Czytaj książkę: «Битва за воздух свободы»

Czcionka:

* * *

Введение

Однажды мерзлым днем я был исключен из федеральной тройки партии «Справедливая Россия». По требованию Кремля.

За то, что позволял себе критиковать власть и последовательно требовал перемен. Обличал власть за ее беспредел, вел свободных несистемных людей через системную партию.

Я не сильно огорчился: очень уж к тому дню надоело давление этой возненавидевшей меня системы. Потеря денег, мнимых товарищей, работы, внимания общества – все ерунда, когда есть любимое дело жизни. Есть книги и будут новые книги, то же можно сказать о читателях. А еще, подумал я, не останови они меня на выборной дистанции, пришлось бы убирать уже из Госдумы. Жалко, конечно, что до Думы не дошел. Там было бы совсем горячо…

Я не хочу, чтобы деятели, не ясно по какому праву отождествляющие властные полномочия и абсолютизм, неравнодушные лишь к своему обогащению, спали сладко. Пускай спят хотя бы горько, вздрагивая.

Но еще меньше хочется кому-то мстить. Неохота рассказывать в деталях весь свой путь писателя в политике: уличные акции, столкновения с репрессивной машиной, тактическая византийщина и стратегическая твердость взглядов, обыски у меня на квартире и мои встречи с «сильными мира», собирание сторонников по всей стране, наконец, прорыв на выборы, беспрецедентное давление системы, включая угрозы и подкуп, мой отказ капитулировать…

Их всех жалко: от первых лиц до последнего винтика. Они все в заложниках – у своих аппетитов, у своего пищеварения, у своей паранойи.

Сначала я хотел написать роман про все это, художественную вещь, акварельный пейзаж. Даже написал, представьте. Но пока раздумал издавать. Остановимся на публицистике. Хлесткие мазки маслом. Тоже живопись. Надеюсь, читатель-зритель оценит.

В этой книге – статьи, те, что были написаны за последнее время. В них – чувство большой страны, сопереживание народу, желание менять власть, влиять на власть, строить историю, а также размышления о словесности и культурных героях. В статьях зафиксирована личная судьба и схвачена общая наша история.

* * *

Изменилось ли что-нибудь после 90-х? Поменялись слова. Много стало громких слов. Примером для подражания стал не человек слова, а человек слов. По всем каналам телевидения долбят о великой власти и что всякий, кто против, – недруг. Контроль над обществом взяли ребята под игривым именем «специальные службы». Резко выросли цены на нефть, и жить стало сытнее. За счет выкачки ресурсов – сытнее, но не за счет развития.

Чечню как бы загасили, но пропитан порохом войны Кавказ.

Государственный доход возрос до астрономических сумм, и при этом у нас полудохлое производство и мертвое село.

Старики брошены, а ведь это проклятье нам, если наши бабушки и дедушки доживают нищие и голодные. Тридцать миллионов за чертой бедности официально.

Молодежь? Бухает. Стипендия – подачка.

Тюрьмы – туберкулезный ад. Армия – душегубка.

Если считать статистику честно, мы вырываемся в международные лидеры по коррупции, по убийствам, по детским самоубийствам.

Народ вымирает, миграция неукротима.

Ресурсы исчерпываются, кроме них, у нас нет ничего.

В «патриотичном» телеящике только хохмы и стрелялки. Главное, чтобы люди не задумывались, хлебали горькую, ржали, колотили друг дружку, политикой не интересовались. Поэтому отменены прямые эфиры, запрещены открытые дискуссии о будущем и настоящем народа. Поэтому отменен порог явки на выборах, уже неважно, сколько придет, выборы признают состоявшимися.

Мрачная картина? Спросите в приватной обстановке у любого госчиновника: так это или не так? Если поблизости не будет телекамеры и он будет откровенен, получите ответ: «Все еще хуже».

Главный вопрос – не экономика, не быт, главный вопрос – политика, власть.

Вопрос: кто у власти, как они правят, и возможно ли их контролировать. Если мы можем спросить с власти, значит, мы можем улучшить нашу жизнь.

