Предыстория
Юго-восток США, штат Флорида,
город Орландо
Законы дорожного движения придумали сами люди, чтобы обезопасить скоростное передвижение во всеобщем потоке транспорта. К сожалению, некоторые, особо «умные» граждане, несмотря ни на что, стремятся их нарушать, тем самым обрекая на неприятности с законом не только себя, но и других участников движения. Поэтому Рой Моррисон, коренной житель города Орландо, доставляя на своем стареньком скутере очередной заказ пиццы адресату, не по своей вине попал в небольшое ДТП с водителем красного пикапа, мужчина оказался не совсем вменяемым.
– Слушай сюда! – даже в присутствии уже прибывшего полицейского, угрожающе произнес водитель пострадавшего авто. – Могу тебя заверить, что я ехал по своей стороне и не нарушал никаких правил. – Он махнул своей здоровенной рукой в сторону машины и символически обвел ею в воздухе примерный масштаб повреждений левого крыла. – Кто мне заплатит за все эти повреждения? – Взбешенный водитель бросил взгляд на размазанную по земле пиццу, так и не попавшую к своему заказчику. – И меня не интересует, где ты возьмешь деньги, чтобы рассчитаться со мной!
Поддев клапан нагрудного кармана, полицейский достал ручку стального цвета, и приготовился что-то писать в заранее оформленный бланк. Искоса взглянув на водителя автомобиля через широкие, солнцезащитные очки, он покрутил пальцами ручку. Солнечный свет, отразившись о ее металлическую поверхность, сформировал солнечного зайчика, пробежавшего по лицу мужчины. Автолюбитель прищурился, но не стал дерзить стражу порядка.
Пестрая свита зевак – потенциальных свидетелей, громко переговариваясь, наблюдала за происходящим.
– Так, значит, Вы утверждаете, что в момент столкновения ехали по своей полосе? – Полицейский не дал водителю ответить на прозвучавший вопрос. – А позвольте узнать, на какой свет сигнала светофора Вы осуществляли движение на перекрестке? – Судя по всему, полицейский отнесся к дерзкому автомобилисту недоверчиво.
Рой все это время стоял молча, и обрабатывал оцарапанную руку дезинфицирующим средством, которое так любезно предоставил ему полицейский. А вот водитель пикапа, после вопроса представителя власти, заметно занервничал. Он, поджав губы, то и дело переводил свой бегающий взгляд то на толпу людей, то на полицейского, сверкающего своей шариковой ручкой.
– Когда я выехал на перекресток, горел зеленый свет.
Рой Моррисон никак не ожидал подобного откровенного вранья. Он тут же позабыл о кровоточащей ране и пристально уставился на, теперь издевательски улыбающегося, водителя автомобиля. То, что ответил этот проходимец, в прицепе, не могло быть правдой, так как Моррисон со своей стороны тоже выехал на перекресток под разрешающий сигнал светофора, и он был в этом стопроцентно уверен.
– Да он же лжет! – неожиданно вырвался возглас недовольного человека из толпы. Он, растолкав людей, просочился вперед.
Полицейский снял очки, убрал их в нагрудный карман, где прежде лежала ручка и, выплюнув изжеванную жвачку, а также изготовившись фиксировать показания, воззрился на свидетеля ДТП.
– Да, я все видел. Когда развозчик пиццы выехал на перекресток, горел зеленый сигнал, я это хорошо заметил, так как шел по тротуару этой же улицы. А на противоположном светофоре, горел красный.
Полицейский, записав данные и слова участливого человека, с любопытством уставился на водителя пикапа. Тот, в свою очередь, похоже, еще не до конца осознавал своего нелицеприятного положения. Грузный мужчина, взирая на очевидца, агрессивно сведя брови и скалясь, что-то злобно бормотал себе под нос. Рой мог бы побиться об заклад, что если бы не присутствие представителя власти, то водитель пикапа разорвал бы незваного свидетеля на мелкие кусочки. Во всяком случае, выражение его лица говорило именно об этом.
Некоторые люди просто не приспособлены для вождения автомобиля или любого другого транспортного средства с двигателем, и водитель пикапа относился именно к такой категории людей. Естественно, сам, этот образец для не подражания, так не считал, а проявлялось это в его дальнейших неловких попытках оправдаться.
