Czytaj książkę: «Белая борьба на северо-западе России. Том 10»

Czcionka:

Белое движение

Том 10

Предисловие

Десятый том серии «Белое движение в России» посвящен Белой борьбе на Северо-Западном фронте с осени 1918-го по начало 1920 года.

Белая армия на северо-западе России действовала в очень сложной международно-правовой обстановке и сложилась из разных по происхождению формирований. Политическая ситуация в Прибалтике была весьма напряженной. В Латвии еще оставались немецкие войска, вызывавшие опасение Англии. Союзники покровительствовали самопровозглашенным прибалтийским государствам, относясь с большим подозрением как к Балтийскому ландесверу, так и к русским частям. Русское офицерство и добровольцы ввиду такой политики Англии не испытывали к ней симпатий, но большинство начальствующих лиц считали тем не менее, что в интересах борьбы с большевизмом не следует обострять отношений ни с Англией, ни с эстонским правительством, а ориентироваться на побежденную Германию в данный момент смысла не имеет. Генералу Н.Н. Юденичу пришлось согласиться на создание навязанного ему англичанами правительства, состоявшего частью из весьма левых элементов. Северо-Западной армии приходилось воевать в тяжелых материальных (при крайне скудном снабжении со стороны «союзников») и моральных (вследствие недоброжелательства эстонцев) условиях. Однако существовали и сторонники твердой ориентации на Германию, составившие под руководством П.Р. Бермондта-Авалова Русскую Западную армию.

Зародышем Северо-Западной армии послужил Особый Псковский добровольческий корпус, формировавшийся с сентября 1918 года в Пскове как часть Северной армии, создававшейся, как и Южная в Киеве, правыми русскими группировками и призванной быть с ней одним целым. Были сформированы Псковский, Островский и Режицкий полки по 500 человек, две батареи, отряды внешней и внутренней охраны, а также отряды полковников Неплюева, Афанасьева и Бибикова, поручика Данилова и Талабский отряд ротмистра Пермикина; в Пскове имелся также предназначенный для Южной армии 53-й Волынский полк.

В командование Северной армией с 21 октября (до ожидаемого прибытия графа Ф.А. Келлера) вступил генерал А.Е. Вандам (начальник штаба генерал-майор Б.С. Малявин); начальником 1-й стрелковой дивизии стал генерал-майор Никифоров, затем генерал-майор П.Н. Симанский. 2 ноября из Красной армии перешел конный отряд ротмистра С.Н. Булак-Булаховича в два дивизиона и Чудская флотилия из трех судов капитана 2-го ранга Д.Д. Нелидова. С их прибытием численность корпуса достигла 3500 человек. С 22 ноября командующим стал полковник Г.Г. фон Неф (начальник штаба гвардии ротмистр В.Г. фон Розенберг). В конце ноября корпус насчитывал 4500 человек, 1500 из которых были офицерами (в Пскове находилось около 3000 человек, в т. ч. около 700 офицеров), и состоял из роты при штабе, трех полков по 700 штыков (см. выше), отряда С.Н. Булак-Булаховича (800 сабель), Талабского отряда (400 штыков), отряда капитана А.И. Микоши (250 штыков), отряда полковника А.И. Бибикова (150 сабель) и батареи.

После занятия Пскова большевиками корпус с боями отошел на территорию Эстонии (кроме отряда полковника Афанасьева, отошедшего к Либаве). Большое количество отступивших от Пскова офицеров прибыло в Ригу, где полковник А.П. Родзянко пытался безуспешно объединить под общим командованием Балтийский ландесвер и части Псковского корпуса. В Эстонии корпус («Отдельный корпус Северной армии»), состоявший из Восточного (ротмистр С.Н. Булак-Булахович, потом генерал-майор А.П. Родзянко) и Западного (полковники В.В. фон Валь, потом А.Ф. Дзерожинский и В.А. Ананьин) отрядов, возглавляли полковники А.И. Бибиков, затем В.В. фон Валь и А.Ф. Дзерожинский (начальник штаба полковник В.В. фон Валь, потом полковник К.А. фон Крузенштерн). Отношение к корпусу эстонского режима было крайне недоброжелательным и настороженным, по договору от 4 декабря 1918 года он не должен был превышать 3500 человек.

