Czytaj książkę: «Сержанту никто не звонит (сборник)»
ЖЕСТОКОЕ ФЭНТЕЗИ
Дети ненависти
Нотаэло Сотиэль, Двенадцатый-из-Тридцати, более известный как Рисовальщик, засел в ветвях дуба, раскинув вокруг себя маскировочное заклинание-сеть и зажав в зубах стрелу. Лицо эльф выкрасил зеленой краской, длинные волосы остриг коротко, по людской моде, голову перевязал темной косынкой. Пятнистый комбинезон из армейских запасов скрыл гибкое тело. На рукаве вяло скалилась белая кошачья голова – эмблема Серебряных Пантер, третьей бригады специального назначения.
Серебряные Пантеры считались лучшим подразделением Алладорской армии. Последняя война показала, что воевать с людьми можно и по-эльфийски, но побеждать их – только «человеческими» методами. Диверсии, саботаж, молниеносные рейды по тылам, акции устрашения, заложники. Серебряные Пантеры проявили себя блестяще. Не проиграв ни одного крупного сражения, люди были вынуждены уйти, оставив Алладор на произвол своих врагов – эльфов. Белая кошка оскалила зубки…
Однако эмблема врала. Нотаэло не был Серебряной Пантерой и даже никогда не служил в армии. Марш-броски, тренинг день-деньской, а получать гроши – нет, увольте. Нотаэло не таков. Лучше Нотаэло Сотиэль достанет армейский комбинезон – причем не новый, уже не раз стиранный, возьмет эмблему Пантер, купленную за два ланса у мальчишки, продавца сувениров с Площади Увядших Роз, и сам (лично!) пришьет на рукав. Потом Нотаэло возьмет снайперский арбалет системы Дэльноро (страшное оружие, гордость эльфийской военной мысли), тщательно пристреляет и выкрасит лицо в зеленый цвет.
Днем позже Нотаэло Сотиэль, Нотаэло Рисовальщик, Двенадцатый-из-Тридцати, отличный стрелок и талантливый конспиратор, засядет в ветвях огромного дуба в шестнадцати милях от городской черты. И откроется эльфу прекрасный вид сверху на некую поляну, залитую лунным светом…
Нотаэло засел и ему открылся.
Оставалось ждать.
Дельмар по прозванию Короткий явился в одиночку, как было договорено, опоздав на десять минут против назначенного времени. Светский обычай, опоздание в рамках приличия. Дельмар обвел взглядом пустую поляну, поднятые брови выразили брезгливое удивление. Он рассчитывал, что я буду здесь раньше него, подумал Нотаэло Рисовальщик, пристраивая арбалет к плечу. Все-таки я Двенадцатый, а он Третий. Тридцать Отцов на такой городишко, это ж надо… Служебный рост при эльфийской продолжительности жизни – настоящая проблема. С нагретого места редко уходят добровольно, к тому же у всех жены, любовницы, дети, пра-пра и так далее внуки. Всех нужно кормить. А как быть честолюбивому молодому эльфу? Еще тридцать-пятьдесят лет ждать, пока некий Отец, отмечая свой трехсотлетний юбилей, слегка переберет, и подавится рыбной косточкой? К Темному ожидание! Приходится делать карьеру другими методами. Человеческими методами. Извини, Дельмар. Ты мне никогда не нравился.
Гордый профиль Третьего-из-Тридцати попал в перекрестье оптического прицела, загорелись цифры: дальность до цели, скорость ветра, а также зеленые значки в форме магического жезла. Мать Темного! – мысленно выругался Нотаэло, у него защита. Сколько жезлов? Раз, два… восемь?! Заклинание четвертого уровня, проклятье, не везет.
