Czytaj książkę: «1812—1814: Казаки. Киноэпопея»

© Салават Асфатуллин, 2022

ISBN 978-5-0055-3617-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИСТОРИЧЕСКАЯ КИНОЭПОПЕЯ
по мотивам романа-дилогии Яныбая Хамматова «Северные амуры» (с добавлениями и историческими уточнениями)

210-летию победы России в Отечественной войне 1812 г. и освобождения Европы в 1813—1814 годах

На 1-й обложке – цветная акварель «Матвей Иванович Платов» неизв. худ. с ориг. А. О. Орловского. Перв. четв. XIX в.

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1812 ГОДА

1-я серия киноэпопеи «ВТОРЖЕНИЕ»

Запад. Белая карта Франции 1789 года, вздыбливаясь, покрывается, под звуки Марсельезы, пожаром Великой французской революции и резко краснеет. В 1804—1805 годах краснота, неся на себе белый бюст Наполеона под крики толпы «Вива император!», начинает поглощать соседние страны: часть Испании, Италию, множество мелких немецких княжеств, Голландию, Данию, Польшу, попутно подкрашивая в свой оттенок в 1812 году Австро-Венгрию, Пруссию и другие формально самостоятельные страны. Краснота зловеще подползает к реке Неман и замирает перед прыжком.

Восток. Зелёная карта Российской империи начала 1812 года. Камера под топот трёх конных полков на марше наплывает от Зауралья, Уфы и Оренбурга через Бакалы, Симбирск, Нижний Новгород, Муром, Серпухов, Луцк на запад, к рекам Неман и Буг. Река с карты превращается в реальный берег.

НА БЕРЕГУ НЕМАНА

Атаман Платов командирам полков у штабной карты: «Разверните полки по пограничной реке и организуйте сторожевое охранение». Сторожевые посты башкир Первого Башкирского казачьего полка.

Майская ночь. Буранбай и мулла верхами подъезжают к очередному посту. На противоположном берегу багровеют костры, скрипят телеги, по камням грохочут кованые колеса пушек, ржут лошади.

– Заметно, как стволы ружей сверкают. Костры, – ночь от ночи все гуще, все плотнее – докладывает часовой.

– Топоры стучат – видно, плоты ладят, – добавляет другой джигит.

Первый дозорный: – А как севернее нас, на участке тептярей?

– Заезжал недавно Имсаров, начальник конного разъезда, говорит, что их командир шеф-майор Тимиров ещё 12 мая послал вестового в штаб генерала Тучкова со срочным донесением, дескать, французы готовят плоты. А позже у них и стычка была с французским разъездом, захватили первого пленного и тоже отправили в штаб.

Линейные казаки. Худ. А. О. Орловский. 1820 г.

– Вернёмся и мы поскорее, – доложим обстановку и предупредим – сказал Буранбай.

Южнее их, начальник Почекайского кордона хорунжий Милованов 31 мая тоже сообщает командованию важные сведения, собранные разведчиками Второго Башкирского полка: – «На сих днях непременно вступят в пределы герцогства Варшавского австрийские войска, составляющие корпусом двадцати или тридцати тысяч… Из числа оного имеют прибыть в местечко Скрылов противу кордона мне вверенного Почекайки, числом до пяти тысяч человек».

Арман де Коленкур, хорошо узнавший русских и проникшийся к ним уважением за годы службы посланником Франции в 1807 – 1811 гг., предостерегал Наполеона от нападения на Россию не раз. Последний раз – за день до перехода армии нашествия через Неман, пересказав заявление Александра I в разговоре с ним. Александр 1-Коленкуру, послу Франции в Зимнем дворце Санкт-Петербурга в 1811 году: «Я воздаю должное великим военным талантам императора и буду избегать до пределов возможного, меряться силами с ним в открытом бою. Если русские и будут разбиты, то они возьмут пример с испанцев, которые часто бывали разбиты, но не были, однако, ни побеждены, ни покорены. Недостаток выдержки погубил другие государства. Я не буду стрелять первым, но скорее отступлю до Камчатки, чем уступлю свои губернии. Или буду приносить жертвы, которые не приведут ни к чему, кроме передышки».

Однако Наполеон делает самую роковую ошибку своей жизни: решает напасть на Россию.