В Ревеле было приступлено к формированию Русской Дружины генерала В.А. Геннингса и отряда полковника К. Г. Бадендыка. Всех русских войск в Прибалтике к 15 февраля 1919 года насчитывалось 31 920 человек. В начале 1919 года корпус состоял из 1-й (Островский и Ревельский полки, конный отряд полковника А.И. Бибикова, партизанский отряд поручика А.Д. Данилова и офицерская рота подполковника В.А. Алексеева) и 2-й (Талабский, Волынский и Конный имени Булак-Булаховича полки, партизанский отряд С.Н. Булак-Булаховича и конная батарея) бригад. В мае корпус возглавил генерал-майор А.П. Родзянко (начальник штаба полковник В.В. Зейдлиц), а летом 1919 года он был преобразован в Северную (вскоре Северо-Западную) армию.

Пока в Пскове формировалась Северная армия, в Прибалтике также начали формироваться антибольшевистские части. Еще в конце октября 1918 года в Риге началось создание Балтийского ландесвера, в чем принимали участие ротмистр Светлейший князь А.П. Ливен и капитан К.И. Дыдоров; 15 ноября было приступлено к формированию Рижского отряда охраны Балтийского края, в который входила и Русско-сводная рота (капитан Дыдоров). В ноябре в Риге было решено создать три отдельных батальона по национальному признаку, общее командование над которыми принял 20 ноября полковник А.П. Родзянко. Но это начинание не получило развития, и 24 декабря он приказал русским добровольцам перейти в Либаву. Во главе Либавского добровольческого отряда встал генерал П.Н. Симанский (начальник штаба ротмистр В.Г. фон Розенберг), отдавший 30 декабря приказ о его формировании, но уже 6 января 1919 года после получения известия о гибели в Киеве графа Келлера отряд был расформирован. В день ликвидации отряда князь Ливен приступил к формированию из оставшихся чинов русской роты при ландесвере.

Отряд, формировавшийся Светлейшим князем А.П. Ливеном из русских офицеров, сначала был известен как «Либавская добровольческая группа», или «Либавский добровольческий стрелковый отряд». В отряд вступила и часть офицерства Псковского корпуса, отрезанная при отступлении от него и попавшая в Либаву. Первоначально он насчитывал только 60 человек, почти все офицеры. Помощником князя Ливена был полковник В.Ф. Рар. 15 января формирование было закончено, и по соглашению с Балтийским ландесвером отряд временно вошел в его состав. К 9 февраля в отряде насчитывалось около 100 человек, из которых более половины офицеры. В конце февраля в отряд вошла бывшая ранее в составе ландесвера рота капитана К.И. Дыдорова. В начале марта Ливенский отряд насчитывал 250 человек, в дальнейшем он (эскадрон – 100 человек, пулеметная команда – 125 и рота – 250 штыков) вместе с частями Латвийской армии и Балтийского ландесвера сражался против красных войск в Курляндии. К июню он насчитывал 3500 человек: 3 полка, Стрелковый дивизион, артиллерия, 2 броневика и авиационный отряд.

Тогда же вместе с отрядами полковников П.Р. Бермондта (отряд имени графа Келлера) и Вырголича он вошел дивизией в Западный корпус Северной армии. Летом 1919 года Ливенский отряд перебазировался в Эстляндию и вошел в состав Северо-Западной армии как 5-я («Ливенская») дивизия. Части Бермондта и Вырголича остались в Латвии, образовав Русскую Западную армию. После совещания с представителем Юденича предполагалось, что она (включившая в себя оставшиеся немецкие войска и выросшая до 50 тысяч человек) будет наступать совместно с Северо-Западной армией, и 5 сентября Бермондт-Авалов был назначен Юденичем командующим всеми русскими частями, сформированными в Курляндии и Литве. Однако Бермондт начал 8 октября наступление на Ригу против латышских националистов, а потерпев неудачу, отошел в Германию.

Северо-Западная армия с лета 1919 года состояла из корпусов (развернутых из прежних бригад) и дивизий. 1-й Стрелковый корпус состоял из 2-й (Островский, Уральский, Талабский и Семеновский полки и отряд поручика А.Д. Данилова) и 3-й (Волынский, Ревельский, Балтийский и Красногорский полки) дивизий и Конно-Егерского полка (бывший конный отряд полковника А.И. Бибикова). 2-й корпус был составлен из войск С.Н. Булак-Булаховича. В состав 1-й дивизии (отдельной) входили Георгиевский, Колыванский и Гдовский полки.

