Czytaj książkę: «Кладоискатель»
© Сергей Мурашов, 2020
ISBN 978-5-4498-4674-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
9 апреля 2009 года. Москва.
Блин, ну вот почему всё хорошее когда-то кончается? Причём, кончается быстро, и, что поганее всего, в самое неподходящее время!
Впрочем, расскажу по порядку. На прошлой неделе мы с Маришкой решили купить машину. Думали долго, и остановились на «Рено Логан». Нормальная, надёжная машина, и не очень дорогая. Мы прикинули, и получилось, что мы вполне потянем кредит на три года.
На следующий день я пошел в бухгалтерию, к Ирине Васильевне, за справкой о доходах. Ирина Васильевна как-то странно на меня посмотрела, и сказала, что у неё нет времени, и что лучше бы я зашел через неделю. Ну, я, как дурак, пообещал прийти через неделю, и вернулся на своё рабочее место.
Вообще-то, в последнее время работы у меня сильно поубавилось: из-за этого чёртова кризиса наша компания перестала отпускать товар в кредит, и покупателей стало заметно меньше. К тому же «Аскон» и «Веблайн» вообще разорились, а они были нашими постоянными клиентами… Но, всё равно, каждый день я ухитрялся продать на несколько тысяч долларов видеокарт, материнок и прочей ерунды для компьютеров… Конечно, это раза в два – три меньше, чем год назад, когда наторговать за день меньше, чем на десятку, считалось неудачей… Ну, год назад ни о каком кризисе мы ещё не подозревали, и прошлой весной, впервые за всё время, что я проработал в «Зикс», спрос на компьютерные комплектующие не только не упал, а даже вырос…
Но, увы. В этом году всё иначе. В начале марта Михаил Евгеньевич собрал нас всех, и сказал, что, начиная с прошлого ноября, доходы компании постоянно снижаются, и в феврале почти вся выручка ушла на выплату зарплаты сотрудникам и другие расходы. Ещё Михаил Евгеньевич сказал, что «Зикс» – компания коммерческая, и если она не будет приносить прибыль, то её придётся закрыть. Напоследок он попросил сотрудников отнестись к ситуации с пониманием, соблюдать режим экономии, и пообещал, что руководство постарается сохранить коллектив, чтобы наша компания была готова наращивать обороты, как только плохие времена закончатся.
Я, разумеется, и представить не мог, что работаю в «Зиксе» последние дни. Как дурак, приходил к десяти утра, уходил не раньше семи, – конечно, раз ко мне отнеслись по-человечески, разве я мог подвести руководство?
На выходных мы с Маришкой съездили на дачу к Грищукам. Серёжка с Аней отличные ребята, мы замечательно провели время, только в воскресенье голова с утра очень болела, пришлось пенталгину выпить. Аня рассказала, что у них в банке начались сокращения, но уволили только тех, кого взяли на работу недавно. У Серёги в налоговой вообще всё тихо. Так что, как говорится, ничто не предвещало…
И вот прихожу я сегодня на работу, только включил комп, – раз, подходит Татьяна, – наш офис-менеджер, страшная, как моя жизнь, и тихо так говорит мне:
– «Петя, зайди к Михаилу Евгеньевичу», – и смотрит на меня как-то загадочно.
Ну, у меня кофе стынет, и вообще, ломает меня к Евгеньичу идти, сил нет, но делать нечего, надо.
Захожу. У директора не кабинет, а свалка: полстола завалено всякими каталогами, справочниками, бумагами, в шкафах вдоль стен стоят разные книги, подводные фотографии, раковины, кораллы и прочая такая же хрень: Евгеньич занимается дайвингом.
Обычно зайдёшь к директору, и стоишь, ждёшь, пока он решит тебя заметить. Ну а там, если ты провинился в чём, то так и будешь стоять, пока он тебя отчитывает… А тут Евгеньич сразу встал из-за стола, подошел ко мне, и говорит:
– Извини, Пётр, дела пошли совсем плохо, и у нас не осталось другого выхода, кроме как уволить большую часть сотрудников. Как только всё наладится, я сам позову тебя обратно, а пока, извини, мне нужно, чтобы ты подписал вот это, – и подсовывает мне какую-то бумаженцию.
– Что за хрень? – спрашиваю.
– Заявление по собственному желанию, – отвечает директор.
