В тот день я, как обычно, гулял на краю пропасти. Какой же это был день недели? Кажется, пятница. Точно, пятница! Обыкновенная и вполне логичная. Именно в тот день я и встретил её. Помню, ни с того ни с сего подумал, что Нибольше Нименьше представляться ей не стоит. И, пока я ни с сего ни с того думал, она спросила:

– Как тебя зовут?

– Просто Вася, – ответил я и слегка покраснел. Как нашкодивший мальчишка, попытался спрятать глаза, которые совсем не умеют врать. Моё поведение она поняла иначе.

– Не смущайся, – сказала она, – вполне нормальные фамилия и имя. Просто Вася. Мне, например, очень нравится. Я бы даже замуж за тебя вышла, чтобы тоже носить фамилию Просто. Не сейчас, конечно. Когда узнаю тебя поближе. Минут через двадцать. Вижу, вижу, хочешь, чтобы я назвалась.

– Да, – промямлил я.

– Изволь, Мнебынеперечитьтебе Больше. Да, не удивляйся. Моя фамилия Больше. Согласись, что Мнебынеперечитьтебе Просто звучит гораздо приятнее. А?

– Наверное… приятнее… – запинаясь, ответил я, а в воображении бил себя по голове огромными чужими кулаками и думал: «Дурак. Во дурак. Что я наделал? Как же я теперь представлюсь ей своим именем?»

Я стоял и краснел, покрываясь сначала белыми пятнами, потом снова красными. Впрочем, это мне лишь казалось. Большого зеркала, в котором я смог бы разглядеть цвет своего лица, на краю пропасти не было. Моё богатое воображение рисовало мне картину будущего. ЗАГС. Женщина за столом что-то записывает в амбарную книгу. Поднимает глаза и спрашивает: «Мнебынеперечитьтебе, вы будете оставлять свою фамилию Больше или брать фамилию мужа Нименьше?» И пауза.

Мои фантазии прервал её голос:

– Что-то у тебя глаза закружились… Это опасно. А что, собственно, ты делаешь возле обрыва?

– Ничего, – очнулся я от своих видений. – Как обычно, гуляю по краю пропасти.

– Зачем?

– Странный вопрос. Чтобы сполна насладиться жизнью. А ты разве не для этого здесь?

– Нет. Я здесь работаю.

– Где это, здесь?

– Здесь! Где такие, как ты, пытаются балансировать на краю.

– Ясно, – вздохнул я обречённо, а про себя подумал: «Ну, соврал и соврал. Зато хоть на работу не сообщат, чем я занимаюсь в свободное время».

– Ошибаешься! – сказала она, а в моей голове пронеслось: «Неужели она умеет читать чужие мысли? Вот влип». Между тем девушка продолжала: – Ничего тебе пока не ясно. Пройдёт ещё минут десять, прежде чем ты начнёшь хоть что-то для себя понимать.

Я в уме точно просчитал: «Разговариваем уже минуты полторы. Через десять минут начну что-то понимать, а ещё через восемь с половиной минут Мнебынеперечитьтебе станет моей женой». Проделав такие вычисления, я сообщил ей:

– А у тебя осталось всего восемнадцать с половиной минут… даже меньше… до момента, когда ты станешь не Просто, а Нименьше.

– Вот ты чего боишься? С холостяцкой жизнью расстаться? Эх ты, Вася…

Если бы она только могла себе представить, до какой степени я был не Вася. К тому же суть моей последней фразы она уловила лишь до второй запятой.

Времени до нашей свадьбы оставалось всё меньше и меньше, а понимания хоть чего-нибудь не приходило, не наступало и не начиналось. Я решил, что для хоть какого-нибудь понимания чего-то нужно получить побольше информации о Мнебынеперечитьтебе. И спросил загадочно-любопытствующим тоном:

– А кем ты работаешь на краю пропасти?

– Всем, – ответила она, но, должен признаться, понимания её ответ не прибавил. Впрочем, я не унимался: – Вот сейчас в какой ты должности?