На начало октября 1919 года армия состояла из двух армейских корпусов, пяти пехотных дивизий, отдельной бригады и ряда отдельных полков и других частей (всего было 26 пехотных полков, 2 кавалерийских, 2 отдельных батальона и 1 отряд); полки в составе дивизий и бригады имели единую нумерацию и насчитывали от 200 до 1000 штыков каждый. В состав каждой дивизии входили также: отдельный легкий артиллерийский дивизион (по номеру дивизии), инженерная рота, перевязочный отряд и запасная рота или батальон, а также другие части. Вне дивизий существовали Конно-Егерский полк, ударный батальон Шувалова, отдельный батальон танков, 1-я авторота, 1-я автоброневая батарея, Шведский Балтийский легион, 1-й и 2-й запасные полки и 1-й и 2-й запасные артдивизионы.

Северо-Западная армия была невелика по численности. К маю корпус насчитывал 5,5 тысячи человек. В момент наивысшего своего подъема – к началу октябрьского наступления на Петроград – она насчитывала 17 800 штыков, 700 сабель, 57 орудий, 4 бронепоезда, 6 танков, 2 бронеавтомобиля и 6 самолетов. Общая ее численность едва достигала 50 тысяч человек. В общей сложности до 10 процентов армии составляли офицеры. Они, как правило, находились только на командных должностях (от 40 до 100 офицеров на полк). В начале декабря 1919 года офицеров и классных чинов насчитывалось (без сведений по некоторым частям) ТЛТЬ человека.

Верховное руководство армией принадлежало генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу, который в июне 1919 года указом Верховного правителя России адмирала Колчака был назначен Главнокомандующим войсками Северо-Западного фронта. С февраля 1919 года южной группой Северного корпуса, а с июля и всем корпусом и Северо-Западной армией командовал полковник А.П. Родзянко (произведенный в генералы), в конце ноября 1919 года его сменил генерал-лейтенант П.В. Глазенап, а в январе 1920 года – генерал-лейтенант граф А.П. Пален.

По договору Эстонии с большевиками Северо-Западная армия подлежала расформированию и превращалась в массу беженцев. Отношение эстонцев к Белому движению было враждебным, и они терпели Русскую армию Юденича лишь как неизбежное зло, пока им самим угрожали большевики. Северо-Западная армия избегла неприятностей эвакуации из портов под давлением противника, но зато оказалась в крайне тяжелом положении в Эстонии. От болезней вследствие тяжелейшего положения армии в Эстонии и отношения к ней эстонских властей умерли тысячи людей. В полках насчитывалось по 700–900 больных при 100–150 здоровых, количество больных, не помещенных в госпитали, достигало 10 тысяч, общее число заболевших составляло 14 тысяч. Более того, эстонское правительство объявило призыв на принудительные лесные работы 15 тысяч человек «лиц без определенных занятий» (то есть ровно столько, сколько было тогда работоспособных чинов армии), фактически установив, таким образом, институт рабства для русских офицеров и солдат; реально было отправлено на работы 5 тысяч человек.

Основная масса чинов армии вскоре рассеялась по всей Европе, однако летом 1920 года генерал-майор А.А. Бобошко вывез в Польшу несколько эшелонов военнослужащих Северо-Западной армии, где они вошли в состав 3-й Русской армии, подчиненной генералу Врангелю.

Содержание тома разбито на два раздела. В 1-м разделе публикуются материалы, освещающие действия Ливенского отряда до соединения с Северо-Западной армией, а также очерк, дающий общий обзор действий Русской Западной армии, во 2-м собраны воспоминания о формировании Северного корпуса и его действиях до лета 1919 года и об осеннем походе Северо-Западной армии на Петроград и последующем отходе на территорию Эстонии.

Как правило, все публикации приводятся полностью. Авторские примечания помещены в скобках в основной текст. Везде сохранялся стиль оригиналов, исправлялись только очевидные ошибки и опечатки. Возможны разночтения в фамилиях; правильное их написание – см. в комментариях.