Император отдаёт приказ: «…Россия увлечена роком – да свершиться судьба её! Пойдём вперёд, перейдём Неман, внесём войну в пределы России. Вторая польская война будет столь же славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет прочным. Он положит конец тому гибельному влиянию, которое Россия вот уже 50 лет оказывает на дела Европы».

Вторжение в ночь с 11 на 12 июня 1812 г. (по старому стилю). Наполеон с начальником своего Главного штаба маршалом Бертье и свитой наблюдает за вторжением с высокого холма на западном берегу Немана. Его полумиллионная армия идёт на войну, как на парад, – сомкнутыми рядами, с развёрнутыми знамёнами, мерной поступью конских копыт и солдатских сапог.

Наполеон удовлетворённо: – Я доволен.

Бертье: – Никто не устоит перед такой армией!

Свита: -Да! Да! Конечно, ваше величество!

Французская армия стремительно продвигается вперёд. Наполеон рассчитывает вскоре дать генеральный бой и разгромить русскую армию. Остальные части переходят границу чуть позже, 18 июня и южнее: вице – король Италии Евгений Богарне форсирует Неман со своими войсками у селения Прены, а генерал Жером Бонопарт – у города Гродно. Слева и справа действия этих группировок Великой армии обеспечивают два корпуса: прусский – Этьена-Жака Макдональда и австрийский – Карла Шварценберга. Во втором эшелоне стоят в полной боевой готовности войска под командованием Клода Виктора и Пьера Ожеро (показать это на карте и эпизодами).

ВИЛЬНО

Под натиском превосходящих сил противника, русские войска вынуждены начать отступление. Сильный бой 16 июня под Вильно. С небольшими перерывами он продолжается с 8 часов утра до 9 часов вечера. Арьергард под командою генерал-майора князя Шаховского, составленный из 20-го Егерского, Лейб-гвардии уланского и Тептярского казачьего полков и полуроты конной артиллерии, сильно преследуем неприятелем. Казаки захватывают в плен капитана графа Сегюра и 7 рядовых 8-го гусарского полка. …При отступлении из Вильны, войска наши увозят с собой все, кроме 85-ти больных. Последними из штаб-квартиры войск в Вильно с боями уходят гвардейские уланы и тептяри, сжигая за собой арсенал, запасные магазины и уничтожая мост через реку Вилию.

БОЙ У ГРОДНО

Первая бой донских казаков Платова и Первого башкирского казачьего полка с противником 15 июня (ст. ст.) близ Гродно. Разведчики докладывают атаману: «По тракту приближается полк французской пехоты, а левее, по просёлку пылит конница». По сигналу Матвея Ивановича Платова горнисты трубят тревогу. Французские солдаты маршируют в плотном строю, как на параде, мундиры нарядные, с иголочки, на киверах золочёные кокарды. Позади них разворачивается батарея.

В перелеске вспыхивают сизо-тёмные клубы дыма, через мгновение ядра взрывают землю, покатываются, подпрыгивая. Солдаты противника дают залп из длинных, с примкнутыми штыками, ружей.

– Марш-марш! – кричит срывающимся густым баском майор Лачин.

«Ишь, бывалый воин, а тоже волнуется!» – думает Буранбай. А затем понимает, что майор торопит джигитов броситься в атаку, чтобы французы не успели перезарядить ружья. И сам, привстав на стременах, вырывает саблю из ножен: – Башкиры! Вперёд! За ним подняли сверкнувшие клинки сотники, призывая джигитов к броску на врага: – Вперёд джигиты! Вперёд!

Французские ядра не долетают до строя полка, но пули пехотинцев оказались дальнобойнее и метче – дико заржали раненные лошади, падают с сёдел убитые всадники – первые жертвы нашествия…

«Ура-а-а-а!..» – громоподобно кричат справа казаки, устремившись лавой вперёд, и подзадоренные этими криками джигиты помчались напропалую, горяча и без того ошалевших коней, протяжно завывая: «Ура-а-а-а!». Французы не успевают дать второй залп – в их строй уже врубаются лихие наездники Платова, Лачина и Буранбая.

Щедро раздавая направо – налево разящие удары, войсковой старшина пробивается вглубь, радуясь тому, что джигиты не отстают – кромсают, рубят, закалывают пехотинцев. Вдруг неистово взвизгнул его конь, раненный вражеским штыком, поднялся на дыбы, шарахнулся в сторону. Ординарец схватил поводья, осадил назад, вытолкнул жеребца к своим джигитам.

