Czytaj książkę: ««Необыкновенный и важный географический подвиг» Офицеры-артиллеристы и Императорское Русское географическое общество»
АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ ТИЛЛО 1839-1900
Генерал-лейтенант Генерального штаба, знаменитый российский географ, картограф и геодезист, член Парижской Академии Наук, член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук, один из руководителей Императорского Русского географического общества
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор Е. А. Окладникова
(РГПУ им. А. И. Герцена)
доктор социологических наук, профессор Ю. В. Верминенко
(РГПУ им. А. И. Герцена)
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
© С. Э. Зверев, 2023
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2023
Введение
Русское офицерство, помимо подвигов на поле брани, прославило себя и на научном поприще, немало потрудилось над освоением необъятных просторов России – ее земель, раскинувшихся на два континента, и омывающих ее морей. Наряду с военными моряками и офицерами Генерального штаба, которым принадлежит честь многих географических открытий, артиллеристы внесли значительный вклад в изучение территории нашей Родины, будучи неразрывно связанными с процессом становления отечественной картографии и геодезии.
В научно-методическом обеспечении и инструментальном оснащении, в проведении работ по картографированию территорий России и сопредельных стран в XVIII – начале XX в. важнейшую роль играли организации Военного ведомства (Квартирмейстерская часть (с 1711 г.), Генеральный штаб (ГШ) (1763–1796, 1827–1917), Свита его императорского величества по Квартирмейстерской части (1796–1827), Военно-топографическое депо (ВТД) (часть, отдел, управление) (1812–1917), Корпус топографов (1822–1866) и Корпус военных топографов (1866–1917)), а также их представители (офицеры-квартирмейстеры и колонновожатые, офицеры Генерального штаба, военные геодезисты и топографы, военные инженеры), участвовавшие в их подготовке профессора и преподаватели существовавших в то время военно-учебных заведений (школ, училищ, корпусов, академий).
Благодаря этому на базе общегосударственной картографии сформировалась ее главная в рассматриваемый период составляющая – военная картография, как одна из наук о Земле, включающая теорию, методику и технические приемы создания и использования карт, предназначенных для использования в военных целях. Основное отличие военной картографии от общегосударственной состояло в том, что крупномасштабное топографическое картографирование важных в военно-экономическом отношении территорий выполнялось только представителями Военного ведомства, а создаваемые при этом карты предназначались для обеспечения управления войсками.
Начиная со времени петровских преобразований, артиллеристы приняли деятельное участие в изучение территории нашей Родины, будучи неразрывно связанными с общим процессом становления отечественной картографии и геодезии. После образования в 1797 г. Депо карт, а в 1822 г. Корпуса топографов, ввиду нехватки подготовленных специалистов, к съемкам активно привлекались офицеры и нижние чины артиллерийских подразделений и частей. На протяжении 1854–1868 гг. и 1883–1892 гг. на геодезическом отделении Николаевской академии Генерального штаба (НАГШ) обучались в основном лучшие выпускники артиллерийских училищ. Со дня основания в 1845 г. Русского географического общества (РГО) и созданного в 1891 г. на его базе Русского астрономического общества (РАО) артиллеристы принимали активное участие в работе обоих научных сообществ; многие были награждены медалями и премиями РГО, внесли достойный вклад в картографирование территории России и ряда сопредельных государств.
Вместе с тем, до настоящего времени не было полной и систематизированной информации о вкладе ученых-артиллеристов и отдельных энтузиастов географической науки из их числа в решение задачи картографирования территории России, их участия в проектах РГО и РАО, а также о судьбах артиллеристов – действительных членов РГО и РАО и местах их захоронений. Следовательно, для ликвидации пробела в знаниях об истории отечественной артиллерии и Михайловской военной артиллерийской академии, было необходимо:
– изучить вопросы становления географической науки в России и основные достижения артиллеристов по картографированию территории империи;
– провести комплексное исследование участия артиллеристов в картографических и астрономо-геодезических работах в различные исторические периоды на территории России и за ее пределами;
– отразить недостаточно изученные, или еще не ставших предметом изучения историками, вопросы вклада выпускников Михайловской артиллерийской академии и Михайловского артиллерийского училища в деятельность РГО и РАО;
– обобщить вклад ученых-артиллеристов, выпускников Михайловской военной артиллерийской академии и Михайловского артиллерийского училища в развитие отечественной географии;
– изучить биографии артиллеристов – действительных членов РГО и РАО – для выявления мест захоронений и организации почитания их памяти.
