Czytaj książkę: «Почти кулинарная книга с рецептами самосохранения и 540 шагов под зонтом»

540 шагов под зонтом

«Перекур. Вернусь через сигарету» – нестройный танец букв цвета оранжевой губной помады. Каждая солирует под свою дудку на листке из тетради в косую линейку. Сцена приклеена по углам кусочками жвачки на закрытом окошке. Я единственный зритель этого кордебалета. Я стою у маленького ларечка на автобусной остановке. Надеюсь, это представление продлится недолго. Буду ждать антракта. На остановке никого нет. Автобус увез других зрителей прямо перед моим носом. Вдоволь насладившись плясками созданий Кирилла и Мефодия, начинаю разглядывать витрину. Когда ее мыли в последний раз? Наверно, тогда же, когда и в первый. В день торжественного открытия этого уже слегка покосившегося строения. Я думаю, тот день был особенно знаменательным и запомнился местным жителям. Потому что других достопримечательностей тут нет. За пыльной витриной обрели вечный покой ее ровесники – выцветшие образцы товаров под пожелтевшими надгробиями ценников. Но иногда попадаются и свежие экземпляры. Например, как раз то, за чем я прошагал пятьсот сорок шагов от калитки до этого места.

Однако перекур затянулся. Полпачки! Не иначе! Ладно, совести нет! Так о своем здоровье хоть позаботься! Где тебя носит, коммерсантка хренова?

Я разворачиваюсь к киоску спиной и окидываю взглядом окружающее пространство.

Что можно сказать об увиденном? Ничего! Не в том смысле, что нечего сказать! А в том, что всё, что видят мои глаза, и есть воплощение этого слова. «Ничего». Это не та самая пустота, из которой родилось слово, и это слово было Бог. Тут как раз совсем не пусто. Просто то, что находится на той стороне дороги, это НИЧЕГО!

Я смотрю на все это, и на меня обрушивается холодным ливнем вопрос: Как нас сюда занесло? Нас – я имею в виду меня, мою жену и нашего двухлетнего сына. Понятное дело, что мы сами сюда переехали. Сами выбрали этот дом. Сами его купили. Это все понятно! Но как??? Почему оказались именно в этой точке необъятного пространства?

Я смотрю вниз по дороге. Я смотрю вверх по дороге. Тишина. Изредка проезжают легковушки, поднимая пыль. Это такое время. Обеденное что ли. У автобусов перерыв в полтора часа. У самосвалов время погрузки. Тут неподалеку комбинат железобетонных конструкций. Так что пыль везде с примесью цемента.

Я смотрю на щиток с большой буквой «А». Остановка «Лужки». Инт. движ. 10-20 мин. 14.00 – 15.30 перерыв.

И все! Как хочешь, так и выбирайся из этих Лужков. Потому что у людей обед. И нечего их беспокоить по пустякам! Они и так работают на износ. Возят туда-сюда. В город и обратно. Чего нам дома не сидится, спрашивается.

А почему в город и обратно? Потому что обратно – это поселок на окраине города Орла. Он-то и называется Лужки. За ним только лес… И кладбище. Но это не самое страшное. Мясокостный комбинат по соседству! Вот это действительно ужас. Особенно когда ветер в нашу сторону. Не буду описывать запах и все сопутствующие ощущения. Сами догадаетесь. А если все-таки есть вопросы, тогда оставьте в холодильнике продукты: мясо, сыры, колбасу, капусту, картошки еще, пожалуй, да и хватит. Ну, можно зеленюшечки какой-нибудь и лучку репчатого головки три. И уезжайте из дома. На месяцок. Только не забудьте холодильник отключить. Именно не В-ключить, а От-ключить. И вот когда вы вернетесь, бегом неситесь к холодильнику. Открывайте двери нараспашку и втягивайте полной грудью в обе ноздри этот ни с чем не сравнимый аромат мясокостного комбината. Для полноты ощущений можно даже ртом пару раз вдохнуть… А вот холодильник потом придется выкинуть. Так что лучше этот эксперимент не проводить. Думаю, и так все представили.

Вот я и спрашиваю себя, во-первых – где эта прокурившая все свои легкие продавщица, а во-вторых – как мы тут оказались?