– Но, офицер, – со скоростью консультанта по бытовым товарам проговорил он, – этот человек не знает, о чем говорит! – Даже без чуткого слухового внимания можно было определить нотку самоуверенного лжевозмущения, присутствующего в его дрожащем голосе. – Как бы то ни было, что есть правонарушение с одним лишь свидетелем? И как он может утверждать, что я виновник ДТП, если его обвинения голословны и никто кроме него и этого развозчика пиццы не может подтвердить эту клевету.
Водитель пикапа мог бы и дальше морочить всем голову, но строгий голос офицера полиции быстро оборвал его глупые слова возмущения.
– Этого более чем достаточно, – не понижая тона, произнес полицейский и, наклонившись к уху автомобилиста, прошептал: – Чтобы ты не отделался символическим административным штрафом. Я никому не позволю водить себя за нос, понял? Особенно таким изощренным проходимцам, как ты!
Когда страж порядка отстранился от него, водитель пикапа медленно и вместе с тем загадочно настороженно сощурил веки, словно замышляя что-то недоброе. После того, как полицейский повернулся к Моррисону, чтобы взять его показания по случившемуся, водитель красного автомобиля откровенно уставился на черную дубинку с ручкой, не очень-то сильно пристегнутую к ремню полицейского.
Обозленный на весь мир автомобилист медленно наклонился и, прежде чем совершить, возможно, не самую большую в своей жизни глупость, обратил взгляд на людей, уже расходящихся в разные стороны. Никого более не интересовало происходящее, и никто за ним отныне не наблюдал. Этим он и воспользовался.
– Что за?.. – запоздало, спохватился полицейский. Его рука замерла на ремне, где еще секунду назад висело его деревянное оружие. К счастью, огнестрельное, как и раньше, оставалось на прежнем месте. – Верни дубинку, кретин! – запаниковал полицейский, а его ладонь скользнула вдоль ремня: прямиком к крышке кобуры с револьвером.
Джефри, именно так звали полицейского, никогда прежде не приходилось сталкиваться с ситуацией – подобной этой. Он абсолютно не ожидал, что водитель красного пикапа окажется настолько невменяемым, что даже посягнет на закон. Джефри, не отводя ладони от кобуры, попятился назад, при этом подталкивая и Моррисона. Сумасшедший мужчина, вертя в ладони полицейскую дубинку, заулыбался и стал медленно подходить.
На все это безумие Рой с выпученными глазами созерцал через плечо полицейского.
– Еще шаг, и я буду вынужден применить оружие! – осведомил человека Джефри, медленно расстегивая кобуру.
Водитель пикапа остановился в постойке смирно.
– И что, застрелишь меня на глазах очевидцев?! – Вокруг вновь стала собираться толпа народа, чтобы поглазеть, чем все это в итоге закончится. – Давай, стреляй. – Сумасшедший развел руки в стороны, и все это время улыбка душевнобольного человека не сходила с его уст.
Джефри продолжал неотрывно следить за психически больным человеком, завладевшим его дубинкой, и ничто не могло отвлечь его пристального внимания. А сам водитель пикапа еще и не догадывался, как ему не повезло повстречать такого ответственного и опытного полицейского, как этот.
Неожиданно для Моррисона, но не для Джефри, чокнутый автомобилист сорвался с места в их направлении. Только, черная, как смоль, дубинка успела взметнуться над головой полицейского, как прозвучал оглушительный выстрел, после которого к толпе зевак прибавилось еще, по меньшей мере, человек тридцать.
Черт! – протяжно прозвучало за спиной Джефри. – Вот это да! Такое, я только по телику однажды видел!
Полицейский обернулся и увидел на лице Роя Моррисона не скрываемое удивление, граничащее с радостью, что все закончилось для него благополучно.
Преступник с кратким криком рухнул на дорогу.
Представитель власти покосился на тушу мужчины, изнывающего от боли.
– У нас частенько такое бывает! Мне не привыкать, – самопохвально, невзначай приврал, довольный собой, Джефри.
Примерно через полчаса полицейский, сопровождая тележку с потерпевшим, сперва обратил внимание на санитаров, толкающих четырехколесную кровать, затем на простреленную ногу водителя пикапа, а после и на его сморщенное от боли лицо. Когда мужчина открыл глаза и посмотрел на Джефри, тот, вежливо помахав рукой, проводил его со словами:
– Кость твоего бедра не задета. К твоему счастью, я встал сегодня не с той ноги и поэтому промахнулся. – Полицейский напоследок улыбнулся, а водитель красного пикапа, яростно проклинающий его в мыслях, вновь сморщился и застонал, больше не от боли, а от бессилия что-либо сделать.