Раздел 1

Светлейший князь А. Айвен¹
Основание отряда²

Основание отряда относится к самому началу 1919 года, времени наивысшего напряжения борьбы белых с красными на территории бывшей Российской империи. В начале года Колчак хотя и отступил от Вятки и Перми, но твердо держался на Урале. Деникин подготовлял свое наступление с Юга и продвинулся до линии Киев – Курск— Царицын. На Севере генерал Миллер³, поддержанный союзниками, медленно продвигался на соединение с Колчаком. На Западе боролись с большевиками поляки, литовцы, латыши с помощью германских оккупационных войск, и эстонцы – с помощью отошедшего в Эстонию из Пскова Северного корпуса. Финляндцы же уже в 1918 году под водительством Маннергейма⁴ и при помощи германских войск генерала графа фон дер Гольца⁵ очистили свою территорию от красных.

Начало борьбы с большевиками на территории бывшего Прибалтийского края относится к последним месяцам 1918 года. Край с февраля уже был оккупирован германскими войсками. По Брест-Литовскому мирному договору германцы закрепили за собою линию от Усть-Наровы, включая город Нарву, по Псковскому озеру, по реке Великой, включая города Псков, Остров, Двинск, и далее по линии, проходившей восточнее Минска. По тому же договору большевики, по исполнении ими некоторых возложенных на них мирным договором условий, должны были получить обратно города Псков, Остров и Двинск, а немцы – отойти к границам бывшей Лифляндекой и Эстляндской губерний. Ввиду предстоявшей эвакуации Псковской области, немцы, не доверявшие большевикам и в рядах армии открыто враждебные красным, разрешили образование на псковской территории добровольческого корпуса, которому обещана была денежная и материальная помощь снабжением и снаряжением. Так началось 12 октября формирование Северного корпуса, разросшегося с течением времени в Северо-Западную Добровольческую армию.

Германское военное командование хотя и заключило мир с большевиками, но, не сочувствуя им, благосклонно отнеслось к формированию небольшой русской армии, поставившей себе задачу охранить Псковскую область от вторжения большевиков после ухода германцев. К командованию этой армии предназначался генерал граф Келлер, впоследствии убитый в январе 1919 года в Киеве. Но он в Псков не прибыл, и командование взял на себя генерал Вандам.

Германцы снабдили армию оружием и снаряжением и предполагали оставить при уходе еще и другое военное имущество, необходимое ей. Но формирование армии, точно так же, как и организация областного управления, не были окончены к моменту германской революции.

8 ноября началась германская революция, а вслед за ней и развал фронта германских войск, уже ранее развращенных братанием с красными товарищами. Солдаты стали самовольно покидать свои части и уходить домой. Большевики воспользовались этим моментом, сосредоточили большие силы в районе Торошино – Карамышево – Себеж и начали 25 ноября наступать на Псков. Германские части, которые имели задачу оборонять левый фланг позиции, а также поддерживать порядок в городе, начали без боя отступать по направлению к Изборску. Псковский добровольческий корпус, несмотря на свою численную слабость и на недостаток всего необходимого, храбро атаковал большевиков правым крылом, продвинулся и захватил броневой поезд и несколько броневиков. В это время замечен был охват левого фланга. В городе местные большевики, хорошо снабженные германскими солдатами, продававшими им казенное добро, оружие и амуницию, устроили восстание.

При такой обстановке русские части, конечно, держаться не могли, и им пришлось уличными боями пробить себе дорогу через город и под обстрелом неприятеля переправиться отчасти по мостам, отчасти на лодках через реку Великую на левый (западный) берег, бросив в Пскове все личное имущество свое и имущество своих частей. Большевики же ознаменовали свою победу многочисленными расстрелами в городе, начиная с владельцев гостиниц и кофеен, где бывали офицеры, и кончая рабочими тех мастерских и заводов, которые работали на армию. По официальным данным, опубликованным в местных большевистских газетах, число их жертв в первые же дни превосходило 300 убитых.

На запад же от Пскова длинными редкими колоннами растянулись отступавшие русские части, враждебно встречаемые большевистски настроенными местными жителями. Много отставших было перебито. В самом плачевном состоянии остатки армии достигли Валка, где полковнику Нефу⁶ удалось их собрать и перейти на эстонскую территорию. Часть же штаба и масса офицеров докатились поездами прямо до Риги. Так как большевики, не встречая сопротивления, быстро подвигались и, оттеснив армию полковника Нефа на север, заняли Валк, то находившиеся в Риге офицеры и чины штаба оказались отрезанными от своих частей и при дальнейшем наступлении на Ригу большевиков уехали по железной дороге отчасти в Либаву, отчасти прямо в Германию.

