До этого места лед был крепок и держал не только всадника, но и повозки и орудия. Далее переправа осложнялась. Мороз не всюду и не в одинаковой степени сковал реку. Орудия, повозки распрягались и на руках перетягивались канатами. В наиболее опасных местах наваливался камыш, доски и все, что можно было найти под рукой. Переправа длилась до самой ночи.
Если не считать нескольких слабых попыток красных сбить своднокирасир с последней арьергардной позиции впереди станицы Гниловской, конница Буденного не проявила сколько-нибудь сильного напора на всю эту массу перемешавшихся людей, лошадей и повозок. Ростов со всеми брошенными складами всевозможных запасов, как магнит, притягивал к себе 1-ю конную. Это и жестокий мороз, своевременно сковавший разрезанное русло Дона, спасли пехоту Кутепова124 и конницу Барбовича от полного уничтожения.
Под вечер на позиции у Гниловской остались лишь кавалергарды и кирасиры Его Величества, оттянувшие свои пулеметы и цепи почти к самому обрыву реки. Во время отхода от Ростова в Кавалергардском эскадроне особенно отличились старший унтер-офицер Василий Яковенко, атаковавший со своим дозором левофланговый дозор красной лавы и полностью ее уничтоживший, и младший унтер-офицер Иван Манн, который по собственной инициативе выдвинулся с пулеметом вперед своей лавы и, несмотря на сильный артиллерийский и пулеметный огонь, подпустил красную лаву на 100 шагов и внезапным и метким огнем нанес красным большой урон и заставил отойти. Оба были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени (Приказ по Отдельному корпусу Добровольческой армии от 22 января 1920 года № 26).
С темнотой, когда солнечный шар скрылся в туманной дали Азовского моря, кавалергарды начали переправу. Вслед за ними, уже ночью, перешли Дон и кирасиры.
У станции Гниловская весь железнодорожный путь был забит горевшими эшелонами. Ежеминутно рвались снаряды, прорезая блеском своих зарниц темноту зимней ночи. Тут же валялись остатки подорванных нами английских танков.
Пройдя еще верст десять через мелкие протоки и плавни Дона, кавалергарды присоединились к полку в Койсуге. Физическая и моральная усталость достигали последнего предела. Подавленное настроение, чувство горечи от постигшей армию неудачи сплетались с сознанием, что весь этот ужас позади. Что ожидало всех в дальнейшем, никто не знал, и об этом никто не думал. Единственное ближайшее желание всех было – спать.
Следствием тяжелых неудач, постигших Вооруженные силы Юга России, явилось расчленение Добровольческой армии на три части: левый фланг армии – войска генералов Бредова125 и Шиллинга, отступая из района Киева и Чернигова на Одессу, очутились в Польше, где они были интернированы; центр, под командой генерала Слащева, отошел на Крымский полуостров; правый фланг армии через Донецкий бассейн отошел на Дон.
Все части Добровольческой армии, как и части Донской и Кубанской армий, понесли огромные потери ранеными, убитыми, тифозными и от дезертирства, не говоря о том колоссальном военном имуществе, которое было брошено при отступлении.
Все части Добровольческой армии, отошедшие за Дон, были сведены: пехота – в 1-й армейский корпус126 генерала Кутепова – Корниловская127, Дрозовская128, Марковская129 и Алексеевская130 пехотные дивизии; конница – в бригаду генерала Барбовича131 – гвардейский полк, под командой генерала Данилова, в который вошли все эскадроны гвардейской конницы, и 1-й конный, из всей армейской конницы. Впоследствии, по мере получения пополнений, бригада была развернута в четырехполковую дивизию.
10 января бригада генерала Барбовича перешла в станицу Ново-Николаевку, где она простояла в резерве 1-го армейского корпуса до 14 января, высылая разъезды в хутор Злодейский, в Койсуг, Батайск и Азов. 1-й армейский корпус занимал вдоль восточного берега Дона линию от Нахичеванской переправы до Азова. Правее корпуса стояли части Донской и Кубанской армий.