Изучением архивных, литературных, мемуарных источников были установлены имена 90 исторических персонажей (офицеров-артиллеристов, нижних чинов и людей, имевших в тот или иной период своей жизни отношение к артиллерии), чья деятельность была связана с географической наукой, астрономией, геодезией и картографией.
Была проанализирована история возникновения и развития в Российской империи во второй половине XIX в. добровольных научных обществ, в т. ч. РГО и РАО, в контексте проявления общественной активности и их роль в формировании гражданского общества.
В монографии изложены результаты проведенной военно-исторической работы, представляющие интерес для обучения и воспитания курсантов и слушателей Михайловской военной артиллерийской академии (МВАА), расширяюшие кругозор обучающихся, способствующие воспитанию гордости за достижения предков, а также для всех, кто интересуется географической наукой и путями ее развития в нашей стране.
При переложении исторических материалов (послужных списков) на современный русский литературный язык автор старался минимально редактировать их содержание, используя неологизмы исключительно в целях облегчения восприятия текста и благозвучия. Например, вместо «вступил в службу» употребляется «поступил на службу»; вместо «исправлящий должность» – «исполняющий должность»; вместо «совещательный член комиссии» – «член комиссии с правом совещательного голоса», вместо «беспорочной службы» – «безупречная служба».
В приложении приведены архивные документы в основном ранее не привлекавшие внимания историков и не публиковавшиеся.
Материалы монографии могут быть использованы научно-педагогическим составом военных образовательных организаций высшего образования при подготовке и проведении занятий по дисциплине «Военная история».
Автор выражает глубокую благодарность за помощь и любезное содействие заведующей научным архивом Русского географического общества, почетному архивисту Марии Федоровне Матвеевой, ведущему специалисту научного архива РГО Ивану Васильевичу Тарасову и директору мемориального музея А.С. Попова заслуженному работнику культуры РФ, кандидату технических наук, почетному радисту России Ларисе Игоревне Золотинкиной.
Глава 1
Деятельность ученых-артиллеристов по картографированию территории России до организационного оформления отечественной геодезии и картографии
Знание географии было востребовано в государственном управлении с древнейших времен. Основной, или начальный русский летописный свод, относящийся к 1093–1095 гг., дает обстоятельную картину расселения русских племен, привязанную в основном к водным системам – рекам и озерам. Более подробные сведения находятся в «Повести временных лет» – своде, составленном в Киеве во втором десятилетии XII в., носящем название Летописи Нестора. Относительно этого источника историк и член РГО И.Д. Беляев замечал: «Наши предки некоторым образом походили на древних греков, у которых Геродот был первым историком и первым географом»1. Летописец был хорошо знаком с речной сетью Европейской России; лучше всего ему был известен Днепр, говорит он о Двине, Волге, упоминает о Дунае, Днестре, Буге, Висле, Сане, Ловати, Волхове, вытекающем из о. Ильмень и впадающем в озеро Нево, т. е. Ладожское. О самой реке Неве в тексте не говорится, но сообщается, что из о. Нево устье выходит в море Варяжское, т. е. Балтийское. Упоминает Нестор и о реках Луга и Мета.
После Нестора, как писал в своей работе «О географии вообсче и о русской» В.Н. Татищев, «все, что о географии принадлежит, весьма темно и недостаточно»2. Автор ссылается на то, что некто Симон, епископ Суздальский (…-1226) писал, что великий князь владимирский и ростовский Константин Всеволодович Мудрый (1186–1219) некогда «описал все народы и пределы»3, но это сочинение до нашего времени не дошло.
