Czytaj książkę: «Катарсис»

Сергей Сергеевич Федоров

Czcionka:

Редактор Татьяна Михайловна Шарунова

Корректор Варвара Леонидовна Тиунова

Дизайнер обложки Егор Егорович Слепцов

ISBN 978-5-4493-3948-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Идея написания повести пришла ко мне в довольно сложный период моей жизни.

Я распрощался с прошлым, встречал туманное будущее и находился в довольно подвешенном настоящем. Это тот самый момент, когда ты пережил множество ярких и темных моментов, а затем перешел черту, за которой цветность теряет свои свойства. В итоге пришлось осознавать самому, что есть хорошо, а что нет, наступая на каждую ошибку, словно на острое лезвие. Этот долгий путь через дебри своего существования к призрачным звездам называется Катарсис.

1

Рано или поздно в твоей жизни наступает момент, когда начинаешь покупать презервативы чаще, спать меньше и забываешь о том, что ты смертен. Ранним осенним утром, провожая до лифта очередную спутницу, целуя ее, а уже через несколько часов забывая, как она выглядит, понимаешь, что наступает взрослая жизнь. Все на самом деле не так уж и плохо. С этого момента я и начну свой рассказ.

Очередной дождливый день, чашка кофе с утра – так начинаются мои бесконечные будни. Внутренний диалог происходит круглые сутки, и закончится только тогда, когда последние клетки моих мозговых нейронов навеки погаснут. Нас тянет к тому, у чего нет будущего, но в то же время мы слепо верим, что обстоятельства либо что-то свыше смилуются над нами и дадут шанс на простое человеческое счастье, которое мы так слепо ищем всю свою жизнь, порой даже не понимая этого.

Мой разум все время занят мыслями, порой ненужными, но иногда он выдает что-то стоящее. Когда часто ищешь ответы на свои вопросы, то осознаешь, что ответ всегда находится в тебе. С недавних пор я начал понимать: человек изначально рожден со всеми знаниями, просто для того, чтобы вновь начать их эксплуатировать, нужна небольшая практика.

Закрыв еще один гештальт в своей голове, я вышел из дома и направился в сторону автобусной остановки. Холодный ветер снова пришел в Лузервиль. Люди одевались как можно теплее, дабы спрятать свою хрупкую плоть от холода. Я шел по знакомым мне переулкам, время от времени закуривал и пытался понять, зачем я все еще тут. Несколько лет назад я покинул пределы родного северного города и переехал поближе к югу.

Не скажу, что я не любил свой родной город, он был для меня чем-то близким, но в то же время я был для него абсолютно чужим. Люди, события, ощущения – все это сплелось в моей памяти, и я хранил это все, в то же время стараясь прятать от посторонних глаз.

В один момент что-то подтолкнуло меня, и я, набравшись решимости, купил билет и уехал. Как это бывает в фильмах, где главный герой покупает билет, чтобы уехать в никуда. Конечно, в моей жизни все происходило не совсем так. В перспективе намечалось свое жилье, была у меня и женщина, которая вместе со мной покинула пределы северного города, но никто не загадывал, как распорядится нами жизнь в дальнейшем.

Новая глава моей истории наступила так быстро, что я даже не успевал вовремя осознавать все происходящее со мной. Я едва не стал отцом, мужем, зятем, но жизнь распорядилась иначе. Иногда мне кажется, что кто-то свыше уберег меня от этого тяжкого бремени, к которому я не совсем был готов. Но об этом чуть позже.

Сейчас я все такой же молодой, амбициозный и одинокий. Мне сложно быть с кем-то, но в то же время быть одному для меня еще сложнее. Я всегда искал в людях что-то близкое, но в итоге осознал, что каждый шаг навстречу им является двумя шагами назад. Сложнее всего мне было постигать этот мир. Люди в нем жили так, словно собирались остаться тут навечно, они были уверены в завтрашнем дне и строили планы на несколько десятков лет вперед.

