Каждый мародер желает знать…

Пролог

– Лебовский, не тормози! – Леннон выхватил откуда-то из-за спины дубину и отбил летевший в меня камень.

– Да блин… – я встряхнул руки, пытаясь вернуть жизнь в онемевшие от усталости пальцы. Так. Что там… Указательный к большому, поворот кисти, сцепить мизинец правой и безымянный левой… Или мизинец левой – к безымянному правой?

– Лебовский! – с кромки обрыва вниз посыпались мелкие камешки. Леннон с трудом балансировал на краю, прикрывая меня от очередного булыжника.

– Не ссы, Леннон, прорвемся! – пробормотал я, начиная комбинацию заново. С третьего раза пальцы наконец-то послушались, бледное сияние «сети Брюса» замерцало перед нами. Очередной камень замер в воздухе, застряв в ее призрачных путах. – Готово!

– Плети «гукалу» давай! Нам еще выбраться отсюда надо! – заорал лежащий на краю обрыва Кортес. Его ноги и руки скрутил «барсучий вьюн», так что двигаться он не мог.

– Я попробую, но у меня она пока ни разу не получалась… – проговорил я, складывая ладони лодочкой и переплетая большие пальцы. Или надо, чтобы левый сверху? Или все равно?

– Справа! – крикнул Леннон. Я машинально пригнулся, над головой просвистело что-то плоское. Как будто кленовый вертолетик, только большой. Надо начинать долбучую «гукалу» заново. Ладони лодочкой, большие пальцы сплести…

– Вьюн выбросил бутоны, давай быстрее! – Кортес дернулся, толкнув меня плечом под колено. Вывернуть ладони пальцами вниз, скрестить безымянные, два раза разомкнуть мизинцы… Что-то больно обожгло правую лодыжку. Так, не останавливаться. Я лишь на секунду скосил туда взгляд, чтобы понять, что там именно то, о чем я подумал. Из бледно-лилового конуса только распустившегося цветка высунулось острое жало и ткнуло меня в ногу. Больно, пипец! Сжать ладони. Разжать ладони. Мизинец-большой, мизинец-указательный… Что там дальше-то?

– Слева! – крикнул Леннон, и заорал не особенно членораздельно. Что-то по нему прилетело. Не отвелкайся, Лебовский. Я продолжал шевелить пальцами в нужном порядке. Ну, кажется в нужном. Что-то ударило мне в левое плечо, но я не обратил внимания. Молодец какой. И даже вспомнил, что надо согнуть указательный правой руки, прежде чем складывать снова лодочку. Раздался звук, похожий на уханье совы. Я ухватил одной рукой Леннона за плечо, второй – Кортеса за ремень и шагнул в обрыв. Сначала волна вдруг ставшего упругим воздуха подхватила нас, и секунд десять мы скользили вниз как серферы на доске, но потом я не удержал равновесие, и мы все трое одним клубком обрушились в сухую песчаную осыпь. Хорошо хоть песок, а не камни. Кубарем до самого низа. Мне прилетело по уху пяткой кирзового сапога Кортеса. Еще два хищных вьюнковых цветочка решили под шумок подзакусить моей ногой.

Песок теперь был везде – в сапогах, под рубахой, во рту, в волосах. Я ткнулся носом в куст сухой травы и наконец-то замер. Потрогал изнутри языком разбитую губу. Осторожно пошевелил руками и ногами. Песок подо мной задвигался и сполз еще на пару метров вниз. Потом наконец не выдержал и заржал.

– Не зачет, Лебовский! – раздался над головой кукольный голос Соловейки.

– Простите, Сольвейг Павловна! – я поднялся на ноги и начал вытряхивать песок из волос. – Но у меня ведь почти получилось!

– Если бы бой был настоящим, то твои товарищи бы погибли! А тебя бы уже связали и тащили в котел! – Соловейка зло топнула ногой в красной туфельке. – В чем была твоя ошибка?

– Гукала слабая, – сказал я. – Надо было три такта.

– Гукала у него слабая… – передразнила Соловейка. – Мозги у тебя слабые! Забирайтесь обратно!

– Только пусть теперь Леннон с вьюном обнимается, – пробурчал Кортес, сдирая с себя засохшие стебли. – Опухнет все теперь…

– Потерпишь, – отрезала Соловейка.