Мопед при аварии пострадал лишь внешне. Несмотря на разбитые фары и спидометр, все же оставался на ходу. Рой, закончив обсуждать с полицейским все важные нюансы, подобрал фирменную сумку с испорченными пиццами, сел на скутер и, дребезжа выхлопной трубой, покатил домой зализывать раны: там он сможет привести себя в порядок и быстро восстановить психологическое потрясение. А также надо еще обмозговать, как правильно объяснить своему шефу причину, по которой он не смог доставить пиццу.
Надо будет, как следует постараться объяснить все быстро и доходчиво, потому, что если вдруг объяснение не устроит владельца пиццерии, он, поддав ему хорошего пинка под зад, выдворит Моррисона вон и, несмотря ни на что, оставит даже без выходного пособия. При всем при том владелец пиццерии имел большие связи и знал, каким образом все это можно провернуть. Проще всего для Роя, при общении с начальником, следует быть кратким и лаконичным. Также не менее важен разговор именно по телефону, а не с глазу на глаз. Мало ли что. Сильные мира сего, иной раз могут позволить себе и рукоприкладство.
Прибыв на место, он поспешно открыл входную дверь своей маленькой и не очень уютной квартирки. Вбежав внутрь, захлопнул ее и, повернув затвор, уперся спиной. Так он простоял какое-то время с закрытыми глазами. Затем сделал глубокий вдох и приподнял веки, дабы в очередной раз осмотреть свое убогое жилище. Естественно, тем, что вновь предстало перед его глазами, он не остался доволен. Днем при солнечном свете комната, и мебель в ней, выглядела еще хуже, чем в полумраке настольной лампы. Обычно с работы он приходил очень поздно.
– Господи, как же я докатился до такой жизни?! – его вопросительные слова к всевышнему прозвучали, как мольба о помощи. Как и прежде, господь не ответил ему и даже не подал какого-либо знака, в честь того, что услышал его слова.
В сущности, Рой уже давно к этому привык. Он не ждал каких-либо ответов или намеков. Тем более, он понимал, что не единственный, кто просит о помощи невидимую всемогущую сущность и, в отличие от некоторых, у него хотя бы, какая-никакая, но есть крыша над головой, а также рваный, но мягкий диван. Такими мыслями он частенько кривил душой: само собой, ему хотелось большего.
Как и всем нам…
Сумка с измятой пиццей уже битый час валялась на полу, и Рой не знал, что дальше делать с ее содержимым. Но, во всяком случае, выбрасывать он пока что ничего не собирался. Сам он смирненько лежал на измученном жизнью диване, смотрел в пошарканный временем потолок и вертел на пальце брелок от ключей. Безделушка представляла собой пластмассовую табличку с видом на шикарный двухэтажный особняк с надписью под ним: «Рай на земле».
– О, боже, вот она – долгожданная расплата за усердную работу и начинается, – сам для себя промолвил Рой, когда раздался телефонный звонок. Моррисону даже не потребовалось смотреть на дисплей мобильного телефона, чтобы понять, кто его вызывает. Характерная ругательная мелодия говорила сама за себя.
Рой неохотно нажал зеленую кнопку соединения.
– Так что ты мне посмеешь сказать в свое оправдание? – Судя по тому, как громко кричал владелец пиццерии, Моррисон сразу догадался, что разговор не будет клеиться и никакие объяснения не помогут ему оставить за собой это место работы.
«Тогда надо удержать эмоции и попытаться не говорить ничего лишнего. Вероятно, можно будет претендовать хотя бы на половину выходного пособия», – не без надежды подумал Рой. Но разве мог он просчитать словесную игру опытного спекулянта на много шагов вперед. В отличие от самого Моррисона, пиццерийный магнат уже заранее знал, чем весь этот диалог закончится. Именно по этому он и позвонил служащему сам, как только узнал от своих дорогих клиентов, что они не получили свои заказы и впредь не будут больше пользоваться услугами нерасторопного заведения.
