Czytaj książkę: «Крым наш – 2021. Сборник номинантов премии им. М. А. Волошина», strona 2
БИРЮКОВА Лариса
«Стихи – молитвы…»
Стихи – молитвы
Поэтов русских
Вернули Крым нам.
Их путь был узкий.
Андрей Апостол
Был Богом послан.
Крестил он землю,
Поэты внемлют.
Пушкин, Набоков
И Мандельштам,
Сельвинский, Ахматова,
Мицкевич Адам,
Волошин, Друнина
И Заболоцкий,
Цветаева, Бунин
И Маяковский.
Как только воздух
Мы Крыма вдыхаем,
То сразу поэтов
Мы тех ощущаем.
А если мы выпьем
Воды из следа5,
Душа исцелится
У нас навсегда!
25 апреля 2017
Что можно успеть в Крыму за 21 день?
В него можно влюбиться. В его безмерное предрассветное небо, в его восходящее солнце, целующее своими лучами встречающих его людей, лазурное меняющееся по цвету от движения солнца море с медузами после шторма, в его ласкающую воду, еще не остывшую после пред’идущего солнечного дня за буйками, в берег, тонкой линией напоминающий о материке, в его гальку, согревающую и ласкающую после купания. В ежевику в горах, (почему-то море залезает на небо, когда мы поднимаемся в горы – оно такое компанейское!), в гору морских раковин, которые будут напоминать о Крыме целый год, в шум моря благовествующий о себе, если прикладывать их к уху. В леанкоранскую акацию, в бамбук в ботаническом саду. Во дворец с колоннами на возвышении с видом на море, где мы отдыхали ночью от солнца. В светлячков на вечернем кустике. В последний луч солнца над морем. В волшебство ночного моря.
БОКАРЕВ Валерий
Блуждающий атом
Как легко оторваться
И лететь во Вселенной.
Быть свободным во всём и от всех.
Не успев разобраться,
Стал богатым иль бедным,
Убегать, увеличивать бег.
Выбрать в мире галактику,
Точку – планету;
Всё увидеть и всё оценить.
Но для этого практику
Или солнце – карету
Надо как-то себе подчинить.
Мчать средь звёзд супостатом,
Взвиваться спиралью,
Ощипать хвост кичливых комет.
И неважно, что атом,
И то, что нормальный,
И что мал оставляемый след.
Кто следы эти мерил?
Нет занятия горше!
Как измерить блаженных дары?
Только сам чтобы верил,
И твой будет больше,
Чем Вселенной большие миры.
Не найдется мороза,
Чтоб тебя заморозил.
Даже солнцу тебя не поджечь.
Только бисером слёзы.
И память занозит
Ожиданье забывшихся встреч.
Вдруг внезапно понять
Для чего ты расстался
И умчался туда, где нас нет.
Чтоб однажды собрать
То, чем ты любовался
Разобравшись, где истинный свет.
И опять словно дождик
Плыл кочующий атом.
День, ушедший, зарёй догорал.
То Великий Художник,
Крутя реостатом,
Увеличивал звёздный накал.
Эти звёздные зори
Зачерпнуть бы в ладони
И оставить с собою на век.
В дымке розовой море,
Будто красные кони
Ускакали в бездонный пробег.
«Южные звёзды, как часто ночами…»
Южные звёзды, как часто ночами
Вместе со мною бродили, молчали.
Тихо смотрели на беды земные.
Мы постарели, вы – всё такие.
Яркие звёзды, волшебные ночи!
Не разрушенье, а счастье пророчат.
Песни ночные цикад и лягушек,
Даже зимою, греют нам души.
«Я открою окошко…»
Я открою окошко,
Чтоб цикады звучали,
Чтобы звёзды немножко
Лицо освещали.
Зашумит, заколышет
В занавесках блуждая.
Нас никто не услышит.
Ты – моя, дорогая!
«В раковине мидии…»
В раковине мидии
Ничего не видели.
А когда их вскрыли
В ужасе застыли!
«Скоро отправлюсь в дальние страны…»
Скоро отправлюсь в дальние страны.
Будут меня увещать капитаны —
Путь твой опасен, полон невзгод.
Я же отвечу —полный вперёд!
Будут опять подходить капитаны.
Будут расхваливать ближние страны,
Дом вспоминать, говорить про комфорт.