– Я плечо вывихнул, – сказал Леннон. – Может, перерыв? Ну почти получилось же…

Глава 1. Новые дороги и старые друзья

Неделька выдалась аховой, конечно. Каждое мое утро начиналось с будильника, поднимавшего меня с кровати почти на рассвете. Потом нужно было быстро, едва успев продрать глаза, закинуть в себя какой-нибудь еды и забивать часы или на стенде, или на полигоне. Если удавалось, то до полудня я, как проклятый, учился сгибать и разгибать пальцы, чтобы получить всякие магические эффекты. Когда у Соловейки было время, она занималась со мной, иногда ее место занимал здоровенный препод-законник Глеб Андреевич. А иногда я тренировался сам. Под надзором старенького глуховатого смотрителя стендов, который следил только за тем, чтобы я не убился. Или просто под щебет птиц на полигоне.

Изучение магии в чем-то было похоже на изучение иностранного языка. На первом этапе ты просто зубришь сочетания слов и жестов, не видя в этом никакой системы. Потом начинаешь разбираться в последовательностях знаков и движений, а потом приступаешь к изучению всей системы в целом. Я пока что был на самом первом этапе. Открываешь страницу с заклинанием, читаешь название и эффект, гнешь пальцы. Повторяешь, вне зависимости от результата. И так до умопомрачения. Как только пальцы начинали неметь и просить пощады, значит тренироваться еще примерно столько же.

Отягощалось это все еще и тем, что недостаточно было просто сложить пальцы веером, чтобы выстрелить каким-нибудь файерболом. Кстати, как раз никакого файербола в стартовой методичке и не было… Но в любом случае, пальцев было недостаточно. Каждому заклинанию, начиная от примитивной «сети Брюса» и заканчивая суперсложным боевым эффектом, названия которого я пока не знаю, требовались эмоции в качестве не то топлива, не то спускового крючка. И это было чертовски сложно. Пока катаешь какую-нибудь «склизлу», гоняя в голове одно и то же тошнотворное воспоминание, все получалось нормально. Но вот если от «склизлы» нужно было сразу же перейти например к «орлянке», для которой требовалось почувствовать азарт и жажду наживы, моментальный переход давался, прямо скажем, непросто.

Потом я заканчивал занятия по магии, и несся в библиотеку. Иногда успев заскочить в столовую, иногда нет. Чтобы меня включили в жетонную систему, мне нужно было получить десяток доступов от разных преподов. Нужно было сдать что-то вроде контрольных, чтобы местные корифеи выдали заключение, что я не лох, и меня можно учить дальше.

Ближе к вечеру из-за библиотечного стола меня выволакивал Ларошев и тащил в свой подвал. Кроме машины он выбил из Гезехуса помещение с окном, а вот без помощников, сказал, что мы обрыбимся. Так что нужно было переместить нужную часть архива наверх, при этом ничего не запутав и не растеряв.

Иногда я после ужина успевал еще немного потренироваться, но уже чисто в разминке пальцев. Никогда не думал, что в кистях, оказывается, столько мышц может болеть…

Короче, вынырнуть из этого марафона мне удалось только к пятнице. Точнее даже не вынырнуть, а осознать, что я начинаю привыкать к местному учебному ритму и даже начинаю получать от него удовольствие.

Я сидел в столовой и жевал ватрушку, запивая ее остатками компота. И как раз в этот момент на пороге появился Стас Демидов. В этот раз – никаких галстуков, но даже в повседневной одежде он выглядел аристократом. А следом за ним вошел тот, кого я не ожидал здесь увидеть – Бюрократ. Стас огляделся, выцепил меня взглядом и решительно направился к моему столу. Бюрократ последовал за ним. В руках он сжимал кожаную папку для документов.

– Привет, Богдан, – сказал Стас, присаживаясь на соседний стул. – В общем, мы закончили с документами, осталось получить подпись Ларошева и Гезехуса. Значит, предположительно лаборатория Панфила Демидова находится где-то близ деревни Белобородово…

– Так, Стас, помедленнее! – я быстро прожевал остатки ватрушки и сделал глоток компота. – Пока вы все это обсуждали, я был занят учебой. Так что мог и кое-что пропустить мимо ушей. Что еще за Панфил?