15-го, чтобы дать место Кубанской коннице генерала Топоркова, бригада Барбовича, уже к этому времени трехполковая, перешла в район Зеленый Мыс, гвардейский полк стал в станице Пелехино, где простоял до 19-го.
18-го поздно вечером бригада Барбовича была поднята по тревоге для перехода в Батайск. В этот день красные, после постигшей их 17-го неудачи у станицы Ольгинской, вновь переправились через Дон и перешли в энергичное наступление на участке Ольгинская—Батайск. Последний, защищаемый корниловцами, взять им не удалось, но Ольгинская, занятая Донской конницей, была захвачена 4-й и 11-й кавалерийскими дивизиями Конной армии Буденного и 16-й стрелковой дивизией 8-й армии.
Сильнейшая метель, ветер и мороз задержали выступление бригады. Ночью метель улеглась, и задолго до рассвета бригада выступила на Батайск, куда подошла с первыми лучами солнца. Батайск обстреливался из Ростова тяжелыми снарядами. Пройдя на рысях через Батайск, бригада генерала Барбовича перешла железную дорогу.
Впереди, главным образом со стороны станицы Ольгинской, доносился сильный орудийный и пулеметный огонь. Ольгинская накануне была занята красными, и они продолжали свое наступление к югу от станицы и в направлении на Батайск. Наступление красных на самый Батайск с трудом сдерживалось корниловцами и только что подошедшей дивизией Кубанской конницы.
Ко времени перехода бригадой через железнодорожное полотно кубанцы уже развернулись для атаки. Генерал Барбович остановил бригаду. Один из полков был весь развернут на широких интервалах, непосредственно в затылок кубанцам. Остальные два полка были поставлены в резервных колоннах за невысокими буграми за левым флангом. Там же были сосредоточены все пулеметные команды бригады и обе конные батареи.
Вся местность впереди, перехваченная невысокими грядами, постепенно понижалась к Дону. Правее, в сторону Ольгинской, четко выделялись на снегу красные и Донские лавы. А еще дальше слегка подернутые туманом чернели квадраты резервов красных (4-я, 6-я и 11-я кавалерийские дивизии и 16-я и 33-я стрелковые дивизии). Было хорошо видно, как Донские и красные лавы, подобно волнам прибоя, то откатывались, то накатывались друг на друга.
Всего несколько минут прошло с тех пор, как бригада заняла назначенные ей места, как вдруг кубанские лавы, встреченные сильнейшим огнем, повернули и стали отходить. За ними, почти на хвосту, показались лавы красных. Их было очень много, и они были очень близко. Но в ту самую минуту, когда последний кубанец проскочил через разомкнутый конный полк, разом заговорили пулеметы, открыв одновременно ураганный огонь во фланг атакующих красных. В одно мгновение красная конница была смята и в замешательстве отхлынула, преследуемая гвардейским и другим конным полком. Обе батареи выскочили на открытую позицию и через головы своих били по резервным колоннам красных. Правее, у Ольгинской, донцы также перешли в атаку.
Вся степь от Батайска до станицы Хомутовской покрылась скачущими всадниками. Замерзшая земля гудела от топота десятков тысяч коней. По всему фронту гремело «Ура!».
Красные лавы не приняли атаки и повернули кругом. На их плечах полки бригады Барбовича врубились в конные резервы красных, и вся масса перемешавшихся всадников обеих конниц понеслась через донские плавни к реке. Конные батареи с трудом, еле поспевая за атакующей конницей, перенесли огонь на станицу Аксайскую и на Нахичеванскую переправу, у которой столпились красные полки.
Проскочив плавни, бригада достигла Дона, где остановилась. С западного берега реки красные открыли заградительный огонь по реке, прикрывая отход своих. К этому времени донские казаки заняли Ольгинскую, выбив из нее красную пехоту – части 16-й стрелковой дивизии – и захватили 9 орудий и 62 пулемета. С своей стороны бригада генерала Барбовича взяла 5 орудий, 36 пулеметов, пленных и, что было особенно ценно, 300 лошадей.
