© Шаоле, 2024
ISBN 978-5-0062-4966-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Гном.
Я был один в просторах дома,
И ожидал других времён,
Я спал, во сне увидел гнома
Где говорил со мною он.
Он говорил, что в моей жизни,
В моей раскованной душе —
Прольётся сильный дождь, но всё же,
Пройдёт он к старости уже.
Те хоть слова и были кратки,
Ввели в растерянность меня,
Их не осмыслил всей загадки,
Но те слова запомнил я:
«В любви, немыслимых желаний
Тревога, сумрак, суета,
И все же ты не жди признаний
В себе великого поста.
Пройдёшь один, сквозь все помехи,
Познаешь горе на века,
Пройдёшь один, но в новом веке —
Ты будешь править с высока!»
И он ушёл, открыв мне веки,
Мой друг, сидев уже со мной
Спросил:" О чём во сне ты бредил?»
Я не сказал ему про сон.
И до сих пор, смотря на лица,
Я видел гнома своего,
Просил его во сне явиться,
Но не было там никого.
С тех пор прошли долгие годы,
И моей жизни много лет,
Я понял, что она проходит,
Уже не скажет мне ответ,
Да – видел горе и печали,
Я встретил очень много зла,
Не все обиды мне прощали,
Но много делал я добра.
И после всех моих страданий,
Меня возвысили друзья,
В глазах людей явился гений,
Гном предсказал – кем стану я.
Пролог
Годовые ожидания.
Я встретил ту единственную музу,
К которой испытал не мало грёз,
О ней вам расскажу по всей округе,
Хоть доведён разлукою до слёз.
Воспринимаю здесь её желания
Все, как свои, мне этого не жаль,
Ведь жизнью в годовые ожидания
Себя вовлёк – это моя мораль.
И с ней одной готов на целом свете
Я провести оставшиеся дни,
Вновь красками писать на белом цвете,
И пусть нам не завидуют они.
Я жизнь свою готов начать с начала,
Эту историю с белого листа,
Но не меня она ночами ожидала,
Другого звали там – её уста.
Я не писал ей данные и адрес,
Не оставлял контакты все свои,
У нас с ней был на сайте один адрес,
И я, там ждал – ответ все эти дни.
Они всё шли и было лишь молчание,
Казалось – больше не на что смотреть,
В мучение – годовые ожидания
Себя вовлёк и мне в аду гореть.
Их было две и обе жили в лести,
Похожих, как две капли, но мораль —
Что ни с одной из них я не был вместе,
Хоть одинок, но мне себя не жаль.
Для них желал везде я – только счастья,
Всегда желал им света и добра,
А для себя все оставлял ненастье,
Жизнь – непреодолимая гора.
Не знаю сколько мудрости в забвении,
Но музу я обрёл лишь наяву,
Мечтал услышать голос милой в пении,
И не забуду, пока я не умру.
Представь малыш, что эти красноречия,
Я для тебя одной всегда писал,
Ведь в голове моей одни наречия,
И ими только жизнь свою достал.
Ведь столько лет я ждал, и всё в печали,
Все эти годы – время зря терял,
А нашу встречу только боги ожидали,
Про будущую музу я не знал.
И прошлым жить – давно уж разучился,
Ведь здесь с ним – в жизни счастья не нашёл,
И чувства все скрывать приноровился,
Без них, даже семью себе обрёл.
Но ты сломала все мои старания,
В одном мгновении жизнь моя прошла,
И в эти годовые ожидания
Мои таланты к свету повела,
Так не хотел их людям разбазарить,
Желал оставить для тебя одной,
Но не дала меня – себе представить,
Через людей передаю весь свой покой.
История любви.
Грохочет гром за путником усталым,
Аж жути нагоняет в высший свет,
Здесь ветром подгоняет запоздалым,
Там молния танцует свой балет.
За пеленою ливня все картинки,
Тот путник шёл – за целый день устал,
Со светлой головы тряся дождинки,
Вдруг оступился – чуть бы и упал.