– Ещё несколько минут побуду знакомителем, потом объяснителем и по совместительству наблюдателем, а потом всё будет зависеть от тебя. Либо невестой, либо покинутой возле самого обрыва.

– Что-то я таких должностей ни в одном штатном расписании не встречал.

– Это потому, что организация ваша не доросла еще.

– До чего не доросла?

– До края пропасти, Вася.

– Ну, это и хорошо, – вздохнул я облегчённо. Да, именно облегчённо, потому что до этого как-то весь напрягся. Я посмотрел на Мнебынеперечитьтебе, и в голове моей пронеслась мысль о том, что мне уже хочется на ней жениться. И следом пробежала другая. О том, что десять минут ещё не прошло. Третья мысль остановила мои размышления на себе. «Быстрее! Мало информации для понимания», – так она самостоятельно сформулировалась. Резко, но понятно. Я продолжил разговор:

– Чего ж тут хорошего?

– Вася, ты меня удивляешь. Ты гуляешь на краю пропасти, чтобы почувствовать жизнь, и задаёшь такой вопрос?

– Да, задаю! Жизнь – это жизнь, а работа – это работа. И нечего ей здесь делать. А то на что я жить буду?

– Да-а, – протянула она. – Скоро я точно стану твоей невестой. Раз ты не понимаешь простых вещей, то должен понять хотя бы это.

– Знаешь что? – уже разгорячился я, но, потрогав свой лоб, определил, что температура тела осталась прежней. Это обстоятельство охладило меня, и я говорил уже совершенно спокойно: – Женитьба для меня – это очень серьёзный шаг.

Я сделал паузу и зачем-то взял её под руку. Сквозь раздумья о том, что буду говорить дальше, услышал её нежный голос:

– Значит, мне повезёт с моим мужем. Ты это хотел сказать?

– Конечно. И откуда женщины знают всё наперёд? Больше не перебивай меня, пожалуйста.

– Прости, Просто. Ты хотел сказать что-то важное?

«Надо признаваться в обмане», – подумал я, но заговорил совсем о другом:

– Видишь ли, в жизни каждого мужчины наступает такой момент…

– Что-то знакомое! Это из какого-то кинофильма, верно?

– Нет, это у меня в душе. Мнебынеперечитьтебе, я же просил тебя не перебивать. Что я могу поделать, если все слова, которые я хочу тебе сказать, уже где-то звучали: в кинофильмах, в мультфильмах, в книгах? Вон сколько их позаснято, понарисовано, понаписано, а ты хочешь, чтобы я придумал что-то новое.

– Хочу. И каждая девушка этого хочет. Это ты тоже должен понять. Кстати, до понимания хоть чего-то всё меньше и меньше времени. Говори быстрее то, что должен сказать. Говори главное.

Я снова потрогал свой лоб в нелепой попытке успокоиться. Попытка хоть и была нелепой, но удалась. И если сначала я хотел что-то возразить по поводу слова «должен», потом по поводу слова «быстрее», то, успокоившись, возражать не стал. Говорить начал совсем другие слова:

– Я хочу понять главное, прежде чем о нём сказать. Но чтобы его понять, я хочу узнать тебя ближе.

– Как же ты не поймёшь, что самое главное ты обо мне узнаешь, когда о нём скажешь? На краю пропасти время летит быстро. Не теряй времени. Разве ты не видишь, как все лишние слова срываются в пропасть?

– Почему ты всё время права?

– Потому что ты говоришь не то, о чём думаешь.

– Но… я пытаюсь понять.

– Ты всё уже понял. И не смотри на часы, – она одёрнула мою руку и, глядя в глаза, сказала: – Ты всё понял уже в первую секунду нашей встречи. А всё то время, что длится наше случайное, но судьбоносное свидание, ты пытаешься сомневаться в своём решении. Даже на краю пропасти ты пытаешься сомневаться. Ты запутываешься в словах, которые ничего не значат. Я смогла тебе объяснить?

– Я должен сам!