Дельмар в прицеле повернулся, поднял голову. Казалось, глаза его взглянули прямо на Нотаэло, пронзив листву и маскировочное заклинание-сеть… Рисовальщик почувствовал, как на лбу выступил холодный пот, а в подмышках стало мокро. Палец, лежащий на спусковом крючке, рефлекторно дернулся. Только не это, мелькнула мысль. У Дельмара защита четвертого уровня, стрела рассчитана максимум на второй…
Выстрела не последовало. Нотаэло перевел дыхание и неожиданно вспомнил, что арбалет системы Дэльноро сделан в расчете как раз на такие случаи. С обычного предохранителя снимаешь заранее, перед выстрелом, вторым предохранителем служит само устройство спускового крючка. У того большой ход – чтобы наадреналиненные пальцы не подвели снайпера… Не подвели такого же Нотаэло, выслеживающего такого же Дельмара…
Третий-из-Тридцати не заметил стрелка, засевшего в ветвях. Одетый в темно-синий приталенный камзол, эльф уже две минуты стоял посреди освещенной луной поляны, не проявляя, однако, никаких признаков нетерпения. Смотреть на часы, нервно озираться, потирать руки… Все это Дельмар счел ниже своего достоинства. Разве что на точеном лице с едва заметными признаками старения (Дельмару триста двадцать с чем-то, как помнилось Рисовальщику) отразилось презрение. Меня презираешь, подумал Нотаэло, вынимая из арбалета стрелу-неудачницу. Презирай на здоровье, недолго тебе осталось… Еще несколько секунд…
Эльф разжал зубы, отпуская стрелу, заклятую на шестой уровень. Старые запасы – из арсенала политических убийц. Пять стрел-универсалов, раздобытых по счастливому случаю и за бешеные деньги. Коллегия Тайного Деяния – еще одно новшество времен войны – вполне по-человечески не стеснялась в средствах. Практика подтвердила: генералы и министры умирают не хуже простых солдат… А насколько хорошо умирают эльфы-Отцы?
Сейчас проверим.
Щелк! Стрела-универсал легла на положенное ей место. Нотаэло, стараясь не шуметь, взвел арбалет, вновь прильнул к оптическому прицелу. Лицо Третьего в перекрестье, надменность и презрение… Ждет все-таки, подумал Нотаэло. Очень я ему нужен. Скоро буду, уже недолго осталось. Стрела войдет между глаз, Дельмар Короткий… Между твоих красивых глаз.
Люди считают эльфов похожими, как близнецы – черты Нотаэло и Дельмара показались бы им слепками с одного нереально красивого лица, лица другой расы. Удивительно, что эльфы, при всем своем высокомерии, не путают людей, а вот люди плохо разбирают, кто из эльфов кто. И дело тут даже не в обостренной наблюдательности. Когда человеческие черты кажутся уродством, и людей различаешь по тому, насколько кто безобразен…
Пора. Нотаэло задержал дыхание, поймал перекрестьем шею Дельмара – стрела пойдет по дуге и ударит пожилого эльфа в область сердца. Стреляй в корпус, всегда в корпус, учил Рисовальщика старый спецназовец. Голова болтается, телом вертеть труднее. И ценных органов там больше. Старик был тем еще юмористом… Нотаэло плавно нажал на спуск.
Тунк! Арбалет в руках дернулся. Эльф начал считать. Раз, два… Касание.
Дельмар упал.
Нотаэло подошел к лежащему ничком Третьему, держа наизготовку десантный нож. Предстояла не самая приятная процедура, но, к сожалению, совершенно необходимая. Замести следы, как пишут в детективах, не так просто, как в тех же самых детективах рассказывают. Магические отпечатки, дознание камней и растений, провидческая ретроинспекция… Копать будут здорово. Весь город перевернут: сначала Отцы, потом Коллегия Тайного Зрения. Опросят знавших Дельмара, все связи Третьего поднимут… Большой человек был покойный. И дело громкое. Конечно, Тридцати Отцам шумиха ни к чему, поэтому дело попытаются закрыть, но искать не перестанут…
И найдут.
Я, подумал Нотаэло, оставляю очень четкий след.
