С пылью в глазах

Приятный тихий вечер. Ветер гнал почерневшие от наступления ночи перистые облака, раскачивал пышные кроны деревьев, изредка снимая с ветвей слабые листья и унося их с собой. Приятное тепло летнего дня ушло в жгучее настроение летней ночи. Появившиеся на тёмном небосклоне звёзды – их было совсем немного, горстка – прикрепили к себе взгляды гулявших зевак.

Поздний городской вечер всегда казался особенным явлением. Яркий свет, озарявший дороги и подъезды к домам, витрины магазинов и рекламные вывески, резко уходил во тьму, где не было видно даже асфальта под ногами. И чем дальше от центра города было место, тем меньше фонарей и ламп встречалось на пути.

Темнота прятала под собой страхи. Пугала неизвестность, собственная фантазия, которая переходила черты разумного, создавая ужасные видения, генерирую жуткие мысли. И о ней, устрашающей темноте, думал тот, кому ночь была родней и безопасней дня.

– А я ему уже сто раз говорил, что не люблю крошить эту долбанную кинзу! Кто вообще её ест? – возмущался шедший по брусчатому тротуару золотистый лабрадор, рассказывавший другу наболевшие рабочие проблемы.

Для своего вида он был высок, широк в плечах, выглядел очень статно и презентабельно. Ухоженная золотая шерсть росла густым покровом на всём теле, но на голове она складывалась в длинную чёлку, зачёсанную в сторону. Его молодёжный стиль одежды не менялся десяток лет – спортивная обувь, цветные зауженные джинсы и узкая футболка, которая подчёркивала контуры его тела. С морды редко сходила довольная улыбка, открывавшая белейшие клыки.

– Она бесит меня! – не унимался пёс. – Она воняет! После неё потом приходится несколько минут драить руки с мылом.

– Надень перчатки, – спокойно ответил ему друг, который, оторвавшись от размышлений, вернулся в реальность.

Заплывавший в огромный океан мыслей антилопа импала был на голову выше лабрадора, носил на голове шикарные лировидные рога, имел короткую тёмно-коричневую шерсть на теле, которая отделялась от белых живота, груди, шеи и подбородка смоляной полосой, такой же, как и та, что обводила его зелёные глаза и протягивалась ото лба к носу.

Он стеснялся своего худощавого телосложения, от которого часто терпел насмешки, и сам для себя считал, что кажется тощим только из-за двухметрового роста. Его комплекцию подчёркивала весьма нетипичная для повседневного ношения одежда – обычно он старался прятать своё тело под тканью, носил однотонные тёмные брюки и светлые рубашки с длинным рукавом, которые также прикрывали худые руки. На вечер парень выбрал, пожалуй, самый безвкусный вариант – чёрные низ и бледно-зелёный, сочетавшийся с цветом глаз верх.

– В перчатках ощущения не те, – с улыбкой сказал лабрадор и толкнул антилопу в бок. – Кстати, есть тема как раз про ощущения.

– Если ты и Доре́н снова подсунете мне кого-то, то я выйду в окно. Ещё раз.

– Второй этаж – не страшно.

– Да? – с усмешкой спросил импала. – А в прошлый раз вы все говорили другое.

– Да потому что ты дурак, Хегли! – не в обиду прокричал пёс. – Согласен, та девушка была слегка странной, но ты показал себя ещё хуже.

– Слегка странной? Алкоголизм – странность?

– У неё было тяжёлое расставание, поэтому она… расслабилась, сдалась. Но она, между прочим, была не самым худшим вариантом. А ты хоть бы раз поблагодарил меня и Доре́н за такую заботу!

– Я уже вас благодарил. И говорил, чтобы вы больше мне никого не подсовывали. Но вы двое ни первое не услышали, ни второе.

– Вот честно, это последняя девушка! – уверенно сказал лабрадор.

– Хью, я это уже слышу седьмой раз.

– Поверь, если тебе не понравится даже эта, то мы отстанем от тебя, потому что лучше найти просто невозможно. Это шикарная девушка! Серьёзно, ты такую больше никогда не встретишь.