Я же жил одним днем. Когда день был светлым и приносил что-то хорошее, я просил высшие силы остановить время, застыть в данном отрезке пространства. Пусть я буду в этот момент выглядеть глупым, но зато уверенным, что мне позволят остаться здесь.

– Выходите? – постучал мне по плечу парень за спиной.

Если бы у меня спросили, за что я мог бы убить, то я бы ответил: «Именно за это действие». Я вдохнул в себя воздуха и, тихонько выдохнув, ответил:

– Да.

Город, в котором я сейчас живу, стал для меня местом изоляции. Уехав на несколько тысяч километров от всех, кого знал, я пытался построить что-то новое. Но город не принимал меня на своем теле, словно я являлся неудачно пересаженным органом. Я был для него в роли игрушки, он же являлся капризным ребенком. Ему было жаль меня выбросить, и в тоже время я был ему не нужен. Иногда мы находили с ним общий язык, когда он давал мне пожить спокойно, порой даже отпуская погостить в другие города, но какая-то неведомая сила возвращала меня сюда вновь. Я относился к городам, как к живому организму: они имели сердце, вены, память и даже чувства, они питались нашими эмоциями, пока мы искали в них приют. Город может стать другом, а может врагом, и мы никогда не поймем его истинного мотива.

2

Последние три месяца я пытался наладить свою личную жизнь. В плане знакомств я больше походил на толстяка Чарли из рассказа Геймана. Мое стеснение чаще брало верх над любыми возможными отношениями, но эту проблему решали социальные сети, в которых я мог хоть немного побыть более раскрепощённым, чем в жизни. За два года моего присутствия в новом для меня регионе я встретил нескольких женщин на своем пути, но в итоге они исчезли. Стараясь не искать причин этому, я все время двигался дальше, иногда описывая наши с ними отношения под вымышленными именами в своих рассказах, придумывая событиям более интересную концовку или оставляя многоточие в их продолжении. Многие истории в нашей жизни заканчиваются настолько банально, что хочется просто взять и забыть это все, мне же всегда нравилось дописывать их самому. Даже в моменты, когда мне снится нечто прекрасное, и я вдруг резко просыпаюсь, так и не досмотрев конца, потом беру тетрадь и ручку и пишу продолжение, иногда слепо веря в то, что один из моих снов оживет в реальности.

Всю свою сознательную жизнь я пишу рассказы, иногда стихи. Но рассказы мне больше по душе: для них не нужно искать красивую рифму, чтобы тебя читали, но в тоже время необходимо правильно выразить мысль, которая, так или иначе, оголит нерв читателя или найдет с ним хотя бы немного общего. Если человек чувствует то, что ты пишешь, то ты делаешь – это не зря. Все дело в ощущениях, нежели в размышлениях, и если ты прочувствовал всем нутром прочитанное, то оно останется в тебе навсегда, словно грибок, от которого тебе уже не избавиться. Если даже когда-нибудь человек разучится читать, то, открыв произведение, что однажды зацепило его душу, он сможет воспроизвести его с закрытыми глазами, проводя пальцем по страницам, словно незрячий, ощущающий каждую строчку. И это воистину прекрасно.

Мой путь в литературу начался около восьми лет назад. Вначале это был способ высказать свои эмоции, так как мне всегда было сложно доносить до людей то, что я чувствую, на словах, и я выбрал вариант марать бумагу. Иногда это выходило даже красиво, но чаще я просто «выливал» наболевшее. Через некоторое время один друг открыл для меня социальные сети, в которых многие такие же, как и я, писали о своих размышлениях и чувствах. Меня стали замечать единомышленники, и в один момент предложили превратить мои «страдания» в рассказы. Поначалу эта идея показалась мне не очень хорошей, я не думал, что истории переживаний, имеющие логическую цепочку, вызовут у читателей интерес.

Но опасения оказались напрасными: людям была интересны мои истории, размышления, многие из которых были схожи с теми, что происходили с моими читателями. Интернет позволил мне стать кем-то большим, чем просто страдальцем. Но это был длинный и тернистый путь по лабиринтам моего далеко не изученного разума и сознания.