…Два месяца назад случилось первое убийство. Эанд Элавиэль, сын Фаарва, был найден мертвым в собственном доме. Эанда привязали к стулу. Руки скручены проволокой, на шее – следы удавки, почти перерезавшей бедняге горло. Глаза выколоты, скальп снят. Красавец-эльф в самом расцвете сил стал жертвой неизвестных садистов. Убийцы оставили издевательскую записку, написанную, что удивительно, рукой жертвы. В ней Эанд каялся в грехах. Он признался, что, командуя взводом Лесных Стрелков, приказал расстрелять нескольких мирных жителей. Людей. Ферма была захвачена Стрелками, а трупы хозяев сброшены в компостную яму. Почему, зачем? Время было военное, многие грехи списывались за так… Эанд писал, что не может себе этого простить. Признание заканчивалось фразой: «Я решил покончить с собой.» И подпись: Эанд Элавиэль, сын Фаарва, раскаявшийся. Самоубийца? Как же… Выколол себе глаза, снял скальп, а потом еще и удавку накинул…
Разразился скандал. Вежливый такой, для узкого круга. В газеты не попало ни слова о случившемся, молчаливые ребята в темных камзолах, за спиной которых без труда угадывалась Коллегия Тайного Зрения, мгновенно замяли дело, изъяв следственные материалы. Коллегии Явных Отношений осталось только развести руками…
Еще через месяц и одну неделю произошло следующее убийство. В этот раз был казнен Наэдо Денувиэль, бывший комендант Места Отдохновения – концентрационного лагеря для пленных. Тут записка оказалась посолиднее: в две страницы и даже с именами людей, в смерти которых Денувиэль сознавался… В конце – пометка: «Я хотел бы вспомнить больше имен, но не могу. Простите меня.» Ниже, другим почерком: «У него плохая память, у нас будет получше». И подпись: Непростивший.
После этого Коллегия Тайного Зрения обратилась к Тридцати Отцам с просьбой о содействии. Теневые хозяева согласились и для начала прочесали город. Выловили кучу воров и шлюх, работающих самопально, без одобрения Отцов, посадили всех бездомных, от греха подальше, в камеры. Местность прочесывали специальные бригады. Внуки, оторванные от привычной работы, пугали пейзан мрачными лицами и подозрительными взглядами… Нотаэло, выслушивая ежедневные доклады, не мог избавиться от ощущения, что стал заводилой в слишком большой игре. Заварить такую кашу – всего лишь ради повышения?
План был выстроен в расчете на Третьего. Дельмар Умиэль по прозванию Короткий, когда-то тоже неплохо погулял в военной форме…
Отцы тем временем выдвигали версии. Версий было много, но только некоторые годились как рабочие…
Убийца – эльф-ветеран с обостренным чувством справедливости. Ненормальный с психозом Последней войны. Или человеческая диверсионная группа, что, впрочем, не отменяет психа-ветерана… Только психов могло быть больше…
Никто не умеет ненавидеть так, как люди.
И прогуливались по окрестностям крепкие молодые эльфы с мрачными рожами…
Дельмара прозвали Коротким словно в насмешку – будучи выше Нотаэло на две головы, он сравнялся ростом с высоким человеком. Шесть футов – почти предел для эльфа. Впрочем, лежа Третий не кажется таким длинным, зато изрядно горбится. Длинные, серебристого оттенка волосы разметались по плечам, левая рука неловко вытянута в сторону, правая – прижата весом Дельмара. Наверное, подумал Рисовальщик, он пытался рефлекторно закрыться, прежде чем упасть… Наверное. Синий камзол кажется черным…
Нотаэло присел на корточки, перехватил нож поудобнее. Осторожность и еще раз осторожность. Не считай зверя мертвым, пока его голова не окажется над твоим камином… Основное заклятие стрелы-универсала сожгло защиту цели, добавочное – Зеленого Студня, должно превратить нервные волокна объекта в желе. Стоит наконечнику хотя бы оцарапать кожу… Эльф это, человек, гоблин или даже гном – без разницы. Мертвецу плевать: кем он был при жизни… Он – был. И больше уже не будет.
Последний тест. Нотаэло поднял нож, прищурился и с короткого замаха ударил Третьего в бок… Звякнуло. Нож скользнул по ребрам… панцирю! – вспарывая синий камзол. Что за… – успел подумать Рисовальщик, прежде чем нога «мертвеца» с размаху ударила его под колени. Нотаэло упал на спину, боль вышибла из головы всякое подобие мысли…
В следующий момент Дельмар встал над ним, держа за черенок стрелу-убийцу.
– Нехорошо, – Третий-из-Тридцати брезгливо поморщился. Левой рукой он пытался скрутить фигуру Мертвый Хват. Затекшая кисть плохо слушалась, но онемение скоро пройдет – пальцы эльфа обретут необходимую гибкость. И тогда Дельмар повяжет своего несостоявшегося убийцу заклятьем – по рукам и ногам. Чтобы и пальцем не шевельнул… А это для Нотаэло Рисовальщика верная смерть.