– Где майор?

– Впереди!.. Во-он, в самой рубке!

Увидев, что Лачин отбивается от наседавших на него французов, Буранбай перескочил в седло коня ординарца, отдав тому раненного скакуна. Немедленно собирает вокруг себя пять-шесть самых отчаянных конников.

– Башкиры! Выручим командира! – зычно кричит он.

Заслышав призыв, джигиты с умноженной отвагой обрушивают на врагов клинки: да разве это мыслимо оставить в беде своего корбашы!.. Вскоре, сомкнувшиеся вокруг майора французы рассеяны, Лачин снова в строю полка и вновь командует.

К этому времени противник, не ожидавший такого отпора, начинает отходить, но в полном порядке, – пехотинцы смыкают шеренги, ощетинившись штыками.

Атаману докладывают: «Французы отступают». Он: «Трубите сбор, чтоб не нести излишних потерь. В конце концов, это первый встречный бой, проба сил… Пусть Наполеон подсчитает потери и поймёт, что затеянная им прогулка по русской земле не состоится: за каждую версту придётся расплачиваться кровью…».

Награждение перед строем Буранбая Чувашбаева, рядового Узбека Акмурзина, есаула Ихсана Абубакирова, хорунжия Гильмана Худайбердина и др.

СТЫЧКА У С. ДОВГЕЛИШКИ

Раскрашенная гравюра первой половины 19 века «Стычка казаков с французами у с. Довгелишки 23 июня (5 июля) 1812 г.» вдруг оживает.

«Стычка казаков с французами у с. Довгелишки 23 июня 1812 года». Раскраш. гравюра XIX в.

Башкир-тептяр с переднего плана гравюры выстрелом из пистолета убивает своего преследователя и смело бросается в сабельную рубку с другими. Первая атака отбита. В 18 часов неприятель открывает артиллерийский огонь и возобновляет наступление. Но русская артиллерия под началом Кутайсова останавливает их продвижение. В это время генерал Орлов – Денисов во главе лейб-гвардии Казачьего, 1-го Тептярского, 1-го Бугского казачьих и Елисаветградского гусарского полков при поддержке нашей артиллерии атакует неприятеля и заставляет его в беспорядке отступить.

«А сам с отрядом своим в совершенном порядке переправляется за реку», – записывает очевидец. Наши войска частично разрушают мост и выстраиваются за рекой под прикрытием 6 орудий. Погребение на поле боя 150 воинов разных национальностей.

АРМИЯ БАГРАТИОНА

Багратион оказался в критическом положении – сказывается нехватка сил. 25 июня (7 июля) Багратион получает с гонцом приказ царя в секретном пакете: «Идите через Минск к Витебску». Но уже 26 июня (8 июля) маршал Даву берёт Минск и отрезает Багратиону путь на север. С юга наперерез Багратиону идёт Жером Бонапарт, который должен замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у г. Несвижа. Корпус Даву (без двух дивизий, выделенных против Барклая) насчитывает 40 тыс. человек, у Жерома в трёх корпусах его группы 70 тыс. Багратион же имеет не более 49 тыс. человек. Ему грозит верная гибель (показать это на карте). 26 июня Платов, тоже испытывающий нехватку сил, из лагеря при Мире рапортует Багратиону: « …Генерал-майору Иловайскому 5-му и полковнику Сысоеву 3-му, не прикажете ли Ваше сиятельство оставаться со мною, пока прибудет ко мне генерал-майор Кутейников 2-й с полками, с коим большая часть оных, нежели со мною. Ибо при мне осталось теперь только три сотни полка Атаманского и полки: один татарской, один башкирской (1-й Башкирский) и один же калмыцкой, да вторая рота донской конной артиллерии; а притом и другие команды, в разные места отряжённые, ещё не прибыли».

«Куда ни сунусь, везде неприятель, – пишет Багратион на марше 3 (15) июля начштаба 1-й армии Ермолову. – Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель… Минск занят, и Пинск занят».