Поздно ночью гвардейский полк, пройдя с песнями через Батайск, стал на ночлег в Койсуге, где простоял весь следующий день, перековывая лошадей и заряжая пулеметные ленты и круги.
21 января Конная армия Буденного, усиленная двумя стрелковыми дивизиями 8-й армии, снова переправилась через Дон у Нахичеванской переправы и перешла в наступление по фронту станица Ольгинская—Батайск. Заняв после упорного сопротивления донских казаков Ольгинскую, красные повели наступление на Батайск. Корниловцы, занимавшие позицию впереди Батайска, были принуждены отойти.
С первыми выстрелами завязавшегося боя на биваках конницы послышались ставшие такими обычными торопливые ноты сигнала «Тревога», и через четверть часа полк и батареи вытягивались крупной рысью по дороге на Батайск.
Не доходя железной дороги, вся бригада развернулась и, поддержанная огнем батарей, атаковала красную пехоту. Красные бежали, преследуемые полками генерала Барбовича, через плавни к самому Дону. Там полки попали под обстрел тяжелых орудий из Ростова и отошли на правый фланг своей пехоты, корниловцы и марковцы, где спешились и удлинили и усилили стрелковую цепь.
Все попытки красных выдвинуться в сторону Батайска были неудачны, и каждый раз они неизменно загонялись обратно в плавни огнем. Так же неудачна была атака красной лавы, вышедшей между Нахичеванской и Аксайской переправами. Несмотря на значительное количество батарей, переправленных Буденным в этот раз на левый берег Дона, упорный бой, длившийся уже несколько часов, стал явно склоняться в нашу пользу. К 15 часам наступил резкий перелом: корниловцы и марковцы перешли в контратаку, в цепях спешенной конницы трубачи подавали сигналы «Коноводы» и «Галоп».
Первыми подошли коноводы гвардейского полка. Не дожидаясь подхода остальных, полк развернулся в лаву и с места пошел в атаку на отходивших в полном беспорядке красных. Орудия, пулеметные тачанки проваливались под лед в многочисленных ериках, застревали в кустарнике и густом камыше донских плавней и тщетно искали переправу.
На участке конницы Барбовича преследование остановилось лишь с темнотой, на берегу Дона. Ольгинская была вновь занята казаками, и красные были загнаны за Дон.
Поздно вечером полк пришел на ночлег в Батайск. В этот день в рядах Кавалергардского эскадрона особенно отличились и были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени пулеметчик младший унтер-офицер Вадим Ситковский, произведенный в 1920 году в корнеты и прикомандированный к эскадрону, ефрейтор Филипп Халепа и Николай Ломаковский. Ситковский, «видя, что его пулемет не может следовать в лаве по болоту, выдвинулся по собственной инициативе на фланг, был атакован красными и, несмотря на сильный ружейный и пулеметный огонь, без выстрела подпустил красных на 500 шагов и начал расстреливать их в упор, отбил их атаку и ликвидировал фланговых в обход эскадрона». Халепа и Ломаковский «были посланы, каждый с разъездом в 5 коней, на оба фланга атакующего эскадрона и, заскочив со своими разъездами за фланги красной лавы, врубились в ее ряды, чем облегчили атаку эскадрона» (Приказ по Отдельному Добровольческому корпусу от 22 января 1920 года № 26, станция Каял).
В течение этого боя конница Барбовича взяла 11 орудий и 38 пулеметов, из которых 3 были захвачены кавалергардами в красной лаве, и более 500 пленных.
До 28 января полк простоял в Койсуге. За эти дни удалось отправить в запасную часть, в Крым, 25 кавалергардов, нуждавшихся в продолжительном отдыхе после ранений и тифа. Вместе с ними туда же переправили несколько лошадей.
28 января красные вновь перешли через Дон и повели наступление на Батайск крупными силами 9-й, 15-й, 31-й и 40-й стрелковых дивизий. Бригада Барбовича была срочно вызвана к Батайску, где полки спешились и совместно с корниловцами и марковцами развернулись в Донских плавнях.