На первый вопрос ответа пока нет, и я остаюсь нервно ждать.

А на второй могу ответить следующее: Так получилось!

Форс мажор.

Стечение обстоятельств. И некоторые из них зависели не от нас. Если бы не экономика и политика, мы бы никогда из Баку не уехали. Но когда твоей зарплаты хватает на двадцать буханок хлеба, а вокруг гражданская война и ты неподходящей национальности, то надо что-то предпринимать. И вот мы и предприняли это переезд поближе к моим родителям, которые приехали в Орловскую область двумя годами ранее. Только поселились они в селе Корсаково, в ста двадцати километрах от Орла. Это вообще отдельная история. Скажу только две вещи. До мозга костей городские жители, бултыхнулись в деревенскую жизнь со всеми ее пирогами, кормами, живностью и навозом. А второе то, что во время Великой Отечественной войны даже немецкие танки обошли это село стороной. Хотя напрямки было бы им быстрее. Но шедшие впереди машины завязли в грязи так, что их пришлось бросить. Да и энергетическая аура фрицам не понравилась. Что-то там было не по тевтонскому фэншую.

Ну, вот! А касаемо нашего теперешнего жилья, все, что зависело от нас, мы сделали… Купили вот тут самую хлабуду, называемую «полдома», в которой сейчас и проживаем. Это все, на что нам хватило денежек, доставшихся от продажи бакинской квартиры. И заметьте: я не жалуюсь! А в данный момент просто рассказываю о том, что вижу, ну и попутно своим настроением… Которое еще полчаса назад было хорошим.

Но есть же и плюсы. Так не может же быть, чтобы все было настолько плохо. Про лес я уже говорил. В лесу грибы. Для красоты в основном. Они такого цвета, что есть их страшно. Ярко-синего и ядовито-зеленого. На тонких ножках, страдающие анорексией. Местные называют их синюшки и зеленушки. Поглощают за милую душу. Я искал эти грибы в справочниках. Ничего похожего и близко нет. Может, их боевой окрас – результат соседства железобетонного комбината и мясокостного или чего-то еще, но только вид у них очень веселенький. Аж до жути. Так что только радовать глаз.

Есть в лесу этом еще березы. И если подсуетиться, встать пораньше, можно и соку испить. А коль любите спать, то не обессудьте. Мужики лужковские самогон гонят из слезы березовой. И кажное дерево оказывается под личной охраной с первыми лучами солнца.

Музыка опять же ж. Правда, репертуар разнообразием не блещет. Шопен в основном. Но зато в разных вариациях. И порой совершенно неузнаваемый. Если бы не повторяющиеся обстоятельства, то иногда очень трудно угадать бессмертное произведение для очень даже смертных, в исполнении таких же, не боящихся мук адовых, за издевательство над музыкой. Мы и к этому привыкли.

Мы привыкаем… И это пострашнее синюшек и зеленушек будет.

Да где же носит эту торгашку спекулянтскую? Так всю свою жизнь на дым пустить можно… Фильтр ей оплавленный в ухо… Теперь-то я уже точно ее дождусь!

Что еще? Что же еще тут есть? Соседи? Точно! Они же тут везде. Вокруг. Со всех сторон участка. Всё видят, всё слышат и всё знают. Но о них в двух словах не рассказать… Да и было бы зачем. Особой роли в моей жизни они не сыграли. Так что если только к слову придется.

Сверху прогремел тягач с железобетонными конструкциями. Стены с окнами. Будет кому-то квартира. Трехкомнатная. Несбыточная мечта… Унеслась, как сизая пыль, которую поднял грузовик и увлек вихрем за собой. Я смотрю ему вслед. Я смотрю вслед себе. Я кричу себе в спину: Как ты тут оказался? Куда ты идешь? Я оборачиваюсь. Показываю средний палец, торчащий из кулака, и продолжаю свой путь. Пыль щиплет глаза. Проклятый грузовик. Проклятая киоскерша. Я дождусь ее, потребую жалобную книгу и такого там накатаю. Будет на коленях прощения просить. Ведь делов-то. Пара секунд и несколько простых физических действий отделяют меня от обладания этими заграничными штучками. А в результате, семейный праздник и счастье на грани экстаза у моей жены.