На нём надетый дождевик промокший,
Он шёл, взирая в сумрачную даль,
Рюкзак нёс за спиной своей – дорожный
И капли о земь бьются, как хрусталь.
Лес не шумит и сосны будто строем,
Пред ним песчаный выложенный мат,
И он (промокший) мнётся под ногою,
Мой путник шёл туда, где быть – так рад.
Вот снова гром, раскаты были близко,
Весь серым облаком покрытый небосвод,
Оно над ним свисало очень низко,
И чувствовал он – точно не пройдёт.
Взмолился он выкрикивая фразы:
– Ты что так обозлилась на меня?
Я не видал твоей исконной базы,
Не выбираешь следующего дня?
В погожий летний день гроза – грохочешь,
Запрятав солнце, облаком закрыв,
Ты сбить с пути меня сегодня хочешь?
Не нравится мой движимый порыв?
Уж пятый день в своём пути шагаю
И сотни вёрст дороги покрывал,
Мои следы специально замываешь?
Не уж то дождь меня сегодня ждал?
Два дня мне ещё следовать по лесу,
Вдоль в Черноземья долгий путь держу,
Не уж то ты прислуживаешь бесу?
К твоей природе злости не держу.
– Он шёл, уже отчаявшись с ночлегом,
И ни души – в округе жизни нет,
Нет даже насекомых – «Анти нега!»
Здесь оставаться будет лишь во вред.
И снова говорит грозе отчаянно:
– Прости же ты и отпусти меня,
Сюда забрёл наверное случайно,
Мне дай покой до следующего дня,
Моя любовь за этими лесами,
Два года я в разлуке умирал,
Ведь всё сильней люблю её с годами
И так давно руки её не брал.
Прости меня, наверное обидел
Тебя – когда кричал на пустоту,
Но ни одной здесь твари не увидел,
И самому идти невмоготу.
Не страшно здесь, но мой покой нарушил —
Раскатистый, до ужаса – твой гром,
Поэтому, я криком гнев обрушил,
Так хочется добраться к милой в дом.
– Гроза шумит и сумерки сгущались,
Всё молния танцует – свой балет,
Он так устал, что руки опускались,
Но вдалеке увидел бледный свет.
С надеждою в душе прибавил шагу,
Там, может быть стоял лесничий дом,
(Завидую ему за ту отвагу)
Он шёл, хоть на душе его разгром.
Без сил совсем выходит на поляну,
А там – лесные звери собрались,
Волчица подошла и лижет рану,
Все суетились – словно дождались.
Здесь дождь пропал, гроза кругами ходит,
Летают птицы стаей вверх и вниз,
Кабан к волкам с поклонами подходит,
С зайчатами мурлычет сказку рысь,
Бобры грызут опилок целой горкой,
После такой грозы – все спать хотят,
С недоумением он не видит ссоры —
Средь хищников и остальных зверят.
Среди зверей сидел весёлый старец,
Он путнику с улыбкой говорил:
– Ну что ж сынок, кидай на землю ранец,
Бог грома я – меня ты удивил!
Скажи ка мне – за что ты её любишь,
Что не боишься жизнь свою отдать?
Душа горит, тебя и не простудишь,
Прощение просил меня принять.
Ты видишь, как добры друг к другу звери,
И нет нужды охоту им вести,
Я для души открыл в сердца их двери,
Чтобы для всех любовь могли нести.
– Мой путник поражённый этой встречей,
Сел перед ним, хоть не хотелось ждать,
Он не желал вести о жизни речи,
Было тепло и так хотелось спать.
И какого же было удивление,
Встретить того – кто перед ним сидел,
Глаза у старика, как отражение
Его души – в ней полный беспредел.
Вдруг звери все вокруг него расселись,
Мышь с рюкзака достала хлеб и соль,
Все на него смотрели, словно спелись,
Тогда решил – им рассказать всю боль.