Потребность в ознакомлении с географией Руси и сопредельных стран ощущалась и правительством Московского государства. Географические и статистические сведения, необходимые для правильного налогообложения и обеспечения обороноспособности страны, собирались в писцовых, межевых, дозорных, сошных и др. книгах, известных со второй половины XV в. В писцовых книгах, например, приводилось распределение почв, количества пашни и леса для определенного места и времени, количество кормящихся с данного участка земли и проч. Характерно, что уже в начале возникновения картографии, ей занимался Разрядный приказ – аналог военного министерства того времени – об этом имеются сведения XVI и XVII вв.4
Имелись в Древней Руси и зародыши географических карт или «чертежи», однако подлинных чертежей до нашего времени сохранилось немного. В описи Разрядного приказа за 1668 г. числилось на хранении 248 чертежей, очевидно, частных планов или карт местностей, что свидетельствует о том, что картография для военных нужд использовалась достаточно активно.
Обширные описания Московии оставили путешествовавшие по ее территории иностранцы. Например, в «Записках о московитских делах» (1549 г.) посла австрийского императора Сигизмунда Герберштейна, посетившего Москву в 1517 и 1549 гг., мы находим карту Московии и главу, содержащую «указатель пути к Печоре, Югре и реке Оби»5, а англичанин Энтони Дженкинсон, четырежды, с 1557 г. по 1571 г. побывавший у нас, свидетельствовал: «Я проехал сквозь все обширные владения царя России и Московии, которые простираются от Северного моря и границ Норвегии и Лапландии до самого Каспийского моря»6, – подкрепив свои наблюдения географическими координатами главнейших русских городов того времени. Путешественники-иностранцы оставили также массу интереснейших сведений этнографического характера о быте, роде занятий и нравах русских людей XVI–XVII вв.
В своих вопросах Стоглавому собору, заседавшему в Москве в 1551 г., Иван IV сообщал, что он распорядился «писцов послати во всю свою землю писати (описать) и сметити (размежевать) землю, а мерити пашенная земля и непашенная, и луги и лес; и всякие угодья смечати и писати – реки и озера и пруды, и оброчные ловли, и коли, и сежи, и борти, и перевесы (сети для лова птицы), и мыта, и мосты, и перевозы, и рядки, и торговища, и погостькая земля и церковная, и дворы, и огороды, и в книгах то все поставите»7. При этом писцам дана была соответствующая инструкция. По словам В.Н. Татищева, Иван IV велел «землю измерить и чертеж государства сделать»8. Конечно, эти «чертежи» были не очень высокого качества: на карте России было еще очень много белых пятен, о точности определения координат географических пунктов речи вообще не шло.
История карты территории России, так называемой «Книги Большому Чертежу», явившейся результатом исполнения царского повеления, известный список с которой датируется 1627 г., весьма запутана. Татищев, например, полагал, что она начата была при Иоанне III и дополнена при царе Алексее Михайловиче, но современные историки ставят это утверждение под сомнение. Не дошла до нас, очевидно, доступная Татищеву некая искусно сделанная «ландкарта»9, вычерченная при Борисе Годунове; он же упоминает «ландкарты разные Сибири» периода правления Михаила Федоровича, и о «генеральной русской» карте царя Алексея Михайловича, сведения о которой можно считать вполне достоверными.
Дошедшие до нас довольно многочисленные карты Московии XVI–XVII вв. вычерчены, как правило, иностранцами, это, например, гравированная Гиршфогелем карта Герберштейна (1546), карта Джакомо Гастальди10 11 (1550); карта Энтони Джен-кинсонап(1588), довольно неплохие карты Исаака Массы12 (1609, 1635,1636). Одно из первых описаний Сибири и Дальнего Востока оставило после себя посольство в Китай (1675–1678) Н.Г. Спафария; отчетные материалы которого содержали географические описания морских и сухопутных торговых путей в Китай и «Сказание о великой реке Амуре, которая разграничила русское селение с китайцы» – самое раннее дошедшее до нас описание амурской водной системы13.
