У нее нет любимчиков, у нее нет политических интересов, у нее нет фиксированных цен. Она ни за кого не выступает, не говорит на посторонние темы, не презирает, не отвечает. Она открыта, во всех смыслах. И это пугает.
Единственный вопрос, который позволял задавать себе Ностро насчет нее, – а что будет, если по поводу одного и того же дела к ней обратятся два конкурента?
Примерно через неделю, а именно в четверг, Ностро снова зашел к Госпоже с подарком. И попросил о маленьком одолжении. Пустяк: победа в третьей партии. Вы спросите, причем тут сделки? Ну, попытайтесь угадать: сколько человек на следующий день поставили на победу Ностро в третьей партии в покер?
Правильно. Один.
Ностро.
– Десять пик, валет пик, король пик. Туз пик. Пиковая дама. Роял флеш, господа.
"Долговязая леди из Фриско
По натуре была маринистка.
Взгромоздясь на сосну,
Знай, глядит на волну,
Но к воде не подходит и близко"
Если смотреть строго на Восток, то можно заметить еле слышное мерцание у линии горизонта. Это сверкает вершина горы Кенья, чья макушка покрыта снегом столь ослепительно белым, что на его фоне нежная новорожденная лилия покажется серой, чахлой и пыльной.
Интересно, насколько грязными казались бы стены домов гетто, окажись они рядом с этой горой.
Олло не знал. Он мало что понимал и старался не высовывать нос дальше своего района, разве что бегал в порт по ночам и там, свесив ноги с пирса, наблюдал за мутными волнами. Ему не нужен был город, его кристаллы, электрические и «красные» фонари, подпольные интриги, кабаки, карты и закрученные переулки.
Олло сидел, свесив ноги с пирса.
Олло смотрел на маяк.
Олло – подросток, который завтра должен устроиться работать на завод Калибана, и Олло – ретард.
По звучанию слово похоже на «полукровка», но примесей среди ретардов мало. Они чистокровные изгои, для которых в городе выделили специальное гетто, чтобы подчеркнуть разницу между коренными жителями планеты и пришельцами. Ирония в том, что пришельцами являются люди, но в данный момент именно человечеству принадлежали ресурсы Экиа-Новы. Почти все. Самый загадочный осколок планеты – Темная энергия – остался в сердце диких племен, которые умудрились ужиться на одном куске суши с непрошеными гостями. Сейчас «отсталых» стараются не трогать, себе дороже. Да и зачем? Есть вполне социализированные ретарды, которые после пары войн успокоились и даже стали работать бок о бок с людьми, на вполне выгодных, по крайней мере для людей, условиях.
Внешность у ретардов вызывающая: рослые, с клыками на нижней челюсти, не кожа, а шкура серого цвета. У людей с представителями подобного типа существ всегда были проблемы. Хотя в далеком прошлом они утверждали, что и сами произошли от животных, только однажды научились пользоваться бритвой. Как и все ретарды, Олло обладал потрясающей физической силой, был гордым носителем очень красивой шкурки пепельного цвета и имел два небольших клыка под нижней губой. И, как и все подростки из бедных семей, Олло собирался устроиться на работу. Для ретардов выбор небольшой – завод Калибана предоставлял все необходимые условия, там кормили и там всем было плевать, сколько тебе лет, как тебя зовут и где у тебя растет шерсть. Главное, чтобы ты работал. Из того, что Олло слышал о Калибане, тому плевать было дальше и больше всех.
– Мам.
– Да?
– Почему Алекс уезжает?
– Это решение его родителей, мы уже обсуждали.
– А почему мы не переезжаем вместе с ними? Алекс сказал, что там классно.
– Нет, Олло. Там не «классно».
– Но там нас хотя бы любят. В Траддунте нет отдельных районов для ретардов, даже можно жениться на человеке.
– Так, понятно. Опять ты про ту актрису из цирка. Как ее зовут? Салли?
– Калли. Ну мам.
– Не «мамкай». Хорошо, давай, раз уж ты завтра собираешься устроиться на работу, я с тобой поговорю как со взрослым ретардом. Сядь только спокойно. И ешь суп.
Королевство Траддунт, возможно, и выглядит как рай для ретардов. Люди с ними якобы в гармонии, могут на них жениться. Плодородные земли, зеленые кущи и яркое солнце – естественно, погодные условия там будут получше. Даже резкая смена погоды не смоет лучезарную улыбку с лица коренного жителя Траддунта.