Красные наступали очень вяло, ограничиваясь ведением редкой перестрелки. С темнотой и она прекратилась, и обе стороны отошли в исходное положение.
2 февраля полк снова, поздно вечером, седлал по тревоге. Красные, перейдя Дон у Аксайской переправы, вновь заняли станицу Ольгинскую. Ввиду очень плохой погоды, первоначально предполагалось отложить выступление до утра, но сведения, поступившие из района Ольгинской и с Маныча, были настолько тревожны, что бригада Барбовича выступила после полуночи на Ольгинскую.
25-верстный переход до Ольгинской, при 30-градусном морозе и леденящих порывах ветра, был очень тяжел. Конница шла всю ночь, часто спешиваясь и ведя лошадей в поводу. Все же за этот переход в полках было много обмороженных. В предрассветной мгле бригада подошла к Ольгинской и, охватив ее с двух сторон, атаковала ее в конном строю, без всякой артиллерийской подготовки, совместно с казаками. В станице было взято около 800 пленных, спавших по хатам, и много пулеметов. Красные пехотинцы не оказали никакого сопротивления. Преследуя отступающих в полном беспорядке красных, полк дошел до Аксайской переправы, где попал под обстрел красных бронепоездов и отошел на Ольгинскую. Поздно вечером бригада вернулась в район Батайска. Полк стал на старый бивак в Койсуге.
9 февраля бригада генерала Барбовича получила очень крупное пополнение и была вновь развернута в четырехполковую дивизию.
13-го, на поле у Батайска, состоялся смотр Добровольческому корпусу генералом Деникиным, а в ночь на 14-е красные перешли Дон у станицы Елисаветинской. Развивая свой успех, они заняли на левом берегу дона Азов, станицу Кулешовку и хутора Усть-Койсутский и Шведов. Последний в 7 верстах от бивака полка.
Дивизия Барбовича немедленно выступила из Койсуга в сторону Кулешовки, по пути очистив от красных хутор Шведово. Авангард дивизии развернулся и совместно с подошедшими алексеевцами и дроздовцами выбил красных из Кулешовки. Преследовать красных был послан из резерва дивизии гвардейский полк.
Полк настиг красных в Донских плавнях, где им было взято около 500 пленных, 5 орудий, из которых одно кавалергардами, и много пулеметных тачанок, застрявших в плавнях. В Конно-гвардейском эскадроне был смертельно ранен штабс-ротмистр граф Стенбок-Фермор132. Уланы Его Величества потеряли убитым штабс-ротмистра князя Волконского133.
15-го дивизия была вновь вызвана в Ольгинскую, которая была опять занята красными. Мороз по-прежнему был очень сильный, но день солнечный и без ветра, и переход до Ольгинской был совершен гораздо легче.
Подходя к станице, вся дивизия развернулась и под прикрытием огня своих батарей атаковала Ольгинскую с запада. То же сделали казаки с юго-востока, и Ольгинская была занята почти без потерь.
За конницей генерала Барбовича утвердилось навсегда данное ей в армии прозвище «пожарной команды». Простояв очень короткое время в Ольгинской, дивизия вернулась на свои биваки.
На полях у станицы лежали груды сложенных трупов людей и лошадей – следы частых боев. Земля так глубоко и крепко промерзла, что хоронить эти тысячи трупов было невозможно и некому. Чтобы предохранить местность от заразы разложения, все трупы, людские и конские, обливались водой и постепенно превращались в ледяные горы.
Утром 19-го в штабе дивизии была получена диспозиция наступления на Ростов. По этой диспозиции корниловцы должны были выступить вечером и, перейдя Дон, подойти к станице Гниловской и захватить ее коротким ударом. После чего взорвать железнодорожные пути в сторону Таганрога и Ростова, обеспечив образовавшийся тет-де-пон от подхода броневых поездов.