Море бушует, не признаёт.
Море нахлынет, смоет окраску,
Быстро развеет яркую сказку.
Что выбираешь? Спросит комфлот.
Тихо отвечу: маэстро, вперёд!
«Я у моря синего…»
Я у моря синего,
Середина дня…
Белые от инея
Под Москвой поля!
Драгоценно хрупкие,
Чуть дыхнешь, – и нет.
Мне у моря сутками
Чудится их свет.
БОРИНА-МАЛХАСЯН Марина
Мой Крым
Мой Крым, мой тёплый мудрый край,
Приют сердец, созвучье наций,
Меня из тысяч выбирай,
Когда решишь в любви признаться.
Твоё дыхание ловлю,
Хоть, может, это и наивно,
Но если скажешь мне: «Люблю»,
Тебе отвечу: «Всё взаимно!»
Ты даришь лёгкость чистых строк
И бесконечность вдохновенья,
Мой Крым, мой искренний восторг,
Души моей отдохновенье.
Зовёт дорог твоих узор
На брег, в отели, на веранды.
Ты – горы, степь, морской простор,
Полынь, тюльпаны, цвет лаванды.
Ты скалы, гроты, виражи
И ветер, что в оливах ропщет.
Ты – фруктов спелых витражи
И можжевеловые рощи.
Хоть мы не вместе, но близки,
Твоих щедрот известны списки.
В них Евпатории пески,
Музеи, порт Феодосийский.
Алушта, Ялта, Партенит,
Судак – лишь часть твоих жемчужин.
Мой Крым, ты истинный магнит.
Мы все к тебе, ты многим нужен.
Ты показать любому рад
Мыс Фиолент в объятьях туфа
И Севастопольский парад,
И краски древнего Гурзуфа.
Тебе и слава, и почёт,
С тобой и солнце в небе выше.
Ты гордых планеров полёт
И Симферопольские крыши.
И Новый Свет и Тарханкут,
Легенды, тайны Меганома,
Ты тот, с кем встречи снова ждут
До ощущения: «Я дома!»
Мгновений творческих коктейль
Тобой входящему предложен.
Родным стал добрый Коктебель,
Где жил, любил, писал Волошин.
Здесь век серебряный гулял,
В круженье муз – стихи, пейзажи.
О, Крым, ты стольких знаешь! Знал…
И в простоте, и в эпатаже.
Твоих красот, чудес не счесть!
Тебе цвести весенним садом.
Ты был и будешь. Крым, ты есть!
А, значит, счастье тоже рядом.
И стар, и щедро обновлён
В реальных буднях и в картинах,
Ты связь событий и времён,
Блеск Айвазовского и Грина.
Ты алый парус кораблю!
Сквозь шелест лиственных оваций
Услышь: «Мой Крым, тебя люблю!
И в том могу тебе признаться».
Коктебель
Здесь волны поэзии – в чувствах, в природе,
И краски струятся с небесной палитры,
Потокам неведомых прежде мелодий
Душа и сознание вечно открыты.
Морской глубиной наполняются темы,
Для свежих эмоций не требуя фрахта,
Свободу любви, окруженье богемы
С Волошинских пор дарит бухта Барахта.
Настрой прошлых лет новизной не отвергнут,
Впитали былое холмы и вершины, —
Характеры, лица, сомнения, веру…
Летит по волнам к счастью парусник Грина.
Парят в облаках белокрылые чайки,
И планеры рядом легки, невесомы,
Вокруг – всё приметы и добрые знаки,
И каждый ответ, непременно, искомый.
Маршрут к небесам по тропинкам проложен,
Написаны светом стихи и картины.
Здесь жил и навеки остался Волошин.
Здесь Софья и Осип, и строки Марины.
Сегодняшний день и далёкое «завтра»
Смешались с оттенком исчезнувших буден.
Не точка, – маяк это место на карте…
Тебя, Коктебель, и любили, и любим.
Коктебель, я тебя полюбила…
Я тебя полюбила до тепла, до заботы.
Коктебель, ты и сила, и реальность полёта
Над волнами событий, Киммерийским простором.
Ты – возможность открытий и желанное «скоро».
Ты – заметки, кроссворды на газетах вчерашних,
Крымский парусник гордый, и счастливое «наше».