Спустя какое-то время я приобрел свой стиль описания событий и решил двигаться дальше. Открыл для себя пару литературных порталов и спустя семь лет выпустил первый сборник рассказов, который получил в среднем положительные отзывы. Но мне всегда хотелось чего-то большего, чем просто признание. Если бы у меня спросили, чего я хочу, я бы ответил, не думая: понимания.

Работая днем менеджером, вечером я писал обо всем, что увидел и прочувствовал за день, из чего в итоге получились короткие рассказы. Мне было легко повествовать о себе, но сложно понимать других людей. Все, что я мог, – это выдавать свои ощущения через символы, не знаю, что мною двигало – чувство одиночества или желание быть понятым.

Я часто встречал женщин, с которыми мне было интересно, но в тоже время я понимал, что они присутствуют только в определенном временном отрезке моей жизни, и рано или поздно любой роман растворится в воздухе, как табачный дым после выкуренной сигареты, оставляя после себя лишь горькое послевкусие на губах. Каждый уход человека из моей судьбы оставлял призрачную рану, которая рано или поздно вновь воспалялась в душе под тяжестью времени или памяти.

Когда человек ощущает внутреннюю пустоту, он старается заполнить ее чем угодно, лишь бы не чувствовать наличие таковой. Так же и я всегда пытался найти людей, которыми, так или иначе, закрою щель своего пробитого сознания.

3

Я подходил к месту, где работал. Глянув на часы, понял, что у меня есть еще немного времени. Сев на скамейку, я закурил. Где-то за домами раздался звук сирены скорой. Рано или поздно эта машина опаздывает к кому-то. Быть может, оно и к лучшему. Если откинуть момент, что наша жизнь ограничена определенным временем, то ощущение вечности сможет вновь проснуться под кожей. С этой мыслью я вновь погрузился в себя.

Мое мышление – это временной портал, который имеет функцию осознавать тот или иной момент жизни и при этом делать выводы, превращая их в увековеченные цитаты в моей голове. Когда тебе шестнадцать, ты не чувствуешь страха перед темнотой и слепо веришь, что рассвет еще наступит. В восемнадцать жизнь кажется более непонятной. Когда ты испытываешь эмоции, стоя у катафалка, это сравнимо с лишением невинности. Ты так много об этом слышал, но когда испытал это, то все оказалось немного чем-то не тем, чего бы ты хотел, но пути назад уже нет. После двадцати ты принимаешь все события как должное, и тот мальчик, что раньше верил в чудеса, опускает лицо вниз, чтобы не выдать свои слезы окружающим. Он прячется в тени твоего подсознания и наблюдает за всем, словно из зрительного зала в кинотеатре, надеясь лишь на то, что рано или поздно ты вновь дашь ему шанс выйти наружу и прожить жизнь так, как ему хочется, но в итоге ты не в состоянии сделать этого.

Я столько раз пытался придумать машину времени в своей голове, переместиться в прошлое, изменить будущее, что стал теряться во временной линии своей жизни. Каждый день человек пробуждается в том или ином фрагменте бытия. В ту секунду, на которой я проснулся сегодня, понимал, что мне предстоит восьмичасовой рабочий день, в котором я должен буду показать отличный результат выполненной работы. Если бы у меня спросили, зачем, я бы пожал плечами, затем отвел бы глаза в сторону и тихо произнес: «Таков порядок вещей». И был бы прав всего наполовину. Ведь каждый из нас сам выбирает себе путь в жизни, даже если часть из нас ссылается на обстоятельства. Жизнь так устроена, что если ты не занимаешь себя чем-то, то начинаешь потихоньку сходить с ума.