– А, ну да, прости! – Стс усмехнулся. – Панфил Демидов – мой двоюродный прапрадед. Легендарная личность в своем роде. Единственный среди Демидовых техномаг. Рассорился с кланом, долго путешествовал и где-то затаился. Считалось, что он жил отшельником, чуть ли не монахом. Но уже после баниции выяснилось, что это не совсем так. Он построил где-то подземную лабораторию и изучал там источники энергии. Или что-то в этом роде. Точно не знаю, это будет как раз область вашей работы. Вот, смотри.

Стас выставил на стол маленький шагоход. Немного других очертаний, чем «Гусак», на котором я гонял мамонтов. С более длинным корпусом и короткими ногами. Стас ткнул его пальцем в крышу. И шагоход ожил. Раздалось негромкое жужжание, колени распрямились, машина сделала несколько шагов, потом кабина развернулась на месте.

– Этой игрушке больше ста лет, понимаешь? – сказал Стас. – Я ни с какого боку не техномаг, этот шагоходик работает автономно. В свое время, когда мой дед его заполучил, он решил, что вскроет и посмотрит на начинку, когда у него сдохнут батарейки. Но батарейки все еще работают, никаких признаков нехватки энергии нет.

– И он тебя слушается? – спросил я, протягивая руку к миниатюрному ходячему танку.

– Осторожнее, он электричеством бьется, – сказал Стас. – Да, могу им управлять. Отдаю мысленные команды, и он выполняет. Только надо… гм… очень громко думать. Иногда не срабатывают.

– Вообще-то шагоходы никогда не подчинялись людям, не обладающим магическими способностями, – сказал я. – Ты точно не маг?

– Хотел бы я верить, что не точно, – Стас вздохнул. – Меня проверяли несколько раз. Нет, никаких способностей, даже близко. Я обычный, более, чем полностью.

– Тогда почему… – начал я и замолчал. Перевел взгляд на Бюрократа, который молча стоял рядом, все еще сжимая в руках папку.

– Воооот! – Стас поднял палец вверх. – Этот шагоходик сделал в своей лаборатории Панфил Демидов. И еще несколько предметов, которые, правда, могут впечатлить только знающих людей. Получается, что мой родственник где-то устроил производство предметов, которые сделаны непонятно как, работают, нарушая все мыслимые законы, и батарейки у них… Ну, сам видишь. Кое-какие стартовые данные о моем пра-пра… Слушай, давай я его просто прадедом буду называть, ладно? В общем, я уверен, лаборатория есть. Хочу ее заполучить. Я законный наследник, и все такое. Это же именно то, чем намерен заниматься исторический факультет?

– Ты говоришь, Белобородово? – спросил я. – Это же вроде где-то недалеко, судя по карте? Или это другое Белобородово?

– Да, недалеко, – кивнул Стас. – На север по Томи.

– Ага… – я задумался. Севернее Томи в моем мире находился Северск. Закрытый город при Сибирской АЭС. Могло это быть как-то связано? Хотя ерунду я говорю, никаких точек сопряжения наших миров я пока что не обнаружил. Ну, кроме той переведенной стрелки, которая отправила сюда мой поезд. – От меня что-то требуется?

– Пока нет, просто заскочили сообщить, что контракт готов, – Стас подмигнул. – А потом… Ну, много всего. Нужно будет поднимать местные архивы столетней давности, находить очевидцев, или, скорее, их детей. Ну и все такое прочее. Ты историк, вот и будешь думать. Других у Ларошева все равно нет.

– Понял-принял, – весело ответил я. – Тогда я в библиотеку. И жду отмашки.

– Мы передадим копию документов Ларошеву, когда закончим, – Стас поднялся со стула. Я тоже. Мы обменялись рукопожатиями и поспешили по своим делам.

Синильга Азаматовна сегодня была не в духе, так что я не стал ей докучать, просто сообщил дежурное «студент Лебовский прибыл поработать», прошмыгнул мимо и устроился за маленьким столом между книжными шкафами. Включил лампу, открыл учебник и завис.