– На кого руку поднял, дешевка? – риторически вопросил Дельмар. – На Отца руку поднял. Знаешь, что мы с такими в спецназе делали? Я тебе, сука, яйца отрежу, на углях испеку и жрать заставлю…
Не узнает, понял Нотаэло, пытаясь справиться с болью и хоть как-то прийти в себя. Магия требует сосредоточенности… Перед глазами эльфа поплыли цветные круги. Колено – одно из самых болезненных мест, а тут – по обоим ударили… Ничего, сказал себе Нотаэло. Болит – значит жив. Лишь бы собраться, хоть на пару секунд забыть про боль…
– Скажешь, кто послал – умрешь быстро, – пообещал Дельмар, делая шаг в поверженному Двенадцатому. Рука поднялась в преддверии Мертвого Хвата. – Хотя я и так знаю. Не зря я Рисовальщика не люблю. Но ты все-таки со мной поговори. Если будешь молчать, сам понимаешь… Смерть обещаю страшную, на Острова Забвения заикой явишься… А если ты в Законе, дерьмо, можешь требовать Отеческого суда. Я его прямо здесь устрою… И Рисовальщик твой тебе не поможет. – Дельмар словно споткнулся. – Или он тут рядышком остывает?
Дельмар упал на землю, подобрался, как кошка. Вспомнил Третий Отец слухи о человеческой диверсионной группе и – решил подстраховаться. Командир роты спецназа Дельмар Умиэль, Дельмар Короткий. Профессионал. Благодаря ему и ему подобным у Серебряных Пантер такая страшная репутация…
У горла Нотаэло оказалась стрела-универсал с погнутым наконечником – хороший панцирь у Дельмара, гномьей работы, заклятую сталь выдержал. Но даже помятый и тупой, наконечник опасен. Малейшая царапина – и встречайте Острова Забвения заблудшего эльфа…
– Только дернись, – предупредил Дельмар шепотом, едва не касаясь губами щеки Двенадцатого. – Мигом к праотцам отправлю… – тут взгляд эльфа натолкнулся на эмблему. – Какого…? – вопросил он озадаченно. – Серебряная Пантера? Что ж вы, суки, своих мочите?!
Нотаэло сжал зубы. Еще чуть-чуть… боль отступает…
– Ты нам не свой, – неожиданно сказал Двенадцатый – неожиданно в первую очередь для самого себя. Никогда никому лишнего слова… И вот на тебе! В такой момент.
Зрачки Дельмара расширились. Узнал, понял Нотаэло. Что ж… пора! Пальцы привычно сложились в фигуру для заклятия…
– Рисо…
Дельмар застыл, глядя на свою правую руку со стрелой. Та остановилась в четверти дюйма от горла Нотаэло…
…Не считай зверя мертвым, пока его голова не окажется над твоим камином.
Жертва, схваченная мертвым хватом, обездвиживается на срок от тридцати секунд до нескольких часов – в зависимости от умения мага и силы, вложенной в заклятие. Если же Мертвый Хват закрутить в узел, чтобы заклятие поддерживало само себя – сутки-двое проваляется реципиент, не шевеля ни единым мускулом. Если не задохнется, конечно… Чтобы схваченный мог дышать, заклятие нужно накладывать умело, с хитрыми вывертами пальцев – поверх одно-двухминутного глухого Хвата. Пальцевать, как выражаются Отцы…
Закончив пеленать Третьего, Нотаэло быстро напальцевал себе «Забыть Боль» на ноги – и только после этого смог подняться… Ощущения как во сне, подумал Рисовальщик, ниже пояса не чувствуешь себя совершенно – как отрубили. Мать Темного, заклятие-то с подвохом! Ходить неудобно. А нормальное лечение требует времени, да и силы еще понадобятся…
Он нашел в траве нож. Весь перепачкавшись соком, вернулся к пленнику, посмотрел в глаза. Ярость, холодная, оглушительная ярость, презрение и страх взглянули на эльфа в ответ…
– У нас хорошая память, Дельмар, – сказал Нотаэло. Рисовальщик понимал, что желание выговориться – очень нездоровое желание, особенно в его положении. Болтливый нелегал – мертвый нелегал. Но ничего не мог с собой поделать. Напряжение последних месяцев сказывалось. Постоянная ложь, жизнь в страхе, бег по острию меча – Нотаэло собирался поступить глупо… И – поступил.
Его право.