– Конечно. Помолчим три минуты, которые у тебя остались до понимания хоть чего-то.

И в следующие три минуты в моей голове не возникло ни одной мысли…

– Ладно. Раз уж я ни о чём больше думать не могу, выходи за меня замуж.

Она обрадовалось. Подскочила ко мне, обняла, поцеловала. Мы закачались и чуть не сорвались в пропасть. Я почувствовал себя счастливым. Счастливым, потому что живу.

– Я так долго этого ждала, – сказала она. – Ждала целую вечность, целых десять минут. Я согласна.

– Но я должен признаться тебе в обмане.

– Как? – неподдельно удивилась она. – За это короткое время ты уже успел меня обмануть?

– Пойми, это произошло случайно.

– Надо же, с самого начала нашей счастливой совместной жизни ты меня начал обманывать. Мне уже хочется плакать, несмотря на всю радость, которую ты мне подарил.

– Я не Просто Вася!

– А кто же ты?

– Я Нибольше Нименьше. Да. Так меня зовут.

– Но я не хочу быть Мнебынеперечитьтебе Нименьше. Хотя… тебя уже поближе узнала и влюбилась. Что же делать?

– Теперь не знаю.

– Кажется, история повторяется.

– Какая история?

– Не важно. Скажи, а ты очень расстроишься, если я не буду менять фамилию?

– Нет, потому что я знал, что моя фамилия неблагозвучная и девушка, которая…

– Чушь! Ты всё поймёшь через некоторое время! К тому же наши дети будут носить твою фамилию через одну.

– Через одного? – уточнил я.

– Нет, именно через одну. Мальчики – твою фамилию, а девочки – мою. Договорились?

Я молчал.

– Это хорошо, что договорились. Пойдём. Мне пора познакомить тебя с отцом. Он как раз сейчас гуляет.

– Тоже по краю пропасти?

– Ну что ты! Он уже вышел из этого возраста. И сейчас прогуливается по дороге, которая всё время идёт вверх.

Она взяла меня за руку и увела за собой. Увела с края пропасти. Петляющей тропой вывела меня на дорогу, которая всё время идёт вверх. Собственно, как и обещала.

Мы о чём-то говорили в пути. О чём? Этого я уже не помню. Наверное, потому, что не слышал её слов. Да и на свои не обращал никакого внимания. Потому что думал. О чём? Тоже не помню…

Отец Мнебынеперечитьтебе встретил нас на дороге, которая всё время идёт вверх, не слишком радостно. Едва мы подошли к нему, он, не обращая на меня ни малейшего внимания, обратился к дочери:

– Это с ним я вас должен благословить?

– А чем я вас, собственно, не устраиваю? – возмутился я. – Мы с вами даже и не познакомились-то ещё.

– Я, между прочим, не к вам обращался! – парировал отец невесты. – Нечего в чужие разговоры вмешиваться.

– Папа, папа, не надо так резко, – вмешалась в разговор Мнебынеперечитьтебе. – Вот увидишь, он тебе понравится.

– Мне? – отозвался папа. – Я его ненавидел с тех пор, как ты родилась. Он же разлучит меня с тобой, мерзавец.

– Ну, это уже слишком, знаете ли… – вновь возмутился я, но продолжить свою пламенную речь не смог. Отец Мнебынеперечитьтебе уже на повышенных тонах продолжал:

– Смотри, опять подслушивает и перебивает, негодяй. Так вот, я его ненавидел с самого твоего рождения. Но ты знаешь, что выбрала его себе сама. А раз так, то я готов полюбить его всей душой. Давай уже, знакомь нас.

– Познакомься, папа, – официальным тоном произнесла Мнебынеперечитьтебе, а папа протянул мне ладонь для рукопожатия, – это мой жених. Его зовут Нибольше Нименьше.

– Нибольше Нименьше, – повторил я, пожимая руку будущему тестю.

– Познакомься, дорогой. Это мой папа. Его зовут Чтохитрее Чтоумнее.