– Блин, как всегда… – обречённо сказал Хегли, опустив голову и недовольно выдохнув.

– Я её хорошо знаю. Она та, кто из тебя наконец-то сделает приличного зверя.

Антилопе одновременно льстила мысль, что о нём заботятся друзья, помогают построить его личную жизнь. Но в этой самой стройке Хегли никем не являлся. Хью был в роли архитектора, который с точностью до сантиметра уверен в своём чертеже, а Доре́н – прорабом, умеющим строить всё из ничего.

Каждая встреча с новой девушкой была для импалы крайне нежелательна – он любил свободу в том виде, в котором ему позволяла тайная работа. Ему посреди ночи или даже в рабочее время могли позвонить, а он был обязан поднять трубку и рассказать о выполненной задаче. Серьёзные романтические отношения могли лишить его спокойствия и добавить седины на шерсть.

Доре́н – близкая подруга Хегли и Хью – иногда устраивала у себя в квартире гулянки, образно называя их скромными посиделками. Обычно в квартире собирались только самые близкие звери, в число которых входила зашедшая в светлый подъезд пара друзей. Сборище, не превышавшее численность в десять персон, делилось на несколько групп по интересам, объединяющим звеном которых была сама хозяйка квартиры, успевавшая за один вечер поговорить со всеми. Ей была по душе безмятежная и размеренная жизнь библиотекаря – спокойствие, соединявшееся с тишиной, текло по её венам. Но порой хотелось шума, активности не только от самой себя, но и других.

Подойдя к двери квартиры Дорен, Хью первым делом поправил воротник футболки и смахнул локон шерсти на лоб, вспоминая, как однажды девушка сделала ему комплимент, назвала милым. Хегли скромно стоял у стены, скрестив руки у груди, и ждал окончания подготовки друга.

– Ну что? Я звоню, ты говоришь? – издевался над разволновавшимся другом лабрадор.

– Хорошо, – резко ответил Фланнаган и сам позвонил в дверь, опередив Хью.

Дверь открылась практически моментально, словно Дорен стояла возле двери и держалась за ключ, ожидая звонка. Она, увидев перед собой только пса, недовольно откинула голову в сторону. Это была крольчиха с густым белоснежным мехом, блестящим при ярком свете, и лишь левый глаз украшало аккуратное чёрное пятнышко. Длинные уши она старалась прижимать к голове.

От неё шёл мягкий запах парфюма, который идеально сочетался с аккуратными формами тела, дополнял скромный стиль, состоящий в основном из широкого верха и длинного низа.

– Привет. Хегли, ты тоже решил прийти? – с добрейшей улыбкой и ласковым взглядом спросила Дорен, когда антилопа высунул голову из-за стены.

– Можешь не распинаться, твой подельник мне всё рассказал.

– Он сам догадался, – пытался найти себе оправдание Хью.

– Заходите, – сказала крольчиха. – Уже все давно пришли.

Пропустив своих гостей вперёд, Дорен оглядела лестничную площадку и закрыла дверь. Оба парня принялись разуваться и брать с невысокой пластиковой полки домашние тапочки, которые были специально заготовлены для импалы и лабрадора. Хозяйка квартиры ценила тонкости домашнего уюта, любила порядок и чистоту, что первое время настойчиво прививала каждому, кто был в её доме. Многие считали крольчиху странной, порой надевали тапки с возмущением и ворчанием, но в конечном итоге соглашались с мнением Дорен.

Хегли двигался строго за Хью, выглядывая из-за его головы и пытаясь оглядеть собравшихся в квартире зверей. В комнате было темно, все сидели на креслах и диване, говорили о своём и им вовсе не было дела до двух прибывших зверей. Их общество выглядело настолько серым и невзрачным – устремлённые в смартфоны глаза и пустой трёп были характерны почти для каждого.

Антилопа беглым взглядом оглядывал девушек, пытаясь понять, с кем именно его должны познакомить, но он знал каждую из тех, кого усмотрел в комнате. И никто не из них не был ему по душе. Возможно, парень не так хорошо знал их, делая выводы из нескольких не самых долгих разговоров, но был уверен в своём мнении.