Таким образом, хотя допетровская Русь оставила после себя ряд драгоценных географических памятников: писцовые книги, «Книга Большому Чертежу», отписки многих сибирских землепроходцев, сибирские чертежи и описания к ним, нашедшие свое завершение в «Чертежной книге» С.У. Ремезова (1701), – подлинно научные географические исследования начались в России только со времени Петра I.
В деятельности по преобразованию России царь Петр отводил одно из важнейших мест географии и, в частности, картографии. В самом начале царствования Петр I, очевидно, осознал, что простейшие способы съемок местности с глазомерной ориентировкой по странам света и с расчетом расстояний по времени движения, ранее лежавшие в основе составления «чертежей», не могут полноценно удовлетворять требования общегосударственной практики по освоению территорий необъятной империи. Как следствие, в петровский период началось правильное изучение территории страны, и российская картография получила научное основание.
1.1. Яков Виллимович Брюс и его труды на поприще отечественной картографии
В 1698–1701 гг. в ходе петровских реформ в Москве открывались артиллерийские и инженерные школы, в которых обучали выполнению топографической съемки, рекогносцировке и описанию местности. В 1698 г. при Пушкарском приказе в Москве была основана школа «цыфири и землемерия» (то есть геометрии). Эта школа действовала под присмотром дьяка Пушкарского приказа А.А. Виниуса. В 1699 г. в Москве открылась Пушкарская школа А.А. Вейде. Одновременно с ней начала работать Артиллерийская школа при бомбардирской роте Преображенского полка. Одним из активных организаторов этих школ являлся один из виднейших сподвижников Петра, будущий второй по порядку генерал-фельдцейхмейстер русской армии Яков Виллимович Брюс (1670–1735).
Яков Виллимович Брюс
В 1701 г. Пушкарская школа Вейде была преобразована в Артиллерийскую. В указе об учреждении школ говорилось: «…велено на новом пушечном дворе построить деревянные школы и в тех школах учить пушкарских и иных посторонних чинов людей детей их словесной и письменной грамоте и цифири и иной инженерной науке, а выучась, без указа с Москвы не съехать, также в иной чин, кроме артиллерии не отлучаться»14.
В январе 1701 г. почти одновременно со Школой математических и навигацких наук была открыта возрожденная Московская пушкарская школа (Новая пушечная, или Артиллерийская школа). Кураторство над ней было передано новому начальнику Приказа артиллерии Я.В. Брюсу, немало сделавшему для закупки инструментов, приборов и учебных пособий для Математической навигационной школы как за границей, так и в самой России. Пушкарская школа конца XVII в. стала основой для Артиллерийской, а затем Инженерной школ в Петербурге, открытых соответственно в 1712 и 1719 гг. Преподавали в них съемку планов, «сочинение ландкарт» и черчение. Выпускники школы получали звание навигатора и шли в основном на флот штурманами, реже – съемщиками ландкарт на «сухопутье»15. Некоторые из геодезистов, получив определенный опыт съемок, попадали в Военную коллегию, где состояли на военной службе, впоследствии в качестве офицеров-квартирмейстеров.
Некоторые источники указывают, что Брюс был первым руководителем Школы математических и навигацких наук, однако современный исследователь его жизни и деятельности А.Н. Филимон полагает, что это, скорее, легенда, основанная на том участии, которое Брюс проявил в деле обустройства астрономической обсерватории в Сухаревой башне. В 1699 г. Петр действительно поручил Брюсу организовать в Москве «навигацкую школу». Наиболее удобным помещением для размещения этой школы была признана располагавшаяся в Москве на Земляном Валу Сухарева башня. Так как башня возвышалась над землей на 64 метра и к тому же находилась на одном из наиболее высоких мест Москвы, то Брюс нашел, что одновременно с размещением в ней «навигацкой школы», она может быть весьма выгодно использована и для устройства обсерватории.