– Синьор, – обратился пиццерийный развозчик к своему рабовладельцу, покосившись на ароматную сумку для транспортировки пиццы, валяющуюся под ногами. – Я готов пойти на любые Ваши требования, лишь бы остаться работать на Вас. Сегодня, во время доставки, не по своей вине, я попал в аварию. Знаете, такая странная история получи…
– Меня это абсолютно не интересует! – прорычал владелец заведения общественного питания. – Лучше давай поговорим о другом. Что ты там сказал насчет моих условий, которые ты с радостью можешь принять?
– Ну, чтобы возместить понесенные убытки, я готов работать на Вас в течение года за половину моей скромной зарплаты.
– Половину?! – еще яростнее прорычал в трубку телефона итальянский предприниматель. – После потери богатых клиентов, у тебя еще хватает наглости так высоко замахиваться? Ну, ты и наглец! – умеренно проговорил он. – Только по тому, что я стал в последнее время немного сентиментальным, пойду на небольшую уступку. Буду платить тебе половину половины твоей зарплаты.
– Но, синьор! – взмолился Моррисон. – Мне этого не хватит даже на то, чтобы оплатить мое нынешнее съемное жилье!
– Так у тебя еще и отдельное жилье?!
– Оно, по самым низким меркам, необычайно скромное.
– Мне плевать на то, что ты будешь делать! Если хочешь и дальше работать, советую тебе снять койку в общей комнате для малоимущих, но на большее, чем я тебе предложил, можешь не рассчитывать.
– Да пошел ты, куда подальше, ублюдок жирный! – неожиданно, для самого себя, вырвалась брань из уст паренька трудоголика.
– Ах ты, сосунок! Прыщ мелкий! Чтоб я тебя здесь больше не видел. Только появись на пороге, ноги переломаю. А на выходное пособие можешь даже не рассчитывать.
Рой, убедившись в своих догадках, сразу же прервал связь и с силой бросил невинный мобильник на потертый диван.
«Превосходно, – подумал он, укоряя себя в несдержанности. – Но в то же время задавался вопросом: сколько можно было продолжать терпеть все эти издевательства? Ладно, пусть я работал, как проклятый – с утра до ночи, но хотя бы деньги получал на элементарные нужды, а теперь, что мне надо было вообще за бесплатно вкалывать?»
Рой, конечно, утешал себя тем, что якобы поступил правильно, но, разумеется, и сожалел о том, что отныне остался практически без средств к существованию. Если бы он не проявил упрямство и не взорвался эмоциями, хотя бы можно было рассчитывать на какие-то деньги и положительное рекомендательное письмо, через год – при увольнении, а теперь совсем никаких денег у него в ближайшее время не будет.
И надо ж было такому случиться накануне зарплаты!
– Да пошло оно все! Будь что будет! – злобно сплюнув на потертый деревянный пол, произнес Моррисон и взгромоздился на диван.
Рой на секундочку прикрыл дрогнувшие веки и мгновенно растворился в приятных, чарующих его воображение, снах. Его сокровенные мечты и желания – в сновидениях, предварялись в жизнь и, словно явь, представлялись ему продолжением дневной мучительной жизни, но уже в ином – положительном обличие. Но иногда Моррисон понимал, что это всего лишь сон – нематериальная иллюзия, так как порой все желаемое достигалось слишком просто. По сути, это было единственным предательским минусом в его стране иллюзорных грез.
Радостная мелодия, доносящаяся из динамика мобильного телефона, вытащила Роя из сонного царства, в котором он правил каждый раз, как только закрывал глаза. Не обнаружив при себе трезвонящий телефон, он неприятно вспомнил последний разговор, и место, куда швырнул устройство. Спустя несколько секунд Рой, ориентируясь по звуку, обнаружил телефон в своих ногах. Так как мелодия была приятная, Моррисон понял, что звонит не бывший начальник, а кто-то из его хороших знакомых.
Когда трубка оказалась в его руке, он незамедлительно ответил:
– Привет, Норман, как дела? Никак не ожидал, что ты позвонишь…
– Ты что, не в себе, приятель?! Мы с тобой месяц назад договорились о встрече… Советую тебе поскорее начать пользоваться одной очень нужной функцией, имеющейся и в твоем допотопном мобильнике, напоминание называется или типа того!
– Норман, у меня сейчас небольшие проблемы… с работой.
– К черту твою каторжную работу. Этот жирдяй тебя совсем не уважает.
– Он меня сегодня уволил…
– Тем лучше. Завтра из России приезжает один мой хороший друг – Владимир, помнишь, я тебе про него рассказывал?
Пока Рой припоминал, образовалась небольшая пауза.