При весьма тяжелых условиях корпус отступил на Изборск и сосредоточился севернее Валка. Штаб же корпуса отрезан был от частей, так как большевики сразу заняли мосты через реку Великую. Переправа произведена была на лодках.

Во главе корпуса стоял полковник Неф, который всего за 4 дня боя принял на себя командование.

Состав корпуса в Пскове был следующий:

1) Штаб корпуса, состоявший всего из двух офицеров, начальника штаба и его адъютанта.

2) Рота, образованная из всех писарей корпуса.

3) Три стрелковых полка однобатальонного состава.

а) 1-й Псковский добровольческий стрелковый полк.

б) 2-й Островский добровольческий стрелковый полк.

в) 3-й Режицкий добровольческий стрелковый полк.

4) Партизанский отряд Балаховича⁷.

5) Отряд капитана Микоши⁸.

6) Талабский отряд.

7) Партизанский отряд полковника Бибикова⁹.

8) Батарея в 4 орудия.

9) Полубатарея в 2 орудия отряда Балаховича.

10) 30 пулеметов.

Всего было 3000 человек, включая 500 офицеров.

Островский полк, отходивший на Валк, сделал набег на станцию, разгромил городской совет, занял город Руэн и, войдя в соприкосновение с красными, отходил на Ревель, неся заставы совместно с ново-сформированными эстонскими войсками и финскими добровольцами.

В середине декабря полковник Неф заключил договор с эстонским правительством и, сосредоточив свои части у Ревеля, помог отстоять этот город от большевиков.

В течение декабря положение в Риге делалось изо дня в день все более критическим. Германские войска категорически отказывались сражаться против русских товарищей, продавали им за бесценок все, что могли, и уступали им за известную мзду один город за другим.

В Риге всполошились, и жители принялись за организацию отрядов земской обороны, известных под общим названием Балтийского ландесвера. Наскоро формировались роты латышские, немецко-балтийские и русские. Из германских добровольцев, желавших поддержать дисциплину в развалившейся германской армии, была сформирована так называемая Железная дивизия.

Одновременно в Риге собралось значительное количество русских офицеров, не желавших вернуться в отступившую на эстонскую территорию Псковскую армию, в том числе и начальник штаба ротмистр Розенберг¹⁰.

Последний старался убедить полковника Нефа отступить через Ригу и избрать Курляндию и Митаву базой для дальнейших формирований. Преимуществом этой базы было бы получение пополнений из русских лагерей военнопленных в Германии, но, как выше было сказано, полковник Неф предпочел базироваться на Эстонию. Для связи в Ригу был командирован генерал-майор Родзянко¹¹, задача коего была – объединить под общим командованием Балтийский ландесвер¹² и остатки Псковской армии. Это ему в Риге не удалось, с одной стороны, благодаря противодействию германского командования, а с другой стороны – разногласию митинговавшего русского офицерства Северной армии.

С середины декабря генерал Родзянко и я выехали в Либаву для доклада английскому адмиралу Синклеру о положении и передали составленную нами докладную записку. Встреченные весьма любезно, мы не могли, однако, добиться обещания о поддержке нам и вернулись в Ригу.

Но тут, при общем развале, при явной растерянности германского высшего командования и при полной неподготовленности молодых добровольческих частей, задержать наступление большевиков восточнее Риги не удалось.

Высланные в Хинценберг небольшие части Балтийского ландесвера были окружены красными и едва избегли полного уничтожения.

В городе началась паника… Кто мог попасть в поезд, бежал в Германию или в Либаву. Одна из латышских рот в городе взбунтовалась и была окружена и разоружена другими частями, поддержанными артиллерийским огнем с английских военных судов, стоявших на реке Западной Двине. В обороне города флот, несмотря на неофициальное о том обещание адмирала, по приказанию из Лондона, не участвовал, но помог эвакуировать в Данию и Англию некоторое количество беженцев.

2 января 1919 года город был брошен на произвол судьбы, и начался режим большевиков, ознаменовавшийся чрезвычайно развитой террористической деятельностью.