С января по июнь 1700 г. Брюс оборудовал первую в России государственную астрономическую обсерваторию. Имеются сведения, что в этой обсерватории, кроме астрономических зрительных труб, Брюсом были размещены измерительные инструменты – секторы и квадранты – для определения времени по звездам Большой и Малой Медведицы. Здесь же был помещен привезенный в Москву из Голландии еще при жизни Алексея Михайловича большой звездный глобус диаметром 2 метра 13 сантиметров.
В 1716 г. Брюс сообщил Петру о том, что им на Солнце «усмотрены» пятна, и тут же добавил, что, насколько ему известно, их «уже с 30 лет не видно было» и он «от роду своего впервые увидел». Это его заявление дает, таким образом, основание считать, что солнечные пятна, обнаруженные Галилеем, первым в России исследовал Я.В. Брюс.
Все эти отрывочные данные полного представления о характере и объеме выполненных Брюсом астрономических наблюдений, конечно, не дают. Однако по ним уже можно предполагать, что объем его работ был достаточно обширен. По крайней мере, обсерватория, устроенная им в Сухаревой башне, долгое время была одной из лучших в России по инструментальному составу ее оборудования; некоторые инструменты для астрономических наблюдений были изготовлены лично Я.В. Брюсом.
Следует отметить, что артиллеристы принимали деятельное участие в выполнении картографических работ. Под руководством Я.В. Брюса, которого В.И. Вернадский называл «одним из образованнейших людей петровского времени»16, во время второго Азовского похода уже в 1696 г. были составлены топографические карты юга Европейской части России от Москвы до Малой Азии.
Перед началом похода царь поставил иностранным офицерам задачу показать кратчайший путь из Москвы в Средиземноморье преимущественно водным путем. Поэтому карта изобилует изображением рек, их притоков и мелких речушек; на ней представлена территория от Москвы до Черного моря, бассейн рек Дона и Днепра Основная заслуга при подготовке карты принадлежала командиру Преображенского полка генерал-майору И.А. фон Менгдену, руководившему замерами и описанием территории.
При составлении карты Брюс проявил незаурядный талант картографа. Он использовал четыре вида масштабов, сделал привязку местности по параллелям и меридианам, что в то время могли делать только сведущие картографы Европы. Впоследствии А.С. Пушкин писал: «Между тем по царскому повелению генерал-майор фон Менгден вымерил и описал землю, а капитан артиллерии Яков Вилимович Брюс (впоследствии генерал-фельдмаршал) сочинил по той описи карту, от Москвы к югу до берегов Малой Азии, и Крымскую Татарию; сочинен другая карта – землям между Доном и Днепром. Петр положил соединить Волгу и Дон и велел начать уж работы, положив таким образом начало соединению Черного моря с Каспийским и Балтийским»17. Издана эта карта была в 1699 г. голландцем И. Тессингом на русском и латинском языках.
Спустя 300 лет было установлено, что карта Брюса как «одна из первых топографических карт южной половины Европейской России… и в настоящее время может представлять интерес как независимый источник информации о строении земной коры в этом регионе18. Академик В.И. Вернадский писал, что карта Брюса «впервые свела картографическую работу, сделанную в России, с картографией Запада»19: Брюс вместе с В.Н. Татищевым начал работу и над «Российской географией»; широко известная татищевская «История» появилась именно в связи с этой работой Брюса.
Под наблюдением генерал-лейтенанта Брюса создавалась В.О. Киприановым карта мира «Глобус географический» (1707) и знаменитый «Брюсов календарь» (1709) на 200 лет с расписанием солнечных и лунных затмений, регулярно переиздававшийся до 1898 г., содержавший карты Московской и Петербургской губерний, таблицы расстояний от Москвы до важнейших городов империи и их географические координаты и прочие практически значимые вещи. Советский историк науки В.Л. Ченакал полагал, что координаты эти были определены самими Брюсом, серьезно увлекавшимся астрономией20.