Короткий разговор в столовой совершенно выбил меня из настроения на учебу, в голове уже грохотала барабанная дробь дороги приключений, а мысли были совершенно далеки от статистики. Лаборатория сумасшедшего ученого – это было не совсем то, что я себе представлял, когда думал о том, чем будет заниматься наш вновь воссозданный исторический факультет. Мне думалось о каких-нибудь затерянных в тайге заброшенных городах, золотых идолах и сокровищах. Впрочем, крохотный шагоходик, да еще и вооруженный электричеством сто лет назад – это тоже впечатляло. Панфил Демидов. В истории моего мира такого парня, кажется, вообще не было. Может быть, он умер при рождении, а может и вовсе никогда не рождался.

Кроме того, на этих выходных мы еще должны были обсудить с Йованом и остальными, что будем дальше делать с Соболями. Разумеется, я сказал, что какой-то мутный тип мне предложил сделку, но потом я как-то увлекся учебой, все остальные тоже замолчали, и вот вчера перед сном Витек мне намекнул, что в субботу вечером мы встречаемся в мызе, чтобы все обсудить, и…

Я тряхнул головой и снова попытался погрузиться в количественные методы исследований. Но цифры и буквы упорно отказывались выстраиваться стройными рядами и отпечатываться у меня в мозгу, так что я забил на это дело. Тем более, что за шкафом услышал чьи-то тихие голоса. Сначала я решил, что подслушивать нехорошо, тем более, что разговаривали реально почти шепотом. Потом не выдержал и заглянул в щель между книгами.

У стены читального зала стояла Феодора. А над ней нависал Йован. Не в смысле угрожающе, а, скорее просто чтобы она лучше слышала то, что он ей там втолковывал.

– …и тогда я смогу заплатить твоему отцу, сколько он захочет! Ты что, мне не веришь? – громким шепотом убеждал Йован. Лица Феодоры мне было не видно, но, судя по интонациям серба, она и правда как-то не очень верила. – Мне осталось доучиться один год. А потом у меня есть одно дельце, которое, если выгорит, то я получу имперский паспорт. И смогу увезти и тебя тоже, если ты будешь моей женой.

– Что еще за дельце? – насмешливым тоном спросила Феодора.

– Не могу пока сказать, – Йован тряхнул головой. – Но мне клялись, что дело верное. Ты же сама говорила, что хочешь уехать из Сибири. Мы же здесь как в тюрьме – ни гражданства, ни документов. Нас ни в одну цивилизованную страну не пускают…

– Я не думала, что ты отнесешься к моим словам серьезно, – Феодора хихикнула. – Ну куда же я поеду, ты сам-то подумай?

– Ты же каратель! Ну, в смысле, целительница! Да тебя везде с распростертыми объятиями примут! Кроме того… – Йован хозяйски провел своей широченной ладонью по ее груди.

– Перестань! – она возмущенно шлепнула его по руке. – Йован, я же тебе говорила. У меня контракт…

– Любой контракт можно разорвать! – Йован обнял девушку за талию и притянул к себе. – Дора, я тебя обожаю, ты знаешь. Я буду тебя на руках носить, в лепешку ради тебя расшибусь! Клянусь тебе, через два года мы уже будем нежиться где-нибудь на побережье теплого моря и забудем эту дурацкую Сибирь как страшный сон!

– Давай ты сначала сделаешь свое… дело… А потом… – Феодора томно выгнулась в его объятиях и положила руку ему на затылок. Раздался звук долгого поцелуя.

– Рррррр… – ладонь Йована сжала грудь Феодоры. – Ты сводишь меня с ума, развратная монашка!

– Ты же знаешь, что я не монашка, – игриво прошептала Феодора.

– Давай поженимся уже, хочу, чтобы ты была только моей и ничьей больше! – Йован тяжело дышал.

– Мой отец не позволит, – грустно сказала Феодора. – Сначала выкуп, потом благословит. Может быть. Он у меня непредсказуемый, ты же знаешь.

– Будет выкуп! – горячо сказал Йован практически вслух.

– Тссс! – Феодора прижала ладонь к губам Йована. – Синильга Азаматовна не любит, когда шумят.

– Но ты обещаешь, что выйдешь за меня, когда я заплачу этот идиотский выкуп? – прошептал Йован.