Вслед за корниловцами выступала дивизия генерала Барбовича, имея в голове гвардейский полк и 1-ю гвардейскую батарею. После занятия Гниловской дивизия должна была наступать на Ростов, где ей надлежало связаться с частями 3-го Донского корпуса генерала Старикова, который наступал на Ростов через Нахичевань. Со стороны Батайска, в лоб на Ростов, наступление вели алексеевцы. Дроздовцы наступали из Азова с целью занять железную дорогу Ростов—Таганрог и прикрыть тыл и левый фланг частей, наступающих на Ростов из Гниловской. Марковцы оставались в резерве Добровольческого корпуса.
К 22 часам гвардейский полк подошел к сборному месту дивизии, на западной окраине Койсуга, и через час, вместе с 1-й гвардейской конной батареей, выступил в авангарде через Донские плавни на Гниловскую.
Сильный мороз и ветер с пургой в достаточной степени замедляли и вместе с тем скрывали движение полка. Перейдя через замерзшие реку Койсуг и Орчасов ерик, полк задолго до рассвета, соблюдая полнейшую тишину, подошел с батареей к главному руслу Дона и остановился в прибрежных камышах.
Уже близился рассвет, когда со стороны Гниловской послышалось несколько выстрелов, короткая пулеметная строчка, и вновь все погрузилось в тишину. Корниловцы успешно выполнили свою задачу. Незамеченные красными, они захватили станицу врасплох. Появление корниловцев было настолько неожиданным, что большинство пленных было ими захвачено спящими в хатах.
Начало светать, и в утреннем тумане постепенно выплывали очертания Ростова. Полк перешел рысью Дон, втянулся в Гниловскую и скрытно расположился за ее домами. На площади у церкви стояла незапряженная красивая батарея, без выстрела захваченная корниловцами.
Стало уже совсем светло, когда со стороны Ростова раздались первые выстрелы. Красные стреляли по подходившей во взводных колоннах дивизии. По мере ее приближения огонь красных все усиливался. К разрывам полевой артиллерии присоединился огонь морских орудий красных бронепоездов.
Бой под Ростовом постепенно разгорался и ширился по фронту. Уже были видны цепи алексеевцев, переходящих Дон. В самой станице Гниловской начали рваться снаряды и свистели излетные пули.
Со стороны Темерника – пригорода Ростова – показались густые цепи красных, пулеметные тачанки и батарея, наступавшие в сторону Гниловской. Наступление велось очень быстро и в полном порядке. Навстречу красным вышли цепи корниловцев.
С подходом остальных частей дивизии полк вышел из Гниловской вдоль проселочной дороги на Олимпиадовку с целью обойти фланг наступающих на Гниловскую красных. Отойдя от станицы версты на полторы, полк повернул взводами направо и пошел в атаку. Красные цепи начали смыкаться и встретили атаку залпами. Но по мере приближения полка стрельба красных становилась нервной и беспорядочной. Многие пехотинцы стали отбегать, другие втыкали винтовки штыками в землю, поднимали руки и сдавались.
Всего полком было захвачено более 800 пленных 48-й бригады 16-й стрелковой дивизии, которые были отправлены под конвоем эскадрона лейб-драгун в Гниловскую и далее за Дон. Кроме того, кавалергардами было взято два орудия: на одном ездовые успели обрубить постромки и ускакать, другое, уходя от кавалергардов в Темерник, зацепило фонарный столб и опрокинулось. Ездовые, бросив запряжки, бежали через заборы.
Продолжая обход Ростова, полк прошел вдоль окраины Темерника, пересек кольцевую железную дорогу у Олимпиадовки, когда со стороны Ростова показался поезд. Несколько пульмановских вагонов, площадки с рельсами и балластом, вооруженные пулеметами. 1-я гвардейская батарея немедленно поставила одно орудие прямо между рельсами и с одного выстрела подбила паровоз и остановила поезд. Из вагонов выскочило десятка два красноармейцев в черных кожаных куртках, почти все зарубленные полком. Поезд оказался базой бронепоезда «Гром», захваченного в Ростове в числе других пяти.