Дымка рассеялась, открыв вид на магазин Сельпо. Такой же древний, как и все эти Лужки. Как и весь этот мир. Как и все товары на прилавках магазина. От белого ситца в голубой василек до банки кильки в томате с морковкой. Кажется, что ось земли проходит через это одинокое строение цвета вселенской тоски. И в этом здании спрятана огромная гайка, которая держит наш шарик наподобие школьного глобуса. То ли от этих раздумий, то ли от скорости вращения у меня начинает кружиться голова. А может, и от голода. В этот момент из магазина выкатывается продавщица.

Она что-то кричит, шевеля недовольными губами. Размахивает загребущими руками. Но я не слышу. От злости мои барабанные перепонки стали железобетонными. Ни один звук не проникает внутрь меня. Круговорот головы набирает обороты. Как я тут?.. Почему?.. Она открывает свой скворечник. Я что-то хотел? Что? Жалобную книгу… Нет! Я не буду тратить свои силы на эту ерунду. Она и так достаточно наказана. Она родилась в Лужках. Выросла. Живет тут. И похоронят ее на лужковском кладбище между железокостным и мясобетонным комбинатами. Так для чего же я проделал путь в пятьсот сорок шагов? Для чего я вращаюсь вокруг солнца вместе с планетой, сменяя день на ночь, зиму на лето? Чтобы простить эту несчастную женщину, орущую из амбразуры своей будки? Вспомнил!

– Один «Сникерс», одно «Баунти» и один «Марс»! – говорю я и протягиваю деньги под расчет.

Я становлюсь счастливым обладателем этих заморских чудес и отправляюсь в обратный путь. На улицу Заречная, дом номер 38. Там живет моя семья.

Дорогу мне пересекает траурная процессия. Они идут медленно вверх. Я делаю вынужденную остановку. Музыканты раздувают щеки, бьют в литавры, колотят в барабаны… Но я по-прежнему ничего не слышу. Поэтому с чистой совестью могу включить в своей голове любую песню:

Когда весна придёт, не знаю,

Пройдут дожди… Сойдут снега…

Но ты мне, улица родная,

И в непогоду дорога….

Путь открыт. Я перехожу проезжую часть и оказываюсь на финишной прямой…

Когда на улице Заречной

В домах погашены огни,

Там люди гонят самогонку

И зеленушки жрут они…

Да, мы покупали один «Сникерс», одно «Баунти» и один «Марс», делили каждый батончик на шесть равных частей и устраивали пир. Если в Баку моей зарплаты хватало на двадцать буханок хлеба и поездки на работу и домой, то тут мы буржуйствовали. Раз в неделю могли позволить себе этот пищевой шабаш.

Я иду по безлюдной улице. Хотя точно знаю, что я совсем не одинок. Уж пара-то глаз точно следит за передвижениями по дороге. А потом информация разносится от дома к дому, с улицы на улицу, из переулка в переулок. И вечером весь поселок будет знать.

– Представляете, он купил на остановке конфеты!

– Что вы говорите?

– Ага, ага!

– Это же надо!

– Подумать только! За такие деньги!

– Что с них взять! Они же городские! Это нам картошечки, морковочки, капусточки. А им сладенького подавай!

– Привыкли там у себя… В Азербажанах своих!

– Да, да, да! Не знают, что с деньгами делать…

Вот такая о нас шла слава. Это нам сосед, живущий в другой половине дома, рассказал. А мы и правда не знали, что с деньгами делать… Ввиду их постоянной недостачи.

Хотя народ-то в общем тут дружелюбный. Простой. Незатейливый. Если чего не так, тут же предъявят. Таиться по углам не будут. И фигу держать в кармане тоже. Это вам не город. Тут все как на ладони. Несмотря на то, что за ворота редко кто выходит. Местные целый день копаются на участках или за занавесками прячутся. Встают с рассветом и засыпают с закатом. И живут тут бабушки и дедушки. Молодежь-то в городе вся. Изредка приезжает родителей навестить, внуков и внучек показать и пополнить запасы провизией. Народ-то на участках не цветочки разводит. Тут закрома да подвалы забиты сельхозпродукцией под потолок на случай затяжной войны или мирового обледенения.