Несколько дней назад я получил сообщение от своей старой подруги, которая запуталась в этой системе. Она писала о том, что устала от всего и ощущает лишь внутреннюю пустоту: «Пойми, я ничего больше не чувствую, я не получаю удовольствия от гулянок в выходные, от работы, секса, даже от себя». Я прекрасно понимал ее. Иногда мне казалось, что эмоциональной части меня не стало еще несколько лет назад, и все последние годы я обманываю себя тем, что все еще живу.

Жить и существовать – это довольно схожие понятия на практике, но в теории они очень расходятся. Сложно доказать себе, что ты живешь и в тоже время существуешь, также и в обратном порядке. Жить – это для тех, у кого много свободного времени, наш же путь обусловлен лишь маленькой жизнью и большим существованием.

У меня сложилось такое ощущение, что наш коллективный разум давно утратил связь с жителями человеческого муравейника, и каждый из нас в отдельности просто потерян. Мы пытаемся заполнить внутреннюю пустоту чем-то, но в итоге попросту захламляем свой внутренний мир. С этой мыслью я допил третью чашку кофе и принялся за отчет.

Бесконечный набор цифр и букв… Кому он только нужен? Мы создали сами эту систему, но в итоге страдаем от нее. Так хочется просто вырваться из лап этого механизма и стать чем-то отдельным! Жить там, где нет таких понятий, как план, зарплата и аванс. Уехать поближе к морю или в тайгу, забыть о том, кем ты был раньше. Вдыхать запах хвойного леса или чувствовать на губах соленый вкус моря. Наступил вечер, смена почти подходила к концу.

Я вышел на улицу подышать вечерним воздухом. Желтые листья совершали свой первый и последний полет, затем медленно ложились на асфальт. Серое небо властно возвышалось над моей головой. Осень всегда привлекала меня своей неизбежностью. Забирая все, что создало лето, оно напоминало о том, что время скоротечно, и мы должны принимать это как должное. Я целиком ушел в свои мысли, которые вдруг оборвал входящий звонок.

Звонила Николь….

4

Прикурив сигарету, я глубоко затянулся. Изобразив уверенный голос, произнес: «Алло». Вы спросите, кто такая Николь?

Она – это я, или наоборот, я еще до конца не определился. Девушка, которая младше меня на восемь лет, напоминающая мне о том, кем я был в свои восемнадцать. Мы познакомились в интернете, как это обычно бывает в наше время. Когда я впервые увидел ее на фотографии, то почувствовал, что знал ее когда-то, хоть это и было невозможно. Но если подумать, то старина Зигмунд Фрейд был прав в том, что каждый человек, так или иначе, присутствует внутри нас еще задолго до того, как мы его встретим. Вдобавок я давно испытывал симпатию к девушкам с внешностью, как у Кары Делевинь. А её внешность была такова. Хоть это довольно банально, но, как говорится, о вкусах не спорят.

Наше общение срослось, как ни странно, очень быстро. Я рассказывал ей о своем отношении к жизни, о книгах, что были прочитаны мною, и о своем творчестве. Мое умение говорить и ее умение слушать очень сочетались. Конечно, я пустил в ход «грязный трюк» со своей якобы выходящей книгой, и это сработало. Иногда я использовал свое творчество в общении с женщинами, и это помогало, если уровень мозгового развития девушки чуть выше среднего. Хоть и бывает это очень редко, обычно девушки считают писателей жуткими занудами. Может, отчасти это и так, но с нами всегда есть о чем поговорить.

Когда мы созвонились в первый раз и я услышал нежные нотки ее голоса, то понял, что влюбляюсь. Мы жили в соседних городах, буквально в двух часах друг от друга. Через некоторое время я приехал туда в командировку, снял жилье на пару дней и договорился с ней о встрече. Но она исчезла в тот самый день. Мы так и не встретились, я даже немного расстроился. Неприятно терять человека, когда ваше общение только начинает срастаться. Через пару дней я пришел в норму, и, по порядку вещей, она вновь появилась.

– Извини, что пропала. Были срочные дела.

Я не должен был показывать свои слабые стороны и ответил, что все нормально.