– Моя судьба – с душой меня растила,
Ведь всё живое в мире я люблю,
И от неё росла благая сила,
Но к людям своё сердце не томлю,
Я знаю, нету силы без терпения,
В спокойствии мне б волю обуздать,
У каждого на свете своё мнение,
Не будет жизни – коли будем лгать,
Среди людей есть миллионы судей,
Готовые со мной в конфликт войти,
Я не судим и их судить не будем,
Хотелось в жизни счастье обрести.
И мне любовь далась увы не сразу,
Я думал что со мной она растёт,
К моей печали говорили фразу:
«Уверен, что к тебе она придёт!»
Я ждал её и эти красноречия,
Всегда несли к душе моей лишь боль,
Ведь никогда она, не слушав речи —
На мою рану высыпала соль.
Тогда я жаждал сих прикосновений —
Как в ясном небе твой безумный гром,
И так запомнил множество мгновений,
Из памяти – я написал свой том.
– Он говорил и каждым новым словом,
Снимал усталость, прибавляя вновь
Все силы, будто звери постарались —
Утешить слабость – за его любовь.
– Вам расскажу историю о жизни,
О том, что всё уже давно прошло,
Ведь многие в судьбе были капризны,
Но что-то их простить – мне помогло.
Я помню ожидание так долго,
Хотелось мне получше её знать,
Быть может относился к себе строго —
И не пришлось бы в жизни так страдать…
Всё началось в далёком малом граде,
Чуть больше трёх десятков лет назад,
В той юношеской, ветреной отраде,
Что в памяти, ей до сих пор – так рад.
– Он вспоминал – то, как всё начиналось:
– В тот солнечный, безветренный денёк,
Мне не хватило смелости с ней малость,
Поэтому – сей жизнью так далёк.
Она пришла обычною девчонкой —
На ту линейку, в этот первый класс,
Немного робкой, голос её звонкий —
Меня пленил – всего услышав раз.
Увидел в ней невидимые черты —
Так не похожа на других людей,
И не забуду этот взгляд до смерти —
Он столько дал мне мысленных идей.
Была меня немножечко постарше
И редко поворачивала взгляд,
Лишь с глубиной тех глаз я мчался дальше —
В сей жизни, до сих пор их видеть рад.
Без тех очей мне не хватает света,
Не видим мной – природный сей раскрас,
Готовый жизнь отдать с любовью этой,
Но там душой – не вышел на показ.
В итоге я тогда пленился ею,
Но не спешил всё тут же рассказать,
Ей грезил в мыслях и всегда лелеял,
Но так боялся словом напугать.
И с ней всю жизнь – мой страх – моя преграда,
Поступками – боялся быть плохим,
Десятки лет лишь ждал свою награду,
Хоть для неё я – вовсе был чужим.
В мечтах любил прогулки вместе в парке,
И посиделки – рядом у реки,
Но в этой своей мысленной запарке —
Боялся попросить её руки.
Она ведь не прощала всем ошибки,
Я чувствовал характер с её глаз,
Больной была любовь сей жизни зыбкой,
Но так – всегда хранил в душе алмаз.
Прикосновение к гладкой смуглой коже —
Со мной могло – такое сотворить?
Ведь не было людей, увы дороже —
О ком я мог бы столько говорить.
Она была богиней в моём свете,
Столь часто её образ вспоминал,
Что хоть и одинок, но на планете —
Других уже совсем не принимал.
И что бы понимал там – в первом классе,
В свои семь лет – какая здесь любовь?
Не сознавал, но в общей школьной массе —
Туда спешил я на уроки вновь,
И наблюдал за ней с соседней парты,
Хотел её получше изучить,
Не подходил, мне не хватало фарты
Хоть и заставил чувства так любить.
Я чувствовал уже – любви причину,
Она была девицей – мне подстать,
Желал всем сердцем – быть её мужчиной,
И чувства к ней, не мог уж потерять.
Но на меня она – не кинув взгляда,
Не обернувшись, не сказав привет —
Такие зарождала снегопады
(В душе моей – увы свободы нет).
Боялся с ней тогда начать общаться,
А уж тем боле чувства показать,
Увы, я до сих пор могу стесняться,
Молчу, чтоб ей всё вслух не рассказать.