– Да… припоминаю, но смутно.
– Ладно, это не важно, – в нетерпении протараторил Норман. – Завтра, ближе к вечеру, мы закатим крутую вечеринку. Ты просто обязан прийти!
Моррисон тяжело вздохнул и признался:
– Я, наверное, не смогу этого сделать. Днем мне нужно будет искать работу, а вечером просматривать новые объявления.
– Ну, ты парень совсем помешался. Еще раз повторяю, к черту работу. Вот скажи мне, я хоть раз унижался перед такими работодателями, на которых ты вкалываешь с утра до ночи, и где ты только находишь этих безжалостных сволочей? Хватит уже корпеть над железным камнем, пытаясь высечь примерный образ своего будущего – он будет нелепым.
Рой секунду подумал, а потом сказал:
– Мы с тобой из разных классов общества. У тебя состоятельные родители, а у меня… – он не стал произносить неприятные сердцу слова.
– Да, знаю я! Отец алкоголик, мать наркоманка… Но послушай, я никогда не прибегал к помощи своих богатых предков. Я самостоятельно всего достигаю. Короче, Рой. Завтра твой шанс. Приходи на вечеринку и твоя жизнь изменится раз и навсегда!
И это были не пустые слова.
Глава 1
Тот, кто хочет изменить свою жизнь,
в независимости к лучшему или к худшему,
в любом случае должен хоть что-то сделать вопреки обыденности,
а чтобы это сделать, опять же нужно применить силу воли.
«Рой Моррисон, в размышлениях о
текучести жизни»
Особняк семейства Грин –
штат Флорида, город Орландо
– Ты уже сказал своим предкам, куда собираешься отправиться?
Норман вопросительно посмотрел на собеседника.
Нежданный вопрос от Владимира показался ему довольно-таки странным и неуместным. Казалось, прозвучавшие слова сбили Нормана Грина с толку. Если так вышло, что он всерьез задумал совершить опасное и вместе с тем, с материальной точки зрения, выгодное путешествие, неужели он должен вводить в курс дела тех, кому об этом ни в коем случае не следует знать. Тем более его родители точно будут против, если узнают, что в ближайшее время намеривается сделать их сын. Неужели Владимир не задумывался о подобном или просто хотел удостовериться, что человек, с которым он идет на дело – понимает, что к чему и умеет хранить тайны?
– А как насчет тебя? – небрежно бросил Норман. – Ты сам-то сказал, куда отправился, перед тем как покинуть порог родительского гнездышка?
Заинтригованный русский, воззрившись на Нормана, подозрительно сощурился. После, похоже, догадавшись, к чему клонит товарищ, дернул бровями и растянулся в улыбке. Снующие вокруг них люди, не все из них являлись ровесниками, были поглощены дармовой выпивкой и безудержным весельем. Их абсолютно не интересовал диалог двух собеседников, сидевших на креслах в углу огромной гостиной.
– Естественно, я сказал, куда поехал, иначе они не пустили бы меня даже за порог… Только я не стал уточнять детали своего дальнейшего путешествия, – Проговорил Владимир после небольшой паузы. Затем сделал небольшой глоток мартини. – И раз я здесь, можешь догадаться о том, что они небыли против.
– Ах ты, плут! – с улыбкой, словно похвалил, произнес Норман и бережно похлопал ладонью по массивному плечу товарища.
– Любое дело зависит не от самой информации, – после очередного глотка горячительного напитка, пояснил Владимир, – а от того, как ты эту информацию используешь и как ты ее выдаешь.
Возможно, Владимир слегка преувеличивал свои способности вести продуктивные диалоги. Но и не исключено, что говорил всерьез. Порой Норман и впрямь замечал, что Владимир, пользуясь весомыми доводами, частенько обращал ситуацию с вою пользу. Вот и теперь Норман не смог противостоять напору русского и согласился пойти с ним на уже не первое сомнительное мероприятие. «Мне стоит быть с ним поосмотрительнее, – подумал Грин. – Вдруг, когда-нибудь затянет меня в прожорливое болото, из которого я потом не смогу выбраться».
– Только прошу тебя об одном, – теперь вслух произнес Норман. – Когда мы туда прибудем, не совершай необдуманных поступков. Ничего не пытайся предпринимать, прежде чем посоветуешься с остальными. И постарайся особо не напирать на Моррисона. Он парень с характером.