– Когда у тебя ближайшая командировка?

Я сказал, что завтра. Хоть это совсем не являлось правдой.

– Я работаю до восьми, могу приехать после работы.

– Конечно.

На этом разговор был закончен.

Я положил трубку и почувствовал, как мое сердце бешено колотится между ребер. Глубоко вдохнув воздух в легкие, затем выдохнув, я посмотрел на часы и понял, что пора домой.

5

Приезжая в соседний город, я снимал одну и ту же квартиру недалеко от центра. Шестой этаж, не выше и не ниже, и квартира с номером, который так легко запомнить – 123.

Сама квартира выполнена в японском стиле – минималистическом декоративном стиле, в котором абсолютно ничто не перегружает внимание. Единственный нюанс – это большая кровать, но я не думаю, что вам нужно объяснять, зачем она тут нужна. Черная мебель, постельное белье красного цвета – немного пошловато, но для приятного, близкого общения вполне подходяще. Красный и черный всегда были приоритетными в коллекции моих любимых цветов.

Если быть честным, то в этом помещении я побывал с очень многими женщинами, и если кто-то из них спрашивал, которая она по счету тут, я, не моргнув глазом, отвечал, что первая. Женщины любят чувствовать себя особенными, не могут переносить некоторой правды. Если бы любая из них была рада быть не первой, то я был бы потрясен. Но такого со мной еще не приключалось. Ложь позволяла мне продолжать общение, переходя из кухни в спальню, и этого было вполне достаточно. Быть честным в наше время как минимум опасно. Когда-нибудь я напишу о том, что в этой квартире произошло нечто большее, чем жизнь, но это случится чуть позже.

Выложив вещи, я плюхнулся на кровать. Достав сигарету, закурил, медленно выдыхая дым в потолок. Я чувствовал себя просторно, но в тоже время немного одиноко. Я начал представлять момент, когда мы с Николь займемся любовью на этой кровати, мысленно ощущая тепло ее тела. Интересно, как она пахнет?

Запах женщины всегда был для меня одной из главных деталей: я мог ощутить по запаху, много ли у нее было мужчин, или же она только в начале своего пути. И если обоняние подсказывало мне первый вариант, то хотелось как можно скорее покинуть это тело. От визуализаций я начал чувствовать возбуждение. Выхода не было, и я отправился в душ. Несколько минут ушло на мастурбацию, и все имеющиеся мысли плавно опустились на холодный кафель.

Подойдя к зеркалу, я взглянул себе в глаза. Передо мной стоял все тот же мальчик с немного повзрослевшим лицом и потрепанным видом, на лбу появились морщины, так как я часто хмурюсь. Такова жизнь. В глазах горел все тот же огонь, но внутри что-то тихонько угасало. С каждым годом уверенности в том, что все билеты к счастью уже распроданы, становилось все больше. А иллюзии суррогатной любви становились все сильнее, словно я тело, подключенное к какому-то прибору, который в тот или иной момент погружает меня в искусственный сон, убеждая, что это реальность. И когда такое происходит со мной, я чувствую, как некий импульс проскакивает по моему телу электрическим током.

Утопая в алкогольных трипах, я так часто надеялся найти выход из матрицы. Но, как мы знаем, дверь к выходу из этого состояния сможет указать лишь хороший нарколог. Мысль об алкоголе заставила меня собраться и пойти в ближайшую пивную, купить любимое темное пиво с гранатом.

Взяв немного выпить, я вышел на аллею, прогулялся до ее конца, затем обратно. Деревья дрожали под порывами холодного осеннего ветра, и я, обняв одно из них, почувствовал легкий озноб. Фраза о том, что деревья умирают стоя, заставила меня задуматься о том, что люди слишком ленивые, чтобы принять свою участь в подобном положении. Дерево живет дольше, чем человек, но умирает часто по причине человеческой деятельности. Оно воспринимает этот мир таким, какой он есть. Человек же видит свое существование как часть бессмертия, иллюзия которого заканчивается со смертью кого-то из близких людей. В такие моменты каждый понимает, что смерть – это не то, что бывает исключительно с другими.