Что нужно изменить? Надо сначала просто проявить к своему народу уважение. Дать людям право смотреть и оценивать.

За последнее время останавливали многих. Всех, кто может докричаться до людей. Общий знаменатель внутриполитических действий власти: вытеснение творчества и выдавливание личностей.

Мы живем в такое время, когда для того, чтобы избавиться от неудобного, совсем не обязательно стирать его в лагерную пыль или ставить к стенке. Достаточно облить дерьмом, а затем предать забвению. Причем вопрос остается открытым: какая смерть предпочтительнее – физическая или информационная? Что страшнее: славная гибель за правое дело или нелепая пропажа вчерашнего героя в тени?

Но у всякой «жертвы» есть шанс не быть тем князем, над которым сомкнулась роковая грязь. Шагнув в кипящую стальную лаву, подмигнуть пронзительным глазом Терминатора: «I`ll be back!»…

Тогда любое появление «жертвы» будет отрадно. Это еще не воскресение, но уже определенный акт возмездия. Каждое интервью, всякая книга – удар по киллерам и гробовщикам, которые возомнили, что у них достаточно власти, чтобы ликвидировать неугодного…

Три года в трудной современной политике. Которая на моих глазах истончалась. Со мной сотни товарищей и еще множество сочувствующих. Вот я выбыл, и они растерялись. Потекло затишье шока. Они не терялись, когда с двух сторон на нас бросались штурмовики-гопники на пикете у офиса «Единой России». Тут – шок. И вопросы: что дальше?

Дальше надо ждать лучших времен и готовить всеми силами такие времена.

Пусть будет революция духа. Наполненная солнечным соком жертвенности…

Часть первая
Политическое послепутинье

Две дороги Дмитрия Медведева

Мы знаем имя нового президента, и все же задаемся вопросом: как его зовут на самом деле? Каков он?

Слово «медведь» – это эвфемизм, имиджевое прикрытие настоящего имени лесного зверя. «Ест мед», – говорили славяне, а как его зовут, они боялись сказать, дабы не навлечь на себя магический гнев этого природного Государя. Славяне уклонялись от того, чтобы честно обозначить имя могучего, да и уж тем более избегали подробностей его житья-бытья. А то еще вдруг почует, заявится, влезет в избу, снесет голову хозяину, тяпнет дитя из люльки.

Как зовут Дмитрия Анатольевича Медведева? Каков он, кроме того, что ест мед политики и питается нефтью и газом экономики?

Вопрос тем более существенный, что ответить на него придется. Очевидно, Медведев был обречен стать президентом в первом туре выборов. Остальные участники воспользовались кампанией для личной капитализации, для очередной саморекламы, но по факту своей бесполезной суетой только оттенили фигуру генерального кандидата.

* * *

Сегодня Медведев, вне зависимости от его качеств и заслуг, стал концентрированным выражением власти, предстал тем «право имеющим», тем сакральным хозяином, закрытым лесными кулисами, которого принимают как данность. Лично я убежден, что Медведев выводится на президентский пост не в качестве временного статиста, а надолго и всерьез. Путин поначалу тоже казался слабоватым и едва ли не призрачным (как его сторонникам, так и его недругам), но доказал: для закрепления себя во власти достаточно этой властью обладать.

Именно поэтому так интересно, каков он, будущий президент?

У Дмитрия Медведева есть две дороги. По одной из дорог он может направиться.

Медведеву в наследство достается система коррупции, и, что особенно драматично, коррупции политической. Власть зарекомендовала себя замкнутостью круга лиц, принимающих решения, навязыванием нескольких плоских лиц сложному и многообразному обществу. Узурпация ведет к стагнации, гниению и распаду, поскольку в закрытой системе невозможен приток свежей крови. Всякие новые лица тестируются на лизоблюдство и скудоумие, и лишь найденные пустыми и легкими получают возможность политической реализации. Политика в современной России превращена в пугающий тромб. Рискну создать фантасмагорическую метафору: этот тромб можно катить, и давить этим тромбом все живое, и тромб этот будет обрастать тяжестью от все более бесстыжих лизоблюдов, но дорога, по которой тромб катят, кончится обрывом. Инсультом политической системы. Это когда кровь, прорвавшись, бешено брызжет в мозг, в высшие кабинеты, и страну разбивает паралич.