Продолжая свое движение в обход Ростова, полк к 14 часам подошел к кладбищу, откуда красные были выбиты огнем батареи, после чего кладбище, скаковой круг, остатки упраздненной крепости Святого Димитрия на северной окраине Ростова и все выезды из него были заняты полком. В городе еще велась беспрерывная ружейная и пулеметная стрельба.
Под вечер на одну из застав полка выскочил красный броневой автомобиль «Мефистофель». Нарвавшись на огонь заставы, броневик хотел свернуть с дороги, но застрял в снегу. Два комиссара и шофер были захвачены в плен. Вечером полк был оттянут в Темерник. 21 февраля с рассветом красные перешли в наступление на Ростов. Дивизия Барбовича была выведена из Темерника и отошла под довольно сильным огнем на Гниловскую. Из Гниловской дивизия пошла в обход Ростова на хутор Лысенкова, Курень, хуторы Карапеда, Назарова, Константинов и Монастырский. Все они были легко заняты без особого сопротивления, после чего полк выступил на Ростов. К этому времени город был окончательно занят, и полк стал на ночлег в домах на северной окраине Ростова, очень радушно принятый населением.
Весь день 22-го полк простоял в Ростове. Из Батайска пришло пополнение. Кавалергарды получили 8 конных. За последние два дня, в особенности во время атаки на 48-ю бригаду, полк потерял убитыми и ранеными более 40 человек, среди них кирасира Его Величества поручика Максимова, лейб-улана поручика Крыжановского134 и кирасира Ее Величества штабс-ротмистра Одинцова135.
Вечером стало известно, что достигнутый успех не только не будет развиваться, но войска отойдут за Дон в связи с неудачей в районе Тихорецкой, где конница Буденного нанесла поражение кубанцам.
В 2 часа ночи полк выступил из Ростова по пустынным улицам еще спящего города. Вместе с кавалергардским эскадроном ушло из Ростова пять жителей города добровольцами и две сестры милосердия из красного госпиталя.
Перейдя по льду Дон, полк стал у полустанка Заречного в плавнях, выставив целую сеть постов наблюдать за городом. Когда последние пехотные части вышли за Дон, полки дивизии Барбовича отошли на свои биваки, оставив гвардейский полк наблюдать за Ростовом. В городе долго царила полнейшая тишина, и только около 15 часов послышались в нем одиночные выстрелы. В 17 часов, после редкой и совершенно безвредной перестрелки, полк ушел на бивак в Койсуг.
Отойдя на несколько верст от Дона, полк попал под обстрел красных бронепоездов, пришедших из Новочеркасска. Снаряды рвались довольно далеко от полка. Лишь одним из них, разорвавшимся в непосредственной близости от Кавалергардского эскадрона, была убита лошадь под штабс-ротмистром графом Р.В. Мусин-Пушкиным и другая ранена под командиром эскадрона ротмистром Г.Г. Раухом.
Четыре дня полк простоял в Койсуге. Командир эскадрона поехал в станицу Ново-Николаевскую, где стоял обоз, чтобы наладить отправку дальше в тыл больных людей и лошадей и привести пополнение.
Наступление на Ростов было вызвано желанием парировать создавшуюся на правом фланге угрозу. Но когда выяснилось, что конница генерала Павлова136 – донские и кубанские казаки – не в состоянии удержать наступление красных, в станицу Егорлыкскую была спешно переброшена «пожарная команда», дивизия генерала Барбовича.
Бои, протекавшие до этого времени с переменным успехом на реке Маныч, а затем между реками Средний Егорлык и Рассыпная, с подходом 20-й, 34-й и 50-й стрелковых дивизий из 10-й и 11-й красных армий, стали склоняться не в пользу белых армий. Разгром 22 февраля 1-го Кубанского корпуса137 генерала Крыжановского138 в районе станицы Белая Глина еще более усложнил уже и без того тяжелое положение конницы генерала Павлова.