Ухоженные палисадники пестрят всевозможными цветами. Их ароматы превращают воздух в тягучую субстанцию. Она рекой заполняет всю улицу, медленно текущую в послеобеденном мареве. Пчелы лениво переплывают от берега к берегу, прямо перед носом, не обращая внимания ни на меня, ни на мои проблемы. А мои вымученные вопросы им вообще до жала.

– Как я тут оказался?

– Оказззззался? Ззззначит, сам дурак. Зззззануда!

А вот металлические цифры 3 и 8. Они прибиты на красную калитку. Но красная тут не только калитка. И забор, и дом, и штакетник вокруг заброшенного палисадника. И даже крыша. Крыша тоже красная. Красная труба и такие же оконные рамы. Я знаю, что в древнерусском слово «красный» означало «красивый». Но тут все такое не в этом смысле. Оно просто все выкрашено в атомно-красный цвет. Бывшим хозяевам удалось спереть цистерну краски этого восхитительного цвета, вот они ее и не пожалели. Это моя теория. Я не настаиваю. А почему палисадник заброшенный? Да потому, что он нам не принадлежит. Наша половина находится, как бы это помягче сказать, с задней части дома и спрятана от посторонних глаз. Наши окна выходят на участок. А в парадной половине дома, выходящей, так сказать, лицом на Заречную улицу, живет Витек. А он алкаш и ему и так хорошо. Всегда. Прогнившая лавочка, на которой он курит свою махорку, старая береза с елкой, три ландыша и рассада табака, из которой он и делает свою гадость, очень даже его устраивают. Березу с елкой он, кстати, сам посадил. Когда сорок лет назад из армии вернулся. Сельсовет его отцу как раз участок выделил. И все семейство, папа, мама, Витек и его младшая сестра, начали строить дом. Планировалось чуть ли не родовое поместье на шести сотках отгрохать. Маман Виктора мечтала о внуках и правнуках. Полный дом детворы. Но Витек свое будущее видел немного иначе. И его планы не совпадали с политикой партии. Дружки и березовая самогонка стали его семьей. А тут еще и папа внезапно отчалил в неизвестном направлении. Ушел среди ночи, никому ничего не сказав. Думаю, достало его это строительство не понятно какого будущего. Потом дочь, недолго думая, сиганула в Орел учиться в техникуме. Да так там и осела, удачно выйдя замуж. И остались маман с Витюшей одни в недостроенном особняке. Точнее, в одной комнате из предполагаемых двадцати. Витек, естественно, забил большой болт на всю эту ударную стройку. И, досрочно прекратив пятилетку в один день, стал благополучно пропивать инструмент с оставшимися стройматериалами. Маман разобиделась совсем и перестала общаться с нерадивым сыном. Дошло до того, что комнату они разделили на две части, организовав два раздельных входа. И окончательно изолировались друг от друга. Маман старела. Витек пил. И так бы жили они долго и счастливо, если бы не решила младшая дочь, из одной ей известных побуждений, забрать маму к себе, а ее половину продать. А тут как раз и мы подвернулись со своей жизненно важной необходимостью в приобретении жилья и с ограниченным количеством денежных средств. Так и замкнулись наши, казалось бы, совершенно не связанные, жизненные циклы. Вот так мы тут и оказались…

Я щелкаю засовом и захожу во двор.

– Где тебя носит? – сходу встречает меня жена с Сашкой на руках. Сашка – это наш двухлетний сын. – Я уже собралась на поиски идти! Не знала, что и думать! Или под машину попал, или козу себе местную нашел!

Это жена моя. Она очень ревнивая и всегда с крайне позитивными фантазиями. Полутона нам не знакомы.

– Мы тут уже с голоду, можно сказать, сдохли! А тебя все нет и нет!

А еще ей надо дать выговориться. Бессмысленно что-либо говорить в свое оправдание. Пока у нее не иссякнет словарный запас, она не слышит. В голове места свободного нет, пока своими мыслями все заполнено. Особенность такая.