Вестфальский король Жером Бонапарт («король Ерема», как прозвали его русские офицеры), «наиболее бездарный из всех бездарных братьев Наполеона», в 1812 г. впервые был на войне. Молодой (27 лет), легкомысленный, празднолюбивый, он и в походе, несмотря на то, что Наполеон требует от него «величайшей активности», больше отдыхает, чем действует: 4 дня «отгулял» в Гродно. И далее шёл к Несвижу такой поступью, что французы Э. Лависс и А. Рамбо могли только воскликнуть на страницах своей «Истории»: «Он сделал 20 миль в 7 дней!»

В результате Жером, хотя и имел преимущество перед Багратионом на пути к Несвижу в два перехода, опоздал сомкнуть вокруг русской армии французские клещи. Багратион уходит. Наполеон в ярости: «Все плоды моих манёвров и прекраснейший случай, какой только мог представиться на войне, – отчитывает он Жерома, – потеряны вследствие этого странного забвения элементарных правил войны».

Отряд И. С. Дорохова, состоявший всего из двух егерских и двух казачьих полков при 12 орудиях, отрезан противником. Не имея возможности прорваться к своей 1-й армии, он в течение недели идёт с боями по лесам и болотам на соединение с войсками Багратиона. И, потеряв 60 человек, 26 июня соединяется с его 2-й армией.

1-Я АРМИЯ БАРКЛАЯ ДЕ ТОЛЛИ

В лагере под Дриссой при участии Барклая решается наболевший вопрос о том, как выпроводить из армии (разумеется, деликатно и верноподданно) Александра I. Царь всем мешает (Барклаю в особенности), всё и вся путает, но кто может сказать ему об этом прямо?

Барклай-де-Толли М. Б. Неизвестный художник. Первая четверть XIX в.

Барклай-де-Толли Михаил Богданович (1761—1818). Выдающийся русский полководец. С января 1810 по сентябрь 1812 года – военный министр России. В 1812 году – генерал от инфантерии. Ему принадлежит большая заслуга в сохранении русских войск в первый, самый тяжёлый период войны. Командовал 1-й Западной армией. Умело руководя её вынужденным отходом от границы России, Барклай-де-Толли 20 июля (1 августа) привёл армию к Смоленску. 17 (29) августа передал общее командование М. И. Кутузову.

2 (14) июля 1-я армия оставляет Дриссу – и очень своевременно. Наполеон приготовился зайти к ней под левый фланг со стороны Полоцка и заставить её сражаться с перевёрнутым фронтом, но не успел осуществить этот манёвр. Император, осматривая оставленный и разорённый лагерь русских в Дриссе, своему начштаба: «Я не ожидал, что русская армия не останется долее трёх дней в лагере, устройство которого стоило нескольких месяцев работы и огромных издержек».

Государственный секретарь Шишков сговаривается с Аракчеевым и Балашовым и сочиняет от имени всех троих письмо на имя царя, смысл которого сводится к тому, что царь будет более полезен отечеству как правитель в столице, нежели как военачальник в походе. После этого письмо подписывается и 1 июля вручается царю. Александр I, поколебавшись, в ночь с 6 (18) на 7 (19) июля уже на пути армии из Дриссы в Полоцк, оставляет армию. Очевидец сцены Левенштерн слышит, как царь, садясь в коляску, говорит Барклаю де Толли: «Поручаю вам свою армию. Не забудьте, что второй у меня нет». Из Полоцка царь отправляется в Москву, а Барклай ведёт 1-ю армию к Витебску на соединение с Багратионом.

Все заботы Барклая подчинены одной, главной задаче – обеспечить отступление армии в наибольшем порядке и с наименьшими потерями. И русские, и французские источники свидетельствуют, что 1-я армия отступала образцово. «Барклай на пути своём не оставил позади не только ни одной пушки, но даже и ни одной телеги», – вспоминает Батенев. И «ни одного раненого», – добавляет Коленкур. Он не раз возвращается к этой теме: «Лошади и скот – всё исчезло вместе с людьми, и мы находились как бы среди пустыни… Его (Наполеона) удивляло это отступление 100-тысячной армии, при котором не оставалось ни одного отставшего, ни одной повозки. На 10 лье кругом нельзя было найти какую-нибудь лошадь для проводника. Нам приходилось сажать проводников на наших лошадей; часто даже не удавалось найти человека, который служил бы проводником императору. Авангард был в таком же положении».