Можжевеловый ветер, ветви спелой оливы,
Плеск волны на рассвете, песен старых мотивы.
Ты – мечта… И рожденье самых лучших творений.
Ты – моё вдохновенье и приют поколений.
Век серебряный снится кипарисам и розам,
Мчится дней колесница, рядом – рифмы и проза.
Живописные ноты, акварельные виды,
Бухты, пляжи и гроты… Тайны, ревность, обиды.
Софья здесь и Марина. Осип… Ласков, тревожен…
Скалы, синь… Исполином вечно смотрит Волошин.
Дом его помнит краски, встречи, речи поэтов.
Коктебель – ты подсказка… В сердце – тёплое лето.
Ты – сияние склонов и купание в дымке,
Взгляды, чувства – бездонны. Ностальгия на снимках.
Ты – доверия токи в переборах гитарных.
Новых радостей сроки и, тихонько – «Недаром…»
Ты – смеющийся полдень, джинсы, яркие майки.
Ты свободен и волен, как парящие чайки!
Ты – прощание с грустью и фонарик китайский.
Улетаешь – отпустим… Но, вернись ливнем майским!
Ты – нежданные встречи и знакомые лица.
Коктебель… Слово лечит. Этим счастьем напиться б…
Ты – вращенье монеты. Той, что падает в море…
Ты – далёкое «где-то» и повторное «вскоре».
Я тебя полюбила с самой первой минуты.
Ты – вселенская милость и желаний салюты.
Ты – извечное «Помнишь?» И ответ – «Ну конечно!»
Ты – и лунная полночь, и бескрайняя нежность.
Я тебя полюбила. И люблю… Как и прежде.
Ты – моё «будет», «было». Добрый берег надежды.
Снова смотришь влюблённо… Ты – мой дом обретённый!
Карадаг. Профиль Волошина
«Мой дом раскрыт навстречу всех дорог…»
Максимилиан Волошин
Задумчив, смотрит вдаль Волошин,
Душой сроднившись с Карадагом.
Портрет-гора велик надёжен.
Над ним – безбрежность синим флагом.
Судьбой и вольными ветрами
Чеканный профиль создан точный
Средь волн морских в скале, не в раме.
Поэту выдан век бессрочный.
Холмов им пройдено немало
На Киммерийском побережье.
Здесь вдохновение встречал он,
Едва рассвет в горах забрезжит.
Раскрыл свой дом с мечтой о чуде
Когда-то в старом Коктебеле,
К нему стекались темы, люди,
Творить, любить и сметь умели.
В потоках времени летящих
Теперь есть прошлого приметы,
Лучи рисуют в настоящем
И новь, и прежние сюжеты.
Ласкают волны склон Кок-Кая,
И дом поэта не заброшен,
Гостей здесь вечно принимает
Поэт, художник Макс Волошин.
Кара-Даг
Беспечные барашки пенных волн
Бегут по изумрудному раздолью.
И мудро Кара-Дага тёплый склон
Глядит за горизонт. О, воля, воля…
Из бухты Коктебельской видит он
В волненье вод смешенье дней и судеб.
За далью расстояний и времён —
Что было и, возможно, только будет.
Стеной над морем Чёрная Гора,
Камням о чём-то важном шепчут годы…
Сменяются прохлада и жара
В объятиях пронзительной свободы.
То воздух чистый искренне горяч,
То ветер ласков, скалами стреножен.
Вдыхает свет и брызги Карагач,
И смотрит со скалы на мир Волошин.
Он в книгах, акварелях, в камне здесь.
Судьба, его величье предрекая,
Ветрами и велением небес
Навеки воплотила в склон Кок-Кая.
Чтоб встретил тех, кто с жизнью обретёт
Рожденные рассветы и закаты.
Чтоб видеть мог свой край из года в год
Таким, каким любил его когда-то.
Вершины, бухты, пики – в голубой,
Размывшей контур лёгкой светлой дымке,
Дубравы, мысы, ласковый прибой…
И запахи, которых нет на снимке…
Здесь дарит можжевельник аромат,
Растёт на склонах редкая фисташка,
А мир живой приветлив и богат,
И в небе облаков бредут барашки.
Похож на сказку древний Кара-Даг.
В ней скалы – Лев, Король, Иван-разбойник,
Маяк, Шайтан и Сокол… Мнится, маг
Фигур таких создания виновник.
