Czytaj książkę: «Мифы о драконах. От змея-искусителя и лернейской гидры до скандинавского Фафнира и морского Левиафана», strona 2

Library of Congress

 
Новое знаменье тут – страшней и ужаснее прежних –
Нашим явилось очам и сердца слепые смутило:
Лаокоон, что Нептуна жрецом был по жребию избран,
Пред алтарем приносил быка торжественно в жертву.
Вдруг по глади морской, изгибая кольцами тело,
Две огромных змеи (и рассказывать страшно об этом)
К нам с Тенедоса плывут и стремятся к берегу вместе:
Тела верхняя часть поднялась над зыбями, кровавый
Гребень торчит из воды, а хвост огромный влачится,
Влагу взрывая и весь извиваясь волнистым движеньем.
Стонет соленый простор; вот на берег выползли змеи,
Кровью полны и огнем глаза горящие гадов,
Лижет дрожащий язык свистящие страшные пасти.
Мы, без кровинки в лице, разбежались. Змеи же прямо
К Лаокоону ползут и двоих сыновей его, прежде
В страшных объятьях сдавив, оплетают тонкие члены,
Бедную плоть терзают, язвят, разрывают зубами;
К ним отец на помощь спешит, копьем потрясая, –
Гады хватают его и огромными кольцами вяжут,
Дважды вкруг тела ему и дважды вкруг горла обвившись
И над его головой возвышаясь чешуйчатой шеей.
Тщится он разорвать узлы живые руками,
Яд и черная кровь повязки жреца заливают,
Вопль, повергающий в дрожь, до звезд подъемлет несчастный, –
Так же ревет и неверный топор из загривка стремится
Вытрясти раненый бык, убегая от места закланья.
Оба дракона меж тем ускользают к высокому храму,
Быстро ползут напрямик к твердыне Тритонии грозной,
Чтобы под круглым щитом у ног богини укрыться¹¹.
 

ДРАКОН ИЗ РЕКИ БАГРАДА

Древние римляне представляли негостеприимный и устрашающий ландшафт Северной Африки колыбелью гигантских рептилий. В ходе Первой Пунической войны с Карфагеном (256–241 гг. до н. э.) римские солдаты на себе испытали, как опасно воевать в диких местах Африки. Война началась с осады Карфагена армией под предводительством Марка Атилия Регула. Когда воины переходили вброд реку Баграда (сейчас это река Меджерда в Тунисе), на них напало порождение ночных кошмаров – змей невероятных размеров и мощи. Как истинный герой, Регул призвал своих солдат к битве с чудовищем и отразил его атаку, осыпав врага ливнем копий и камнями из катапульт. В эпической поэме о Пунических войнах¹² римлянин Силий Италик (28–102 гг. н. э.) захватывает внимание читателей волнующим описанием этой битвы от лица ее участника по имени Марус. И хотя в средневековой Европе поэма Силия Италика была мало известна, однако историки и натуралисты поздней Античности часто ссылались на дракона из реки Баграда и утверждали, что выжившие участники той битвы доставили останки змея в Рим, чтобы публика могла ужаснуться челюсти чудовища и его шкуре, длина которой, по слухам, превышала 36 метров.

Еще один знаменитый морской змей Античности – чудовище Кетос, от которого Персей спасает Андромеду. Неизвестный художник.

Staatsgalerie (Штутгарт)

Пенные воды Баграды взрыли песчаные земли пустыни медлительным руслом; редкие в Ливии реки столь широко разольются в сезон по равнине и устремятся в подобную даль. В этих пустынных и диких краях с радостью лагерь разбили мы возле Баграды, пресные воды – редкость немалая в этой стране. Рядом тенистая роща стояла, не знавшая солнца и ветра, полная мрака подобно Эребу; воздух был полн испарений зловонных и шумных. В жуткой пещере, в глубокой норе потаенной, там, где лучи не находят пути среди мрака (мне и теперь вспоминать это место со страхом придется), чудище там поселилось, грозящее смертью живому, выродок гневной Земли, облик которого вряд ли увидеть кому доведется и в тысячу лет; змей был длиною чуть более сотни локтей и водился в роще авернианской вдоль берегов той проклятой реки. Он пожирал своим зевом огромным львов, приходивших к реке, чтоб напиться, брюхо у змея бурлило и полнилось ядом, он нападал на стада, что стремились в жару к водопою, и пожирал он беспомощных птиц, падавших с неба от вони, удушья и мрака. Пол устилали огрызки костей, непереваренных жертв нападений на стадо, в мраке пещеры отрыгнутых змеем. Если же змей погружался в бурлящие воды потока, чтоб остудить свое полное брюхо, то голова достигала противного брега, прежде чем тело погрузится полностью в воду.