– Я подумаю, – Феодора попыталась отстраниться.

– Обещай мне! – настаивал Йован, сжимая ее крепче.

– Ай! Ты делаешь мне больно! – Феодора уперлась обеими руками в грудь серба. – Я же сказала, что подумаю. Денег у тебя все равно пока нет.

– Будут деньги! – сказал Йован уже спокойнее.

– Вот когда будут, тогда и поговорим, – Феодора выскользнула из-за Йована, и посмотрела, кажется, прямо мне в глаза. Я быстро отстранился от щели и, стараясь не шуметь, вернулся за свой стол. Надо же, оказывается, наш серб очень серьезно настроен. Замуж зовет, имперский паспорт предлагает… Интересно, что у него за дельце, в обмен на которое ему гражданство обещают? Уж не Кира ли тут замешана каким-нибудь боком? Или кто-нибудь еще из ее сослуживцев?

Потом я задумался про Феодору. С ней было как-то странно. После той истории с доппельгангером, мне сначала казалось, что она меня сторонится. Несколько раз мы сталкивались, она молча бросала на меня длинные непонятные взгляды и старалась побыстрее уйти. А я сначала как-то парился по этому поводу, но потом учеба и усталость меня отвлекли, и я забил. А сейчас вот подслушал их разговор с Йованом, и как-то меня занозило сразу. Йован, в целом, может и неплохой парень… Но как-то по-дурацки это все. Сначала мародеры задирают нос, что, мол, с карателями – никаких дел. А сейчас вот… «Выходи замуж, Феодора, в лепешку расшибусь…» Непоследовательно как-то.

Передо мной вдруг колыхнулась черная ткань монашеской рясы. Я поднял голову и встретился взглядом со смеющимися глазами Феодоры. Она прижала палец к губам и скользнула мимо меня. К той самой щели, у которой я их подслушивал. Выглянула в читальный зал, повернулась и поманила меня к себе.

Я подошел. Выглянул. Йован сел за стол, на котором было разложено несколько книг. Он водил пальцем по строчкам и что-то сосредоточенно записывал в тетрадку.

– Ты подслушивал? – тихо прошептала Феодора, касаясь губами моего уха.

– Случайно вышло… – одними губами ответил я.

– Ммм, как это мило… – она придвинулась ближе, ее грудь прижалась к моей. А поскольку она, по своему обыкновению, ничего под монашеской рясой не носила, я даже сквозь пиджак чувствовал ее соски. «Что она такое затевает опять?» – подумал я, но руки как будто сами собой уже легли на ее талию. Она прогнулась, еще теснее прижимаясь ко мне. Ее губы легонько коснулись моих. Будто дразня.

– Ты опять собираешься меня подставить? – прошептал я и легонько укусил ее за мочку уха.

– Или молчи и продолжай, или я сейчас закричу, что ты ко мне пристаешь, – прошептала она.

Я представил, в какое бешенство впадет Йован, если снова застанет нас на том же самом месте. Подавил смешок и сжал Феодору крепче.

– А если он и правда принесет денег, то ты выйдешь за него замуж? – спросил я, пока мои руки блуждали по ее роскошному телу. От нескромных взглядов ее ряса надежно укрывала, а вот от нескромных прикосновений – не особенно. Ткань казалась такой тонкой, что она была как будто голая. Впрочем, мне все равно уже хотелось ее сорвать.

– Не твое дело, Лебовский! – прошипела она, нашарив ловкими пальцами застежку моих брюк. Ого. Даже так? Похоже, не очень-то она хочет замуж…

– И ты готова променять теплое море и всякие прочие блага… – я подтолкнул ее ближе к столу и усадил на край. Мои руки скользнули под подол ее рясы, и я наконец-то почувствовал пальцами нежный шелк ее кожи. Она закусила губу и запрокинула голову. Ее грудь четко обрисовалась под тонкой тканью. Так четко, что хоть скульптуры ваяй, видно каждый изгиб, каждую выпуклость и каждую впадинку.

– Обещания теплого моря еще не теплое море… – прошептала она. Пряжка моего ремня тихонько звякнула, расстегиваясь.

– Пожалуй… – прошептал я.

