Czytaj książkę: «Ревизор: возвращение в СССР 39»

Глава 1

Москва, квартира Ивлевых

Вчера вечером не стал уже заниматься докладом для КГБ, хороший был вечер, не хотелось вопросами терроризма себе голову забивать. А вот поутру, подскочив пораньше, устроил пробежку на улице с Тузиком, помылся в душе, да сразу за доклад и уселся, тихонько пройдя в кабинет. Интересно только, с чего вдруг вопрос терроризма так комитет заинтересовал? За рубежом что-то громкое произошло, или у нас самих? Много всего такого было в семидесятых и у нас, и у них, этот период практически время расцвета терроризма, все и не упомнишь. Так что ответить на этот вопрос я не мог.

Но определенное понимание о терроризме имел. Изучал, как все, что имело прямое отношение к экономике. Один теракт 11 сентября 2001 года чего стоил. Экономика США потеряла сотню миллиардов долларов только из-за одной террористической атаки. А потом еще сотни миллиардов, потому что американцы сдуру влезли в Афганистан после этого теракта, и двадцать лет платили за войну в стране, в которой не могли одержать победу.

Ну и в целом, что такое терроризм, знать экономисту обязательно надо. Какие риски для инвестиций, к примеру, возможны в стране, охваченной актами терроризма?

Правда, не все, что я знал о влиянии терроризма на экономику, для лекции в КГБ подходило. СССР, если взять риски для инвестиций, и так не рвется получать особо инвестиции из капиталистических стран, так что тут надо о других аспектах речь вести…

Ладно, приступаю к делу. Терроризм – это по поводу устрашения населения. Убить и ранить побольше людей, чтобы напугать остальных граждан страны, вызвать панику, плохо влияющую на экономику. Вызвать гнев по отношению к правительству, которое не в силах с террористами справиться. В идеале, чтобы возмущенные граждане и вовсе свергли его. Поэтому правильно все в СССР делают, заминая всю информацию об актах терроризма. Если практически никто не узнал о теракте среди советских граждан, то можно считать, что теракт провалился. Нет огласки – нет влияния ни на что… Бомба взорвалась, а цель террориста не достигнута, политический режим незыблем.

То же самое, кстати, в СССР, и с маньяками и педофилами. Чем меньше огласки их дел, тем меньше новых появляется. Большинство потенциальных маньяков просто сами в психушку идут сдаваться… Понимают, что пришедшими в голову идеями душить и насиловать гордиться невозможно… Нет в СССР в прокате фильмов типа «Молчания ягнят», чтобы было кому подражать и кем гордиться всяким психам…

Вот, это и будет первый тезис. А то привыкли, наверное, в КГБ, что я все время только критикую и ругаю… Шокирую их, начав с похвалы действующей политики умолчания об актах терроризма.

Так, следующий тезис про то, что надо шире двери открывать для желающих уехать из страны диссидентов. Зачем заставлять какого-то желающего просто свалить из страны человека захватывать для этой цели самолет, вооружившись бомбой или обрезом? И нафиг он такой вообще стране нужен, если он ее ненавидит? Про это я уже говорил, это сюрпризом не будет. Но капля камень точит… Мало ли однажды сработает и будет принято политическое решение по этому вопросу.

Но тут неожиданно раздался стук в дверь.

– Там Альфредо пришел к тебе, – сообщила мне Галия, заглянув в комнату. – Я уже на работу убегаю, так что пока. Валентина Никаноровна уже на месте. До вечера, – улыбнулась мне жена, поцеловав.

– Здорово, Альфредо! Заходи, – махнул я ему рукой, приглашая в кабинет. Сам проводил Галию, закрыл за ней дверь и вернулся к гостю.

Итальянец радостно поздоровался со мной и тут же перешел к делу.

– Извини, что так рано заглянул к вам, Паша. Я ненадолго, – сказал он.

– Да все в порядке. Я работаю, но могу прерваться без проблем, – улыбнулся в ответ, – И молодец, что постучал, а не звонил. Дети еще спят. Звонок у нас довольно неприятный по звуку.

– Так я же помню, – гордо пояснил итальянец и добавил, протягивая мне красивый черный кожаный футляр, – вот, это тебе от меня подарок! Я очень благодарен тебе за все. В частности, за ту поддержку с… Ну, ты понимаешь…

Я, немного помедлив, взял футляр, раскрыл и слегка офигел. В нем лежали часы. Судя по виду, золотые, а судя по бренду, еще и очень дорогие. Я, конечно, многое могу понять, но как-то это слишком серьезный подарок для обычного итальянца, коим Альфредо является, насколько я знаю. Не настолько высокий уровень жизни в Италии, чтобы там простые граждане могли позволить себе такого рода вещи кому-то в подарок покупать. Что-то здесь не чисто…

– Альфредо, спасибо, но я не могу принять такой подарок, – решительно протянул я итальянцу обратно футляр с часами.

– Но почему? – горячо возразил итальянец. – Я тебе так благодарен. Ты очень мне помог. И я хотел показать, насколько ценю эту помощь. Зачем ты отказываешься?

– Потому что я прекрасно вижу, что это очень дорогие часы, – пояснил ему спокойно. – Я рад, что ты ценишь помощь друзей, но это явно не тот подарок, который может подарить простой аспирант другу. Твоя семья не настолько богата. Ты ведь говорил, что твой отец обычный полицейский.

– Ну-у, – Альфредо немного замялся, явно смущенный, – это не совсем так… Я должен тебе признаться, но это секрет, не говори никому. Я рассказал своему дяде, мафиози, что хочу отблагодарить хорошего друга за важную помощь, и он мне дал эти часы.