Кто хочет, познакомится всерьёз
С секретами колосса-великана.
Страна чудес, массив забытых грёз
Лежит на склонах бывшего вулкана.
Коктебель, встречай!
Дорога в синей дымке вьётся, тонет…
И вот уже открылись чудо-дали,
Всё то, о чем вчера с тобой мечтали,
Лежит сейчас, как будто на ладони.
О, этот запах моря и свободы!
Сменили ритмы время и пространство.
И кажется нежнее постоянство
Лазурных отражений небосвода.
Волна чиста, прохладна, невесома,
В прозрачности таит свои секреты.
Шепну от счастья ласковому лету:
«Я дома! Наконец-то, снова дома!»
И к этой неге синей привыкаю,
Смотрю, дышу, природу не тревожа,
И мудро улыбается Волошин,
Ветрами воплощённый в склон Кок-Кая.
Я помню всё – и скалы Меганома,
И Тихой бухты облик многоликий,
Где катятся сиреневые блики
И скачут, словно сказочные гномы,
И радужный окрас Хамелеона,
И улиц южных пёстрое радушье.
О, как мне этот мир прекрасный нужен!
И он вздыхает искренне влюблённо.
Свидание не первое, но, всё же,
Волнуют местных видов акварели,
За эти две волшебные недели
Мне стал мой Коктебель ещё дороже.
Прощаться нелегко… Увы, придётся.
Жаль, отпуск бесконечным быть не может,
И вот уже на Север смотрит Солнце.
Коктебель, до свиданья!
Коктебель, до свиданья…
Может, встретимся снова.
Рядом моря дыханье,
Блеск луча золотого.
Но уже за штрихами
Наступившего «завтра»
Серебристое пламя
Голубого азарта.
Память трогает волны
И зовёт на рассвете
В мир, где парусу вольно
В океане столетий.
Там в оттенках былого
Есть желанное «здравствуй»,
И рождается слово
Окрыляющим счастьем.
Не люблю расставанья.
Встречам сердце открыто.
Коктебель, до свиданья!
До волшебного: «Мы тут»!
БОРИСОВ Иван
Навсегда в Небо
Ранним утром Cолнечный луч по привычке обежал алтайские горы и леса, поляны и озёра и остановился на большом лугу, где росли тысячи или даже миллионы ромашек. На этом лугу он задерживался подолгу. Он любил купаться в лепестках белых цветов.
И вдруг он увидел необыкновенную Ромашку. Она была стройной, тонкой и высокой. Все ромашки росли кустиками, по пять-десять цветов на коротком стебельке. А эта была одна-единственная на своём великолепном стебле. Она была готова вот-вот раскрыться и очаровать мир своей красотой. От волнения Ромашка дрожала.
Луч ласково коснулся её нераскрытого бутончика, и от прикосновения тепла он мгновенно раскрылся. Ласковое трепетное касание отозвалось в каждом её лепестке, она испытала радость, какую не испытывала ни разу за свою жизнь. Хотя жизнь её была пока очень-очень короткой.
– Мне никогда не доводилось встречать такого красивого создания, – сказал Солнечный луч, – хотя я живу пять миллиардов лет.
– А вы всегда будете приходить ко мне? – спросила Ромашка.
Вместо ответа Луч, слегка касаясь лепестков, исполнил свой самый лучший солнечный танец. От блаженства Ромашка не могла вымолвить ни слова, она только и делала, что подставляла каждый свой лепесток под его нежные касания.
– Я люблю, я очень люблю тебя, мой лучик, – беззвучно шептала она. – Будь всегда со мной, только со мной и всегда со мной…
Солнце поднималось всё выше. Проснулись бабочки, мотыльки и разные жуки. Они наполнили воздух стрекотаньем, жужжаньем и шуршаньем.
– Посмотрите, какое чудо, – не сдержала своего восхищения перед новым цветком одна бабочка.
– Действительно, равных ей нет, – поддержали её подружки.
– Давайте своими лапками нанесём на неё пыльцу, пусть на лугу будет много таких ромашек.
– Нет, нет, не надо делать так. Я не хочу, – взмолилась Ромашка.
– Глупенькая, это же закон природы, – успокаивали её.
– Нет, я не хочу, – упрямо повторяла Ромашка.