– Да. Именно так, – произнёс Чтохитрее, радушно и радужно улыбаясь, сотрясая мою руку. – Очень рад. Очень, очень рад знакомству с вами, уважаемый Нибольше Нименьше.

– Вот видишь, папа, какой он милый, не так ли? – с вопросительной интонацией сказала Мнебынеперечитьтебе.

– Да, он просто прелесть. Всю свою жизнь я мечтал о таком зяте. Надо бы нам с вами всё подготовить к свадьбе, любимый зятёк.

– Вы думаете, стоит обсуждать это прямо на дороге? – необдуманно спросил я.

– Конечно. Ведь это дорога, которая всё время идёт вверх. Именно на ней нужно принимать самые важные решения в жизни. Обратный путь невозможен. Он есть, но невозможен. Он называется дорогой, которая всё время ведёт вниз. Поэтому всё будем решать здесь, а домой пойдём только чайку попить.

Я не мог не согласиться с Чтохитрее Чтоумнее. В течение трёх минут мы обговорили технические вопросы предстоящего мероприятия. Свадьба была назначена в тот же день, когда стемнеет. Какой же это был день недели? А, ну да. Обыкновенная, вполне логичная пятница.

Сейчас я вспоминаю те минуты с особой нежностью, особенной теплотой и описываю его самыми прекрасными эпитетами ныне состоявшегося семейного счастья. Так мы познакомились. Так мы поженились. Больше и Нименьше. Или Нименьше и Больше? Какая разница, если мы до сих пор вместе?

Подумать только, прошло двадцать минут – и я женился. Только представьте себе, восемь минут назад я стоял на краю пропасти, а теперь передо мной простиралась дорога, которая всё время идёт вверх.

История вторая

О том, как я был композитором и поэтом

Припоминаю, как я крепко спал. Спал, даже не осознавая, что сплю. Не снилось ничего, что можно было бы назвать сном. И вдруг сквозь сон, который не снился, я услышал нежный голос жены:

– Вставай, дорогой! Уже утро! Тебе пора писать песню.

«Кажется, что-то начинает сниться», – подумал я и мысленно удивился: «Какой странный сон!»

Мнебынеперечитьтебе начала меня трясти и будить. Уже не совсем нежным голосом:

– Вставай, а то не успеешь написать песню! Уже шесть утра! Пора писать!

Я вскочил, ничего не понимая, и сквозь бредово-невыспавшееся состояние кое-как сформулировал вопрос:

– Какие песни по субботам?

– Вот именно! По субботам! – похоже, Мнебынеперечитьтебе пыталась объяснить простые и очевидные истины. – Ты вошёл в нашу семью, Больше. Значит, должен соблюдать наши традиции. Сегодня первая суббота нашей совместной жизни, и тебе полагается написать своей жене песню.

– Что я, композитор, что ли, по субботам песни писать?

– Композитор или не композитор, а писать придётся!

– Слушай, Больше Мнебынеперечитьтебе, я и петь-то не умею, нот не знаю и стихов ни разу в жизни не писал…

– Всё это нелепые отговорки. Вставай, будем соблюдать традицию.

Встал. Кое-как. Умылся. Как смог. Сел завтракать. Без всякого желания что-нибудь есть и понимать. Мнебынеперечитьтебе наливала мне кофе и рассказывала:

– Мой отец тоже не умел ни петь, ни сочинять, но сочинил и спел. Сейчас я тебе спою акапельно.

– Как споёшь? – уточнил я.

– Акапельно, то есть без музыкального сопровождения, только главное, только слова и мелодия. Слушай, Нибольше Нименьше.

И она запела:

– Подумайте только:
Она влюбилась в простого суслика!
Она – королева красоты среди сусликов.
О-о, яхим-яхим, бутубуту яхим-яхим!

Подумайте только:
Она влюбилась в простого страуса!
Она – королева красоты среди страусов.
О-о, яхим-яхим, бутубуту яхим-яхим!