– А зачем это мне?
– Затем, что, если ты его подпишешь, то прямо сейчас сможешь пойти в бухгалтерию, получить выходное пособие в размере трёх месячных окладов, и завтра на работу уже не выходить. А если не подпишешь, то я тебе выдам официальное уведомление о твоём увольнении по сокращению штатов, и ты будешь ещё целый месяц ходить на работу, а потом получишь два месячных оклада, и – привет. Но во втором случае мы вряд ли возьмём тебя назад. Работник ты хороший, но вот с трудовой дисциплиной у тебя не всё в порядке.
Ну, раз такое дело, – взял я заявление, да и подписал.
– Вот и хорошо. Спасибо тебе за понимание.
– Не за что. Как думаете, Михал Евгеньич, надолго это дерьмо?
– Надеюсь, нет. Я думаю, что уже к осени всё наладится.
– Ну и ладно, – сказал я, пожал протянутую директором ладонь, и отправился собирать своё барахлишко. На душе было погано, я просто покидал в пакет журналы и визитные карточки, убрал туда же Маришкину фотографию в купальнике, которая с прошлого лета красовалась у меня на столе, сунул в карман здоровенный екатерининский пятак, найденный Серёгой Грищуком где-то под Звенигородом, и, не сказав никому ни слова, навсегда ушел из конторы. Ещё одна глава в книге моей жизни закончилась.
12 апреля 2009 года, Москва.
– Нет, Петя, тут даже и говорить не о чём, тебя к нам не возьмут. Налоговая полиция – не ЖКХ, туда людей с улицы не берут, извини. Если б у тебя образование какое-нибудь профильное было, или там десять лет службы в армии за плечами…
– Блин, Серёг, может, из твоих друзей к кому-то можно устроиться? Понимаешь, я просто в шоке, я уже забыл, что значит быть без работы, и меня это просто убивает…
– Ну что ты, теперь же везде так, не увольняют – уже хорошо. А новые работники сейчас никому не нужны.
– Чёрт… Ну вот ничего на ум не идёт… Что делать…
– Петруха! Слушай, может, тебе клады поискать? Ты же говорил, денег у тебя немного есть, – купи себе металлодетектор, и – вперёд!
– Да? Что, неужели такое доходное дело? Чего тогда сам свою налоговую не бросишь?
– Это ж моё хобби, Петьк… И потом, на работе у меня перспективы… А тебе сейчас всё равно терять нечего…
– Хм… Может, и правда?
– Правда, правда. Я б тебе и Фишер свой продал, подешевле… Помнишь, как ты с ним в тот раз отлично управлялся? И с барыгами тебя сведу. Так чтоб голову не ломать, куда хабар девать…
– А как же ты? У тебя же другого металлоискателя нет?
– Да у меня всё равно времени нет. А ты ведь и в монетах разбираешься, так что долго въезжать не придётся… Ну, почитаешь, конечно, я тебе ссылок дам, с инструментом разберёшься получше… На жизнь, я думаю, будет хватать. Ну а если повезёт, может, и клад большой найдёшь… Чем чёрт не шутит… Может, я ещё сам к тебе в помощники попрошусь…
– Ладно, уговорил… Почём Фишера-то отдашь?
– Почём… Ну, брал я его за двадцать восемь, но тогда доллар стоил ещё двадцать три… Давай за тридцать пять? А я тебе к нему ещё суперскую катушку дам, я её отдельно докупал… Идёт?
– Идёт. Только у меня с собой денег нет…
– Не беда. Завтра принесёшь?
– Ну.
– Тогда пошли, я тебе инструмент выдам.
Фишер стоял в кладовке, его хищно изогнутое тело, казалось, выжидало удобного случая, чтобы вонзиться в землю, и указать добычу – перстни с бриллиантами, золотые и платиновые монеты, толстенные золотые цепи, всё, что таилось в темноте и сырости, ожидая возможности вернуться на свет, чтобы снова дурить людям головы… Грищук ухватил его за изящную шею, прямо над коробочкой с дисплеем, где, очевидно, обитал разум прибора, и подал Петру.
– Вот, пользуйся. Не обижай его, и он отплатит тебе тем же.
12 апреля. Москва.
– Пи, ну какой же ты всё-таки дурачок… Я себе уже всю голову сломала, решила попробовать секретаршей куда-нибудь устроиться, а ты на последние деньги игрушку покупаешь… Когда же ты наконец повзрослеешь, а?