Но я не ведал подобной угрозы, и вот устремился я в рощу с друзьями: был со мной Аквин с холмов апеннинских, Авенс из Умбрии с нами отправился также. Мы изучить устремились дремучую рощу, нет ли врагов там, в засаде укрытых. Но, не дойдя до деревьев, мы вдруг ощутили морозящий ужас, страхом сковавший нам руки и ноги. Все же мы двинулись в путь, сотворивши молитву нимфам и богу реки незнакомой, полные страха и трепета медленно шли мы к таинственной роще. Вдруг из пещеры на нас налетел ураган, как из ада, более резкий, чем ветер восточный в порыве; вихрь из пещеры подул, доносящий подземного Цербера лай. В ужасе мы обернулись друг к другу. Из-под земли раздавалось гуденье, и почва дрожала, рухнули стены пещеры, и мертвые словно восстали. Змей появился огромнее змеев титанов, тех, что вступили в войну с небесами, больше, чем гидра лернейская, с коей Геракл сражался, или же змей, стороживший Юноны златые деревья, – выше всех прочих поднялся он вдруг из раздавшейся тверди, и головою блестящей коснулся он неба, тут же забрызгав слюной ядовитою тучи, небо прекрасное он изуродовал пастью разверстой.

Кинулись мы убегать и пытались кричать с перехваченным ужасом горлом, нет нам спасенья, и змея шипенье наполнило рощу. Авенс, ослепший от страха, скрыться пытался в дупле многолетнего дуба: может, чудовище мимо пройдет, не заметив. Глупый поступок, однако судьбы не избегнешь. Вы не поверите – змей, обвивая тот дуб многолетний, с корнем его из земли вырывает. Вскрикнул несчастный, и я обернулся, видя, как змей поглотил его, чавкая пастью и дергая горлом. Бедный Аквин – он кинулся в реку, хочет уплыть от кошмара. Змей же его подхватил в середине потока, вынес на берег и тоже сожрал – что за ужасная гибель! Так я один убежал от смертельного змея. Мчась все быстрей от испуга и горя, я поспешил доложить обо всем генералу. Он застонал, сожалея об участи храбрых. Полный отваги и вечно готовый к сраженью и славе, он приказал нам готовиться к бою со змеем, конникам бравым, проверенным в битвах, велено было построиться в поле. Наш генерал впереди на летящем коне; следом, щитами укрывшись, воины тащат с собой катапульты и остроконечный таран, пробивающий башни.

Персей спасает Андромеду от морского дракона на гравюре Л. Карса, 1728 г.

Wellcome Collection

Вот уже кони смогли окружить окровавленный луг, где погибли те двое. Змей, пробудившись от грома копыт на лужайке, вылез из грота и выдохнул вонью шипящей. Жуткое пламя сверкало в глазах у дракона; гребень его возносился над лесом дремучим, жало тройное дрожало и будто бы неба касалось, из пасти свисая. Трубы взревели, и змей отступил, своей тушей огромною вздрогнув; севши на хвост, изогнулся он в кольца переднею частью. Тут же он резко вскочил, разогнув свои кольца и вытянув полностью тело, пастью касаясь передних рядов нападавших. Кони всхрапели от страха пред змеем, не подчиняясь узде, раздувая горячие ноздри. Чудище, высясь над войском смятённым, в ярости шею раздуло, качаясь то влево, то вправо, вверх поднимало солдат и, бросив о землю, крушило их весом огромным. Кости дробя, упивался он черною кровью, пастью кровавой хватая всё новые жертвы. Воины кинулись прочь, а дракон, торжествуя, их достает ядовитым дыханьем все дальше. Тут уж и Регул крикнул солдатам сражаться: «Нам ли пристало, Италии детям, так отступать перед змеем поганым, Рим ли уступит ливийскому змею? Если дыхание змея лишило вас силы, если вы храбрость растратили, видя кровавую морду, значит, я буду отважно сражаться один на один с этим змеем». Так он вскричал и копье запустил прямо в змея, быстро и точно, как молнии вспышка. Змей головой отразить не сумел свою гибель, глубже вонзилось копье, задрожав от удара. Громкие вопли триумфа достигли высокого неба.