– Да, ты… все верно понимаешь, Дельмар… У нас… у людей, хорошая память, – заговорил Рисовальщик. Голос срывался, тело била дрожь – впервые за долгие годы Нотаэло Сотиэль, Натаниэль Кавизел, разведчик-профессионал, пытался быть откровенным. И – не умел. Учился на ходу, сплевывая полу-правдой, полу-ложью, с кровью отдирая от лица приросшую маску… Нотаэло, Натаниэль, Нат… Нат Кавизел, сын Майкла, внук Рудольфа, правнук Кейна… Человек.
Как это – жизнь без маски?
– Я человек, Дельмар… Мне тридцать девять лет и три месяца. По вашим меркам мне еще под стол пешком ходить. Я молод, Дельмар, но уже старик. Один из многих молодых стариков, живущих под масками эльфов… Да, это жестоко, да – это нечестно. Но Последняя война – по-нашему: Алладорская, намертво застряла в людской памяти… Зачем вам только понадобилось побеждать, Дельмар?
Вы испугали нас, и теперь мы вас уничтожим. Мы, люди, умеем ненавидеть сильнее…
Натаниэль помолчал, глядя пленнику в налитые кровью глаза. Ох, дорого был дал сейчас Короткий за пару мгновений свободы…
– Как думаешь, Дельмар Серебряная Пантера, легко было найти человека с таким лицом?
Натаниль провел рукой по гладкой, как у ребенка, щеке. Он никогда не брился – специальное заклятие уничтожило корни волос, но рука до сих пор помнила сладкое ощущение щетины под пальцами… Отец часто ходил небритым…
– Я родился красивым, Третий, – сказал Натаниэль тихо. – Не таким красивым, как ты, но – достаточно близко, чтобы люди из разведки заинтересовались деревенским пацаном. Мне было четырнадцать, и мой голос вот-вот должен был сломаться… Не успел.
Он помолчал.
– Четырнадцать. Иногда я вспоминаю, что у меня было детство, Дельмар – было и уже больше не будет. Разведка – жестокая работа. Нам всем было по двенадцать-четырнадцать… Молодые старики, надежда человечества… Капитан Стоквелл умел убеждать. Вы – наша надежда… А на следующий день начались занятия. Язык, манеры, эльфийская культура, традиции… И – инъекции. Не знаю, что нам кололи, какими заклятиями отравляли нашу кровь, но это было больно… Почти всегда. Кто-то умер, двое сошли с ума. Колхен сидел на крыльце и смеялся. Очень долго и очень странно смеялся… Ломка, Дельмар. У курильщиков опиума это называется ломка… Мы так привыкли быть людьми, нам хотелось этого, как курильщику – опиумной затяжки… Еще нам кололи гормоны… Зачем? Ты спрашиваешь: зачем?! Впрочем, ты молчишь, но я отвечу… Мы не должны были взрослеть… Никогда. Мне тридцать девять, а я – все тот же четырнадцатилетний мальчишка. Мой голос годится для церковного хора… Он не сломался. Иногда я стою перед зеркалом и пытаюсь говорить ниже, как если бы остался человеком… Обычно это уже глубокая ночь…
Каждый день учебы был мучением. Но меня многому научили… Научили ненавидеть… И даже показали: кого… Это ведь самое главное: кого. Я так хочу быть человеком, Дельмар! Если бы ты знал, как страстно и безнадежно я этого хочу… Но единственное человеческое чувство, которое я знаю – это ненависть… У меня были хорошие учителя… И зачем вам только понадобилось побеждать?!
Теперь мы вас уничтожим.
Вы, эльфы, живете по пятьсот-шестьсот лет… По человеческим меркам – почти вечность. Вечность – это долго, Дельмар… Очень долго. У меня не так уж много времени… Лет через двадцать-тридцать я начну стареть – несмотря на все ухищрения… Мое лицо избороздят морщины, глаза помутнеют… К тому времени я буду Первым-из-Ста в столице. И все те, кто учился быть вами – учился вместе со мной… Они тоже постареют…
И, значит, до новой войны осталось всего ничего.
Десять лет… Или пятнадцать… Или четыреста… Но однажды мы придем снова… Мы – это люди… И я.
Почему-то мое «Я» никак не умещается в понятие «люди»…
Кто я, Дельмар? Можешь ответить? Вот ты – можешь?! Нет, лучше молчи… Человек-эльф, эльф-человек… Полу-эльф… Полу-человек… Самая большая моя беда, что я хочу быть человеком, но – не могу… А быть эльфом… Иногда я чувствую себя одним из вас и – ненавижу каждую частичку своего тела… Прекрасного тела…
Изуродованного тела.
