Cytaty z książki «Бывший сын»
Судить — неправильное слово, правильное — делать выводы! Никогда никого не суди, дорогой — делай выводы.
«Чувак, мы все понимаем, но и ты пойми, если мы откажемся выполнять приказы, нас убьют!». А я им на это отвечал: «Но ведь всех не убьют! Невозможно всех убить!». И они говорили: «Да, мы прекрасно понимаем, что всех не убьют, но… но самое страшное понимать, что всех не убьют, а убьют только тебя, именно тебя убьют, и когда убьют именно тебя, всем, наконец, станет понятно, что все это было зря и что дальше так нельзя, но тебя от этого не вернут, и ты не увидишь, что все наконец изменилось. И, понимая это, мы продолжаем делать то, что делаем, в надежде на то, что убьют кого-нибудь другого и все поймут…».
Мы ведь люди второго сорта из страны третьего мира. Все только говорят, что нам нужно помогать, открывать двери, что мы, как они, и ничем от них не отличаемся, но как только речь заходит о выдаче визы — с нами разговаривают через большое бронированное окно.
К твоей маме, кстати, недавно приходил участковый. Мало того, что они спилили все деревья на проспекте, так теперь они требуют во время следования президентского кортежа не выходить на балкон и не открывать окна. Даже форточки нельзя открывать! Ни-че-го! Раньше жилплощадь на проспекте считалась элитной, а теперь все окна должны быть закрытыми. Они опасаются, что из окон будут стрелять. Мать твоя или, не дай бог, ее кошки. На случай кошачьего восстания лучше перестраховаться. Никогда ведь не знаешь, что у этих животных на уме.
— Но ведь есть точные свидетельства!
— Государству виднее!
Может так случиться, что ваша смерть выгодна почти всем. Человек, который всю жизнь старался делать людям добро, своей смертью оказывает самую большую услугу.
Знаете, я вчера думал о том, почему Лукич так быстро все вспоминает и вот к какому выводу пришел: мы живем в лучшей для людей, выбирающихся из комы, стране. Здесь ровным счетом ничего не меняется. Нет разницы, сколько они пробудут в коме. Месяц, несколько лет, вечность…
Вслед за обысками в республике объявили всеобщую и обязательную дактилоскопию мужского населения. Отныне каждый совершеннолетний мужчина должен был явиться в местное отделение милиции и сдать свои отпечатки пальцев. Кровь и кал никто, слава богу, не просил. Все-таки страна была оплотом демократии, поэтому граждан заставляли откатывать только пальчики.
«Пьяным не помогают, потому что они плохие. Глядя на пьяного человека, — думала старуха, — нихто никогда не думает, чаму он стал таким, все думают только о том, что он пьян».
Крупный взрослый мужчина пытался докричаться до сограждан, угрожал, запугивал собственный народ, и Франциск никак не мог понять, зачем он это делает. «К кому он обращается? Кто эти люди? Какую жизнь нужно прожить, чтобы поверить его словам? Что? Что должно произойти в жизни человека, чтобы он верил этим словам?»