Подхватив Хегли за локоть, Дорен повела его к другой комнате, где обычно сама крольчиха находила время для уединения и спокойствия.

– Ты не волнуйся. Если она тебе не понравится, можешь спокойно уйти. Тебе никто никого не навязывает, – проговаривала девушка.

– Можно я тогда сразу уйду и не буду себя искушать?

– Нет, нельзя. И твой манёвр, когда ты в прошлый раз выпрыгнул в окно, не пройдёт. Для тебя знакомство должно быть удовольствием, пусть даже развлечением, а ты превращаешь всё в трагедию.

– Да, послушай её, – подтвердил слова крольчихи пёс, подкравшись сзади и погладив уши девушки. Она просила Хью никогда так не делать, хотя и наслаждалась его нежным поглаживанием. – Для тебя самого будет лучше, если ты перестанешь драматизировать.

– Ладно, я попытаюсь, – сказал антилопа и отчаянно вздохнул. – А почему она одна сидит в отдельной комнате?

– Потому что ей хочется познакомиться с тобой в тихой обстановке, чтобы лучше узнать.

Хегли сделал шаг в сторону. Ему было до безумства любопытно, он хотел посмотреть на ту таинственную особу, которая своей загадочностью вызвала у него жгучий интерес. Раньше он со скепсисом смотрел на знакомства, заранее настраивал себя на недовольство, но на сей раз любопытство сразило холодность настроя.

Тихо приоткрыв дверь на пару сантиметров, импала через тонкую щель, вертя головой, посмотрел внутрь. Всей девушки он не видел, но на подлокотнике кресла грациозно лежала ухоженная рука с серебряным браслетом, а над высокой спинкой виднелись закруглённые у кончиков кошачьи уши.

– Вы совсем с ума сошли?! – шёпотом возмутился Хегли, закрыв дверь. – Она ведь даже не моего вида!

– Какая разница? – в унисон спросили пёс и крольчиха.

– Ну, никакой. Но всё равно ведь она как-то далековато от моего вида.

Взглянув на уставшие морды друзей, антилопа собрался с духом, для себя решил обязательно познакомиться с интриговавшей его девушкой. Он медленно открыл дверь, пропустив вперёд Дорен, и прошёл внутрь комнаты.

В широком клетчатом кресле с высокой изогнутой спинкой спокойно сидела девушка с кружкой кофе на низком журнальном столике и пожелтевшей от беспощадности времени книгой, которую после списания из библиотеки принесла к себе крольчиха. Как только в комнату вошли двое зверей, она оглянулась и аккуратно встала, показывая своё уважение.

– Вот, познакомьтесь, – с удивительной простотой сказала крольчиха, словно ей каждый день приходилось знакомить других зверей, – это Хегли, а это Мишель. Я вам друг о друге рассказывала. Вы знакомьтесь и выходите к нам, хорошо?

Дорен торопливо вышла из комнаты, ведя за собой чуть застывшего, улыбающегося, дёргающего бровями Хью.

Перед антилопой стояла, пожалуй, самая очаровательная хищница, которую он видел за всю свою жизнь. Ему не доводилось вживую видеть саблезубых тигров, поэтому Мишель сразу же добавила в пару к эффекту загадочности ещё и удивление. У неё была стройная фигура, достигать которой, вероятно, пришлось очень длительное время: длинные стройные ноги, округлые бёдра, плавно переходившие в осиную талию и неширокая грудь. Тонкие и вытянутые саблевидные клыки украшали её милую мордочку. Вечернее платье оттенка шампанского с косым подолом и узкими бретелями подчёркивало привлекательные формы и сочеталось с густым тёмно-бежевым мехом, плавно белевшим у шеи и груди. В очаровывающем взгляде таилась некая загадка, что никто не мог разгадать.

– Хегли Фланнаган, – с натянутой улыбкой на морде сказал антилопа, слегка кивнув.

– Просто Мишель, – спокойно сказала тигрица. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже очень приятно, – на выдохе произнёс парень, волнение в котором превысило критические отметки.