25-го между станицами Средне-Егорлыкской и Белая Глина произошел встречный бой конницы генерала Павлова и 1-й Конной, усиленной тремя стрелковыми дивизиями. В результате этого боя части генерала Павлова вновь потерпели поражение и были отброшены к станице Егорлыкской. Туда в распоряжение генерала Павлова была переброшена 16-го дивизия генерала Барбовича.
Пройдя по маршруту хутор Злодейский – станицы Кагальницкая и Мечетинская в снежный буран и сильнейший мороз около 100 верст, дивизия подошла к станице Егорлыкской вечером 28 февраля.
Желая использовать достигнутый успех, красное командование решило вновь атаковать группу генерала Павлова. Для этого 4-я и 6-я кавалерийские дивизии 1-й Конной армии выступили из станицы Средне-Егорлыкской на хутор Грязнухин, откуда, обойдя станицу Егорлыкскую, они должны были атаковать конницу генерала Павлова с северо-запада. 11-я кавалерийская дивизия вместе с Кавказской кавалерийской дивизией и дивизией Блинова должны были атаковать Егорлыкскую с юго-востока. 20-я и 50-я стрелковые дивизии, следуя за и в промежуток между охватывающими Егорлыкскую дивизиями, нацеливались на Егорлыкскую с юга. 34-я стрелковая дивизия оставалась в резерве и в прикрытии тыла красных в районе станиц Белая Глина, Горькая Балка и Средне-Егорлыкской.
Около 10 часов утра 1 марта головные части 4-й и 6-й кавалерийских дивизий вышли к западу от Егорлыкской на сторожевое охранение 1-го конного полка дивизии генерала Барбовича и не смогли полностью выполнить поставленную им задачу – охват Егорлыкской с северо-запада.
К этому времени конница была собрана впереди южной окраины станицы Егорлыкской. Дивизия генерала Барбовича в составе трех полков, гвардейского, 2-го и 3-го конных, стала в резерв.
Навстречу наступающим красным лавам генерал Павлов выслал дивизию генерала Барбовича. Под артиллерийским огнем дивизия перестроилась в боевой порядок. В первой линии гвардейский и 3-й конные полки, во второй – 2-й конный. Лавы красных повернули кругом и, отходя, открыли свои пулеметы, встретившие атакующие полки сильным огнем. Во главе с командиром полка, генералом Даниловым, полк бросился в атаку, опрокинул лавы и их поддержку – пулеметы – и на их плечах, совместно с 2-м и 3-м конными полками, врубился в подходившую поддержку главных сил красных. В самом начале атаки под временно командующим Кавалергардским эскадроном штабс-ротмистром графом Р.В. Мусин-Пушкиным была убита лошадь. Пока ему подавали другую, атака была уже далеко.
Между перемешавшимися всадниками обеих конниц началась беспощадная рубка. Крики «Ура!», стоны раненых, отдельные выстрелы, все слилось в сплошной гул. Смятые атакой дивизии красных начали отходить, но в это время на казачьи полки, стоявшие левее дивизии, вышли свежие силы красных. Казаки атаки не выдержали, и красные, обойдя фланг дивизии, атаковали ее с тыла.
Не имея больше никаких резервов, генерал Барбович собрал все находившиеся поблизости пулеметные тачанки разных полков и лично повел их против красных. Огнем пулеметов красные были отброшены с большими потерями, кольцо окружения было прорвано, и полки смогли отойти за вторую речку. Там полки снова перестроились и вторично пошли в атаку. Но дойти до третьей речки, как в первый раз, дивизия не смогла и столкнулась с красными на второй речке.
Три раза ходили в атаку поредевшие полки генерала Барбовича, останавливая каждый раз продвижение красных, нанося и неся большие потери. С темнотой бой прекратился. Все атаки красных были отбиты, и поле осталось за дивизией.