ДЕЛО ПОД МИРОМ

Платов Лачину у села Мир: – Хочу поймать кичливых французов в волчий капкан. Заманить их в петлю аркана. В окружение!.. И сделаете это вы, башкиры. У казаков свои боевые задачи.

Он по карте разъяснил майору свою хитроумную затею.

– Справитесь?

– Убеждён.

– С богом!..

Вернувшись в полк, Лачин держит совет с Буранбаем и сотниками. Решают: «Первая сотня, самая сколоченная, ввяжется в стычку с аванпостами противника и сразу же отскочит. Джигиты прикинутся струсившими и ударятся в поспешное бегство к селу Мир, где основные силы полка засядут в засаде полукольцом».

– Разрешите мне быть с первой сотней? – спрашивает Буранбай.

– Охотно разрешаю. Сам хотел просить вас возглавить сотню.

Французы стоят в селе Кареличи, пушки на редутах, пехотинцы в строю. Миг, и затрещат барабаны, загудят трубы, и шеренга за шеренгой солдаты зашагают в атаку. 27 июня Буранбай нарочно повёл сотню по открытому полю, чтобы противник решил, что она сбилась с пути и заплутала. Французский генерал Турно попался на крючок, хвастливо вознамерился: «Пленить опрометчивых конников! – Да много ли их? Какая-то сотня!». И генерал бросает с обоих флангов, из-за домов, польских улан. Переметнувшиеся к Наполеону нарядные, в разноцветных мундирчиках, уланы с беспечной самоуверенностью несутся окружать неказистых, в сереньких кафтанах, на низкорослых лошадках всадников.

Буранбай скачет последним, нарочно показывая уланам, как криками и ударами сабли плашмя подгоняет своих охваченных ужасом всадников.

В самоупоении уланы, вздымая завесы пыли, размахивая стягами на пиках, врываются на улицу села Мир. Здесь капкан и захлопнулся. Полукольцо засады сомкнулось в нерасторжимое кольцо. Началась битва на уничтожение – стрелы, а затем сабли и копья джигитов безжалостно истребляют поляков. Генерал Турно швыряет в преследование эскадрон за эскадроном – все они исчезают в смертной рубке. Чтобы французская пехота не двинулась на выручку, Платов разворачивает бригаду Кутейникова.

Дело казаков Платова под Миром. Художник В. Мазуровский. 1912 г.

Финал: Платов рапортует Багратиону: «Генерал Кутейников ударил с правого фланга моего на неприятеля так, что из 6 полков неприятельских едва ли останется одна душа или, быть может, несколько спасётся. А у казаков потери были совершенно незначительны, потому что перестрелки с неприятелем не вели, а бросились дружно в дротики и тем скоро опрокинули, не дав им поддержаться стрельбою. Бригада генерала Турно разбита наголову». За проявленную отвагу и храбрость рядового Узбека Акмурзина здесь же производят в урядники.

В БАШКИРСКИХ СЁЛАХ

Тем временем, в тылу, с амвона мечети зачитывают царский манифест, наскоро переведённый на башкирский язык с решительной концовкой: «…Я не положу оружия, доколе ни одного неприятельского воина не останется в царстве моём». Мулла, старательно выговаривая каждое башкирское слово перевода, читает о вторжении иноземных полчищ, а затем призывает всех правоверных мусульман к самоотверженному исполнению своего верноподданнического долга:

– Аллах благословляет джигитов на ратное служение царю-батюшке!

Мулла Асфандияр возносит молитву за здравие и благополучие джигитов Первого и Второго башкирских полков. Молебен закончился, но люди не расходятся, как обычно, по домам, а с жёнами и детьми шагают к горе, зубчатая вершина которой резко очерчена алой каймою угасающего солнца. Мужчины идут молча, а женщины рыдая, причитают, будто заранее оплакивая своих мужей и сыновей: ушедших и тех, кому в ближайшие дни предстояло уйти на войну.

У возвышенного подножия горы разводят костёр из хвороста, собранного подростками в перелеске и оврагах. Поднимается бушующее пламя, тьма сгущается и залегает в ущельях и ложбинах. С телеги снимают связанного по ногам барана. Мулла Асфандияр поворачивается в сторону киблы¹, преклоняет колени и, подняв руки, протяжно затягивает:

– Прими, Аллах, нашу чистосердечную жертву! Укрепи силой тело, а сердца наших джигитов – отвагой!