И всё-таки одна непослушная бабочка села и своими лапками испачкала пыльцой самое сердце Ромашки. Почему-то боль пронзила её. Она от ужаса сжалась. Солнечный луч, наблюдая за этой сценкой, расхохотался и побежал дальше.
– Что же теперь делать? – подумала Ромашка. – Как жесток, оказывается, мир!
Но она не успела до конца подумать о своей участи. Налетел порыв Ветра, небо заслонила ужасная туча, и полил дождь. От неожиданности Ромашка снова раскрыла свои лепестки, и мощные струи дождя смыли с неё все следы пыльцы.
– Это дело поправимое, – сказал Дождь, – не огорчайся и не расстраивайся. Я всегда могу помочь тебе, но бабочек остерегайся. Они шаловливы и не слушают никаких увещеваний.
– Я буду при их появлении закрываться, – сказала Ромашка.
– До поры до времени можно это делать, а потом тебе самой захочется пыльцы, – сказал Дождь и ушёл так же неожиданно, как и появился.
– Странная! – хором возмутились бабочки. – Не будем её касаться, если она такая каприза.
– Вот так-то будет лучше, – ответила им Ромашка. А про себя подумала: «Я знаю, кому я принадлежу».
Её лепестков касались другие солнечные лучи, но она была к ним равнодушна. Она ждала того Луча, который коснулся её лепестков первым. Но его не было. В тоске прошёл весь день. И к вечеру утомлённая Ромашка закрылась и приготовилась ко сну. Хотя она долго не могла заснуть и вспоминала нежные и тёплые прикосновения её первого солнечного луча.
На другое утро, очень рано, Луч снова исполнял свой танец на лепестках Ромашки. И она была бесконечно счастлива.
– Будь со мной всегда, мой Лучик, – робко шепнула она. Но тот сказал:
– Всё время играть с тобой мне скоро наскучит. Не могу же я целыми днями только этим и заниматься. Меня ждут другие цветы, травы и деревья.
И Луч покинул Ромашку. От горя, одиночества и мыслей о своём возлюбленном она не находила себе места.
Остаток дня Ромашка провела словно в бреду. Её не радовали ни хороводы и танцы разноцветных бабочек, ни слова участия соседних цветов и трав, ни мысли о том, что завтра утром Луч снова навестит её.
Ромашке надо бы смириться с тем, что Солнечный луч предназначен не только для неё, но она хотела, чтобы хоть одно создание в этой вселенной, а вселенной для неё был луг, принадлежал только ей одной. Как же горько она ошиблась, доверившись Солнечному лучу. Но что поделаешь?
Жизнь должна продолжаться во что бы то ни стало, вспомнила она слова какой-то легкомысленной пучеглазой стрекозы, у которой случилась трагедия на почве любви. Та быстренько нашла себе очередное увлечение и с большим энтузиазмом предавалась с ним радостям жизни.
Ближе к осени тепла стало меньше, дни короче, а ночи длиннее. И Луч стал не таким нежным и тёплым, как весной. И времени он проводил с ней всё меньше и меньше. Ромашка уже не восторгалась его ласками, а как бы привыкла к ним, и не особо расстраивалась, когда Луч не появлялся на её лепестках день-два, а то и вовсе не расстраивалась.
Однажды вечером, после захода солнца, от края тёмного леса на луг стало наползать белое облако. Раньше Ромашка видела облака только в небе. А это зачем-то спустилось на землю и накрывало собою травы и цветы. Ромашка насторожилась.
Ветер трепал края облака, и оно показалось Ромашке очень красивым. А когда клочки его стали собираться вокруг неё и окутывать плотным покрывалом, она даже удивилась.
Вечер был холодным, а это облако принесло с собой тепло. И не такое, какое давал Солнечный луч, резкое и порою обжигающее, а ровное, влажное и густое. Скоро Ромашке не стало видно даже ближайших соседей. Она была одна в этом непонятном облаке, и ей это нравилось.
Время клонилось к ночи. Уже давно надо было уснуть. Но сон у Ромашки исчез, ей не хотелось закрывать свои лепестки. Она купалась в облаке и незаметно впала в забытьё.
А очнулась от холода, пронизывающего каждую её клеточку. Капли воды стекали с лепестков и катились по стеблю на землю. Ромашка задрожала и попыталась избавиться от облака. Оно уже было прозрачней, чем с вечера. И можно было сквозь него смотреть.