Противостояние слона и дракона в средневековом манускрипте.

Wikimedia Commons

Змей, порожденный Землей, разъярился: он пораженья не знал никогда или боли, сталь же смертельную тоже изведал впервые. Боль придала ему ярость и силу в атаке. Регул же, всадник умелый, смог развернуть скакуна, и ушел он от гибкого змея, правя поводья лишь левой рукою. Марус не встал в стороне от сраженья: длинным копьем пронизал я змеиную тушу. Жало тройное лизнуло за круп генеральскую лошадь; бросив копье, я отвел на себя нападенье. Воины храбрые, мне подражая, дружно метали оружие в змея, змей заметался среди нападавших, и, наконец, катапультою пущенный камень смог усмирить неуемного змея, так катапультою рушатся башни и стены. Мощь покоренного змея иссякла, сломлен хребет, и не держит он голову гордо. Мы атакуем упорно, и вот в брюхо воткнулось оружие с лету, стрелы пронзили глаза, ослепляя дракона. Черною раной зияя и брызжа слюной ядовитой, змей оказался прижатым к земле палками, копьями, прочим; пасть его вяло пугает напавших, и только. Брус, из орудия пущенный, смог размозжить у чудовища череп; вот на крутом берегу распласталася мертвая туша, воздух наполнился ядом и паром чудовищной пасти. Горестный вопль тут поднялся из вод и из недр, роща и грот зарыдали, берег с деревьями хором завыли. Наши утраты безмерными были, мы дорогою ценой оплатили победу!

ВРАЖДА ДРАКОНОВ И СЛОНОВ

С потрясающим упорством и трудолюбием римский государственный деятель Плиний Старший (23–79 гг. н. э.) составил необъятную энциклопедию чудес природы¹³. Плиний был наделен острой наблюдательностью и с неуемным любопытством изучал данные современной ему науки о животном и растительном мире, о царстве минералов и о естествознании в целом. Работая над главой о слонах, Плиний не мог не упомянуть о драконах, ибо эти гиганты животного мира были непримиримыми врагами. Римский ученый определил Индию как среду обитания драконов и описал смертельные схватки ползучих тварей с их громадными противниками, обитателями далеких джунглей. Плиний погиб при извержении Везувия в 79 г., но его энциклопедией зачитывались на протяжении веков и после его смерти, а мыслители средневековой Европы искали скрытый смысл в битвах между драконами и слонами и толковали его как аллегорию искушения дьяволом Адама и Евы.

В Африке водятся слоны, но в Индии слоны крупнее, и в Индии также водятся извечные враги слонов – драконы, настолько огромные, что они легко оплетают слонов своими кольцами. Исход этой схватки губителен для обоих: задушенный кольцами слон падает на землю и сокрушает своей тушей обвившего его дракона.

Каждое животное прибегает к хитроумным уловкам, чтобы выжить, но эти два зверя – умнейшие из умных. Дракон понимает, что ему не подняться на высоту слона, поэтому он ищет хорошо утоптанную слоновью тропу, ведущую к местам кормежки, и бросается вниз на слона с высокого дерева. Слон знает, как трудно разжать кольца дракона, поэтому он трется о скалы и деревья, чтоб освободиться от змея.

Чудовищные змеи и слоны на гравюре Яна ван дер Страта.