Сохранять и умножать «традиции политической коррупции», подавлять любую общественную самостоятельность, давить низовое протестное творчество – соблазнительная дорога для главного политика.

Зачем это может понадобиться Д.А. Медведеву?

Чтобы доказать, что он не слабак. Что он не поддается «врагам», способен сурово править. И больше того – готов развить «успешный зажим» предшественника и продемонстрировать опытным путем, как можно закрутить вентиль еще эффективнее, чем ранее. До упора. Но эта дорога, с учетом возможных экономических неурядиц, грозит «мишке в ежовых рукавицах» кошмарной исторической одиозностью…

У Дмитрия Анатольевича есть и другая дорога. Дорога личного позиционирования, выгодно отличающая его в глазах общества от надоевших «держиморд» с их фарсом вранья и подавления. Чисто имиджево от кандидата в президенты требуется смена смыслов, символизирующая отказ от «досадных перекосов».

Пускай не сразу, пускай постепенно, но новый президент, «просвещенный правовед», мог бы реанимировать принципы политической дискуссии на каналах ТВ и в законодательной власти, внушить «силовым органам» необходимость следовать закону и уважать право граждан на самоорганизацию. Сделать ставку, нет, не на «вульгарный американизм», но на здоровые начала европейской социальной культуры.

Мы не затрагиваем сейчас экономических аспектов, мы говорим об азах функционирования уважаемой, исторически адекватной страны, способной на идейную конкуренцию с другими государствами.

Подлинное имя Дмитрия Медведева мы все узнаем, какими бы эвфемизмами испуганные и многоумные политологи не штопали тревожную неизвестность.

Дебаты: апофеоз сна

Первый канал. Дебаты-2008. В семь утра.

Покажите мне такого безумца, который переведет будильник и будет вскакивать, допустим, на полчаса раньше обычного, лишь бы насладиться этим зрелищем.

Лучше спать. А последние сновидения, как известно, самые яркие – они приятнее, интереснее и уж точно оригинальнее.

Чтобы узнать, как реагируют граждане на открытие теледебатов, можно спросить об этом, например, у соседа, кряжистого мужичка, вышедшего посмолить на лестницу. Но он поглядит на вас, как на дурня.

Ежели не хотите выглядеть дурнем в хитроватых глазах соседа дяди Пети, наберите словцо «дебаты» в блогах Яндекса. И насладитесь полосой суждений. Вовсе не обязательно это будут мнения тех, кого называют «ангажированными личностями». Гораздо любопытнее наивные и невинные, далекие от деталей политической механики, отзывы «плебса». Впечатления в дневниках, на форумах от разных обычных людей, которым выпало в семь утра включить ящик, напороться на известный сюжет и которые потом не поленились совершить пробежку пальцем по клавиатуре.

Известный сюжет вызывает тошноту. Тош-но-ту. Мониторинг приносит сплошь грубые и равнодушные суждения. Многие так и пишут: «Включил телек, дебаты, затошнило». Понятно, у некоторых тошнота и головная боль – атрибуты утренней яви, а тут еще и зрелище подходящее.

Но в чем же причина тошноты от дебатов?

Казалось бы, три удалых соперника. Грозная туча Зюганов, эксцентричная молния Жириновский, дождик, прыгающий пузырями, Богданов. Сон должно как рукой смахнуть.

Ужас в том, что дебаты окунают едва проснувшегося человека в новый сон. Это действительно отвратно: ты встал, протерев глаза, включил телевизор и погрузился в сон опять. Нелепый сон. Многажды виденный. Как тут не испытать чувство отторжения? Что делать зрителю? Переключиться на напевы Муз-ТВ или прошлепать на кухню варить кофе. Или, все же досмотрев знакомый кошмар, сесть за комп и вытеснить увиденное грубыми словами презрения.

Нужно объяснять, почему это сон?