Мой голос вот-вот должен был сломаться…
Прости, Дельмар, сейчас будет больно. Что? Ты не волнуйся, я сам напишу для тебя записку с признанием… Впрочем, я уже написал. Вот она… Хочешь, чтобы я зачитал? Нет? Я так и знал… Подпишешь? Конечно, прости меня… Мы оба знаем, что Дельмар Короткий, бывший командир роты Серебряных Пантер, никогда бы не подписал ничего подобного. И уж точно не написал бы этого собственной рукой… Мы – знаем. Но те психи-ветераны, человеческая диверсионная группа, знают Дельмара Короткого много хуже… Прости, Дельмар, сейчас будет нож… А дальше – огонь. И щипцы… и что-то еще… Ненависть такая интересная штука… Я даже ни о чем не буду спрашивать… Ты будешь кричать, Дельмар? Кричи, если сможешь…
Я-то знаю, что нет ничего страшнее подавленного крика.
Восьмой рыцарь
– Гребцы?
– Зомби, как обычно. Ты же знаешь, големы нам не по карману…
– Знаю, – вздохнул Вальдар. Военные экспедиции дорого обходятся. Даже если ты – легендарный Вальдар Лемож, Капитан Висельников, и под началом у тебя не менее знаменитые рыцари. Одни имена чего стоят! Криштоф Штеховский, Брэнд Зануда, Станис Солонейк, Янка Злая Ласточка… Репутация – великая сила. Охотники драться под твоим началом собираются со всей страны, готовые служить без жалованья, всего лишь в надежде на добычу – однако талеров в кармане не прибавляется…
Скорее наоборот.
Шестнадцати весельная речная галера. Сто сорок талеров. По четыре гребца на весло… плюс девять в запасе… Семьдесят три мертвеца. Двадцать шесть лютецианских талеров. Заклинание стазиса, обычно используемое для армейского провианта, сохранит запасные трупы в целости. Ни гнили, ничего. Два талера. А как быть с теми, что сядут на весла?
– Заклинание от запаха? Иначе задохнемся.
Криштоф поморщился.
– Тут небольшая закавыка, Капитан…
– Хочешь, сказать, мы остались без заклинаний? Не надо так шутить, Криштоф.
– Не то, чтобы совсем… Но, как бы сказать… Какой-то ублюдок скупил все на корню! – взорвался Криштоф. – Шомполом бы гада проучить! Чтобы в доме навозом не воняло, нужно грязь из дому выскабливать и мыться чаще! А не заклинания бочками таскать… Вообще все скупил. Негоцианты у нас две недели просят, чтобы с Новиграду товар привезти. И цену заламывают… ух!
– Ты его нашел?
– Нет, Капитан. Прости. Как в воду канул… – Криштоф задумался на мгновение. – Слушай, мне тут один торговый предложил заклинания особые взять. Наподобие духов дамских. Только поядренее. Пусть, значит, не убрать запашок, зато – перебить. Может, Капитан, какой-нибудь цветочный аромат, а? Там фиалки, розы…
Представив мертвецов, благоухающих свежими фиалками, Вальдар содрогнулся.
– Не пойдет. Мы за пару дней так цветочной мертвечиной провоняем – за всю жизнь не отмоемся. Представь, как нас встречать будут? Курам на смех, воители…
– Чтоб ей шомполом через алебарду! Может, ну их к чертям песьим, этих зомби? Ребят на весла посадим?
Вальдар задумался. Будь это морская пехота или удальцы из Братства Каракатицы, привычные к веслу и абордажной сабле – как бы все просто решилось. Эх, мечты, мечты!
– Не пойдет. Для гребли навык нужен. Иначе только людей покалечим.
– А что тут сложного? – пожал могучими плечами Штеховский. – Сам за весло сяду, если надо.
– Поверь на слово – сложностей больше, чем ты думаешь… Ладно, Криштоф, этим займемся позже. Порох?
– Уже погрузили. Пять бочонков. Еще свинца фунтов семьдесят. Пуль обсидиановых и из горного хрусталя по два выстрела на мушкет… Их у нас шестнадцать штук…
– Мало. Два выстрела – только пугнуть.