– Заткнись, – сказала она и закрыла мне рот долгим поцелуем.

Глава 2. Дойти до пункта назначения

Ловкие пальцы Феодоры скользнули под ремень моих брюк. Голова закружилась от сладкого предвкушения и стала удивительно пустой… И в тот же момент я чуть не взвыл от дикой боли. Даже в глазах потемнело.

– Как же вы все на это ведетесь, – прошипела Феодора мне на ухо и больно укусила за мочку.

– Феодора, ты же знаешь, что это был не я… – почти простонал я. Мне правда до сих пор было стыдно за доппельгангера. Я же прекрасно видел, что именно мой двойник с ней делал! Вот идиот… И ничего, никакая мысль в моей пустой голове мне не подсказала, что вряд ли она хочет немедленного повторения секса с тем, кто ее изнасиловал…

– Как это миленько… – нежно пропела Феодора. – Откуда у Йована деньги?

– Что? – я даже дернулся от такой внезапной перемены темы, и снова чуть не заорал от боли. Пальцы девушки сжимали мое хозяйство как стальные клещи и выпускать, как будто, не собирались.

– Я насмотрелась за это время на вашу внезапную нежную дружбу, – зло сказала она. – С чего бы вам вдруг чуть ли не в десны целоваться? Он очень уверенно говорит мне про деньги. Так что вы такое затеяли? Говори, или оторву все нахрен!

– Да блин… – прошептал я. – Могла бы и просто спросить… Без драматических эффектов…

– Лучше перестань мне зубы заговаривать, – Феодора сжала пальцы чуть сильнее. – Говори, или я заору, что ты меня насилуешь.

Нда, всегда любил шантажистов… А пытки так вообще из разряда любимых развлечений на досуге. Разве что жрать с утра живую жабу более прикольно. Даже с учетом нежной приязни в ядреном коктейле с чувством вины перед Феодорой, я почувствовал, что у меня начинает падать планка. Вот серьезно, если бы она просто так спросила, безо всяких железных хваток за яйца, то я бы на голубом глазу ей все выложил. Про Катеньку Крюгер, любовную историю и Золотые Соболя. А теперь…

– Йован! – заорал я в полный голос. – Йован, ты еще здесь?

– Ты охренел, мародер? – зашипела Феодора. Боль была такой, что я уже реально не был уверен в том, оторвала мне Феодора что-нибудь, или снова применила на мне свою кошмарную магию. Которую вообще-то вроде бы нельзя применять на других студентах, если судить по правилам. Но или у карателей свои правила, или Феодора хрен положила на любые правила. Ощущения были такие, что голова у меня как будто взорвалась и забрызгала мозгами все окружающие книжные шкафы, а каждый палец сунули в тиски и раздробили на мелкие кусочки.

– Если расскажешь про меня, это покажется тебе цветочками, мудак! – услышал я голос Феодоры как через здоровенный ком ваты. Приоткрыл один глаз и успел заметить ее перекошенное злобой лицо. Потом меня обдало легоньким ветром от ее колыхнувшегося у меня над головой подола, и ее легкие шаги простучали куда-то вдаль.

– Эй, Лебовский… – нерешительно произнес Йован. – Ты как вообще? Что такое с тобой?

– Ох… я снова попытался открыть глаза. Сквозь кровавую пелену увидел озабоченное лицо Йована. Серб сидел рядом со мной на корточках, а я валялся на полу рядом со столом. В правом виске пульсировала боль. Я осторожно поднял руку и коснулся головы. Мокрое и теплое… Похоже, зассадил, когда падал. А когда я вообще упал?

– Подожди, не шевелись, – Йован поднялся. – Сейчас я Синильгу позову.

– Стой, – прохрипел я. – Не надо, вроде не проломил череп.

Я оперся на руки и приподнялся. Кровавый туман отступил. Чуть-чуть подташнивало, но вроде не критично. Если и стряс кукушку, то не до госпитализации точно.

– Это кто тебя так? – спросил Йован.

– Да сам дурак, – пробормотал я, хватаясь за стол. Поднялся на ноги. Все норм, вроде как даже не штормит особо. – Ты ничего про призраков в библиотеке не слышал?

– Какого цвета был дух? – деловито спросил Йован.