Сон нелеп. Выборов нет. Выборы уже состоялись. А все три оратора – статисты абсурда.

Выступающие подобны мертвецам. Они санкционированы. Их постановочность выпукла и навязчива, как сцена казни Цинцинната Ц. в «Приглашении на казнь». Они утверждены стоять за этими кафедрами и говорить так и именно так. И даже манера их поведения согласована. Например, Зюганов и Жириновский не обмениваются наездами, Богданов, их меньшой брат-забияка, истово вещающий о том, что «дадим Интернет – и будет счастье всем».

Два бесполезных изжеванных нашими взглядами старика. И даже «свеженький» Богданов томит эффектом узнавания кудрей и щек, а его санкционированность, случайность, легкая заменяемость на любого другого назначенного игрока добавляет ему миражность нежильца.

Они не живут, они нам снятся. Нет воли к власти. Нет просто власти. Нет просто воли. Есть мантра, слова уж не важны, главное поддерживать запомнившуюся публике интонацию, каждый раз доказывая свое существование. Густой бас Зюганова с «хэканьем», отрывистые вскрики Жирика с кряканьем. Квакающее счастье Богданова. Зюганову положено вести себя активнее, резче, больше пучить глаза и багроветь черепом, Жирик, напротив, респектабельнее, чем обычно, надменен, губы поджаты. Ибо результат согласован.

Первое место. Медведев.

Второе. Зюганов.

Третье. Жириновский.

Четвертое. Богданов.

Отвратительна и, как сон, игра в полемику, они обсуждают Стабфонд и сходятся, что его надо тратить, говорят о внешней политике и удручаются, что кругом враги, но забияка Богданов тотчас предлагает «захватить НАТО своим членством».

* * *

Левада-центр провел опрос. Только три процента россиян объяснили желание идти на президентские выборы уверенностью в том, что эти выборы будут свободными и честными. Только 8 процентов респондентов посчитали, что от самих кандидатов зависит, кому быть президентом.

Парадоксально, но задача власти – чтобы так и было, чтобы избиратель утратил веру в смысл выборов, а получил странное наслаждение от роковой предрешенности.

Для этого сюжет «дебаты». Чтобы зритель плевался и от социально-державного популизма, и от натужного «эпатажа», понимая, что его развлекают мутные статисты.

На это все и рассчитано!

Чтобы человек пришел на выборы сомнамбулой и опустил бюллетень за ТОГО, КТО МОЛЧАЛ.

Людям отвратительны не сами выборы, не пресловутая «болтовня», а отсутствие политического знаменателя. Люди разочарованы в выборах не потому, что выборы есть, а потому, что выборов нет. Аполитичны без политики. Спокойно выбирая Медведева, они чудесно голосуют не за, а против – против статистов, фальшивыми до тошноты голосами оттеняющих единственно возможного претендента. Начальник-молчальник – это неизбежное, бюллетень падает во тьму, как слепой жребий.

«У масонов в четверг принято лежать в гробу. Вы лежите?» – «Да, конечно», – готовно отвечает Богданов. Они все лежат. Все три спорщика. Дни и ночи напролет. Там лежат, где их, как говорится, народ и видел.

Сонная деградация общества выгодна экономическому и политическому «менеджменту». Обывателя тошнит сквозь сон, а его все пичкают снотворным. Но подчеркнутый фарс чреват самым прискорбным: утратой политической легитимности. Дремучая низовая неприязнь к фарсу значит одно: если система хочет легитимности, фарс должен кончиться. К обществу наконец-то нужно проявить уважение. Тот минимум уважения, который и называется «реальной политикой».

Дебаты славной тройки – поминки по аполитичности. Предельный кризис как возможное начало воскрешающего исцеления. «Спи – замерзнешь», – внушала обывателю царственная аполитичность. Все шумнее, все сочнее, все чаще слышится новое слово: «оттепель», которое можно рифмовать с «вот теперь!».

Вот теперь, мол, будет новый, такой русский, такой созидательный нацпроект «Свобода».

Последнее, конечно, гипотеза.

Поживем и посмотрим.

Darmowy fragment się skończył.