Но его опасения оказались не оправданы – девушка не только выглядела прилично, но и умела достаточно легко говорить, что стало практически редкостью у зверей. Она чувствовала себя раскрепощённо, не подавала волнительного вида. Это быстро успокоило Хегли, который, расслабившись, откинулся в стоявшем напротив кресле.

– Ты какой-то сжатый, – сказала Мишель с довольной ухмылкой. – Волнуешься?

– Я редко знакомлюсь с девушками и, если честно, не умею привлекать к себе внимание.

– Это хорошо. Мне нравится чувствовать ситуацию, – девушка встала со своего кресла, оставив кружку кофе на подлокотнике, и прошла вдоль ряда книжных шкафов, посматривая на самые броские экземпляры домашней библиотеки. На журнальном столике лежала книга, которую тигрица читала до прихода антилопы – ей, прятавшей волнение за улыбкой, нужно было отвести взгляд.

Она любила положение, в котором являлась доминирующим хищником, а её партнёр – загнанной добычей. Но интерес разбился о скромность Хегли.

– У вас очень милый город, – сказала Мишель. – Я здесь совсем недавно, но мне уже он очень приглянулся. Работа шикарная, успела найти себе подходящий круг общения. Теперь решила покончить с одиночеством, в поиске хорошего парня, с которым можно провести время вместе. Это ведь лучше, чем сидеть одной.

– Может, нам лучше пока что зафиксироваться на процессе общения? – спросил Фланнаган, нервно сглотнув. Его беспокоила скорость, с которой Мишель проносилась по стадиям знакомства.

– Мне тоже не хочется ничего торопить. Просто я пытаюсь показать, что моё первое впечатление о тебе положительное. И я даже затылком вижу, что ты с меня глаз не сводишь.

– Мне платье понравилось.

– Тебе не подойдёт – не твой фасон. А что насчёт моей фигуры?

– Ну… – протянул, почесав затылок антилопа. – Нравится, не буду отрицать. Но я в душе романтик и не могу так всё это резко… В общем, ты меня поняла.

– Да, я поняла, – с разгоревшимся пламенем в голосе сказала Мишель. – Знаешь, что самое приятное в поимке преступника?

Услышав весьма странный вопрос, Хегли дёрнулся от нервозности, толкнув журнальный столик. Тема, на которую перевела разговор тигрица, была открытой раной с горсткой соли наверху. Ему даже не хотелось отвечать на заданный вопрос, но затянувшееся молчание выудило из него самый бесхитростный ответ.

– То, что он пойман?

– Почти. Видеть результат своей работы гораздо приятнее. Он долго прятался, его никто не мог найти. А ты нашла, и он полностью в твоей власти, словно игрушка. Ты доминируешь над ним, изводишь его, издеваешься, пытаясь высвободить злость из сердца и излить её на ненавистного зверя. А после этого оглядываешься и видишь, как мир, который охраняешь, становится чище. Это приятнее всего.

– Странные темы для разговора.

– Издержки профессии.

– Ладно. А кем ты работаешь? – с осторожностью спросил Фланнаган.

– Я новый обер-прокурор Доминиона.

Внутри парня всё мгновенно оборвалось. Он с полными страхом глазами смотрел в пустоту. Самое опасное для него существо стояло ним, пыталось заигрывать, играться с парнем. Флирт уже перестал казаться таковым – будто Мишель старалась морально изнурить Хегли, зная, что он вражеский диверсант.

– Интересная профессия, – еле вымолвил антилопа. – Даже удивляюсь, как такая красивая девушка может работать с настолько опасными преступниками.

– Спасибо. Мне это труда не составляет, а даже приносит удовольствие.

– Как это может приносить удовольствие?

– Сразу видно, что ты из тех, кто кулаками не машет. Против насилия, войн и прочего проявления агрессии. Такие обычно только мешаются под ногами, но иногда они спасают правительство от резких действий и перемен.

– В каком смысле?

– Зачем тебе забивать свою славную рогатую головушку? Это ведь политика – сущий кретинизм в обличии необходимости.