Из-за неё обрёл благую музу,
Я в музыке увидел лучший свет,
Ведь не заметил в нотах ту обузу,
И столько знаний обретал в семь лет,
На переменах – средь своих подружек,
(Оберегали видно все её)
А я, не замечая зимней стужи —
Возможности искал сказать про всё.
Учительница в классе управляла,
Рассаживая деток тут и там,
«Не отвлекаться главное!» сказала,
Не создавать в том классе шум и гам.
И вот уже в конце второго класса,
Меня пересадили рядом с ней,
Я перестал внимать её рассказа,
Не понимал – быть строгим иль добрей.
И с ней не разговаривал за партой,
Боявшись проявить свой интерес,
Но радовался нашей встрече каждой,
Хоть от молчания испытал тот стресс.
Она тогда немножечко стеснялась,
Быстрей меня пыталась отвечать,
В учении со мной соревновалась,
Но не старался я переиграть.
Внимательно учительницу слушал,
Любую тему в миг запоминал,
Но только всё стремление разрушил,
Ей первенство в учении отдал.
И всё же иногда её тиранил,
Ответов на уроках больше знал,
Так в третьем классе, может быть и ранил,
Что слово я быстрей неё сказал.
С довольною ухмылкой, сев на место,
Я повернулся деву посмотреть,
Конечно – поступил с ней там – нечестно,
Хотел лишь одобрение узреть.
Линейка деревянная мелькнула,
Шутя взмахнула может быть она,
Но словно с злостью на меня взглянула,
Исподтишка – мне отомстить вольна.
– Старик спросил немного усмехнувшись:
– И так, за партой часто ты шутил?
– Нет не шутил, от взмаха увернувшись,
Наверно её взглядом оскорбил.
Так строго посмотрел на её очи,
Лишь мысленно давая ей ответ,
Хоть те глаза – темнее тёмной ночи,
Не дал ей поучительный совет.
Но на душе моей селилась радость,
Внимание обратила на меня,
Почувствовал в том взгляде эту важность,
Счастливым был до следующего дня.
Ведь для меня она была, как солнце,
Любви и жизни зарождала свет,
Я отвернулся резко на оконце,
Боявшись ей улыбкой дать ответ.
Я так любил её – была красивой,
Весёлою девчонкой в десять лет,
Моя активность стала терпеливой,
Желал быть с ней хоть через сотню лет.
– Старик легко кивал его рассказу,
Тот весь рассказ – в уме перебирал,
В ответ сказал ему одну лишь фразу:
– Красивую ты жизнь себе создал!
– Но путник мой немного обозлился:
– Не выслушал ты до конца рассказ,
Ведь я не просто в памяти порылся,
К ней обращался очень много раз.
Тем летом в моей памяти искрился —
Тот взмах линейкой, взгляд тот озорной,
Я осознал, что по уши влюбился,
Но так боялся к ней идти домой,
От мыслей отвлекали только тексты,
Беляева и Уэллса прочитал,
По вечерам не находилось места,
На улице – я больше не гулял.
К шестому классу, медленно сползая —
В уроках – свои тексты написал,
В те времена лишь по любви страдая,
Я целую тетрадь в стихах создал.
Но прежде показал творение брату,
Он мне сказал, что это воровство,
Отец назвал стихи те плагиатом,
Ни кто не верил, будто бы на зло.
Ведь я старался, строки создавая,
Хоть сильной красоты в них не видал,
Меня всё это, сильно задевая,
Направило – чтоб тексты те порвал.
Я перестал писать, но был поэтом,
Всё время строки лились в голове,
Не показал ведь людям их, сюжетом —
Моих мечтаний плыли в тишине.
Седьмой был класс, зима уже настала,
Повсюду снег, со вьюгой благодать,
Ошибка та впивается, как жало,
Не хочется её припоминать.
Хотя, во мне бывает ощущения,
Что это было – только вот, вчера,
Пол жизни пролетели без сомнения,
Тот вторник был кошмаром до утра.