– Не, Мариш, ну я же для дела… Я же тебе говорю, Серёжка даст мне барыг, и мы станем им сдавать все находки… Так что работать тебе не придётся. Представь, станем с тобой бродить по полям, по лесам, всё время на чистом воздухе… Потом поедем в Крым, знаешь, сколько там всего находят? Представь, Судак: сколько там интересного можно найти… Там и римляне, по-моему, были, и генуэзцы, и татары… Там земля должна быть, как булочка с изюмом, подходи и выбирай… И потом, это не последние деньги…
– Ага, ага… А все будут смотреть, и за тебя радоваться, как ты из чужой булочки изюм выколупываешь… Нет, ну какой же ты у меня легкомысленный… И потом – по полям, по лесам ходить, конечно, кайф. А дождь? А ночевать где, в палатке? Это раз хорошо, два, ну – три, а потом романтика кончается, и начинается просто неустроенный быт… И потом, ты когда последний раз в руках лопату держал? Представляешь, сколько земли нам придётся перекапывать?
– Ну, ты, конечно, отчасти права. Но лишь отчасти. Евгеньич сказал, что к осени кризис закончится, и я вернусь на работу. Значит, мы с тобой говорим лишь о нескольких месяцах. Ну, не понравится, – бросим. Будем потом вспоминать, как какое-то приключение… Прикольно же, а? А вдруг мы с тобой найдём библиотеку Ивана Грозного? Или Янтарную комнату? Я тут по интернету полазил, ты просто не поверишь, сколько сейчас находят разных кладов!
– Кстати, ты за интернет-то заплатил? А то я только до пятнадцатого оплачивала… Ну, не вопрос, давай поиграем в «Остров сокровищ». Когда начнём?
– Да вот прям завтра и начнём. Я знаю одно место под Звенигородом, поедем туда на электричке, от станции ешё пешкодралом минут сорок, там есть такой холм интересный.. Поедем пораньше и до вечера покопаем. Палатку брать не будем, ночи ещё холодные, спать вернёмся домой. Как тебе план?
– Нормальный план. Возьмём котелок, доширака твоего любимого, бутербродов каких-нибудь…
– Да, и ещё моего любимого пива…
– Хм, не слишком тяжело тащить-то?
– Ну, в одну сторону как-нибудь дотащим, – Пётр состроил смешную рожу, и девушка усмехнулась… Как знать, может он и прав, и эта перемена в их жизни принесёт им что-то хорошее?
13 апреля. Московская область. Звенигород.
До намеченного холма оставалось совсем немного. Снег в полях уже сошел везде, и виднелся лишь кое-где под деревьями. За несколько лет, что прошли с тех пор, как Пётр был тут последний раз, заметно прибавилось дачных домиков, да что там домиков, – дворцов… Высотой в два – три этажа, выстроенные из финского бревна или тёмно-коричневого кирпича, а то и облицованные натуральным камнем, они убедительно свидетельствовали о том, что жизнь россиян с каждым годом всё улучшается.
Пётр поправил на плече брезентовый пенал из-под байдарки, в который были упакованы Фишер и Фискарь – стальная лопата фирмы «Фискарз», – излюбленный инструмент копателей, и скривился: да, у кого-то жизнь улучшается… У него вот, например. Сидел бы сейчас в конторе, ломал глаза о семнадцати дюймовый экран… А теперь – его ждёт интересная работа на свежем воздухе, о которой другие лишь мечтают… И ещё его ждёт пара бутылок холодненького пивка… Что такое врезавшиеся в плечи ремни рюкзака и пенала, что – грязь, частенько чавкающая под ногами, если ты делаешь то, что хочешь?
Местные жители пока не попадались. Да и какие тут теперь местные жители? Те, кто населял когда-то здешние деревеньки, наверное, давным – давно переселились подальше от Москвы, выгодно продав свои наделы москвичам и примкнувшим к ним обеспеченным приезжим… Ну, это им казалось, что выгодно… А на самом деле, за последние лет восемь – десять землица в здешних местах подорожала раз в сто, и те, кто продал свои наделы в конце прошлого, или в самом начале нынешнего века, всего лишь год назад могли бы выручить за свою недвижимость совсем других денег…
Так что, теперь в здешних местах скорее встретишь Бентли или Лотус, чем коровку или козочку…
Пётр шагал по тропинке, постепенно нагоняя настырно убегающую вперёд тень. Солнце поднималось, начиная пригревать неприкрытый бейсболкой затылок, и тень, будто бы споря с законами природы, сжималась, хотя вокруг заметно теплело.