Вздохнув, Хегли обратил внимание на кружку, в которой парил горячий кофе. Девушка пришла в то место, где предложение выпить безалкогольный напиток расценивалось как издевательство, но, тем не менее, наслаждалась именно им. Хегли подумал, что Мишель могла не пить, потому что находилась на рабочем, и, собрав воедино мысли и решительность, сказал:

– Мы могли бы выпить немного, если ты не возражаешь. Я не предлагаю тебе напиваться до обморока, но мы могли бы слегка раскрепостить себя.

– Значит, ты не отрицаешь своей сжатости на фоне волнения? – спросила девушка. Антилопа был удивлён её хваткой – она выжимала из каждой фразы двести процентов информации, которую могла использовать в дальнейшем. – Или тебе просто хочется выпить?

– Я не из пьющих. И я не волнуюсь. У меня спокойствия хватит на десятерых.

– Тогда зачем нам раскрепощаться? У нас с тобой вполне интересный, плавный разговор. Лично мне такие нравятся.

– Почему?

– Потому что на работе приходится либо кричать, либо давить на кого-то. А это очень утомляет, изнуряет, порой думаешь, что лучше на полях лён выращивать, чем иметь дело с таким количеством зверей. У каждого свои вопросы или претензии, за каждого в ответе.

– А сколько работников у тебя в подчинении? – Хегли задал вопрос, из которого потенциально можно было выжать хоть немного выгоды.

Мишель не успела ответить – на её телефон поступил важный звонок, который она не могла игнорировать. Заиграла ритмичная музыка, понравившаяся парню набором инструментов и тональностью.

– Извини, это по работе.

Приняв вызов, девушка поспешно вышла из комнаты. Парень остался один, если не считать сотни дурных идей и неприятное предчувствие, которые клещами впились в его голову. Сознание, державшее в себе инстинкт самосохранения, заставляло его бояться девушку.

Её отсутствие было недолгим – спустя полминуты Мишель вернулась, но только за тем чтобы попрощаться с Фланнаганом. Она извинилась перед ним за резкое окончание разговора, за то, что им не удалось дольше поговорить; ей хотелось остаться подольше и, возможно, применить несколько фирменных уловок, которыми она влюбляла в себя самцов. Но ей пришлось уйти.

Хегли тоже не стал долго задерживаться, вышел из комнаты с желанием поскорее добраться до своей обители, запереться в ней и поговорить с тем зверем, которому можно доверить секрет своего знакомства. В квартире не горел свет, разговоры были слышны только в зале и на кухне. Для паранойи антилопы были созданы все условия – он думал, что всё было специально разыграно, что его выследили и будут за ним следить, пока он снова не высунет своей рогатой и одуревшей головы.

Его друзья сидели на кухне с парой других зверей и пытались зажечь водку в стальной ложке. Из короткого разговора Хегли понял, что Хью собрался пить её в огне, пытаясь доказать всем, что даже самые необычные способы употребления алкоголя для него не являются испытанием.

– Мне домой надо, – сказал Фланнаган, когда к нему подошли пёс, старавшийся держать ложку ровно, чтобы не вылить содержимое, и Дорен, у которой был испуганный и разочарованный взгляд, мерцавший в темноте от света телефонного фонаря.

– Что-то случилось? – спросил лабрадор.

– Всё хорошо. Просто хочется отдохнуть перед рабочим днём. Сегодня очень устал, силы на исходе.

–. Ну ладно, беги. Увидимся завтра на работе.

– Это точно не из-за Мишель? Она вышла только что, я провожала её до двери, – включив в коридоре и прикрыв фонарь пальцем, тихо произнесла Дорен. – Вы поругались с ней?

– Нет. Она восхитительная девушка, честно, – сказал Хегли, улыбнувшись, лукаво посмотрев на друзей. – Мне наконец-то понравился тот вариант, который вы предложили. Огромное вам обоим спасибо. А теперь мне нужно идти.

Тепло попрощавшись с провожавшими его псом и крольчихой, антилопа вышел из квартиры и, дождавшись щёлкнувшего механизма дверного замка, упёрся рогами в стену. Ему никогда прежде не доводилось находиться так близко к обер-прокурору, говорить с ним и даже ощущать на себе приятные прикосновения флирта. Смешанные чувства от встречи с Мишель обрекли его на долгие раздумья, в которых он терялся, не понимая своего отношения к девушке. Парень был вынужден ненавидеть её, желать ей зла, смерти, но не мог даже плохо подумать о ней.

