не спасала, он просто выкатывался из нее. Я издергала всю свою фантазию, выдумывая иные устройства, что не давали бы пацану завалиться в горизонт. Но тщетно. Сидя спать он мог только в моих руках, причем слегка покачиваясь. Тогда кашель переставал его душить и лишь булькал при каждом вдохе.

Я сидела так шестую ночь. Периодически перекладывая бедное измученное тельце с одной онемевшей руки в другую. Поясница весь следующий день меня слезно «благодарила». И да! Насыщенность будней с 3-годовалой двойней никто не отменял. А шило-гены обоих усердно исполняли свое предназначение, нарабатывая нервный тик у мамы, наращивая ей лишнюю пару глаз на затылке и всевидящее око в заднице, что зрило даже сквозь стены.

Первые пять ночей меня искушала зависть к дрыхнущему мужу (с каждым разом, становясь все чернее), хотелось, чтобы он разделил мои муки. Или хотя бы не ходил передо мной с таким цветущим, радостно выспавшимся лицом, с натуральными глазами вместо черных провалов там, где глаза должны бы быть. Зависть искушала сравнять его в счете по страданиям: подкинуть побольше перца в борщ, а лучше в труселя. А, может, крем для депиляции ему в шампунь от перхоти.... А чем еще занять свой воспаленный от бессонницы и переживаний за сына мозг?

А на шестую ночь случилось полнолуние. И традиционные пляски с бубнами вокруг дочери, которая в полную луну спокойно «посидеть» могла только на ручках. Чуть выпустишь из рук – и инсталляция пьесы «Сон в летнюю ночь» гарантирована. Как и весь затейливый спектр сюжета: непонятно кто кого усыпляет, кто кого любит, но психуют все!

Признаю. Этот ведьмо-ген у нее уже от меня. Я тоже по полнолуниям крайне сложно сижу на ступе ровно, как бы ни вымоталась за день. Но за пять предыдущих ночей ступа треснула от перегруза. Казалось, я могу спать, как лошадь, стоя, лишь слегка прислонившись к дверному косяку. Но я не лошадь. Даже она не сможет спать, одновременно укачивая ребенка, под аккомпанемент его кашля и тяжелого дыхания.

Повыдергав мне волосы, дочурка поняла, что кроме люлей ловить у мамы нечего, и устремилась прочь с дивана, край которого внезапно кончился в темноте. И лишь моя тренированная реакция, жестким хватом за пижаму, не дала малышке кувыркнуться вниз своей, пушистой от кудряшек, головой.

Это был момент деформации моей стрессоустойчивости. И я взвыла к совести супруга.

– ********, твою дивизию! Ты можешь сделать так, чтобы половина твоего потомства не будила вторую половину? И само при этом не самоубилось?! – Я орала! Очень громко. У меня было самоуспокоение, что я пытаюсь переорать рев сына, а не потому, что многосуточный невроз почти победил мою крышу.

– Ты не понимаешь! Мне завтра надо много, куда съездить. Тебе не страшно, что я буду за рулем невыспавшийся?

– А тебе не страшно на целый день оставлять с детьми зомби-мать? Которая уже тупит так, что не понимает, которому из них, какие лекарства выдавать?

Кондратий натужно засопел. Я почти злорадствовала от понимания того, что на поиск отмазок у него нет сил из-за бессонной ночи. Почти. Ибо от дискуссии меня снова отвлекла дочь, которая пыталась включить мультики, наматывая сопли на пульт DVD. Вот только Шрека сейчас не хватало нашей развеселой компании, в четыре-то утра.

– Ты же видишь, что болезни детей не проходят, – продолжала я долбить мужа, встав с дивана, одной рукой прижимая к себе сына, а другой выковыривая сопливый пульт из цепких пальчиков малышки. – Решайся уже на ремонт. Иначе от плесени и старой пыли нам не избавиться. Это добьет малышей.