– Вот какую нам жизнь устроил папочка твой! Плевать на нас хотел! Говорила мне мама… Эгоист ты! Только о себе все! А я дура! – и в слезы.

А вообще она хорошая. И отходчивая. Выговориться ей надо. Выльет на тебя ушат ерунды всякой… Ну, так, по мелочи. И успокоится. А потом и нежная бывает. Мама у нее учитель, кстати. По математике. В старших классах. Очень импульсивная женщина. Я вот думаю, все это как-то взаимосвязано.

Помню случай один. Еще в Баку это было. Приехали мы с семимесячным Сашей к ее родителям в гости. Дедушка, бабушка, ясное дело. Внука из рук не выпускают. И тут моя супруга чего-то там с матерью своею не поделила. Не сошлись в вопросах воспитания, что ли.

– Ах, так! – вскрикивает ее мама. – Да мне вообще никакого внука не надо! Можешь забрать его!

И вот так, словно это кукла в пеленках, кидает Саньку на диван. Сашок спросонья ничего не понял. Только крякнул и завозился. Но женщины встали на дыбы.

– Ноги моей больше тут не будет! – кричала моя жена, хлопая дверью.

– Да и скатертью дорога! – неслось материнское слово в ответ.

Правда, на следующий день они ворковали по телефону, как ни в чем не бывало, и планировали лепить пельмени. Наверняка что-то там в генах.

И пока она приходит в себя в саду, я разогреваю чайник и нарезаю один «Сникерс», одно «Баунти» и один «Марс» на шесть равных частей. Сегодня у нас запланировано пиршество. И никакие мрачные фантазии и скандалы нам не помешают.

Я выкладываю на тарелочку с сиреневой каемочкой восемнадцать многослойных лакомств, покрытых шоколадом, в виде сердечка и ставлю ее на поднос. Там уже ждут две кружки ароматного горячего крепкого черного чая. Подхватываю это все и выхожу из дома.

Чтобы попасть в сад, надо дважды повернуть налево. Первый раз – выходя из дома, а второй раз – зайти за угол, закрыв при этом ногой дверь в туалетную будку. Она живет свой жизнью и все время открывается. И, нет! Забить гвоздик крючком не судьба. Доски дряхлые, гвозди не держатся. А строение ветхое, неровен час от лишнего резкого удара может развалиться. Так что ногой, и аккуратно!

Меня встречает идиллия. Цветущая раскидистая яблоня. Под ней деревянный стол с лавками по кругу. На лавке моя жена кормит сына картофельным пюре на свежем соседском молоке. Она счастлива и улыбается мне. Процесс кормления ее успокаивает. Ветерок раскачивает ветки, осыпая мое счастье розовыми лепестками.

Я же говорю, идиллия, да и только.

Это наша первая весна на Заречной улице. Мы пьем чай, наслаждаясь сладкой заграничной жизнью, и мечтаем о том, где что посадим на нашем огороде, рассматривая поросший бурьяном участок. Мы городские до мозга костей и вся эта колхозная суета – точно детская забава. Закапай картошку летом и найди ее осенью.

– Добрый вечер, соседи!– машет нам Татьяна Егоровна с участка, который располагается прямо перед нашим домом. Хозяева справа и слева отгородились от горемычного семейства капитальными бетонными заборами. А тут обыкновенная ржавая сетка-рабица, едва доходящая до пояса. И вся плантация как на ладони. Несмотря на свои кустодиевские формы, Таня целыми днями кружит по их образцово показательному огороду, колдуя над грядками. Они ровные и ухоженные. И на некоторых уже колосится укроп и петрушка, кинза и базилик, редиска и прочие нам неведомые сельскохозяйственные культуры. А в теплице даже огурцы. Потому как теплица у Тани с подогревом. Ее муж, тоже кустодиевского телосложения, мастер на все руки. Причем на обе две сразу. И сотворил такое вот чудо. Овощи чуть ли не круглый год. Он к тому же непьющий и некурящий, что само по себе в этих местах диковинка. И дочь у них хохотушка. Вся в мать и в отца. Хозяйственная и работящая. Ученица десятого класса лужковской школы. Собирается в актрисы поступать. Репетирует по вечерам перед их культурной зеленью, читая басни и стихи. Так что наши чертополохи тоже приобщаются к искусству. И растут над собой и прочей сорной травой. Тянутся, так сказать, к прекрасному. Раскидистые такие. Гады! Выше меня ростом и головы розовые такие, пушистые. С мой кулак.