– Знаю, что мало, Капитан – только где ж взять? Если нарвемся, придется по карманам шарить и серебро на пули переливать. Не в первый раз. А святой воды у нас хоть отбавляй…
– Откуда?
– Заглянул священник из Наольской церкви, сели, побеседовали – глядь, а мы с ним родственники по линии троюродной тетки! Мир тесен, песья кровь. Представляешь, моя прабабушка с материнской стороны, урожденная графиня Цвейг-Суховская…
– Криштоф, избавь меня от своей родословной. Поверь, я очень уважаю графиню Цвейг-Суховскую… но давай не сейчас… Значит, освящение запасов воды обошлось нам в четверть талера?
– Полтора.
– Полтора талера?! Вы что, всем родовым древом пили?!
– Он мой четвероюродный племянник, Капитан. Не могу же я экономить на родственниках?
Вальдар оглядел внушительную фигуру Криштофа, вздохнул:
– Не можешь.
Иногда ветер дул на реку, и становилось легче дышать. Вальдар повернулся, чтобы не видеть страдальческое лицо хозяина корчмы. Указать на дверь знаменитому рыцарю тот вряд ли решиться, но…
«Скоро начнут говорить, что дело наше дурно пахнет.»
– Мессир Лемож? – раздался негромкий голос.
Вальдар повернулся. Ага, аристократ. Лет двадцати. Среднего роста, хорошо сложенный, тонкие черты лица, глаза светлые – то ли серые, то ли зеленые. При таком свете не поймешь. Но взгляд ощутимо острый. Темно-синий камзол отделан серебром, воротник из тончайшего кружева. Зато шпага на простой кожаной перевязи. И судя по всему, боевой клинок, а не дуэльная безделушка…
– Присаживайтесь, сударь. У вас ко мне дело?
– Я слышал, вы набираете волонтеров?
Доброволец, значит. Сколько их за последние дни здесь перебывало – страшно вспомнить. Подвигов хотят, славы… Любители! Профессионалы обычно хотят денег… В висках закололо, словно иголкой. Надо приказать, чтобы после загрузки галеру отогнали ниже по течению. Или выше… лишь бы подальше…
– Ваше имя?
– Ришье.
И никаких титулов? Которые, впрочем, у него на лбу написаны… Вальдар поборол желание послать молодца ко всем чертям. Проклятье! Голова просто раскалывается…
– Прозвище есть?
– Лисий Хвост.
– Чем знамениты? В каких кампаниях и под чьим началом участвовали?
– Ничем не знаменит, ни в каких компаниях не участвовал. Под началом тем более не состоял… Я хотел бы присоединиться к вашему отряду, мессир Вальдар.
Вот так. Ничего не умею – возьмите и радуйтесь. Этот хотя бы честен. Не пытается приписать себе участие в Войне Кланов или службу под началом Белого Герцога? Приятное исключение. Хотя при его молодости и полном отсутствии смущения это больше напоминает цинизм, нежели честность.
– Что умеете? Воинское ремесло? Кавалерия, инфантерия, специальные операции? Может быть, магическая подготовка? – спросил Вальдар без особой надежды. – Нам бы очень пригодилось.
Ришье пожал плечами.
– Фехтую, стреляю, дерусь, немного разбираюсь в магии. Самый обычный дворянин.
А вот сейчас он должен улыбнуться, подумал Вальдар. Так мерзко, как это умеют только аристократы…
Ришье остался невозмутим.
– У меня служат профессионалы, молодой человек, – сказал Вальдар устало. – Ветераны. Некоторые сражались под знаменами Виктора Ульпина, легендарного Белого Герцога, другие – под началом его знаменитого противника Роланда Дюфайе. Это не считая постоянной практики в войнах Фронтира… У кого-то послужной список скромнее… Но все мои люди имеют выучку, которой позавидует Орден Экзекуторов. Они профессиональные солдаты, черт возьми! Если фехтовальщики – то высшего класса, если стрелки – то попадающие с сотни шагов белке в глаз. Вот и скажите, Ришье, почему я должен взять вас?
– Потому что я настаиваю, мессир Капитан.
«Он настаивает!»
– Это военная экспедиция, а не увеселительная прогулка, мессир Лисий Хвост!
– Я знаю, мессир Капитан, – спокойно ответил молодой рыцарь. – Однако я также знаю, что вам без меня не обойтись.
– Да что вы говорите? – Вальдар уже не пытался скрыть раздражение. – Вы настолько хороший боец?