Во власти летней ночи тьма окутала весь город, давая большинству зверей возможность сладко выспаться. Для других же она была причиной создать коллапс. Фланнаган обычно относился ко второй категории – если брать в целом его идеологию, – но той ночью ему пришлось залечь на дно.

Он лежал на кровати, пытаясь вспомнить каждый момент разговора с Мишель. Было жутко, по телу неоднократно пробегала дрожь. Её властные слова, которыми она вела разговор по нужному ей пути, чувствовались на коже спустя несколько часов, опасный, но сладкий голос звучал в ушах. Закрыв глаза, с силой сжав веки, Хегли настраивал себя на другие мысли, пытался найти любое воспоминание, которое и единым словом не связано с обер-прокурором.

Сам импала не стал для себя отрицать очевидное – Мишель заворожила его. Он говорил с ней так мало, но для него те минуты казались длинною в несколько жизней. Чувствовалось желание продолжить общение с ней и, если бы повезло, узнать несколько любопытных данных о предстоявших операциях Доминиона.

Телефонный звонок прервал скребущую душу меланхолию. Поначалу ему не хотелось принимать вызов и разговаривать, но он знал, какие могли быть последствия молчания.

– Я слушаю, – резко и грубо сказал антилопа. По ту сторону послышался позывной кашель и хрипение.

– Глушитель включил? – послышался вопрос координатора. Тот зверь, которого Фланнаган ни единого разу в глаза не видел, никогда не ходил вокруг да около, всегда начинал с дела – им и заканчивал.

– Да. Я его вообще не выключаю, когда нахожусь дома.

– Молодец, только не забывай давать ему остынуть.

– У вас ко мне есть дело?

Координатор замолчал, словно его и не было до этого – сплошная тишина. Хегли даже посмотрел на телефон, подумав, что ухом случайно нажал на сброс вызова.

– Агент Альфа был пойман полчаса назад.

Тихонько взвыв от злости, Фланнаган поднялся с кровати, сел на краю, подперев руками тяжёлую от сложных мыслей голову – появилась очередная проблема, коих скопилось беспросветное множество. За один только вечер и ночь можно было приплюсовать две, имеющие серьёзнейших характер.

– Я… догадываюсь кем именно, – взволнованно произнёс Хегли и почесал за ухом.

– Удиви меня.

– Её зовут Мишель, она саблезубая тигрица. Фамилии не знаю. Она новый обер-прокурор Доминиона в городе

– Да, именно так. А откуда ты её знаешь? Официального представления ещё не было.

– Сложная ситуация, – вздохнув, сказал Хегли и нервно рассеялся. – Я с ней сегодня лично познакомился. Вот так.

И снова молчание, на сей раз вызванное всплеском удивления. Переспросив и услышав тот же ответ, координатор засмеялся. Его смех был чистым и звонким, похожим на женский.

– Это же чудесно! – снова с хрипотцой сказал зверь и сухо откашлялся. – Это же прекраснейший шанс!

Последующие восхищения координатора становились громче, выразительней. Он благодарил всё и вся за возродившуюся надежду на светлое будущее, что давно была потеряна в преступной группировке.

– Ну и как она? – спросил координатор, закончив свою долгую радость. – Молния была на месте задержания, сказала, что в ней ничего особенного нет. Как ты считаешь?

– Красивая девушка. Одинокая, пыталась со мной заигрывать, как-то флиртовать. А так она…

– Подожди, что она делала? – прервал зверь Фланнагана громким криком.

– Ну, она проявляла какие-то знаки внимания мне. Вообще я с ней познакомился через друзей, которые захотели нас свести вместе.

– Хах! Так это ещё лучше! Я хотел перебросить тебя на Северо-Восток, чтобы ты Альфу заменил. Но, как мне кажется, тебя лучше использовать немного иначе. Пока готовься к следующему заданию, потом решим, что с тобой делать. И не забудь, что тебе нужно где-нибудь засветиться перед началом выполнения задания. Молния будет в Центральном парке. Завершение.