Власть твоя, Всевышний, безгранична, – прикажи, чтоб война скорее закончилась победой, и сыновья наши со славой вернулись домой. Мир – народу нашему. Аллаху-акбар!.. В толпе раздались почтительные мольбы:

– Аллааху-акбар!.. Услышь, Аллах, наше моленье!.. Сохрани детей от сиротства!.. Испепели шайтана, накликавшего войну на Расей!..

Ильмурза в яростном гневе воскликнул:

– Шайтану Наполеону – анафема и смерть!

¹К и б л а – направление в сторону Мекки, священного города мусульман.

Толпа подхватила, как заклятье:

– Смерть! Смерть! Смерть!..

Мулла, шепча в бороду «аминь», протягивает Ильмурзе остро отточенный нож.

– Старшина юрта, ты – турэ, тебе по праву и достоинству принести эту жертву Всевышнему и пророку его!

Ильмурза набожно произносит: «Бисмилла!..», укладывает жертвенного барана головой в сторону киблы и единым взмахом перерезает ему горло. Шкуру, как и полагалось, вручают мулле, а голову, ноги, требуху – бедным старикам. А мясо жарят на вертеле, и куски, сочные, с капельками крови, раздают сперва мужчинам, потом женщинам и подросткам: каждому надлежит вкусить это причащение кровью и мясом, чтобы умилостивить Аллаха – защитника всех смертных… Этот обряд переходил из поколения в поколение и соблюдался башкирами неукоснительно, когда начинались войны.

Костер угасает, из аула донеслись первые зычные вскрики петухов, и по благословению муллы верующие, взявшись за руки, пошли домой, то и дело выкрикивая:

– Никто не победит Российскую империю!.. У башкир и урусов – одна судьба!..

Утром в ауле начались хлопоты, суета, сборы – по указанию старшины Ильмурзы женщины – матери, жены и старшие сестры – в тех домах, где были взрослые парни – очередники запасных полков, шьют бешметы, варят корот, коптят мясо. Многоопытные старцы шьют полушубки, тёплые сапоги-бурки, шапки, а бывалые охотники мастерят луки и стрелы.

Старшина Ильмурза досконально осмотрел новые стрелы и решительно забраковывает:

– Это не боевые стрелы, а лучинки!

Мастер, в годах, обижается:

– Позволь, всю жизнь охочусь такими и на дичь, и на зверя!

– Может, против куропаток и диких гусей это оружие верное, но если бы я с такими стрелами вышел в бой, то с войны с Турцией не вернулся бы на коне и с медалью!

– Какими же должны быть боевые стрелы? – спросили парни, завтрашние воины.

– Стрела должна быть ровной и крепкой, как железный стержень. Но и легкокрылой в полете, как молния. Из какого дерева делать стрелу? Я перепробовал и берёзу, и тополь, и клён – не годятся. Наконец нашёл самое лучшее, но держал в тайне. А тут, раз уж война началась, придётся открыть вам секрет.

Парни окружили старшину кольцом, жадно слушают, а мастер, подавив обиду, спрашивает:

– Каков же секрет?

– Ты под каким деревом сидишь? Под липой? – Старшина с торжеством рассмеялся: – Для выделки боевых стрел лучше липы дерева нет.

– Как так? – охнул мастер.

– А вот так! Стрела из липы – самая прямая, самая лёгкая, самая крепкая в ударе! Насладившись произведённым на мастера и молодёжь впечатлением, Ильмурза продолжает: – Только делайте стрелу из сердцевины! Разрубите дерево пополам, если сердцевина слишком толстая, разделите ещё на две части. Не повредите волокна, иначе стрела получится ломкой. Как вырежете стрелы, обтешите, чистенько отшлифуйте и опустите концом в кипяток. Через час-другой надрезайте, пока древесина мягкая, разбухшая, и вставляйте наконечник. Потом другим концом в кипяток, распарили, вставили оперенье – и тогда склеивайте волокна древесным клеем. Стрела подсохнет, сожмётся и станет – словно отлитая из булатной стали.

На следующий день нашли кузнеца. На окраине аула под навесом сложили горн, и звучно ударил молот по наковальне. Старшина Ильмурза облегчённо перевёл дыхание: – «Новобранцы пойдут в полки с новеньким оружием».