– А, так то есть мне не показалось! – я почувствовал, как теплая капля поползла по щеке и полез в карман за носовым платком. – Короче, я сам дурак. Дернулся, споткнулся и рассадил голову.

– Так цвета-то какого? – допытывался Йован. – Тут есть черные свухи, зеленые долдоны и еще белые. Примета есть, если свуха увидел, то значит порчу на тебя кто-то навел. Черный призрак был?

– Да не, белый, кажется, – сказал я. – Не уверен. Что-то замерцало в том углу, я крикнул тебе и вскочил. Ну и…

– Если белый, то вроде нормально… – неуверенно сказал Йован. – Точно не надо в лазарет? А то ты бледный какой-то…

– Точно не надо, – твердо ответил я. Что-то мне после «свидания» с Феодорой совершенно не хотелось оказаться во владениях Кащеева. Кстати, неплохо бы узнать о ней немного побольше. Девушка явно на каком-то особом положении. Реально, если бы она не совершила глупость, то я бы выложил ей все, как миленький. А я ведь даже не знаю толком, что она собой представляет… Кажется, иногда я думаю совершенно не тем местом, которым полагается.

– Кстати, а что там с покупателем? – Йован понизил голос и склонился ко мне поближе. – Ты вроде говорил, что есть наметки…

– Он какой-то мутный, – сказал я. – Я сначала хотел с Крюгером поговорить, но теперь не знаю, с которым. Кто там наследник того, убитого?

– Да вот бы я еще в династиях пивоваров разбирался… – пробурчал Йован. – Но вообще нам бы поторопиться. А то мне деньги нужны уже довольно критично.

– Кстати, а что с остальными? – невинно спросил я. – Будем рассказывать остальным мародерам?

– Ну… – Йован замялся. – С одной стороны, надо бы… Мы же этот тайник в мызе нашли… С другой стороны…

– Да ладно ты, не жмись, – я криво усмехнулся. – Лично я никому не проболтаюсь, а вот что с остальными?

– Слушай, ты не думай, что я какой-то жмот… – Йован неожиданно даже покраснел. Встал, уперев глаза в пол, как будто стыдно ему, как нашкодившему псу. С его здоровенной фигурой это настолько не сочеталось, что я чуть не заржал. Хорошо, что сдержался. Мало ли, какие у кого психологические травмы. Он же вроде первый и предложил, что надо всем рассказать, это Синклер его остановил. – Просто тут такое дело… Мы вроде как жизнью рисковали… С ворованами дрались. И Синклер еще…

– Да уж, – я помрачнел. – Ладно, молчим пока. Я попробую разузнать, что там сейчас у Крюгеров. Если все глухо, то тогда маякнем тому покупателю.

– Тогда остальных беру на себя, – уже вполне деловитым тоном сказал Йован. – Точно не надо в лазарет?

– Точно не надо! – я уверенно мотнул головой. – Фигня, царапина. Так заживет.

Йован развернулся и вышел из закутка. Судя по звукам, вернулся к своему столу. Зашелестели страницы. Я посмотрел на свой учебник. Сделать вторую попытку позаниматься, или теперь уже точно ничего не выйдет?

«Раздолбай ты, Лебовский!» – подумал я и вернул книгу на полку. Надо уже реально разобраться со всей этой историей с Соболями. Почему бы не прямо сейчас?

Я захлопнул учебник, привычным жестом сунул свою тетрадь сзади за ремень брюк. И направился к выходу.

– Лебовский, подойди ко мне, – раздался из-за конторки голос Синильги Азаматовны. Холодный, как айсберг в океане. Блин, я ведь уже почти ушел! Сейчас мне за болтовню и шум в библиотеке дюлей влепит по первое число… Я отпустил дверную ручку и обреченно поплелся к ней.

– Что за дела у тебя с младшим Матониным? – спросила она, не глядя на меня.

– Никаких дел, Синильга Азаматовна, – машинально ответил я и напрягся. Я с самого собрания Юрия не видел, и даже старался о нем не думать пока лишний раз. Своих предупредил только, что он где-то здесь болтается.

– Тогда почему он значится твоим попечителем на целых три семестра? – суровое монголоидное лицо библиотекарши было еще более непроницаемо, чем обычно.