Оконченный звонок спровоцировал прилив вопросов в голове Хегли. Он долго не мог прийти в себя, задумываясь над каждым словом, над каждым звуком, произнесённым его координатором. Сам Фланнаган был не из робкого десятка, считался самым опасным из всех диверсантов «Грозы», получил заслуженное прозвище Гром, которое каждую неделю блестело на первых страницах главных криминальных и политических газет. И при таком раскладе, при всём опыте и здравом смысле он догадывался о задании, которое ему могли навязать.

Все за и против уложились в равную меру на весах сложного выбора, их количество и значимость идеально совпали. С одной стороны, Хегли боялся раскрытия, что так поставит под удар не только организацию «Грозы», но и мораль остальных диверсантов. У него был зверь в группировке, с которым, возможно, всё было не гладко, но верность обязывала думать за его чувства. На другой стороне он видел небывалый успех в случае полного выполнения задания. Фланнагана не устраивала ничья – более того, он старался придумать любой повод «против», даже самый глупый и пустой. А приходили только «за».

С мыслями о будущих ночах, которые не мог представить без своей тайной жизни, он уснул, аккуратно прижавшись к стене, соприкасавшейся с кроватью.

Спокойными ночами Хегли спал крепко, ему редко снились сны, будто сам бог сновидений не хотел преподносить ему свои дары. Зато импала мог выспаться, не пробуждаясь от идиотических и бредовых кошмаров. Он редко прерывал свой сон, только если рога болезненно бились о стену. Но этой ночью никто и ничто более не помешало ему насладиться нежными объятьями сна.

Очередное утро парень встретил с негативом – стыдливый луч июньского солнца озарил своим светом глаза Хегли. Первым делом Фланнаган включил телевизор, в ранние часы на котором, как обычно, показывали выпуски самых важных новостей. Антилопа хотел увидеть в них Альфу и Мишель, но работники телевидения обошлись лишь словесными комментариями по прошедшей операции Доминиона.

Город был готов к новой рабочей неделе. За выходной день многие успели отдохнуть или хотя бы расслабиться, набраться терпения перед очередными шестью днями безнадёжной пахоты. Хегли любил свою работу, ему в ней нравилось абсолютно всё: удобный график, зарплата, возможность видеться с лучшим другом. Но большее удовольствие он получал от своего низкого, но всё же положения: когда собравшиеся отобедать звери ждали только его, когда ему было позволено подходить к ним с напряжённым и серьёзным выражением лица и гордой походкой – начальство было счастливо отзывам посетительниц, уставших от дешёвых улыбок, а сам Хегли мог не скрывать своего эгоизма и пренебрежения ко всему ненавистному городу, ходить естественно для себя и получать за это похвалу. В этом был его стиль, который отличал его от остальных. Многие посетительницы, перешёптываясь между собой, называли антилопу хмурым и всегда пытались заставить его улыбнуться.

На работу импала приходил раньше всех, за час до открытия. А вот Хью обычно делал с точностью до наоборот. С каждым опозданием лабрадор отбывал на работе лишний час, а в помощь ему оставался и Хегли. Но в этот день то ли озарение безжалостно напало на него, то ли заиграло заснувшее чувство совести перед шефом, который и без того прикрывает пса, наблюдая в нём развитие навыков, редкий талант, но пёс пришёл даже раньше своего друга.

Хью сидел на скамье напротив раздаточного стола, откинув голову в сторону и не отрывая пустого взгляда от одной точки. У него был измотанный вид, он изредка подрагивал носом и ушами, будто думал о волнительных моментах, прошедших за его жизнь. А ему нравилось ворошить своё прошлое, и обычно лабрадор вспоминал не радостные моменты, эмоции от которых быстро остывали, а нелепые слова, поступки, краснея много лет спустя. Сам пёс представал перед друзьями эмоциональным и заряженным зверем, лёгкая улыбка редко сходила с его морды, но, оставаясь наедине с собой, он становился грустным и невзрачным.