– Эй, кладоискатель! Далеко ли до Эльдорадо? – Маришка немного отстала, но, судя по голосу, ещё не слишком утомилась.
– Да нет, видишь, лесок впереди? Это даже и не лесок, так, деревья… Так вот прямо за ними будет наше место.
– Хорошо. А то я вспомнила, что у меня есть польские корни… И мне показалось, что мы подозрительно долго идём, незнамо куда…
– Ты это к чему? – не понял Пётр.
– Да так, вспомнила один известный случай, когда русский патриот завёл польских туристов в болото…
– Нет, я не Сусанин. Я – другой… Пётр хотел добавить ещё что-то, но ничего остроумного не придумал, и промолчал. Идти ему надоело, хотелось скинуть рюкзак, и повалиться на землю, выбрав место посуше… Будь он один, давно бы уж так и сделал…
– Вот, видишь холм впереди?
– Угу.
– Можешь начинать обдумывать меню.
– Блин, в нашем ресторане всегда огромный выбор всякой жрачки, но я вам посоветую кофе из термоса и бутерброды с сыром и докторской колбасой, они нашему шефу сегодня особенно удались.
– Фи… Ни за что. Только фуа-гра, белые трюфели и бокал новозеландской «Астролябии» урожая девяносто восьмого года…
– Какой ты, право… Ну, ладно, фуа-гра, так фуа-гра… Но вот я тебе, как друг, и, практически, родной человек, по-хорошему советую: не выкобенивайся, соглашайся на бутерброды. А то я их сейчас сама все съем. Тебе же будет хуже.
На холм поднялись быстро. Пётр сбросил на землю ненавистную ношу, и принялся распаковывать инструмент: извлёк из брезентового пенала длинный свёрток, и, присев на корточки, развернул его. Армейское шерстяное одеяло, в которое была завёрнута лопата и металлоискатель, свернул вчетверо и положил на полиуретановый коврик, и, не в силах дольше терпеть, ухватил Фишера. Припоминая читаную накануне инструкцию, включил прибор. Сейчас же раздался писк – блин, конечно, первая находка – своя собственная лопата, лежащая под ногами… Один раз он уже держал Фишера в руках, – в прошлом году Грищук зазвал его с собой, и дал немного походить с металлодетектором. Пётр даже сам лично нашел какую-то железную загогулину и алюминиевую пивную банку. Вообще, ничего стоящего они тогда так и не нашли, но какой-то навык остался: Пётр помнил, как «отсекать» железо, как «устанавливать баланс на грунт», и как по звуковому сигналу и показаниям на дисплее микрокомпьютера худо-бедно различать разные объекты.
Ладно. Пошел вперёд, проверяя землю перед собой, как минёр из фильма про войну… Прошел шагов двадцать… Пискнуло, и сразу умолкло…
– Пи, ты есть идёшь, или станешь свою фуа-гру дожидаться?
– Мариш, подожди минутку, тут что-то есть…
Ещё раз провёл над тем местом, где пискнуло… И вот, снова: Бииип!
– Мариш, будь добра, лопату принеси?
– Вот она, наша женская доля… Кому-то – развлечение, а я – лопату таскай… Вот, держи. Или копать тоже мне?
– Ну что ты, любовь моя, как можно… Это слишком интеллектуальная работа…
Маришка фыркнула, а Пётр воткнул лопату в землю и выворотил солидный шмат жирного, лоснящегося влагой суглинка. Потом взял чуть в сторону, и выворотил ещё. Потом пошел вглубь…
Где-то на десятой лопате Маришка поинтересовалась, а как глубоко он собирается копать? Вопрос застал Петра врасплох: вообще-то он думал копать до тех пор, пока чего-нибудь не найдёт… Но – руки с непривычки уже немного устали, самое время отдохнуть, проверить, всё ли идёт по плану…
Он взял Фишера, и проверил яму.
Глухо.
Хм, странно… Может, он не там копал?
– А ты не мог эту штуку выкопать, и не заметить?