Подумайте только:
Она влюбилась в простого ёжика!
Она – королева красоты среди ёжиков.
О-о, яхим-яхим, бутубуту яхим-яхим!

Подумайте только:
Больше без памяти влюбилась в Чтоумнее!
Она для Чтоумнее королева красоты!
О-о, Больше лучше всех! Яхим-яхим!
О-о, Больше лучше всех! Яхим-яхим!

Закончив петь а капелла, она спросила:

– Ну как?

Я сделал глоток кофе. Подавился. Поперхнулся. И сказал:

– Гениально.

Она улыбнулась:

– Уверена, ты напишешь лучше. Не зря я тебя разбудила, чтобы у тебя было больше времени для творчества. Правда?

– Правда. Скажи, а что там было такое «яхим», «бутабута»?

– Бутубуту, – поправила Мнебынеперечитьтебе, – это самое главное в песне. Никто не понимает этих слов, кроме автора, но в них живёт вся его животворящая энергия, вся его любовь к молодой жене. Эту песню отец до сих пор поёт маме, когда они встречаются. А как тебе общий смысл песни?

– Наверное, я ещё не понял всей глубины этого произведения. Суслики, страусы, кто там ещё?

– Ёжики, любимый. Да, глубина действительно поражает. Представляешь, у всех своя королева красоты, а у папы – своя. Это моя мама.

– Кстати, а где она? Что значит «когда встречаются»?

– Это отдельная история. Сейчас на неё нет времени. Допивай кофе – и за работу. А я уйду пока.

– Куда?

– Не куда, а зачем.

– Ну, зачем? – поправил вопрос я.

– Я уйду зачем-то. То есть уйду, как будто мне зачем-то надо уйти. Понятно? А когда я вернусь, ты споёшь мне свою первосубботнюю песню.

У меня на лице, видимо, отразилось такое количество эмоций, что Мнебынеперечитьтебе решила поставить последнюю точку в моём задании на весь сегодняшний день. Она сказала:

– Не волнуйся. Я приду не скоро!

И я ушёл в традицию с головой. Оставлю все свои эмоции в покое, хотя они повлияли на результат моего творчества, и сконцентрируюсь на рассказе о самом творческом процессе. Первые две строчки я написал довольно легко и быстро:

Мне бы не перечить тебе, Мнебынеперечитьтебе.
Мне бы любить тебя, Мнебынеперечитьтебе…

Дальше вдохновение кончилось, толком ещё не начавшись. Я вспомнил старые художественные фильмы, в которых показывались разные гении. Они прежде, чем выдать что-то гениальное, начинали ходить по комнате из угла в угол. Меня осенило так, что аж подбросило и подкинуло. Я вскочил с дивана и стал мотаться из одного угла в другой. Мотался минут пятнадцать. Гениальность во мне не просыпалась. Я решил, что всё дело в углах и сменил диагональ. И вот творческий процесс приобрёл совершенно иное направление. Я придумал первую версию самого главного, по словам моей супруги, в песне. Это главное звучало задорно, весело и на первый взгляд нестандартно: «Трали-Вали, Гав-Гав».

Воодушевлённый своим первым творческим успехом, я отправился выпить чашечку кофе. Выпил. Вновь вернувшись к созданию нерукотворного памятника семьи Больше, я понял, что первый успех на самом-то деле является первым провалом. И тогда я начал усердно работать над главной строчкой. И это было правильно. В дальнейшем я не раз убеждался в том, что всегда нужно начинать с главного.

Первым делом я изменил «гав-гав», что отдалённо напоминало собачий лай. Получилось «глав-глав». Это уже производило впечатление, чего-то главного не только по сути, но и по содержанию. Затем я убрал второе «глав». Это показалось мне осмысленным. Главное – оно и есть главное. Нечего ему пытаться быть главнее главного.

Далее я начал размышлять над «трали-вали». Серо, избито. Много раз использовано. Просто-таки литературный штамп. Новая идея не заставила себя долго ждать – «тили-мили». Это звучало свежее, но в то же время традиционнее. Добавив к этому «били», я понял, что наконец-то достиг результата. Теперь главная строка песни приобрела свою окончательную форму: «Тили-мили-били, Глав!»