Smithsonian Design Museum

Дракон всегда готов к такому трюку: своим хвостом он обвивает ноги слона, тогда как слон пытается освободиться с помощью хобота. Однако дракон бьет головой в слоновьи ноздри, тем самым ранит нежный хобот и перекрывает своему противнику дыхание. При непредвиденной встрече дракон взвивается вверх лицом к лицу с врагом и метит головой в глаза слону. Вот почему так часто попадаются слепые, истощенные слоны, гибнущие от голода и страданий.

Существует и другое поверье об этих схватках. Известно, что у слонов холодная кровь, вот почему измученный жарой дракон упорно ищет встречи со слоном. И вот он прячется на дне реки, свернувшись в кольца, и ждет слона у водопоя. При виде противника он вздымается со дна и обвивает хобот, а зубами грызет слона за ухом, куда не достигает хобот. Дракон, по слухам, настолько велик, что легко выпивает всю кровь из огромного слона. Слон, ослабев от потери крови, валится на землю и давит опьяненного от крови дракона, и так они разделяют общую судьбу.

Плененный дракон на гравюре Яна ван дер Страта, 1595 г.

Smithsonian Design Museum

Общеизвестно, что во время Пунической войны в битве на реке Баграда войска под предводительством Регула захватили змея длиной 36 метров: они осадили дракона, подобно вражеской крепости, и убили его при помощи катапульт и других осадных машин. Шкура и челюсти дракона хранились в одном из римских храмов вплоть до начала Нумантийской войны¹⁴.

Драконий камень, или драконит, находят в мозгу дракона; но камень кристаллизуется и превращается в драгоценный только в момент смерти дракона, и голову ему нужно срубить, пока он жив. Именно поэтому ее отсекают у спящего дракона. Сотак¹⁵ поведал, что видел подобный камень у одного царя, а чтобы добыть драконий камень, нужно запрячь в колесницу двух лошадей, при виде дракона высыпать на его пути порошок из дурмана, а уснувшему зверю голову заживо срубить. По описанию Сотака, камень этот белый и прозрачный и не поддается ни полировке, ни гравировке.

Часть II. Сатанинские змеи: драконы и святые в эпоху раннего христианства

С момента зарождения литературы боги вели войны против гигантских змей в эпических историях о торжестве божественного порядка над первозданным хаосом. Рассказы об этих столкновениях легли в основу многих мифов ближневосточной и азиатской культур. В Египте бог солнца Ра сражался с Апопом, врагом света, принимавшим форму гигантской змеи либо крокодила. В Месопотамии бог бури Мардук воевал с богиней Тиамат, морской гидрой, оставившей большое змеиное потомство. В телах рожденных ею змей вместо крови тек яд. В Южной Азии небесный царь богов Индра владел молнией, с помощью которой освободил реки мира от дракона Вритры, державшего их в плену где-то в горах.

Змей-искуситель на картине Корнелиса Корнелиссена, 1592 г.

Rijksmuseum (Амстердам)

Хотя эти рассказы демонстрируют важную роль, которую драконы играли во многих древних культурах, несравнимо большее влияние на изображение и понимание сущности драконов в западной традиции оказали иудейские священные писания и Новый Завет. Древние иудейские и раннехристианские представления о чудовищных рептилиях обычно подчеркивали их родство с дьяволом и роль в изгнании людей из Эдемского сада. Авторы тех времен акцентировали сущность драконов как проводников сатанинской воли, а также их враждебную миссию в космических конфликтах, возвещающих о конце света.

Как слуги Сатаны драконы были противниками святых в раннехристианской литературе, из-за чего позднеантичные и раннесредневековые рассказы о добродетелях и чудесах святых часто повествовали о захвате или укрощении драконов, таким образом доказывая власть, данную Богом. От северного побережья Африки до Шотландского нагорья в видениях мучеников и деяниях миссионеров драконы представали грозным препятствием на пути распространения христианской веры.

БИБЛЕЙСКИЕ ЧУДОВИЩА

Дракон на воротах Иштар в Вавилоне.