Но этот частный успех на участке дивизии генерала Барбовича был куплен страшной ценой. Ценой почти полного уничтожения ее полков. Гвардейский полк потерял убитыми и ранеными больше 50 процентов своего состава, в том числе 11 офицеров. Конногвардейцы потеряли убитыми корнета Штранге и раненым ротмистра князя Накашидзе, кирасиры Его Величества – убитыми ротмистра Кучина139 и поручика князя Черкасского140, кирасиры Ее Величества – убитыми поручика Буйнова141 и корнета графа Гейдена142 и раненым ротмистра Полянского, конногренадеры – убитыми ротмистра Хитрово143 и корнета Пуришкевича144, лейб-драгуны – убитым князя Енгалычева145 и лейб-гусары – убитым ротмистра князя Святополк-Мирского.
Несмотря на частный успех дивизии генерала Барбовича, бой под Егорлыкской, в котором на протяжении 15 верст участвовало с обеих сторон около 30 тысяч всадников, окончился полным поражением конницы генерала Павлова. Около 20 донских и кубанских полков не приняли почти никакого участия в бою, оставаясь в лучшем случае пассивными зрителями, и вся тяжесть боя легла исключительно на дивизию генерала Барбовича. Только перед самым окончанием боя за флангом красной конницы появилась конная бригада генерала Агоева, чем в значительной степени была облегчена третья атака регулярной конницы.
С темнотой дивизия сосредоточилась в хуторах к западу от Егорлыкской. На рассвете 2-го, в связи с общей обстановкой на фронте, без всякого давления со стороны красных, она отошла через станицы Гуляй-Борисовка, Ново-Пашковская, Павловская на Челбасскую, куда пришла 7 марта.
Поражение конницы генерала Павлова, выход 1-й Конной и частей 10-й и 11-й красных армий за правый фланг и в глубокий тыл белых предрешали возможность дальнейшей обороны на рубежах Дона и Маныча и неминуемость отхода всего фронта на линию реки Кубани.
Несмотря на удачу под Егорлыкской, 1-я Конная армия только 8 марта смогла начать преследование армий Юга России. Ночью 8-го станица Челбасская была атакована красными. После короткой обороны гвардейский полк отошел на Звериную Гать, откуда дивизия, сведенная в двухполковую бригаду, отошла небольшими переходами на реку Бейсужек, где заняла 13-го оборону переправы у станицы Дедовской. Но уже 15-го, выравнивая фронт по отходившим восточнее донским и кубанским казакам, бригада отошла на станцию Медведовская. К этому времени красные успели занять станцию Усть-Лабинская и переправы через реки Лаба и Кубань. Ввиду нараставшей угрозы правому флангу белых армий, бригада была оттянута к Новороссийску. 19-го она стала в станице Крымской, в 20 верстах к северу от Новороссийска.
Вечером 1 марта, когда бой под Егорлыкской уже кончился, к полку пришло пополнение, приведенное ротмистром Раухом из станицы Ново-Николаевской. Потери в полку были настолько велики, что многие эскадроны были сведены воедино. Так кавалергарды и оба кирасирских эскадрона были сведены в один, под командой ротмистра Рауха. В течение января и февраля в несколько приемов из полкового околотка в Ново-Николаевской и из обоза 2-го разряда, стоявшего в станице Ясеньской, были отправлены больные, после перенесенного тифа, и раненые кавалергарды в Крым.
Пребывание обоза в станице Ясеньской едва не окончилось печально: в первую же ночь по прибытии в нее обоза кубанские казаки разоружили спящих кавалергардов, и только через несколько дней, после вмешательства штаба армии и кубанского правительства, оружие было возвращено.
20 марта вся бригада сосредоточилась в станице Крымской. Положение на фронте не только с каждым днем, но с каждым часом становилось все тревожнее. Главное командование, не сумевшее предусмотреть возможность отхода с рубежей Дона и Маныча, не принявшее своевременно никаких мер для эвакуации тылов армии, не озаботившееся наличием нужного тоннажа в портах Азовского и Черного морей, растерялось и не знало, на что решиться. Отходить ли вдоль Черноморского побережья, удерживать ли заранее обреченный Новороссийский плацдарм или перебросить армию в Крым? В самой армии, потерявшей веру в свое Главное командование, началось массовое дезертирство. Уходили одиночками и целыми группами к «зеленым», хозяйничавшим в горах.