После ещё одной чашки кофе (просто невыносимо, сколько кофе в день выпивают простые гении, это же вредно!) я приступил к созданию всего текста первосубботней песни. Первый куплет был закончен быстро:

Мне бы не перечить тебе, Мнебынеперечитьтебе,
Мне бы любить тебя, Мнебынеперечитьтебе.
Больше всех, Больше, я люблю тебя!
Тили-мили-били Глав!

После написания первого куплета я прилёг на пять минут и проспал три часа. И приснилась мне белая лошадь, которая то ли несёт меня в пропасть, то ли уносит под облака. И спрашиваю я лошадь подо мной: «Куда ты несёшь, куда ты уносишь меня?» Приснится же такое… И отвечает мне лошадь: «Какая разница, если ты не успеешь написать первосубботнюю песню к приходу своей супруги?» Я проснулся весь в холодном поту. Видимо, когда засыпал, было тепло и светло, а когда просыпался, становилось темно и холодно. Так объяснял я своё состояние, потому что не говорящей же белой лошади я испугался в конце концов.

Однако рука моя судорожно схватилась за ручку так, как великие поэты второй половины восемнадцатого века – первой половины девятнадцатого хватались за перо. Вторая рука в порыве безудержного вдохновения пододвинула к себе тетрадь в клеточку. И творческий порыв, сметая всё на своём пути, вылился из меня. Я обессилел. Но вскоре взял себя в руки, чтобы пересчитать количество написанных куплетов. Их было много. Пришлось выбирать лучшее из лучшего, потому что всё написанное было лучшим. Тяжёлый труд утомил меня, и я запел. И как-то сами собой на мотив легли только три куплета и апофеоз.

И тут в дверь вошла она, прекрасная, как обычно.

– Вижу по твоему лицу, – сказала она с порога, – тебе это удалось!

А затем вопросительно:

– Тебе это удалось?

Вместо ответа я запел:

– Мне бы не перечить тебе, Мнебынеперечитьтебе,
Мне бы любить тебя, Мнебынеперечитьтебе.
Больше всех, Больше, я уже люблю тебя!
Тили-мили-били Глав!

Мне бы всю жизнь с тобою, Мнебынеперечитьтебе,
Прожить, как в раю, и мне бы не перечить тебе.
Больше всех я буду всегда любить тебя!
Тили-мили-били Глав!

Мне бы носить тебя на руках, Мнебынеперечитьтебе,
Мне бы ловить каждое твоё дыхание, каждый взгляд!
Больше всех, Больше, я всегда любил тебя!
Тили-мили-били Глав!

Что нам время?
Оно ничто!
Что пространство?
Оно ничто!
Нименьше и Больше любят друг друга всегда, но сейчас!
Тили-мили-били Глав!
Тили-мили-били Глав!

Я закончил петь. Молчание. Осознание. Больше бросилась ко мне на шею:

– Любимый! – сказала она … (здесь стоит многоточие, потому что не существует слов, которые способны описать её реакцию). – Ты у меня самый-самый. Я буду любить тебя и сейчас, и всегда, как сейчас.

Должен признаться, Мнебынеперечитьтебе сдержала своё обещание, сделанное, как оказалось, по традиции, после прослушивания первосубботней песни.

Эта песня единственная у меня, первая и последняя. Как и та любовь, которая живёт в нашей семье и не угасает ни на мгновение.

Сейчас, уже в будущем, вспоминая прошлое, я думаю, много ли семей, даже счастливых, имеют свою первосубботнюю песню. Впрочем, о чём здесь думать? Такую песню написать никогда не поздно.

12 Kolejny

Автобиографические истории одного из трёх

История первая

О том, как всё начиналось

История вторая

О том, как я был композитором и поэтом

Osoby, które czytają tę książkę, przeczytały również

Inne książki tego autora