Отступившие от Риги ландесверные и германские добровольческие части, а также 2 латышские роты и русская рота капитана Дыдорова¹³ еще раз задержались в Митаве на линии реки Курляндской Аа, но 8 января эвакуировали этот город, отступая при невероятно тяжелых условиях снабжения и снаряжения при сильных январских морозах до линии реки Виндавы, где и задержались.

Одновременно в тылу в Либаве происходило переформирование всех добровольческих частей и подготовка их к новому походу. Сюда же прибыло латвийское правительство с премьер-министром Ульманисом во главе. Ввиду того что германцы по условиям перемирия обязаны были эвакуировать Курляндию, организация всех добровольческих частей шла от имени и за счет молодого латвийского правительства. Однако, ввиду того обстоятельства, что у этого правительства не было никаких средств, Германия согласилась отпускать взаимообразно латвийскому правительству как денежные средства, так и обмундирование, снаряжение и вооружение. Германские добровольцы и весь командный состав считались на службе у Латвии. По особому соглашению между представителями Германской империи и временным правительством Латвии, заключенному еще в Риге 29 декабря 1918 года, «Временное правительство Латвии согласно признать по ходатайству о том все права гражданства в Латвии за всеми иностранцами, состоящими в армии и прослужившими не менее 4 недель в добровольческих частях, сражающихся за освобождение латвийской территории от большевиков». Соглашение это подписано с германской стороны Виннингом, а с латвийской – председателем Совета министров К. Ульманисом и министрами Р. Паэгле и Я. Залитом.

По этому соглашению германские добровольцы, приобретая права гражданства в Латвии, несомненно приобретали права на покупку земельных участков в пределах республики. (Впоследствии латвийское правительство Ульманиса отказалось от исполнения обязательств, взятых на себя соглашением, мотивируя свой отказ ссылкой на Версальский мир, по которому обязательства, данные кем-либо германцам или Германии, считаются недействительными и не имеющими силы. Такое отношение латвийского правительства к вопросу вызвало летом 1919 года сильное брожение среди германских добровольцев, желавших поселиться на земле в пределах Курляндии.)

Одновременно с переформированием ландесвера в январе 1919 года началось и формирование русского отряда, принявшего название «Либавский добровольческий стрелковый отряд», но более известного под названием Ливенского отряда. Поводом к формированию его было то обстоятельство, что в Либаве сосредоточилась масса русских офицеров-беженцев, не имевших прямого отношения к Прибалтийскому краю, а потому не поступивших в ряды добровольческих формирований ландесвера.

Собрания русских офицеров, начавшиеся в Риге под председательством генерал-майора Родзянко, продолжались в Либаве под руководством полковника л. – гв. Конного полка графа Палена¹⁴. В офицерстве выяснились три течения. Одна группа, пессимистически настроенная, не верила в возможность успеха и только думала об устройстве личных дел и о переезде в более спокойную Германию. Другие стремились в Ревель на присоединение к Северному корпусу. Третья группа, во главе которой стал я, поставила себе целью организовать борьбу на местах. Я руководствовался при этом следующими соображениями.

Северный корпус базировался на Ревель и вполне зависел от возможности или невозможности получать пополнения и снабжения морем, а потому одновременно и от того, кто в данное время является хозяином моря. Мне пришлось несколько раз за это время с генералом Родзянко ездить к командующему английским флотом, сперва к адмиралу Синклеру, а затем сэру Коану. При адмиралах находились и представители английского Foreign Office (министерства иностранных дел). Если наши русские стремления и встречали полное понимание у английских моряков, то отношение дипломатических агентов было далеко не дружелюбное. Они определенно поставили себе целью ослабление русского влияния на побережье Балтийского моря.

Я не мог не прийти к убеждению, что помощь наших союзников Северо-Западной армии может быть лишь относительной, то есть лишь постольку поскольку эта русская армия будет способствовать очищению территории Эстонии от большевиков. Несмотря на это мое убеждение, я за все время моего пребывания в Либавском районе всемерно содействовал отправлению офицеров в Ревель.

Сообщение было лишь случайным, и пароходы, ходившие туда, были крайне плохого качества и ненадежны.