– Я пока не готов. Ты же знаешь, что мне надо…

– Это «надо» не может созреть уже год! – перебила я супруга, снова срываясь на крик, – здоровье детям надо поправлять сейчас, а не потом. И меня на это потом может просто не хватить.

В углу что-то грохнуло. Пока мы усердно друг на друга орали, наша дочь сходила на горшок и благополучно его перевернула.

– Убирай, – буркнула я мужу, – у меня руки сыном заняты.

Неожиданно Кондратий грохнул по стене кулаком:

– Решено! Завтра же займусь поиском строительной бригады!

– Это чудесно, конечно! Но в эту ночь твои посиделки с дочей не отменяются! – съязвила я, не веря, что и на этот раз тяжелый воз насущных планов тронется с места.

Но он тронулся.

****

Вопрос о капремонте уже не стоял, а бил ребром по голове.

На самом деле, я не была таким уж психоананытиком. Мужа жалела. Работал он один. И неплохо зарабатывал на своем маленьком бизнесе, но у него были мы и ипотека.

Ну, а ЯжНеРаботала. ЯжДомаСидела. Но не столько сИдела, сколько сЕдела.

Момент появления разнополой двойни всю родню дико порадовал. И лишь моя бабушка прослезилась: «Как же ты с двумя-то сразу?!»

Как? Об косяк и спать. Сладкое слово «спать» теперь для меня навсегда – вместо тысячи конфет.

С двумя грудничками я справлялась практически без помощников. Муж работал допоздна. Иногда приходил к положенному времени, чтобы помочь малышей искупать и уложить. Иногда не приходил. Он очень далек от подгузников и детской отрыжки, привык вести яркую, наполненную жизнь. У него было много работы, друзей, походов и фестивалей.

А я фестивалила с детьми. Это были самые лучшие тамады с интересными конкурсами. Сказ о том, как закалялась мать, заслуживает отдельной книги. И эта закалка была мне в радость, пока дети бесконечными диагнозами не вознамерились обучить меня на педиатра. Заодно на детского иммунолога, аллерголога, лора, гастроэнтеролога, пульмонолога – список длинный. Все детки болеют, но нам особо повезло: сначала врачебная халатность разнообразила стандартный набор записей в медкартах, потом неверно поставленный диагноз и, соответственно, лечение подвели нас к грани инвалидности.

Нам повезло отыскать толковых врачей, которые дали надежду поправить детям здоровье. Но нужны были вселенское терпение, жесткая диета и строгое следование предписаниям. Было только одно большое НО! Вторичное жилье, которое мы приобрели, выздоровлению не способствовало. Требовался грандиозный ремонт нашей трешки. Мы с мужем активно его планировали, но к делу так и не приступили. Пока меня не бомбануло на шестые бессонные сутки. Психоананытик во мне расцвел и бил в мужа язвительной матерной очередью неоспоримых доводов, что откладывать ремонт уже никак нельзя. И я его таки добила.

Глава2. Горит сарай – гори и хата. Крах.

Главной занозой в доме был доисторический дряхлый паркет. И не менее дряхлый, сыплющий старческим песочком, ковролин – главный ответчик за детскую аллергию. Было принято постановление – все это безобразие отправить на пенсию, а полы подвергнуть стяжке.

Вторая заноза – санузел, неумолимо зарастающий черной плесенью, аки тиной на болоте. Таки при входе хотелось квакать. Заунывно, но громко. Опытные профи рекомендовали плитку снять, стены опалить, обработать какой-то ядерной противогрибковоплесневой фигней, ее же добавить в раствор и запечатать новенькой плиткой.

Такой грандиозный размах подразумевал вынести из дома ВСЕ! В том числе и жильцов. На неопределенное время. Мой внутренний стратег и аналитик развернул полномасштабную деятельность.