Блин, как это могло не прийти ему в голову?
Пётр взялся прощупывать выброшенный из ямы грунт, и скоро снова «бипнуло» – наверное, как раз там, куда он вывернул первую лопату земли. Ударил лопатой плашмя, кусок суглинка развалился на несколько частей, и в одном месте показался какой-то ржавый предмет… Пивная пробка.
– Ну, с первой находкой тебя, – Маришка нагнулась и подняла пробку, – теперь мы знаем, что эта штука работает. Всё, бросай лопату, пойдём завтракать!
Корейская лапша показалась Петру чудом кулинарного искусства. Потом ели бутерброды, запивая дымящимся кофе, смотрели на тёмную воду Москвы-реки и кирпичные стены монастыря, возвышавшиеся над лесом, а спины пригревало набирающее силу солнце. Петя вдруг почувствовал, как сильно ему хочется спать, зарыться в это серое колючее одеяло, и вздремнуть часок – другой…
– Что, в сон клонит?
– Угу. Признавайся, чего ты мне в кофе подмешала…
– Глупенький… Это у тебя кислородное отравление: привык в своей конторе к воздуху, от которого даже фикусы загибаются… А здесь воздух такой, что его можно расфасовывать, и на рынок тащить… Вот твой организм и хочет попользоваться, а тебя – отключить на время, чтоб не мешал добро по полочкам ныкать… Ну ничего, сейчас кофеин всосётся… Куда он там всасывается-то… И ты сразу разгуляешься.
– Вот скажи, Мариш, откуда ты всё знаешь?
– Ну что, последний бутерброд доешь, или на обед оставить?
– Доем… Кофе плесни ещё…
Когда Пётр снова взялся за металлоискатель, сонливость, как и обещала Марина, уже прошла. Продолжив с того места, где он нашел пробку, Пётр дошел до конца намеченного участка, потом прошел обратно, взяв чуть правее, и, дойдя до конца, остановился передохнуть. Ничего. Голяк. Тухляк. В самом деле, с чего это он взял, что сюда стоило тащиться?
– Пи, дай мне попробовать?
– Конечно.
Марина взяла прибор, и почти сразу раздался писк. Пётр сходил за Фискарём и подошел к ней.
– Ну, где?
– Вот здесь… И здесь… И ещё здесь…
Марина провела прибором над землёй, поджав триггер точного поиска, как показал ей Пётр, и детектор подтвердил её слова противным для постороннего уха звуком.
Пётр начал копать. Он теперь не старался вывернуть побольше земли за один раз, а Марина сразу же проверяла выброшенный из ямы грунт. Уже в третьей порции суглинка оказались две монеты: десять копеек 1961 года и пятнашка 1963-го.
Когда Фишер замолчал, на земле лежали двенадцать монет, всё мелочь, начала шестидесятых годов.
– Ну вот, начало положено… Наверное, у тебя рука лёгкая…
– Да уж полегче, чем у тебя-то… Я ещё похожу, ладно?
– Да ходи, конечно… Ты как думаешь, кому понадобилось такой клад закапывать?
– Я думаю, что никто его и не закапывал. Просто лет сорок – сорок пять назад какой-то парень взял бутылочку пивка, да и пришел сюда, чтоб его с удовольствием выпить. Дело было летом, трава – по пояс… Парень выпил пива, прилёг в траву, раскинул руки за головой… Ну и не заметил, как это вот богатство выкатилось у него из кармана джинсов… Постой, были уже тогда джинсы-то?
– Джинсы? А пёс их знает… По-моему, джинсы были всегда…
– Или, может быть, всё было по-другому… Это были парень с девушкой. Припёрлись сюда полюбоваться закатом, или там учебник физики почитать… А тут между ними вдруг пробежала искра, и когда они потом принялись собирать разбросанные повсюду предметы одежды, кто-то и посеял эти монетки… А потом сорок с лишним лет здесь росла и превращалась в почву трава… Глубина-то была – в полпальца?
– Угу… Ладно, время-то идёт… Я так думаю, что пиво пить сюда не один раз приходили… А уж сколько народу тут перетрахалось, вообще не поддаётся расчёту…
– Уразумела. Прекращаю базар, продолжаю трудиться.
Марина подхватила Фишера, и пошла вперёд, «выкашивая» пространство перед собой.