– Не надрывайся объяснять мне, как и что следует делать, – произнеся мягко, успокоил Владимир Нормана. – У меня есть своя стратегия и модель поведения. А на счет самодеятельности, не волнуйся, все будем делать сообща.
Норман всегда пытался сдерживать себя от язвительной аргументации в разговорах с Владимиром. Прозорливый русский редко когда действовал сообща. Но лишь одно необдуманное слово, касающееся сомнения, может побудить Владимира раз и навсегда прекратить взаимовыгодные отношения с Норманом, а он этого очень не хотел. Ведь в противном случае он лишится хорошего заработка и тем самым уважения среди своих знакомых. Норман вовсе не намеревался гнуть спину на таких проходимцев, как скупердяй макаронник, на которого так долго работал Моррисон.
Норман, не без оснований, предполагал, что новая затея Владимира может принести невиданные доселе доходы. Подобная мысль его очень радовала, но в то же время его беспокоила одна маленькая деталь, без которой общий механизм будет работать несбалансированно. Рой – единственный человек, которому Грин мог по-настоящему доверить свою жизнь. Если Моррисон откажется участвовать в опасной спецоперации по обогащению, вряд ли Норман сунется в опасное путешествие без него.
«Без разницы, согласится ли Рой или нет, я все равно затащу Нормана на яхту и уговорю отправиться со мной на тот остров в Индийском океане, – размышлял Владимир. – Пока что Норман и его знакомые очень нужны мне для этого дела, но когда я заполучу все, что мне нужно, пусть убираются ко всем чертям. Как компаньон, Грин мне больше не понадобится».
Владимир никогда не разменивался на мелочи. Если он терял деловой интерес к определенной личности, будучи не сентиментальным, быстро и деликатно расставался с таким человеком.
– Естественно, сообща, – с улыбкой подыграл Норманн человеку, который, по-видимому, даже не знал значения этого слова и в то же время так легко им разбрасывался. У него не было и малейшего сомнения в том, что Владимир способен больше, чем на предательство. Вот только деловые интересы не позволяли Норману заявить открыто о своих подобных подозрениях. В общем, чаще всего, он пытался об этом не думать и продолжал широко улыбаться на непонятные шутки русского. – Но тебе будет нужно еще решить, что делать со своими камнями дальше. Вряд ли ты сможешь увести их к себе в Россию.
Очередная порция алкоголя растворилась в крови. Похорошевший Владимир не обратил внимания на последние прозвучавшие слова давнего деловитого товарища. Его внимание привлек, появившийся на входе, странный персонаж, никак не вписывающийся в общую картину веселья и чревоугодничества.
Внешний вид и одежда прибывшего паренька не контрастировали с присутствующими во вместительной гостиной приятными тонами дорогой мебели и шикарной евро отделкой. Владимир не испытал к человеку, возникшему из ниоткуда, какого-либо призрения, скорее, он почувствовал к нему нечто вроде жалости.
Владимир являлся выходцем из благополучной семьи. Возможно, этим и объяснялась его потребность в сострадании к малоимущим. Хотя он сам никогда не испытывал подобного, тем не менее, знал, чем чревато нищенское существование: голод, болезни и многое, многое другое, чего никогда, по своей природе, не должен переносить ни один разумный человек. Глядя на подобное, он никогда не оставался безучастным. Так же как и страна, уроженцем которой он был, всегда мог, в допустимой мере, помочь ближнему.
По сути, Владимира нельзя было назвать жадным, плохим человек, скорее, он был заинтересованным и сполна брал только то, что ему причиталось по праву. Он всячески отвергал самое неприятное для себя высказывание: «Если у меня есть все то, чего ты так ревностно желаешь – значит, я властен над тобой».
Скорее всего, причиной этому был страх. Владимир подсознательно опасался зависти окружающих.
Его внимание к незнакомому человеку гораздо усилилось, сразу после того, как тот, взглянув в их с Норманом сторону, огибая развлекающихся гостей, прямым ходом устремился к ним.
– Ага, вот и прибыл тот, кого я уже так долго жду, – произнес Норман, поприветствовав неуверенного в себе приятеля, и подмигнул Владимиру. – Слушай, я уже начал было переживать, что ты не придешь!
В просторной комнате звучали многие громкие голоса, но, то место, в котором прибывали Норман с Владимиром, обладало особой акустической способностью: распространяющийся по комнате посторонний шум, частично поглощался на подходе к этому месту. Даже самому Норману это казалось удивительным феноменом.