Второе соображение, побудившее меня выступить в пользу формирования русских частей в Либаве, – близость к Германии, где в это время находился неиссякаемый запас людей для пополнения любых частей, а именно не менее миллиона русских военнопленных. Большая часть их была заражена большевизмом, многие просто не желали воевать, но все же при таком количестве людей можно было всегда выбрать некоторый процент годных и надежных людей, в особенности среди офицерства. Правда, как мне пришлось убедиться на практике, даже офицеры, пробывшие некоторое время в плену, в первое время, благодаря хроническому недоеданию и бездеятельности, не годились для энергичной, настойчивой работы. Лишь постепенно часть их входила в норму, часть же так и оставалась никуда не годной. Пополнения из Германии могли прибывать в Либавский район эшелонами, и своевременная доставка их зависела как от германского штаба, так и от союзнических офицеров контрольных комиссий.

Третье соображение – в Либавском районе было очень много оружия и военного снаряжения, подлежавшего по условиям перемирия выдаче союзникам или уничтожению. Я полагал, что все, как германцы, так и союзники, согласятся на том, что лучшего назначения для этого снаряжения не может быть, как употребить его в деле борьбы с большевиками.

Четвертое, и самое важное, соображение было чисто стратегическое: я считал, что направление наступления из Либавы через Ригу на линию Псков – Двинск из всех направлений имеет наибольшие шансы на успех.

Инструкции, полученные мною позже из штаба Северо-Западной армии, предписывали мне именно это направление для присоединения после взятия Риги к правому флангу Северо-Западной армии. Имея в своем тылу хорошую сеть железных дорог с базой в Либаве, я имел все шансы на успех не только для подчиненного мне отряда, переименованного затем в корпус, но успех в этом направлении мог быть и решающим при наступлении Северо-Западной армии на Петроград.

Я вполне сознавал, что, останавливаясь на этом направлении, я попадаю в чрезвычайно сложные политические условия. Либава лежит в Латвии, которая 18 ноября 1918 года объявила свою независимость и с небольшой площадью двух уездов представляла собою единственную территорию, на которую распространялась власть правительства Ульманиса. Германская армия являлась в это время еще оккупационной властью. Она не была эвакуирована из Курляндии с разрешения победоносных правительств держав Согласия, ввиду большевистской опасности для Западной Европы. Военные миссии этих держав, поддержанные флотом союзников, осуществляли фактический надзор за всеми событиями и движениями германцев. Ко всему этому, произошло в Либаве скопление русских противобольшевистских военных чинов и сформировались немецко-балтийские части, из которых одни держались явно германской ориентации, другие же не скрывали своих русских симпатий.

Сформировать при таких условиях русский добровольческий отряд было весьма трудно. Латыши, естественно, не доверяли такой формации, которая боролась за восстановление России, германофильствующие балтийцы косились, союзники видели в русских германофилов, а германцы – антантофилов.

Ввиду таких затруднений, генерал Родзянко и граф Пален выбыли в Ревель, и я остался один в Либаве, но, поддержанный энергично группою русских офицеров-патриотов, продолжал проводить свою организацию.

Результатом этого явилась возможность издать 15 января первый приказ по вновь сформированному отряду.

Удалось это мне благодаря тому, что я нашел следующий выход из положения. Я лично со своим отрядом вошел в соглашение с Балтийским ландесвером. По этому соглашению Либавский добровольческий отряд, не входя в состав ландесвера, обязался временно подчиниться командиру ландесвера, за что получил полное снабжение, снаряжение, вооружение и довольствие. Соглашение это должно было длиться до того момента, когда отряду возможно будет идти на соединение с Северо-Западной армией, то есть по предположению вслед за взятием Риги.

Отряд был чисто русский, принципы его были те же, что и в Добровольческой армии, то есть борьба с большевиками для восстановления Великой России и для доведения ее до Учредительного собрания. В местную политику Прибалтийского края отряд не вмешивался и в случае недоразумения в этом крае обязался оставаться нейтральным. По отношению к Латвии я признавал ее политическую независимость.

Отношение между противобольшевистскими армиями и окраинными государствами должно было быть с самого начала основано на доброжелательности и доверии, являющимися единственным залогом совместной экономической работы в будущем. Самоопределившиеся народы должны были сознавать, что они в интересах своего дальнейшего экономического благосостояния целиком зависят от их отношения к России, в которой восстановлена законная власть. Это доверие противобольшевистские силы могли приобрести только в том случае, если права окраинных государств будут ими признаны и уважены. (Непризнание же независимости окраины было одной из главных причин неудачи русской борьбы с большевиками.)