Фишер ещё несколько раз заставлял Петра брать в руки лопату, и каждый раз из земли выбирались то ржавые пивные пробки, то какие-то непонятные, ни на что не похожие железки, реже – мелочёвка 30-х или 60-х годов… Ещё нашлись две насквозь ржавые гильзы, наверное, пистолетные, и какой-то странный нательный крестик… Крестик договорились сразу же выбросить, так как Марина сказала, что брать такие вещи – нехорошо.
Где-то в четвёртом часу решили закругляться. Весь холм был «выкошен», бутерброды съедены, пиво выпито… Единственным «неосвоенным» участком остался пятачок, занятый «лагерем кладоискателей», и Пётр собрал рюкзак, чехлы, одеяло полиуретановый коврик, термос и всё остальное, а Марина прослушала последние несколько квадратных метров…
Когда Фишер подал голос, Пётр уже почти что дочистил лопату. Делать нечего, придётся потом чистить снова…
Находка обнаружилась не сразу: небольшой почерневший предмет, не то кольцо, не то какой-то маленький замочек… Пётр потёр его пальцами, и, когда приставшие частицы земли отвалились, стало видно, что никакой это не замочек, а перстенёк белого металла, с крупным прозрачным камешком. Судя по тому, что металл почти весь потемнел, перстенёк был серебряным, а камешек – простой стекляшкой, значит, находка была такой же копеечной, как и всё остальное, но Пётр ещё долго тёр предмет о рукав, пытаясь разобрать надпись, чуть заметную под слоем чёрной патины… Потом, когда всё, что он мог счистить с перстня, было счищено, Пётр протянул его Марине, и она, покрутив его и так, и эдак, надела на безымянный палец левой руки. Перстенёк оказался как раз впору.
Обратный путь показался намного короче. Рюкзак стал легче, солнце снова грело спину, воздух прогрелся и руки уже не стыли на ветру. Пётр и Марина шли рядом, держась за руки, и говорили о том, куда они поедут завтра.
Пётр не знал, можно ли считать сегодняшнюю экспедицию удачной, со всей этой кучкой найденного хлама, которая, на его взгляд, не стоила совсем ничего… С другой стороны, неудачным их мероприятие тоже не было, так как теперь они точно знают, что металлоискатель работает… Опять же, – вон сколько добра нарыли…
Нет, для первого раза нормально, просто место неудачное попалось…
13 апреля. Примерно девять часов вечера. Москва.
– Ну, что, Петруха, с боевым крещением? Давай, давай, хвастайся, чего у тебя там…
Пётр вытащил из кармана мятый пластиковый пакет, и высыпал его содержимое на стол. Все находки он помыл с мылом, где смог, потёр щёткой, и монеты теперь почти не отличались от тех, что можно было просто получить на сдачу в магазине.
– Ну что ж, для первого раза – шикарно. Что, в городе собирал?
– Да нет, в Звенигород таскались за каким-то лешим… Как ты думаешь, билеты-то хоть отобью?
– Честно? Не знаю. Сейчас возьмём каталог, посмотрим… Вообще, что-то маловато хлама… Ты что, не всё собирал?
– Конечно, нет. Всякие непонятные железки выбрасывали… Крестик ещё нашли, тоже не взяли…
– Иди ты? Петруха, иной крестик легко за триста баксов сдать можно! А «всякие непонятные железки» тоже нужно брать, так как, во-первых, никогда не знаешь, вдруг ещё раз на то же место доведётся вернуться, так чтобы по новой на этот хлам не отвлекаться, а во-вторых, это для тебя – непонятные железки, а для кого-то – очень даже понятные, которые они, может быть, всю жизнь коллекционируют… Ты не поверишь, чего только сейчас не собирают: и пуговицы всякие, и пломбы свинцовые, и старые пивные пробки… Есть чудаки, копоушки коллекционируют.
– Это ещё что за хрень?
– Да лопаточки такие, которыми в ушах ковырялись, пока ушные палочки не изобрели. Делали их из кости, дерева, металла… И простые совсем, и всячески изукрашенные… Вот и прикинь, этой ерунды чёрт-те какие коллекции собраны… А ещё есть всякие прибамбасы с военной формы, знаки различия, кокарды, нашивки, именные жетоны… В общем, собирай всё. Колен-вал от трактора, конечно, тащить с собой не нужно, а всё остальное – бери, может, и пристроится за какие-то деньги. Гильзы вот – тоже дело хорошее. Пару-то у тебя никто не возьмёт, а соберёшь десяток – другой, – глядишь, и найдётся покупатель…
Сергей Грищук достал из рабочего стола стопку замусоленных листков и начал отбирать нужные.