– Эээ… он что? – вот тут я реально офигел. – А почему я об этом ничего не знаю? Я же должен был что-то подписать, разве нет?

– Нет, – Синильга Азаматовна качнула головой. – Договор заключается от имени университета, твое согласие не требуется.

– Но у меня нет с ним никаких дел! – сказал я. – А откуда вы… Вот же блин. А я могу отказаться от этого как-нибудь?

– Я видела документы, – сказала хозяйка библиотеки. – С чего бы ему быть таким щедрым, если у вас нет никаких дел?

– Попечитель – это же означает, что я должен буду на него работать, когда закончу? – спросил я.

– Три года по нынешнему контракту, – сказала она. – Он очень плохой человек, ты зря с ним связался.

– Да не связывался я с ним! – я стукнул кулаком по конторке. – Ну офигеть теперь…

– Моя сестра когда за него замуж вышла, изменилась до неузнаваемости, – тихо сказала библиотекарша. – Кажется, даже говорить разучилась. Не узнает никого.

– Талтуга – ваша сестра? – тупо спросил я. – Так я могу это как-то прекратить? И кто может?

– Никто не может, Лебовский! – Синильга посмотрела на меня своими черными бездонными глазами. – Попечительские контракты надо отрабатывать, иначе…

– Что? – спросил я, поняв, что она не собирается продолжать.

– Не знаю, что написано в твоем, я видела только первую страницу, – Синильга Азаматовна отвернулась. – А ведь ты мне даже нравился…

– Да я клянусь, что не имею к этому отношения! – сказал я сильно громче, чем мне бы самому хотелось. Да уж, лучше бы она меня за шум в библиотеке отругала и заставила в наказание формуляры заполнять или пыль с книг протирать…

– С трудом верится, Лебовский, – ее губы презрительно скривились. – Такие подарки кому попало не делаются. Ты же знаешь, сколько стоит обучение?

– Конечно, знаю… – я прикусил губу. – Вы уверены, что точно ничего сделать нельзя? Я теперь обречен отрабатывать на этого придурка, иначе у меня нос отвалится и детей не будет?

Она не ответила. И вообще всем своим видом дала понять, что разговор окончен. Взялась перекладывать какие-то бумажки и деловито листать контрольный журнал.

– Студент Лебовский работу закончил, – буркнул я и снова направился к двери. Да что, блин, за день такой сегодня? Вроде начался как обычно, а с обеда все просто пошло по звезде! Мироздание ненавязчиво намекает, что я слишком много дел пустил на самотек? Или что?

Я постоял на крыльце, обдумывая свое положение. Пойти к Гезехусу прямо сейчас? Или идти, куда шел? Интересно, если я верну Матонину деньги за три семестра, меня освободят от обязательства на него работать? Наверняка же в этом мразотном контракте есть какой-нибудь пункт, насчет того, что убийство попечителя влечет за собой последствия в особо крупных размерах… Надо с Бюрократом поговорить, он в этих делах всяко лучше меня разбирается.

Я вспомнил, что Бюрократ где-то в университете и даже сделал несколько шагов в сторону главного корпуса. Снова остановился. «Так, Лебовский, иди, куда шел!» – сказал я себе.

Обошел правое крыло университета, вывернул на Садовую. Так, теперь надо бы придумать, что сказать Крюгерам. «Здравствуйте, я хрен с горы, пришел продать вам реликвию, которую один бандит обещал вашему деду…» – такое себе начало. Или нормально? В общем-то, Крюгеры реально не имеют никаких прав на эти монеты, Мишка-Ушкуйник их добыл, чтобы отдать их в обмен на женитьбу, но жену ему не дали, а самого убили. Так что можно реально ничего не выдумывать, а просто описать все как есть и спросить, не хотят ли наследники заполучить оные Соболя, о которых уже и песни пели, и легенды рассказывали.

А если откажутся? Ну и хрен с ними тогда. Поговорю со Стасом. У Демидовых, наверняка, свои Соболя сохранились, может они захотят докупить к ним еще немного…

Я остановился и понял, что все это время шел к дому Егорова. Вообще-то, взять с собой Натаху к Крюгерам – неплохая идея…