Storm Is Me / Shutterstock

Перевод Пятикнижия и священных писаний иудейских пророков с древнееврейского на греческий язык (в III–II вв. до н. э.), а затем с греческого на латынь (до IV в. н. э.) познакомил греко-римский мир со змеем-искусителем из Эдемского сада, с колоссальным морским чудовищем, известным как Левиафан, и драконом, которому поклонялись древние вавилоняне во времена пророка Даниила. Эти священные сказания также послужили основой для изображения «большого красного дракона» из Откровения Иоанна Богослова, апокалиптического христианского текста, написанного около 95 г. н. э. Если говорить обо всех драконах, представленных в Ветхом и Новом Завете, мы получим мощный многозначный образ для более поздних читателей: с одной стороны, это чудовище внушительного размера и непревзойденной силы, вызывающее страх; с другой стороны, это посланец дьявола, искушающий ересью и вводящий в соблазн; и, наконец, это враг Божий, который вел войну против праведных сил, пока архангел Михаил не сбросил его в геенну огненную на вечные страдания.

ЗМЕЙ В САДУ

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог¹⁶. И сказал змей жене: «Подлинно ли сказал Бог: “Не ешьте ни от какого дерева в раю”?»

И сказала жена змею: «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть».

И сказал змей жене: «Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло».

И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

Два легендарных чудовища – Левиафан и Бегемот – на рисунке Уильяма Блейка.

Yale Center for British Art

И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: «Где ты?»

Он сказал: «Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся».

И сказал Господь Бог: «Кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?»

Адам сказал: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел».

И сказал Господь Бог жене: «Что, ты это сделала?» Жена сказала: «Змей обольстил меня, и я ела».

И сказал Господь Бог змею: «За то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».

ЛЕВИАФАН В ГЛУБИНАХ

Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; вот, его сила в чреслах его и крепость его в мускулах чрева его; поворачивает хвостом своим, как кедром; жилы же на бедрах его переплетены; ноги у него как медные трубы; кости у него как железные прутья; это – верх путей Божиих; только Сотворивший его может приблизить к нему меч Свой; горы приносят ему пищу, и там все звери полевые играют; он ложится под тенистыми деревьями, под кровом тростника и в болотах; тенистые дерева покрывают его своею тенью; ивы при ручьях окружают его; вот, он пьет из реки и не торопится; остается спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его¹⁷.

Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром?

Можешь ли ты удою вытащить Левиафана и веревкою схватить за язык его?

Вденешь ли кольцо в ноздри его? Проколешь ли иглою челюсть его?

Будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко?

Сделает ли он договор с тобою и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?

Станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих?

Будут ли продавать его товарищи ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами?

Можешь ли пронзить кожу его копьем и голову его рыбачьею острогою?

Клади на него руку твою и помни о борьбе: вперед не будешь.

Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?

Левиафан на гравюре Гюстава Доре.

Wikimedia Commons

Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем?

Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? Под всем небом все Мое.

Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их.

Кто может открыть верх одежды его, кто подойдет к двойным челюстям его?

Кто может отворить двери лица его? Круг зубов его – ужас; крепкие щиты его – великолепие; они скреплены как бы твердою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.

От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла.

Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя.

На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас.

Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут.

Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов.

Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса.

Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы.

Железо он считает за солому, медь – за гнилое дерево.

Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву.

Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеется.

Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи.

Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою.

Нет на земле подобного ему; он сотворен бесстрашным; на все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости.

ДРАКОН ИЗ ВАВИЛОНА

И жил там великий дракон, и вавилоняне поклонялись ему¹⁸. И сказал царь Даниилу: «Видишь, теперь ты не можешь утверждать, что это существо не живой бог, поэтому поклоняйся ему». И ответил Даниил: «Я поклоняюсь Господу Богу моему, потому что он живой Бог. Но дай мне свое разрешение, о царь, и я убью дракона без меча и без посоха». И сказал царь: «Даю свое дозволение и благословляю тебя». Итак, взял Даниил смолу, жир и волосы, и смешал их вместе, и сделал из смеси булки, и вложил их в рот монстра. И взорвался дракон. И сказал Даниил: «Глядите, вот чему вы поклоняетесь». И когда вавилоняне услышали это, они очень разозлились.