Но послушай меня, милый. Я знаю, о чем говорю. Примерно семьдесят пять лет назад, когда я еще не родилась, была гражданская война. До наших предков дошло, что люди такое. И с момента окончания войны люди не изменились ни капли. Ты думаешь, что там, за горами, они добрее, нежнее, может, действительно любят нас? Нет. Их законы – это вершина лицемерия. На ретардах женятся не по любви, а в дань моде. Это как завести себе красивую животинку, редкую, да еще и с необычным окрасом, и всем ее показывать, потому что женившийся или вышедший замуж за ретарда пытается всем донести, что он «настолько сочувствующий угнетенной расе», настолько «не расист».
Я тебе сколько раз говорила учить историю, чтобы понимать прошлое. Если уж тебе удалось достать старые земные учебники, то изучи их. Знай врага в лицо. Вот моя мама хорошо все понимала. Она общалась с людьми не из доброты, а чтобы получить от них как можно больше информации, и фанатики «старых планет» с удовольствием снабдили ее книгами. И, Олло, поверь мне: люди не меняются никогда. В свое время, на Земле, они так же обращались с «неграми», у тех тоже была другого цвета кожа, и от них тоже пахло иначе.
Их держали при богатых домах, их хорошо кормили, порой позволяли сидеть с господами за одним столом, но что насчет уважения? Ты думаешь, они считали «негров» равными себе? Занятным экспериментом – да, необычным животным – да, хорошими рабами – да. Но не людьми. Даже под конец существования Земли люди не смогли найти друг с другом общий язык, погрязнув в войнах и распрях. А потом они прилетели к нам. Уничтожили нашу культуру, сожгли наши дома, запретили нам быть собой, пожалели и позволили с ними соседствовать. Выделили нам район, «гетто», заперев за стеной, только бы не видеть лица. А в Траддуте на нас, так и быть, можно «жениться».
Нас ни о чем не спрашивали. Просто поставили условия существования по их правилам. И даже если ты встретил хороших людей, они все еще люди. Они часть человечества. Ненависть у них в крови. Что касается Алекса и его наивных родителей, то пусть они уезжают в Траддунт, в этот пластмассовый мир. Здесь хоть и бедно, но честно. Здесь ты видишь, как к тебе относятся на самом деле, можешь это понюхать, сожрать и выучить урок, чтобы от клыков отскакивало. Ты все понял, Олло? И пока ты не убежал к своей этой человеческой подружке, я хочу тебя спросить: кто ты такой? Ты ведь не думаешь, что мы сами назвали себя «ретарды», что в переводе с их языка значит «отсталые». Олло. Кто ты такой?
Когда Олло пришел на завод, был разгар рабочего дня. Труженики сновали туда-сюда, пахло гарью, металлом, стоял бесконечный гул, и было очень жарко. Олло и остальных страждущих попросили собраться около главного цеха, где и находился кабинет Калибана. Олло встал в очередь, оказавшись всего восемнадцатым по счету. Повезло. Те, кто в самом хвосте, могут вообще не пригодиться.
Не успел Олло сосчитать, сколько позади него ретардов, а сколько – людей, раздались крики. Совсем рядом назревал скандал: спорили начальник отдела и один из рабочих, который почему-то упорно держался за свое предплечье.
Прислушавшись, парень понял почему. И ужаснулся.
– Я не могу работать! Это все ваша вина! А на что я кормить семью буду, а? Вы вообще цены видели!
– Заводу нужны рабочие руки, рабочие, парень! Возможно, твоя рука и была рабочей, но сейчас она плавает где-то в расплавленном металле! Нужно было аккуратнее обращаться с инструментами. И чему только учат в приютах!
Раздался скрип железной двери. Толпа перед Олло расступилась, и он успел увидеть растрепанного, с наспех застегнутыми пуговицами на пиджаке худого человека, который явно был недоволен происходящим. Не глядя на подростков, мужчина направился к спорящим, вокруг которых уже стали собираться любопытствующие.
– Что здесь за шум? Почему вы не работаете и мне не даете?
– Мистер Калибан, он отказывается приступать к делу.
– Отказываюсь? Отказываюсь?! Да мне руку оторвало неисправным оборудованием, как я, по-вашему, буду работать! А как я дальше жить буду? Почему я вообще должен спорить об этом, мне нужен врач, я могу умереть!
– Нет, это вряд ли, – заметил Калибан и хлопнул в ладоши. – Так, бездельники, этого в Институт, пусть ему сделают новую руку, и чтобы через два часа он уже был на рабочем месте! У меня станок стоит без дела, а вы тут еще и других остолопов вокруг себя собрали.