– Старик ему ответил добродушно,
С улыбкою и мимикой родной:
– Не хочешь, не рассказывай, не нужно,
Ведь ты был глуп ещё и молодой.
Ты расскажи мне, что ты сделал дальше,
Чтоб ту ошибку жизни заглушить,
Ведь я так понимаю – в этой фальши
Хотел ты чувства, как-то затушить?
– У путника из глаз слеза пробилась,
Он помнил всё о той любви больной,
Его душа вновь памятью искрилась,
Продолжил он рассказ свой основной:
– На следующий год восьмого класса,
В начале – это, где-то в сентябре,
Нас в кабинет звала учитель наша,
На классный час —всех собрала к себе.
Всех поделила на четыре группы,
Чтоб убирали целый год тот класс,
Остались только двое обделённых,
Средь них был я – приписан на запас.
А вечером пришёл домой уставший,
Поужинал, улёгся на кровать,
Был одиноким школьником, мечтавшим,
Той девушке – всю жизнь свою отдать.
Мои глаза тогда слипались сонно,
Не чувствовал уже от лампы свет,
Приснилось то, о чём я думал томно,
Проснулся рано, был уже рассвет.
Я помню сон: шагал по школе – в холле,
Свернул направо, был лестничный марш,
Ведь, как обычно там – с душевной болью,
На самый верх, на третий шёл этаж.
Она стояла там среди подружек,
Средь них и та, что «не разлей вода»,
Всегда с ней – в летний зной и в зимней стуже,
Как будто – между ними провода.
Блондинка с полнотой и белой кожей,
Не буду её имя называть,
Я помню один случай, чуть моложе,
За тройку – слёзы может проливать.
Так вот, я поднимаюсь по ступеням,
Стараясь на лице все чувства скрыть,
Но шёл не торопясь, дороже время,
Чтоб на любовь смотреть и не забыть.
Но вдруг, всех обойдя, ко мне шагнула
И крепко, как родного обняла,
На ушко мне тихонечко шепнула:
«Я так скучала, так тебя ждала!»
В груди – так сильно сердце застучало,
Почувствовал, как начал литься пот,
Ах, если б наяву так обнимала,
Ведь сон был явью – мыслей и забот.
Глаза открыл – от страха я проснулся,
Ушами слышал мелодичный звон,
Не понимал – зачем тогда очнулся,
Ведь, так хотел – что показал мне сон.
Был в ледяном поту, я встал с кровати,
На кухне заварил горячий чай,
Там грелся своей кружечкой в обхвате,
А на душе моей – селился май.
На следующий день, с приходом в школу,
Пошёл маршрутом пройденного сна,
Собрав свою (с усилиями) волю,
Ведь ждал, что повторит тот жест она.
Вот, снова по ступеням я шагаю,
Передо мной последний был пролёт,
С надеждой взгляд свой к верху поднимаю,
И вижу, что меня ни кто не ждёт.
Ведь этот сон – не снился ей той ночью!
Не мог быть сразу он – у двух людей,
Но я желал – той жизнью одиночной,
И запрягал в душе своей – коней.
– Старик сказал, немножечко с улыбкой:
– Ты прав, не снится людям один сон,
Но ты наверно знаешь – не ошибкой
Был крик души и мыслей твоих звон,
Которые тогда тебе явились,
Ведь столько лет от жизни это ждал,
Для разума ведения напросились,
В самопознании – новое узнал.
Но как ты исправлял свою ошибку
Седьмого класса – расскажи ты мне!
– Мой путник показал ему улыбку:
– Теперь об этом – расскажу тебе.
Учиться начал третюю неделю,
Опять вторая смена, до поздна,
Я чувствовал – своей душой владею,
Хоть горечью налил её сполна.
В тот вечер – все закончились уроки,
Я к младшим классам коридором шёл
И не забыл тогда любви пороки,
Но по пути туда – её нашёл.
Наш кабинет – там вытирала доску,
Она была одна, подружек нет,
Я нацепил сочувственную маску,
Darmowy fragment się skończył.