Святой Михаил и дракон на картине Пьетро да Кортоны, 1666 г.

Art Institute of Chicago

СЕМИГЛАВЫЙ УЖАС КОНЦА СВЕТА

И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна и на главе ее венец из двенадцати звезд¹⁹.

Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения.

И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим.

Святой Михаил и дракон на картине голландского художника Хуана де Фландеса, 1509 г.

Metropolitan Museum of Art (Нью-Йорк)

Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца.

И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его.

А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней.

И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.

И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и Сатаною, обольщающий всю Вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.

И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клеветавший на них пред Богом нашим день и ночь.

Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего и не возлюбили души своей даже до смерти.

Итак, веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени.

Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену, которая родила младенца мужеского пола.

И даны были жене два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню в свое место от лица змия и там питалась в продолжение времени, времен и полвремени.

Святой Михаил и дракон на картине неизвестного испанского художника, начало XV в.

Metropolitan Museum of Art (Нью-Йорк)

И пустил змий из пасти своей вслед жены воду, как реку, дабы увлечь ее рекою.

Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей.

И рассвирепел дракон на жену, и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа.

…И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.

Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и Сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.

СТРАЖ ЛЕСТНИЦЫ В НЕБО

Голоса ранних христианок очень редко звучат в исторических летописях, поэтому иначе как чудом не назовешь то, что сохранился тюремный дневник, написанный римлянкой по имени Перпетуя²⁰. Заключенная римским правительством в 203 г. за свою «разрушительную» веру и обреченная умереть в карфагенском Колизее, Перпетуя поведала в дневнике о последних днях жизни в плену и упомянула о видениях, ниспосланных ей напрямую Богом. Среди них был сон о лестнице в небо, которую охраняет дракон, готовый напасть на любого, кто осмелится взойти на нее. Перпетуя укротила чудовище, и это самый ранний пример деяния святого, покоряющего дьявола в облике древнего змея в доказательство власти Бога над злом и благосклонности Господа к верующим.

Каким же трудным было то время! Удушающая жара из-за скученности тел; солдаты, вымогающие деньги… И все время, пока я была там, меня мучили заботы о моем ребенке. Тогда Терций и Помпоний, добрые диаконы, присматривавшие за нами, подкупили кого-то. Это позволило нам перейти в лучшую часть тюрьмы на несколько часов, чтобы мы могли немного восстановиться. Меж тем все покинули тюремную камеру, и мы смогли немного отдохнуть. Наконец мне удалось накормить ребенка, который совсем ослабел от голода. Беспокоясь о нем, я поговорила с мамой и попыталась утешить брата. Я доверила им сына, но я страдала, потому что видела, как они терзаются из-за меня.

Это беспокойство мучило меня в течение многих дней. Затем мне удалось получить разрешение, чтобы ребенок остался со мной в тюрьме, и в результате я сразу почувствовала себя лучше, избавившись от неудобства и тревоги за ребенка. В тот же миг тюрьма превратилась во дворец, и я предпочла находиться в ней, а не где-либо еще.

Перпетуя и лестница в небо, которую охраняет дракон, на гравюре голландского художника Яна Лёйкена, 1701 г.

Rijksmuseum (Амстердам)