– Но мистер Калибан, он же ретард…
– И что?
– А Вы ему собираетесь оплатить новую руку?
– И что? Рабочий? Да. В убыток ли мне это? Нет. Он ретард? Мне насрать. За работу все, быстро! Так, а это что за детки? У кого-то день рождения?
– Мистер Калибан, ребята хотят устроиться на работу…
– А. Работа – это хорошо. Человек десять отберите, крепких каких-нибудь.
– Только человек?
– Ты начинаешь меня раздражать, Калеб. Кого угодно, кто может работать на заводе, десять штук, можешь даже свою маму притащить. Если она умнее тебя, а это скорее всего так, найму ее вместо тебя смотрителем. Разошлись!
Так Олло познакомился с Калибаном, который с того дня стал его начальником.
Вечером, после насыщенного событиями дня, Олло сбежал в порт, где договорился встретиться со своей подругой, Полианной, девочкой из Детского Дома. С собой у него были рыбный сандвич, сигарета и украденные «костлявые куски» – затычки, которые люди запихивают в себе уши и слушают таким образом музыку. Модель старая, ловит частоту только на расстоянии в пару километров, но до местной радиостанции дотягивает. Олло было достаточно.
Поли принесла еще пару тостов и чай, так что ребята устроили небольшой уютный ужин.
– А я на работу устроился.
– Правда? Ничего себе. А куда?
– На завод к Калибану. Он такой классный, похож немного на пугало, но классное пугало. И ему все равно, кто перед ним – ретард или человек, всем попадает одинаково.
– На завод… а там будет не слишком тяжело? Там же и носить надо тяжелое и ужасно жарко.
– Ой, для тяжестей есть кристаллы. Точнее, перчатки с кристаллами. Ты надеваешь такую штуку и можешь поднять что угодно. Я тебе отвечаю. Слушай меня внимательно, я все-таки старше тебя.
– Это да. Ничего, я тоже скоро вырасту и сбегу из Дома.
– Что, совсем тебя достали?
– Да нет. Просто дураки они там все, замкнутые в себе. Хотя сегодня смешной момент был. Помнишь, я тебе про одного старика рассказывала?
– Дворника, который изменяет своей жене с поварихой?
– Ой, нет. Я про сумасшедшего. Он опять приходит, только в этот раз староста решил, что сможет его прогнать. Мы же все типа мелкие и боимся дедушку. Ну и староста такой: убирайся, мерзкий старик, это наша территория! Ну, а старик такой поправляет усы, свою смешную шляпу, подбегает к старосте и резко его хватает за футболку. И знаешь, что?
– Что?
– Он начинает читать ему стихи! Или что-то вроде того. Небольшие пятистишия. И пританцовывать. Староста от страха вообще ничего сделать не мог, так что даже не сопротивлялся, когда старик его подхватил и закружился с ним в танце. Раз-два-три, раз-два-три! Это было нечто. Жаль, я из всех его стихов запомнила только один:
"Непоседливый мальчик из Ффоса,
Сошел с ума очень быстро и просто –
Потерял на ходу
С диким светом Звезду,
Что светила всем жителям Ффоса!".
– Классный он. А как его зовут?
– Не знаю, мы вообще стараемся его не трогать. Немного пугает, когда кто-то все время молча заглядывает к тебе в окна.
– И за столько времени к нему никто ни разу не подошел?
– Ну, он не так давно стал приходить. Может, недели две, может, три. Я не считала.
– Угу. Вот примерно столько же маяк не светит.
– Все еще по нему скучаешь?
– Ну чего он потух-то. Без него море совсем темное. Оно и с ним было не особо прозрачным.
– Зато мусор не так виден.
– Неисправимая оптимистка ты, Полианна.
– Кстати, ты придешь завтра к нам?
– Не-а. Мне надо Алекса проводить на корабль. Он отплывает в Траддунт.
– Не хочешь с ним?
– Не хочу. Понимаешь, лучше жить бедно, но честно. А знаешь, что такое Траддунт? Это пластмассовый рай. Я-то знаю.
– Да, да, ты старше меня. Но сандвичи ты ешь как свинья.
– Подумаешь…
На небе желтели звезды.
В это время где-то в районе Трущоб, восседая на осколке трубы, один сумасшедший старик тоже смотрел в сторону потухшего маяка. Смотрел и тихо читал себе под нос бессмысленные пятистишия:
"Пять сестер старика из Тревиля
Карасей и уклеек ловили,
Не снимая вуали,
А улов отдавали
На обед старику из Тревиля".