– Если честно, то… не слишком.
Вальдар поднял брови.
– Зато, – совершенно невозмутимо продолжал Ришье. – У меня есть то, что гораздо важнее десятка опытных бойцов.
– Что же это? Неужели ваш врожденный аристократизм?
– Лучше, мессир Капитан. Много-много заклинаний от неприятного запаха. Говорят, по весне зомби особенно… ароматны.
Ришье усмехнулся. Именно так мерзко, как Вальдар от него ожидал…
* * *
Галера набирала скорость. Под мерный грохот барабанов весла поднимались из реки, пролетали над волнами и снова погружались в воду. Темп Гребной Мастер задал щадящий, пока «мертвяки не привыкнут». Шесть ударов в минуту. К завтрашнему утру Мастер обещал выйти на крейсерский ход. Значит, через пять дней, подумал Вальдар. Пять дней и – все решится…
Солдаты в разноцветных мундирах заняли верхнюю палубу. Чистили оружие, играли в кости, плевали за борт. Доносились раскаты смеха. Некоторые по старой солдатской привычке завалились спать. Пускай отдохнут пару часов, решил Вальдар, освоятся на реке – а там уж дело за капралами. Разлениться у меня еще никому не удавалось…
– Мессиры, – обратился Вальдар к рыцарям. – Прошу в палатку.
…Нам будет противостоять дружина гейворийцев. Двадцать-тридцать хорошо обученных бойцов. Плюс местные силы самообороны – это еще человек двадцать, плохо вооруженных, почти не обученных… но забывать про них все же не стоит.
– Варвары опасны только в рукопашной. Без строя…
– Эти гейворийцы натасканы для боя в правильном строю, – сказал Капитан. – Кроме мечей, они вооружены пиками. Мушкеты, пистолеты, ручные бомбы. Заклинания, обереги… дикарский уровень, но все равно. К тому же, у них есть мастер боя на длинных мечах. Не гейвориец. Ханнарец. Зовут Краск.
– Ага, – кивнул Криштоф, – Знаю такого.
– Кроме того, кавалерии у нас нет, не забывайте.
– Не сходится, – сказала вдруг Янка Злая Ласточка. – Тридцать профессиональных солдат, которым гейворийцы, при всем их обучении, в подметки не годятся… И семь рыцарей – знаменитых! Против горстки головорезов? Темнишь, Капитан.
– Темню, – согласился Вальдар. – Темню, Ласточка. Дело не в гейворицах… Дело в их командире. Он меня беспокоит. Противник достойный, можете поверить… У такого врага могут быть в рукаве любые козыри.
– И кто же этот достойный? – спросила Янка. Рыцари заинтересованно придвинулись к Капитану. За их спиной Лисий Хвост невозмутимо ждал. «Впрочем, ему-то любые имена мало что скажут». Вальдар выдержал паузу.
– Анджей по прозванию Мертвый Герцог.
Молчание.
– Да-а, – протянул Станис. Рыцари зашевелились. – Капитан, это что, шутка? Он же умер.
– Мерзавец жив, – Вальдар окинул рыцарей испытующим взглядом. «Никто глаза не прячет? Молодцы. Не так страшен Анджей, как его слава». Усмехнулся. – Уж можете мне поверить. А вот насколько жив, нам предстоит выяснить…
– Попрошу высказаться, – сказал Вальдар. – Начнем, как обычно, с младших. Ришье?
Лисий Хвост пожал плечами:
– Я слышал о Мертвом Герцоге… но и только.
– Адам?
– Отказаться, как понимаю, поздно? – улыбнулся Бродиган. Янка не сдержалась и прыснула в кулак. Вальдар смотрел терпеливо. – Извини, Капитан. Мое мнение как боевого мага… Не знаю. Я плохо понимаю, к чему готовиться. Это правда, что Анджей был серьезно ранен?
– Криштоф?
– Правда, Капитан, – сказал гигант и почесал грудь. – Почти мертв, шомпол тебе через алебарду. Сам видел. Бомбой полчерепа снесло… руку оторвало и грудь разворотило… Сердце, помню, как на ладони и – трепыхается, что твой карась…
– А дальше? – заинтересовался Адам.
– Ну, а дальше я в атаку пошел, потом в осаде два месяца сидел… Нас тогда здорово лютецианцы прижали. Не знаю, что с ним было… Но вроде бы помер.