Интересно девки пляшут! – мысленно присвистнул я. – Подарок от мафии, значит. Неслабо. Хорошо, что прослушку у меня сняли, вовремя… Если сняли, конечно, тут стопроцентной уверенности быть не может…

– Так. С этого места, пожалуйста, поподробнее, – улыбнулся я, приглашая итальянца присесть.

Понимаешь, отец и его брат с самого начала пошли по разным дорогам, – начал рассказывать Альфредо. – Одно время даже враждовали очень сильно. Отец всегда стоял на стороне закона и очень осуждал мафию. А дядя любит жить на широкую ногу и считает, что мафия – это в некотором роде тоже закон, причем вполне эффективный, но идет от народа, а не от властей. В общем, отец не знает, что я общаюсь с дядей, запрещает мне говорить о нем. Но я люблю дядю, он неплохой человек. И относится ко мне очень хорошо…

Ага, теперь многое становится на свои места, – размышлял я, слушая рассказ итальянца, в нужных местах поддакивая и кивая головой. – Теперь понятно, почему у Альфредо такие замашки. Одет с иголочки, девушек меняет как перчатки, по ресторанам постоянно шарахается. Привык племянник явно к дядиной помощи. Наверняка мафиози ему регулярно на карман подкидывает. Вот и не стесняется итальянец в расходах, привык жить красиво.

– А про часы я тебя на всякий случай предупрежу, – сказал между тем Альфредо, – я ничего точно не знаю, но не советую тебе, на всякий случай, брать их с собой, если вдруг за границу поедешь. Ну, ты понимаешь, о чем я. Дядя просто завел меня в одну лавку и дал их… А здесь носи, часы хорошие.

Ну-ну, – подумал я скептически. – Это что же получается? Ворованные часы пытается мне подсунуть империалист херов… И еще хорошо, если просто ворованные. Это же мафия. Могли и с трупа снять. Оно мне надо? Оно мне однозначно нафиг не надо.

И как ему аккуратненько отказать? Обидится ведь, не поймет, если просто не взять. Вот же психология у них набекрень повернутая. Всерьез ведь считает, что роскошный подарок делает. И не объяснишь… А возьму, начнет спрашивать «чего не носишь?». Живем рядом, видимся постоянно, не скроешься. А не возьму, так решит, что пренебрег благодарностью… Да ну его. Попробую донести мысль. Мне такие подарки не нужны. Только карму коптить себе. Сам пусть такое носит…

– Альфредо, – начал я говорить, тщательно подбирая слова, – я очень благодарен тебе за то, что ты так ценишь помощь друзей. Часы очень красивые. Но взять я их не могу. Пойми меня правильно, – поднял я руки, предупреждая возражения итальянца, – во-первых, я помогал тебе просто по дружбе и взамен ничего не жду. Во-вторых, эти часы слишком дорогие. Я простой студент. Представь, какие вопросы ко мне могут возникнуть, если я вдруг их надену куда-либо. Тут можно в очень неприятную ситуацию так попасть. Я же не смогу сказать, что твой дядя из мафии итальянской подарил их мне, сам понимаешь. А дома их держать? В чем смысл? Да и опять же, Галия найдет случайно, спросит. Что мне ей отвечать? Правду? Как-то не хочется. Врать жене? Тоже вариант не из лучших. Так что давай решим так. Я твою благодарность принимаю, дружбу нашу ценю, а часы оставляй себе. Ты как раз-таки их носить можешь здесь без всяких вопросов. Будешь девушек впечатлять, – добавил я с улыбкой.

Альфредо вздохнул, но сильно возражать не стал. Сам понял, что аргументы у меня правильные, крыть нечем. Сделал еще пару неуверенных попыток переубедить, но, видя мою настойчивость, футляр с часами забрал обратно.

Уверен, что скоро увижу его с ними на руке. Уж больно лицо выразительное, еле довольную улыбку сдерживает, небось предвкушает, – думал я, провожая Альфредо до двери. Экспрессивно попрощавшись со мной и поблагодарив еще раз, итальянец ушел.

Проводив Альфредо, вернулся к размышлениям над докладом по терроризму.

Следующий тезис – полностью избежать терроризма в СССР невозможно. Мужское население массово проходит через армию, где многих обучают и использовать, и делать, в том числе, взрывные устройства. Взрывчатку добыть тоже несложно. Множество карьеров, где что-нибудь взрывают, по всей стране. Множество военных складов, не за всеми из которых ведется должный присмотр. И наследие войны – на местах сражений взрывчатку тоже найти не так и сложно. Значит, надо рассматривать это как неизбежное зло, но усиливать меры безопасности. Предложу-ка я, наверное, всеобщую дактилоскопию… Заодно и очень положительно повлияет на раскрываемость уголовных преступлений. Все равно в двадцать первом веке к этому все придет, а честному человеку скрывать узор своих пальчиков ни к чему и сейчас…

Что еще? Жесткие досмотры в самолетах. Сейчас то, что творится в аэропортах – словами не описать… Проноси что хочешь с собой, по факту, в салон. Хоть мачете, хоть гранату, хоть обрез, досмотра как такового практически и нет. Бронированные двери в кабину пилотов тоже неплохо бы ввести. Черных копателей прижать по-настоящему, всей мощью серьезного государства. Часть из них однозначно оружием и взрывчаткой приторговывает. Хорошо, когда у них покупают взрывчатку, чтобы рыбу глушить, а если цели совсем другие?