Позвонила Николь, предложив поужинать где-нибудь, но мне не хотелось покидать свою зону комфорта, и я предложил сделать это у меня. «Я надеюсь, ты вкусно готовишь!» – произнесла она с иронией и положила трубку.

Зону комфорта, так или иначе, пришлось покинуть и отправится в магазин. Выбор пал на пасту с куриным филе под кисло-сладким соусом и легкий овощной салат – единственное, что я научился готовить хорошо. Пасту можно мешать с чем угодно – от грибов до креветок. В тоже время, когда ты преподносишь подобное блюдо незнакомому человеку, то создаешь впечатление почти мастера с опытом в готовке, главное – не угодить вторично на роль повара для одного и того же человека.

Самый неприятный момент – это разделывание сырого филе. К данной процедуре я всегда испытывал инстинктивное отвращение. Человек создан из плоти, он всегда кажется себе самому чем-то цельным, но, по сути, является огромным организмом из мяса и крови. Нарезая кусок чужой плоти, ты начинаешь представлять свою. И в эту секунду происходит разногласие между иллюзией твоей вечности и чем-то временным. Люди поедают животных, животные поедают людей, все мы, по сути, кормим друг друга, но в тоже время мы, люди, делаем вид, что живем чем-то высшим.

И когда твои руки режут чей-то кусок плоти, ты понимаешь, что мир не такой, каким ты его представлял. Все это преподносят в красивой обложке, приносят на витрины, а мы даже не представляем, что это мясо когда-то было чем-то сознательным, пусть даже отчасти. В такие секунды мои чувства разрываются в масштабе происходящего, и я стараюсь отвлечься на овощи, так как они не имеют никакого отношения к этому ужасу. Надеюсь, это так.

Через несколько мгновений готовка была окончена. Я присел на балконе и закурил, с кухни приятно пахло едой, и мысли о том, что сделано, растворились где-то в ночном небе. Меня начало беспокоить осознание того, что я не представляю, как себя вести с Николь. Обычно тогда, когда я веду себя естественно, это отталкивает людей. Для каждого нового человека нужен свой ключ в виде определенного образа, естественность в частых случаях отпугивает, и людям сложно воспринимать человека таким, какой он есть. Проще притвориться кем-то другим, чем быть отвергнутым по причине непринятия окружающими.

Мысленно я примерял на себя разные образы. Я мог быть философом, страдающим алкоголизмом, парнем с района, весельчаком или же нудным писателем. Во мне одновременно жило много личностей, и в частых случаях они довольно неплохо уживались между собой. Один раз между ними произошел разлад. Я поймал биполярное расстройство, и мои личности начали проявляться одновременно, между ними возник конфликт, в котором я практически стал сторонним наблюдателем. Пожалуй, это самое страшное, что может произойти с человеком. Чувствовать, как на твоем лице меняется выражение лица, словно у тебя жуткая мигрень, а изнутри ощущать, как ты делишься на части, на отдельных особей, которые пытаются загнать тебя подальше, дабы покинуть твое тело.

Я лежал на дне своего сознания в абсолютной темноте и наблюдал, как они рвут меня на составные части. Мне повезло, что я был на уровне ниже. Дождавшись абсолютной тишины, я протянул руку к свету, и меня отпустило. Больше подобных конфликтов не происходило.

Мои личности в частых случаях помогали мне выжить, хоть порой и сводили с ума. И если наступал момент, когда я был готов наложить на себя руки, они вытаскивали меня из петли, давали мне стимул жить дальше. Они все твердили мне, что рано или поздно я получу этот мир, или хотя бы возьму свое, что мне стоит только подождать. Но в момент, когда я достигал цели и мир начинал мне поддаваться, я расслаблялся, но в это время он разворачивал меня в другом направлении. Я почувствовал вибрацию телефона, звонила Николь.