Тогда мой брат обратился ко мне: «Дорогая сестра, благодаря своему особенному, избранному положению ты наверняка сможешь вызвать у себя видение, чтобы узнать, осудят ли тебя или освободят?» Я честно обещала, что постараюсь сделать это, ибо знала, что смогу напрямую поговорить с Господом, чью великую благосклонность я испытала. Я сказала брату, что дам ответ на следующий день. Потом я попросила видение явиться мне, и вот что я узрела. Я увидела потрясающе высокую лестницу, сделанную из бронзы, доходящую до самых небес. Она была настолько узкой, что по ней мог подниматься только один человек. По бокам лестницы располагались острые металлические предметы: мечи, копья, крючки, кинжалы и шипы, так что идущему по ней человеку следовало шагать с осторожностью и смотреть, куда он ступает, иначе металл проткнул бы его плоть. Под лестницей лежал огромный дракон, готовый напасть на тех, кто собирался подняться по ней. Он отпугивал желающих совершить восхождение. Первым взобрался Сатур – тот человек, кто позже добровольно сдался из уважения к нам (ибо именно он был нашим духовным учителем) и поэтому не был с нами во время ареста. Когда он добрался до вершины лестницы, то повернулся и сказал мне: «Перпетуя, я помогу тебе подняться. Но будь осторожна и берегись, чтобы дракон не укусил тебя». И ответила я ему: «Он не навредит мне во имя Иисуса Христа». Затем дракон нерешительно, как будто меня боялся, высунул голову из-под лестницы, я наступила на его голову так, будто это была первая ступенька, и начала карабкаться вверх.

ПОТОМКИ ТЬМЫ

Накануне Вознесения Иисус повелел своим апостолам: «Итак, идите, научите все народы» (Евангелие от Матфея 28: 19). В поздней Античности распространялись рассказы о миссионерских деяниях апостолов, проповедовавших христианскую веру во враждебной среде по всему средиземноморскому миру и далеко за его пределами – в Армении и Индии. Хотя современные ученые сомневаются в подлинности этих историй, таковые были чрезвычайно популярны среди христианских читателей на протяжении всего Средневековья. Как рассказывалось в «Деяниях Филиппа» (IV в.), миссия апостола Филиппа и его спутников в греческом городе Офиорима (его отождествляют с древним Иераполисом близ современного Памуккале в Турции) закончилась конфликтом с гигантскими пресмыкающимися, которым поклонялись местные язычники. Вождь змеевидных чудовищ, великий дракон, покрытый слоем копоти и извергающий огонь, поведал Филиппу, что он и весь его род – демонические потомки змей, заколдованных волхвами египетскими (Исход 7: 8–13). Подобно великим библейским героям, Филипп победил своих врагов чудесными проявлениями Божьей силы.

Черный дракон на иллюстрации Андрея Фереза.

Иллюстрации Андрея Фереза

ПРОТИВ ЗМЕИНОГО КУЛЬТА

Когда Спаситель разделил апостолов и каждому уготовил свой жребий, то Филиппу выпало идти в страну греков; и подумал он, что это тяжело, и заплакал²¹. И Мариамна, сестра его (именно она подавала хлеб и соль и сидела у ног Иисуса, когда Марта хлопотала в служениях людям), увидя это, пошла к Иисусу и сказала: «Господи, неужели ты не видишь, как беспокоится брат мой?» И ответил ей Иисус: «Я знаю, что ты избранная среди женщин, так иди с ним и поддерживай его, потому что мне ведомо, как легко он впадает в гнев и совершает необдуманные поступки. И если мы отпустим его одного, он принесет немало наказания людям. Но я решил послать Варфоломея и Иоанна терпеть тяготы в том же городе [Офиориме], ибо там обитает великое зло, поклоняются местные жители аспиду, матери змей…» Они путешествовали пять дней, и однажды утром после полуночных молитв возник внезапный ветер, великий и темный. И он принес огромного закоптелого дракона, с черной спиной и брюхом, похожим на медные угли в искрах огня, с телом длиннее сотни локтей²², и за ним следовало множество змей со своими змеенышами, и пустыня содрогалась в далекую даль. И сказал Филипп: «Пришло время вспомнить слова Господа: “Ничего не бойся, ни преследований, ни змей, живущих на земле, ни темного дракона”. Если стоять крепко, дракон отступит, невзирая на его силу; давайте помолимся и окропим воздух из чаши – и дым рассеется». И стали они молиться над чашей: «Господь, что роняет росу на погребальные кострища и освещает тьму, что затыкает пасть драконову и усмиряет гнев его, кто обращает вспять вражью злобу, и она сгорает в собственном пламени, кто запирает выходы и двери и усмиряет гордыню, не остави нас в этой пустыне, ибо мы выполняем волю твою и повеление».