– Сосед, – сказал мне однажды муж Татьяны, – вы бы сорняки свои того! А то они, глядишь, скоро ходить начнут и на наш огород переселятся! Могу косу дать!

– Да у нас в сарае есть… Вроде! – ох и стыдно мне стало.

Глянул я на наше заброшенное хозяйство: «Уж доберусь я до вас…!» А тут чайник в доме засвистел, что ли… Или еще чего! Не помню…

Так что мы тут не скучаем. И все гнетущие вопросы, типа «Как…», да «Почему…» растворяются в закатной дымке. Первые звезды, пронзив небо своим сиянием, говорят нам, что времени впереди навалом. Мы им верим. И, сидя под яблоней, пьем чай и мечтаем. Обо всем сразу и ни о чем конкретно.

***

Когда я сказал, что все деньги мы потратили на покупку жилья, я слукавил. Не все. Часть их была заныкана для покупки очень важного предмета. Почти такого же важного, как покупка дома. Сейчас бы это выглядело смешно и нелепо. А тогда это была диковинка, которую не каждый мог себе позволить. Сейчас этих штуковин уже нет почти ни у кого. А тогда эти приборы еще мало у кого были. Тогда за ними охотились и откладывали от зарплаты, чтобы купить. А сейчас держат как память или потому, что выбросить жалко.

Нет, я говорю не о телевизоре. Он подразумевался как само собой разумеющийся. Его покупка шла под номером два списка семейных ценностей. Если прикинуть, сколько денег на него было выделено из пересчета на квадратные метры проданной квартиры, то это выходила кухня. А вот на что была отложена ванная комната, я держал в тайне от всех. Этого ни в каких списках не было… Я говорю о видеомагнитофоне. Кто-то спросит, а чего это такое? А у кого-то защемит сердце от воспоминаний.

Во времена моего студенчества в Баку этих, как их называли, видиков, на весь город было по пальцам перечесть. Люди, имеющие такое дома, держались на особом счету. Не только у друзей и знакомых. Но даже у милиции. Мало ли чего можно ожидать от человека, который каждый день разлагается, глядя на идеологически вражеские красоты цветущей заграницы.

А некоторые несознательные, но очень ушлые элементы сдавали эти аппараты в аренду вместе с видеокассетами. Шестьдесят рублей на двенадцать часов включая дорогу туда и обратно. Подумать только. Шестьдесят рублей. В то время как стипендия была сорок. Мы скидывались по десятке и заряжались на всю ночь. Потому что утром кому-то в институт, а кому-то на работу. Почему не брали на выходные? Потому что тариф был вдвое больше. А мы бедные студенты и советские госслужащие.

Так вот, у нас в распоряжении было десять часов и шесть кассет. Что мы смотрели? Ну, уж точно не Бергмана и Феллини. Боевики, ужастики, фантастика в гнусавом переводе и фильмы для очень взрослых без перевода. Таким был стандартный набор на ночь бесконечного и бесперебойного просмотра. За свою десятку каждый хотел получить по максимуму. И как вы думаете, что творилось в голове после такой бессонной ночи? Да! Кровавый винегрет из расчлененных голых космических повстанцев, сражающихся с такими же зомби за обладание несметных залежей марихуаны.

Конечно, следующий день выглядел мультиком ужасов. Когда тебя накрывает сон с элементами кошмаров, а ты вынужден с ним бороться, потому что едешь в транспорте, а потом сидишь на лекции. У людей по соседству отрастали щупальцы и отрывались конечности, а педагог по политэкономии заходил в аудиторию в виде уродливого монстра, грозящего сожрать тебя с потрохами.