– Петь, не спи, разбери-ка их пока по годам.
Пётр начал раскладывать монеты рядами: гривенники – к гривенникам, пятиалтынные – к пятиалтынным, двугривенные – к двугривенным…
Грищук отобрал листки, и начал брать по одной монете и сверять с листками:
– Так… Эта – рублей двадцать… И эта… Эта – пятнадцать… Эта – двадцать пять… А это… Ну-ка, ну-ка, что это тут у нас… Петруха, присядь-ка… Вот эта – шесть тысяч!
– Ты не путаешь, Серёг? Обычный же пятнадчик… Вон, ты такой же в пятнашку оценил…
– Такой же, да не такой. На этом, видишь, нет буквы, обозначающей монетный двор… Таких было выпущено очень мало, так что это – настоящий махровый рарик…
– То-есть, ты хочешь сказать, что я смогу продать его за шесть штук?
– Теоретически, да. А практически, за эти деньги предмет возьмёт только коллекционер. Перекупщик, конечно, даст меньше, ему же и самому надо наварить… Ну, тысяч за пять-то, думаю, сдашь… Вот, возьми карточку, позвонишь, скажешь, что от меня. Так, поехали дальше…
Когда посчитали всё, вышло, что все остальные монеты, кроме раритетного пятиалтынного, потянули рублей на пятьсот.
– Ну вот, видишь? С первого раза – в яблочко. Лёгкая у тебя рука. Один день – и двести баксов в кармане…
– Да это не моя рука, это Маришкина добыча. Ну и потом – какие двести баксов, ты же говоришь, за эти деньги мне их не продать…
– Ну, почти двести баксов… Всё равно, это – удача. Завтра поедешь?
– Поедем. Есть у меня ещё одно местечко на примете…
– Ну, удачи… Позвони Стасу, он нормальный барыга, деньги всегда есть, и это ему отдашь, и завтрашнее… Только сначала, для верности, постарайся монеты сам оценить, а то если Стас просечёт, что ты не в теме, будет мухлевать.
– Серёг, а может, ну его, Стаса этого? Может у тебя ещё кто-нить найдётся, почестнее?
– Не дрейфь, Петруха. Стас – мужик нормальный, и, главное, денежный. Альтернатива – лезь на какой-нибудь нумизматический сайт, и ищи покупателей сам. Только тогда тебе копать будет уже некогда…
15 апреля. 19.12. Москва.
Пётр угрюмо пил пиво. С кухни пахло едой – Маришка соображала ужин. Рядом с бутылкой Хейнекена громоздилась трёхдневная добыча. Если не считать первого улова, – дело было дрянь. За два дня удалось найти лишь десяток советских монет, в основном, изрядно поеденную «медь», ещё пару гильз и металлических пуговиц. Правда, попёр хлам: набралось полпакета ржавых железок разных форм и размеров, какие-то гнутые пряжки, крючки и вовсе непонятная трехомудия. Нужно было звонить барыге – Стасу, но Пётр никак не мог решиться, он и хотел этого разговора, и боялся его, и хотел верить, что Стас заберёт все находки, и даст за них хорошую цену, и боялся, что Стас поднимет его на смех, боялся ещё одного поражения.
Он всё-таки позвонил Стасу, и договорился о встрече. Потом, наскоро поужинав, собрал хабар, и потопал к метро.
=====================
– Ну, я могу дать тебе за весь этот хлам три тысячи.
– Как три? Только эта вот одна пятнашка стоит вдвое больше…
– Послушайте, молодой человек… Каждая вещь стоит ровно столько, за сколько её можно продать. По-вашему, эта монета стоит шесть тысяч? Хорошо. Пойдите и найдите того, кто даст вам за неё эти деньги. Найдёте – сможете сказать, что эта монета чего-то стоит. А до тех пор это – просто кусок металла, никому не нужная хрень, мусор. Я вам готов прямо сейчас выложить живые деньги. И это – хорошая цена. Другие не дали бы и этого.