Я нашла махонькую однушку под съем неподалеку от нашего дома и детского сада. Она совсем не стоила гордого названия – квартира. Маленькая конура, которая сама мечтала о ремонте уже лет тридцать. Чтобы завезти туда детей, я купила дешевый линолеум и тупо присобачила строительным степлером к ободранным полам. Отскоблила всю грязь. Подперла унитаз, чтобы не падал, и заложила щели в деревянных рамах старым одеялом. Вся эта активность сопровождалась бессонными ночами. Но теперь у меня были цель и надежда, что придавали сил.

Дети спали на диване, мы с мужем на полу. Но ведь это временно. Зато плата за эту конуру была мизерная по сравнению со средней стоимостью квартир в нашем районе. Хозяева этого сарая через полгода должны были официально вступить в наследство и планировали сразу же его продать. Нас все устраивало. Мы не собирались так долго в этом старом хламе куковать. Я все рассчитала.

Мебель разобрали, вещи я упаковала и сослала на хранение в платный контейнер, находящийся (как символично для ссылки) на улице Сибирский тракт. Приближалось лето. И в наш временный сарай переехали только легкие вещи по минимуму.

Для ремонтного священнодействия решили нанять рабочих. Ибо муж дневно и нощно добывал мамонта, а я....

Я, как истинная дочь строителей, не понимала в этом деле нифига. В родительской семье высококвалифицированных профессионалов моя посильная помощь в ремонтах состояла в том, чтобы не болтаться под ногами, с чем я виртуозно и справлялась. К тому же, я считала (и мое мнение не изменилось), что стоит мне хоть раз влезть в мужские дела и потом всю жизнь придется доказывать, что я не лошадь. Яжмагу.

А вот профессиональный сбор/разбор шмоток и переезд – это да, в этом у меня уже опыт уровня «гений». До покупки своего жилья мы с супругом переехали двенадцать съемных квартир, и каждый последующий переезд все больше прирастал нажитым скарбом, а я столько пудов соли на этом деле съела, что теперь как в соленом море: не гребу, что происходит, но неизменно держусь на плаву.

****

Неделя ушла на подготовку квартиры к ремонтным работам. И шоу началось.

Строители оказались родными братьями. Местного разлива, не гастарбайтеры. Очень спокойные, чистоплотные и честные. Да-да, такие бывают! И они крайне аккуратно начали работать – разбирать, крушить и ломать нашу квартиру. Шум, треск, дым коромыслом. Дружным строем выходили полы, двери, плитка и даже кирпич. Казалось, что этого хлама хватит на постройку новой квартиры, по типу той конуры, в которую мы временно заселились. И возраст стройматериала даже помоложе будет.

К слову, дом был 1976 года рождения. И строился он зэками. Под паркетом оказался клад. Настоящее кострище прямо на бетоне. Окурки и коробок спичек, все того же 76-го года выпуска. Мне казалось, я наяву слышу, как ботают на фене, крутя махорочку, греют чифирок на костерке под звуки неизменной – «Мурка, ты мой муреночек....»

Охеренное такое наследие у нас под полом, которым мы дышали.

Разбор плитки в туалете привел к фееричному обрушению стен. Вы когда-нибудь видели гнилой кирпич? Гнилой КРАСНЫЙ кирпич. Который держался исключительно за счет раствора под плиткой. И погибая, отомстил кирпичной пылью, окрасив половину квартиры терракотовым дизайном. И еще неделю хрустя на зубах. Терракотовых зубах.

Квартиру бомбили долго и размеренно. Старались аккуратно, но получалось по-всякому. Сложно было предугадать, в каком месте система держалась на честном пионерском, где на соплях обыкновенных, а где была столь мощно установлена, чтобы точно дождаться второго пришествия Христа в первозданном виде.

В общем, разруха творилась самым непредсказуемым образом, неизменно радуя нас веселеньким терракотовым фонтаном. Появилось опасение – однажды провалиться к соседу снизу. Алко-сосед Вася был бы, конечно, несказанно рад нашей терракотовой компании, но это было чревато длительным запоем всей строительной бригады в качестве искренних извинений за взлом.