В те годы этот инопланетный аппарат, этот ящик пандоры, был пределом моих мечтаний и вожделений. А сейчас, пять лет спустя, ничто не могло остановить меня от воплощения моих грез. Мой план был грандиозен и в то же время абсолютно прост: Продаем квартиру и покупаем:

1. Видеомагнитофон (втайне от всех)

2. Телевизор (по общему решению)

3. Жилье (на оставшиеся деньги)

Убьем сразу трех зайцев и воплотим мою юношескую мечту.

Вспоминаю все это и думаю, а где были мозги у того молодого человека двадцати пяти лет от роду??? Быть может, как раз там, где вы подумали! Не буду спорить. Тогда чего, скажи пожалуйста, ты хочешь сейчас от своего сына, которому чуть больше лет, чем было мне тогда? Он же не получился таким сам по себе. Да, я ушел, когда ему было пять. Но до этого я же принимал какое-то участие в его воспитании. Да и потом, после развода. И потом, когда уехал в Москву. И потом, когда помог ему перевестись сюда в институт. Так чего же я хочу? Или все это не считается? Каждый наш поступок отражается на наших детях. Это как круги по воде от брошенного камня. Может, тогда бросать не камни, а что-то более приятное…Я забежал далеко вперед. Может и зря. Интрига и все такое… А! К чертям! Беллетристика все это. Pulp fiction, как говорят американцы.

А в данный момент я стою перед прилавком радиоаппаратуры и пропускаю мимо ушей всю эту хренотень, что пытается влить мне в голову продавец. Почему пропускаю? Да потому, что я лучше него знаю, что именно мне нужно. Уж такой у меня характер. Прежде чем купить что-то, я перерою кучу каталогов в поисках необходимой вещи. Такой, что подходит именно мне, а не той, что покупают все или она пользуется спросом. Мне это вообще по барабану. Для меня не критерий общее мнение и народный выбор. Вам нравится? Вот вы им и пользуйтесь. Только это не вы выбрали, а вам втюхали. А я буду долго выбирать по всяким там параметрам и прочим данным. Смешно, наверно, это слышать, да? Потому что касалась эта дотошность всего, но только не покупки жилья. Где были мои мозги??? Где были мои глаза??? Да, да, да! Я знаю, что вы скажете. Но видеомагнитофон мне хотелось больше всего на свете. И он был для меня важнее, чем то, где моя семья будет жить. Нет, я, конечно, прикинул, что к чему. Посмотрел объявления. Оценил, так сказать, рынок. Но по наивности я же не думал, что все эти цены в газетных объявлениях далеки от истины. Тогда я об этом не думал.

Магазин электроники в центральном универмаге города Орла был большим. И продавец все водил меня вдоль прилавков, пока наконец мы не забрели в самый дальний угол, где я и встретился со своей мечтой. Она, то есть он, видеомагнитофон, стоял в самом низу и занимал, так сказать, совершенно невыгодную позицию. Но я знал, что он там. Я обнаружил его неделю назад. Забытым и заставленным другими, более яркими и дорогими его собратьями. На него никто не обращал внимания, и он грустил в пыльном углу. Я приходил к нему еще несколько раз. Чтобы проведать. Как к старому другу. Рассматривал и мечтал. А еще мне нужно было найти ему временное секретное пристанище. Втайне от жены. Но я не спешил. Почему-то был уверен, что никто его, кроме меня, не купит. Мне были знакомы все его паспортные данные и все скрытые возможности. Я знал, как скользят его крутилки и щелкают кнопки. И почему же я сегодня сразу не направился к нему и попросту не схватил без всяких там заморочек и промедлений? Ведь мне и консультант-то был не нужен! Да потому, что я оттягивал этот момент. Я предвкушал его. Смаковал и получал удовольствие, нарастающее с каждым шагом, который приближал меня к заветному. Я шел к своей цели. И знал, что достигну ее. Так к чему же было спешить?

Продавец вконец заскучал в моем обществе. Разочаровавшись во мне как в покупателе, он спешил поскорее покончить с этим бесперспективным вариантом.

В его глазах было столько надежды и энергии, когда он спросил у меня: Чем могу помочь? – а я ему ответил: Я хотел бы приобрести видеомагнитофон!

В его словах было столько задора и темперамента, когда он предлагал мне всякую ересь с ненужными придатками, типа будильника или встроенной светомузыки, за космические цены. Но энтузиазма оставалось в нем все меньше и меньше с каждым моим отказом.