– Кто ты? – с волнением спросила Ромашка.
– Я Осенний Туман, – сказало облако.
– Я боюсь тебя! – воскликнула Ромашка. – Ты не можешь отодвинуться? Мне очень холодно с тобой. А ещё лучше – покинь меня.
– С восходом солнца я сделаю это, – сказал Туман, – а пока не хочу. И не упрашивай.
Ромашка обиделась на него до глубины души и не стала с ним разговаривать. Остаток ночи она провела как в кошмаре.
А наутро спросила у соседнего цветка, придёт ли этот нежеланный гость на следующую ночь. Цветок ответил, что дело близится к осени, так что туманы зачастят.
– Как же я буду жить? – горько спросила Ромашка, пытаясь заплакать.
– Напрасные слёзы, – успокоил её цветок. – Ты привыкнешь, как и все мы.
– Я не хочу привыкать, – упрямо сказала Ромашка.
– Как хочешь, – ответил цветок.
Утром она не ждала Солнечного луча. Да он и не пришёл к ней. Небо затянули тучи, и мелкие капельки дождя сеяли весь день. И весь день Ромашка простояла, склонившись к земле. То с радостью, то с горечью вспоминала она Солнечный луч. Вспоминала Туман, сначала тёплый, а потом холодный.
Ромашка даже не подозревала, что уже ночью добрый Ветер, наблюдавший за её страданиями весь день, подхватит её нежным порывом и унесёт далеко-далеко – в Небо. Навсегда…
Ромашка не умерла. Её душа стала бессмертной в иной реальности – в небесной. Днём она вместе с солнцем посылала на землю свой ослепительно белый свет. А ночью становилась яркой белой звёздочкой. Самые одухотворённые люди видели своим внутренним зрением этот свет и любовались им, к ним приходило вдохновение, и они сочиняли стихи и песни.
Ну, а что Солнечный луч?
Прошла неласковая туманная осень. Минула лютая алтайская зима. Ранним весенним утром Cолнечный луч по давней привычке обежал горы и леса, поляны и озёра и остановился на том самом большом лугу, где росли тысячи или даже миллионы ромашек. На этом лугу год назад он встретил необыкновенную Ромашку, в первые мгновения поразившую его воображение своей красотой.
Луч несколько раз обежал луг, но, увы, не увидел её и огорчился. Спросить у других цветов, куда же исчезла Ромашка, ему не позволило тщеславие.
Солнечный луч покинул этот луг, чтобы не возвращаться сюда никогда, потому что никто здесь не ждал его так, как ждала волшебная Ромашка. В тот миг ему показалось, что погасли его яркость и блеск и, может быть, навсегда.
Луч пока ещё не знал, что душа Ромашки живёт теперь высоко в небе.
БОЧИНА Елена
Божественное побережье!
«Нашему Крыму с чем сравниться?
Не с чем нашему Крыму сравниваться!»
В. Маяковский
Пир лирников – лазури свежесть
Иль кладезь знойных позолот —
Неистощимость Крымских нот.
На губ черешневую нежность
Волны пахучей ляжет блеск…
И песнопения неспешность
Ритмичный не нарушит плеск.
Божественное побережье!
Торжественная старина
Принять в объятия вольна,
И чудодейство неизбежно:
Близ двоеглавья Демерджи6
Ошеломляют взор, как прежде,
Легенд живые миражи.
…Взъярёный молот, жар кузнечный,
И девичий предсмертный вскрик…
Далёких лет сюжет возник
И растворился в бесконечном.
Игра теней на склоне гор —
Толпа фигур, их груз заплечный —
В Долине Призраков7, с тех пор.
С кем твоё таинство сравнимо,
Маг лабиринтов, Чатыр-Даг8?
О, счастье! Дар твой не иссяк
В пещерном сне неизъяснимом.
Безмолствуй, не считай часов,
В величьи мощи, недвижимо,
Под колыбельный хор ветров.
Вновь непорочный виноградник
Стал пестовать благую цель —
Нектар Богов – священный хмель —
Земли Первоначальный праздник!
В кудрях глициний, вне безумств,
Испей и ты, усталый ратник:
«За мир!» – отборную слезу.
Darmowy fragment się skończył.