Я не скрываю, мне это дерьмо не нужно, я его покупаю, чтобы продать дороже. Это – моя работа. И работа не простая, так как найти хорошего покупателя на такой товар нынче не легко. Но я готов пойти на риск и заплатить вам живыми деньгами, а потом ждать, может быть, несколько месяцев, чтобы наварить. Хотите – можете сами попробовать: поездите по клубам, походите по сайтам… До осени всё распродадите, сто пудов. Но между нами есть существенная разница: вы, похоже, нуждаетесь в деньгах прямо сейчас, а у меня их полно.
Ну, решайте, берёте три тысячи? Пожалуй, я даже набавлю вам пятьсот рублей для первого раза.
– Давайте деньги.
– Ну вот и славно. Кстати, за сколько дней вы всё это подняли?
– За три.
– Да… Что, не слишком удачно?
– Нормально.
– Ну, как знаете. А то я хотел вам немного помочь, на правах, так сказать, старшего товарища.
– Как это?
– Да как обычно. Вы же, как я вижу, просто так в поле пошли, без подготовки?
– Ну да.
– Вот. Тогда можно считать, что вам ещё очень повезло, так как обычно такой коп не окупает стоимости выпитого на нём пива… Давайте вот что… Есть у меня на примете одно местечко, там и чешуи наберёте, и империи… Если уж вы на пустыре смогли денег заработать, то на месте старой ярмарки – и подавно… Только давайте сразу договоримся, об этом месте – никому. И, конечно, всё что найдёте – продаёте мне. Договорились?
– Договорились. А как вы узнаете, если я обману?
– Ну, вы же не со стороны пришли, Серёжу Грищука я знаю, раз он посоветовал ко мне обратиться, значит, вам можно доверять. И потом, наш мир гораздо меньше, чем кажется на первый взгляд. Так что никогда не знаешь, с кем может свести жизнь… А я – человек известный, в нашем кругу меня многие знают… И уважают. Так что я не советовал бы вам меня обманывать: выиграете на копейку, а потеряете на рубль.
– Ну, не вопрос, обманывать я вас не собирался.
– Тогда пишите свой адресок, доберусь до компа – скину вам карту и инструкции. Вот вам ваши денежки…
Пётр записал на карточке свой адрес, убрал в карман деньги и вышел на улицу.
17 апреля. Утро. Московская область.
Фишер снова запищал. Два предыдущих сигнала обогатили кладоискателей на ржавый обломок грабель и ещё более ржавый длинный кованный гвоздь. Оба раза находки обнаружились на глубине в штык – полтора, на пределе чувствительности прибора.
Пётр отложил металлодетектор и сходил за лопатой: Маришка решила обойти окрестности, и её оранжевая куртка виднелась на опушке леса, километрах в полутора. Надел перчатки, вытащив их из заднего кармана штанов, и вогнал лопату в песчаный грунт. Лопата ткнулась во что-то, и Пётр скорее почувствовал, чем услышал, как металл клацнул о металл. На дне ямы оказалась здоровенная монета, по виду – пятак. Пётр взял монету в руки – действительно, отличный екатерининский пятачок, без солевых наростов или «малахита», просто-таки музейный экспонат, если бы не уродливый след лопаты, перечеркнувший почти посередине вензель императрицы.
Положив находку в карман и глянув в ту сторону поля, откуда должна была появиться Маришка, Пётр стал засыпать ямку, и вдруг увидел в рыхлой земле ещё один пятак… Этот был более потёрт, чем первый, но зато на нём не было царапин от лопаты.
Снова Фишер подал голос, и снова из земли вышли две монеты – ещё один пятак и двушка.
– Ну что, можно поздравить? – Марина подошла, пока Пётр заравнивал ямку, – ещё гвоздиков нарыл?
– Вот, смотри, – он вынул из кармана четыре монеты.
– Ух ты… Здорово! Какие здоровые… Это чьи?
– Екатерины. Три пятачка и двушка. Представь, рядом лежали… Это сколько же тут всего можно нарыть, если на таком клочке четыре монеты лежали…
– Петь, не хочу тебя расстраивать, но мы тут далеко не первые: всё поле изрыто. Может, в прошлом году копали, может – в позапрошлом… И вот там, в лесу, свалено несколько куч ржавого мусора. Словно кто-то тачками вывозил.