Не заметив друга, Хегли прошёл к раздевалке, где нашёл свою униформу, выглаженную со вчерашнего вечера. Рабочая форма как нельзя кстати шла антилопе: белая рубашка с длинным рукавом, тёмно-серые брюки, слегка искрящиеся при свете, и клетчатый чёрно-сине-белый фартук, который тесно обтягивал талию. В нём Фланнаган казался даже более худощавым, чем обычно.

Он вышел из раздевалки и, увидев Хью, растянул довольную улыбку. Хегли узнал эту морду – она обычно напивалась до агонии вечером, а утром ходила по всей кухне и повышала недовольство посетителей своей медлительностью.

– Кто-то вчера вечером слишком хорошо отдохнул, – злорадно хихикнув, сказал Фланнаган и присел рядом с другом. Лабрадор нахмурил брови, косо посмотрев на антилопу. – А теперь этому кому-то уже сегодня слишком плохо.

– Никогда не пей водку, которая в это время горит, – грубо сказал Хью, опустив и без того висящие уши ещё ниже. – Я всю ночь рот раствором полоскал, чтобы у меня ожоги прошли.

– Ты вроде бы даже не шепелявишь.

– Значит, раствор помог. Хотя язык очень сильно болит, будто я им раскалённый нож облизывал, – сказал лабрадор и закашлял. – Ещё и глотку, наверное, обжёг.

– Тебе скоро стукнет тридцать лет, пора семью заводить, а ты до сих пор… Я даже не могу слов подобрать, чтобы описать твоё… это… занятие ерундой.

– Ты всё правильно говоришь, но слушать я тебя, конечно, не буду. Мелкий ещё, чтобы старших учить, – Хью расцвёл, слегка приободрился. На его лице снова появилась довольная улыбка, глаза заискрились от оптимизма. Он с силой почесал голову Хегли, взъерошив короткую, шелковистую шерсть. – Я такой злой на себя был, что даже на работу пораньше пришёл.

– Тебе стоит чаще на себя злиться – меньше потом будешь отрабатывать опоздания.

– Это ты во всём виноват! – неожиданно заявил Хью и толкнул друга в плечо. Хегли пошатнулся, как осина на ветру, и вернулся в исходное положение. – Если бы ты вчера вечером не ушёл, то я не догадался бы в раздумьях пить этот огненный коктейль!

– В каких раздумьях? Причём здесь я?

– А кто вчера придумал левую отмазку, чтобы уйти? Да ещё и Мишель перед тобой ушла. Мы с Дорен приняли это за ссору и стали дискуссировать на тему «Чем наш мирный Хегли может так обидеть тихую девушку, которую впервые видит в глаза?». Вот серьёзно, чем?

– Мы не ругались. Просто ей позвонили с работы, а я так перенервничал, что захотел спать. И ещё одно… – Фланнаган демонстративно сделал глубокий вдох. – Кого это ты мирной девушкой назвал!? Ты знаешь кем она работает?

– Знаю, – тихо сказал лабрадор, оглядываясь, стараясь притушить порыв антилопы, – только ты это не агитируй. Сам понимаешь, лучше, если о её работе будем знать только мы.

Хегли, улыбнувшись, кивнул. Ему о такой жизни было известно много, и, как он считал, гораздо больше, чем саблезубой тигрице, которая при первой встрече с незнакомцем так просто срывает с себя маску.

– Ладно, мне надо готовиться к открытию. Кто-то же должен светить своей мордочкой, пока другие нюхают запах палёной шерсти.

Встав со скамьи, Фланнаган нелепо отдал честь и, пританцовывая, покинул кухню.

Ему нравилось сервировать столы, особенно одному, когда в зале царствует необитаемость, таинственный полумрак и идеальная чистота. В такой атмосфере легко заблудиться в мыслях, потерять счёт времени. В блестящих тарелках, отчищенных до кристальной чистоты, виднелось отражение антилопы, как тёмное пятно, но в нём можно было разглядеть задумчивость парня, не обращавшего даже мельчайшую капельку внимания на свою угрюмость.