Сейчас же он нервно теребит бейджик на белой рубашке с именем Андрей, потому что по залу ходит много всяких простофиль с толстыми кошельками, а он потратил на меня кучу своего времени впустую. А мне это тоже приносило определенное удовольствие. Утереть нос этим выскочкам, этим липовым продавцам, которые нихрена не разбираются в правильных вещах, а только имеют одно единственное желание – продать вам вещь максимально подороже с огромным количеством бесполезных функций, которыми вы никогда не воспользуетесь, но при этом отвалите за них нехилую кучку денег.

– Вы что-нибудь выбрали? Если нет, то разрешите… – Андрей уже намылился сбежать от меня. Но его наивный порыв был остановлен мною на самом взлете. Я указал на черную невзрачную коробочку с окошком для загрузки видеокассет, стройным рядом глянцевых кнопочек, двумя ручками-крутилками в стальных оправах и гордо горящим факелом рядом с названием Funai.

– Пожалуйста, вот это!

– Это??? – недоумение запершило в горле Андрея.

– Да!

– Но… – он не знал, что сказать.

Казалось, что он вообще видит эту модель впервые в жизни. В ней не было ничего особенного. Ни кофемолки, ни встроенного утюга, ни даже веселеньких лампочек. Не говоря уже об караоке, прости меня Конфуций, и о приготовлении тостов. И он не стоил, как первая ступень ракеты «Аполлон-13». Это был просто магнитофон для проигрывания видеокассет. И все. Строго и со вкусом.

– Вы хотите его купить?

– Да! Я бы очень хотел его приобрести!

– Я даже не знаю…

– А в чем проблема?

– Надо посмотреть на складе…

– Не надо! Их там нет! – это был очередной удар по самолюбию продавца. – Я узнавал вчера!

Андрей понял, что он был всего только игрушкой в моих руках. Лентопротяжным механизмом, воспроизводящим заученные слова. Ему стало совсем грустно… И стыдно! Он поднял на меня глаза, и я увидел в них человека. И живой интерес.

– Простите! А скажите, пожалуйста, почему именно эта модель? В ней же нет ничего…

– Андрей, в ней есть все, что необходимо для проигрывателя кассет. Качественно, надежно и ничего лишнего.

– Но большинство берут… Огонечки, там, лампочки… Приемники чтобы были…

– Большинство! Но не все!

– А вы?

– Я не все.

– Вы разбираетесь. – Это было утверждение, граничащее с завистью.

– Да. Уже разбираюсь.

– Простите, что отнял у вас время! – Андрей был очень трогательным парнем.

– Ничего!

– Я выпишу вам дополнительную гарантию от магазина! В подарок! Проходите на кассу.

Я прошел на кассу. Рассчитался ванной комнатой. Получил взамен небольшую коробку. И покинул магазин, битком набитый всякими ненужностями с прикрученными к ним бесполезностями и с теми, кто в этом ничего не понимает. Зато в руках у меня была моя тайная мечта.

****

Шел февраль. Третий месяц нашего пребывания в совершенно чужом городе. При абсолютно неприветливых погодных условиях. Минус тридцать градусов. Ну, никакого гостеприимства, скажу я вам.

Устав мыкаться по съемным квартирам, мы наконец активно взялись за поиски своего жилья. После углубления в этот вопрос, стало понятно, что квартиры нам не купить. Можем рассчитывать, разве что, на полдома на окраине города. Зато у нас был телевизор. Большой цветной. И мой тайный друг – магнитофон.

Мы сидели на продавленном диване в помещении размером с кладовку маленького частного дома. Супруга кормила маленького Сашку. Я просматривал очередную газету с объявлениями по недвижимости. Столом нам служила коробка с нашим цветным телевизором. В глазах рябило от цифр, телефонов, раздельных санузлов и удобств на улице. За стеной плакал ребенок. Ветер завывал в печи. Избушка принадлежала другу моего младшего брата. Он совершил геройский поступок, предоставив нам одну из двух комнат. Даже на неделю. Потому что в другой комнате жил он сам со своей молодой женой и трехмесячной малышкой.