Дарования Брюса, как многих деятелей российского Века Просвещения, были многогранны. Побывав в составе Великого посольства в 1698 г. в Англии, Брюс свел там знакомство со многими выдающимися учеными, слушал лекции английских математиков, посещал лондонскую обсерваторию и приобретал приборы и книги по навигации, кораблестроению, астрономии и др. наукам.
По количеству экземпляров библиотека Брюса (1579 томов) занимает четвертое место в собраниях его российских современников, незначительно уступая библиотеке самого Петра (1621 том). Среди книг по геологии и географии явно преобладали последние. У Брюса были работы по общей географии, например: «География» Гюбнера, изданная в 1711 г., «География генеральная…» (русский перевод известной книги Бернарда Варения, изданный в Москве в 1718 г.), «Краткое описание всего света» на латыни (1687), «География» Вейзена на немецком языке (1694), описания отдельных стран (Англии, Франции, Швеции, Польши, Неаполитанского королевства, Гренландии и др.), островов Самоса, Патмоса, городов Иерусалима, Гданьска, Бендер, «Описание Российского государства», изданное в 1706 г. в Стокгольме в разгар Северной войны.
Целый ряд книг библиотеки Якова Виллимовича был посвящен описанию путешествий. Этот жанр литературы пользовался популярностью в XVIII веке. В библиотеке Брюса находились широко известные книги Адама Олеария и Корнелия де Бруина (обе изданы в Амстердаме: первая – в 1711 г., вторая – в 1751 г.), «Описание путешествия в Китай» Усбранта (1707). Имелись отдельные издания по минералогии, геодезии, способам определения географической широты и долготы.
Брюс был одним из крупнейших специалистов своего времени по военным (особенно военно-инженерным) наукам. Неудивительно, что военная литература была широко представлена в его библиотеке: военные уставы разных государств, книги по военной истории, ружейному делу, фортификации и артиллерии.
Необходимость расширения знаний о природе страны и ее населении приводила к тому, что параллельно с картографическими работами в России при Петре I велся сбор материалов для географического описания территорий. Деятельность по накоплению подобных описаний вызвала появление нового вида исторических источников – анкет историко-географического и этнографического содержания.
Первые попытки сбора географических сведений путем рассылки вопросов во все уголки империи были предприняты по инициативе Я.В. Брюса. Еще в 1715 г. в представлении, поданном Петру I, он предложил при помощи геодезистов составить для всех уездов государства ландкарты и от всех городов собрать материалы для их географического описания, что и было утверждено царем.
Через два года Петр приказал Брюсу составить и издать географическое описание России. По словам В.Н. Татищева, для того было «повелено от всех градов обстоятельные описания сочиня прислать»21. Присланные в Сенат ответы были, однако, «неполны, или неисправны, или совсем негодны», смерть же Петра I «все оное пресекла». Известно, что Василий Никитич Татищев (1686–1750) в это время служил под началом графа Брюса. Позднее он вспоминал о судьбе этих первых описаний: «Оные, хотя в Сенат давно собраны, но как не веема порядочны и достаточны были сочинены, так многие, туне лежа, погнили и распропали»22.
Интерес к российской географии, очевидно, сформировавшийся под влиянием Я.В. Брюса, в полной мере проявился в научной и служебной деятельности В.Н. Татищева. В 1719 г. он написал донесение на имя Петра I, в котором изложил свой проект размежевания российских земель и составления земельных чертежей (ландкарт). Татищев просил царя, в случае одобрения этого плана, его «словесно, сокращенно, или письменно, с пространным изъяснением, выслушать». Встреча состоялась, после чего, по воспоминаниям Татищева, «наш государь изволил быть намерен меня определить… к землемерию всего государства и сочинению обстоятельной российской географии с ландкартами»23. В это время начиналась практическая деятельность геодезистов – учеников артиллерийских, морских и инженерных школ, разосланных в губернии и провинции для составления ландкарт и соответствующих географических описаний. Выполнить тогда же поручение монарха Татищев не смог, поскольку весной 1720 г. он был назначен управляющим сибирскими горными заводами и в первый раз отправился на Урал.