– Я хорошенько подумал над твоими словами, Норман, и принял отчаянное решение заявиться сюда. Вот только у меня не нашлось для этого подходящего костюма, – Моррисон расслабленно развел руки и взглянул на свою потрепанную футболку.
– Я, все ожидаю, когда ты нас, наконец, представишь друг другу, – сказал Владимир Норману, потеряв терпение, – но, похоже, мне самому придется представиться. – Уперев ладони в спинки кресла, он поднялся и протянул руку, чтобы поздороваться.
Бывший доставщик пиццы хоть и был в некомфортной для себя обстановке, тем не менее, не растерялся и ответил взаимностью. Их заинтригованные взгляды встретились, а крепкое рукопожатие прочно скрепило новый дружественный союз.
– Ах да, – озадачился Грин. – Владимир, это Рой Моррисон. Рой, это Владимир. Фамилию его, я, к сожалению, не могу тебе сказать…
Моррисон, отпустив Мощную ладонь русского, вопросительно уставился на Нормана.
… – Потому что никак не могу запомнить. – Грин невинно улыбнулся.
Владимир указал на свое кресло, тем самым предлагая новому знакомому присесть, а сам сел на соседнее – справа.
– Взаимовыгодное знакомство – самое главное, – проронил Владимир, взяв с барного столика стакан недопитого мартини.
– Что это значит? – не понимая сути сказанного, осведомился Моррисон.
– Как?.. – Владимир приподнял брови и, взглянув на Грина, вновь уперся взглядом в лицо Роя. – Он тебе еще ничего не рассказал? Этому человеку ничего нельзя доверить! – Русский, с усмешкой на лице, кивнул в сторону Нормана. – Даже не может собрать команду к намеченным срокам.
Грин заулыбался, понимая, что товарищ просто шутит, а Рой ему невзначай подмигнул.
– Если он обещает, что сделает все быстро и в лучшем виде. – Владимир развел руки в стороны и улегся на спинку темно-коричневого кожаного кресла. Горячительный напиток в его прозрачном стакане плюхнулся, и чуть было не выплеснулся через края. – Можно сразу уяснить себе: в ближайшее время не следует ждать стопроцентных результатов.
В глазах русского блеснул холодный и вместе с тем расчетливый разум. Моррисон же пришел к подобному выводу еще тогда, когда пожал ему руку. На лице этого человека читалась настойчивость и целеустремленность. Теперь, не дюжая умственная способность русского, подтвердилась и по манере его разговора. Сразу становилось понятно: этот человек знает, чего хочет от жизни.
– … И любого, кто начинает указывать на этот его недостаток, он считает назойливым или просто посредственным человеком. Если кто-то: друзья, товарищи, неважно кто, напоминает ему, что пора бы и поторапливаться, того ждут большие неприятности. Поскольку желание в дальнейшем сотрудничестве у этого человека быстро угасает. – Произнося это, Владимир мотнул зрачками в сторону Нормана.
– Нет нужды рассказывать обо всем этом Рою. Мы с ним друзья детства. – Грин хмыкнул. – Он знает меня, как облупленного. Так что твои завуалированные упреки в мой адрес, тут не пройдут…
– Возможно, как ты там выразился, он тебя и знает, – не растерялся Владимир, – но зато наверняка не в курсе, каков ты в качестве делового партнера. – Победная улыбка растянулась по довольному лицу русского.
Несмотря на то, что изворотливый ум Владимира частенько раздражал Грина, он даже сейчас не подал и намека о недовольстве, разыгравшемся у него на фоне невыгодного себя обсуждения. В мыслях он, как следует, выругался в адрес прозорливого русского, но на деле же, лишь улыбнулся.
Внезапно раздался громогласный и весьма неприятный хохот. Он показался очень громким даже в звукоизоляционной – дальней части гостиной. Владимир неприятно поморщился от накатившего раздражения и поспешил сделать очередной глоток мартини. Быстрым шагом в комнату вошли два шумно беседующих человека. Они приближались, и Моррисон сразу догадался, что новоявленная парочка идет к ним. Покосившись на Владимира, он заметил, как тот ухмыльнулся.
«Наверное, он их уже знает», – смекнул Рой.
– О, благородный господин, – приблизившись, проговорил один из них веселым звонким голосом, – спасибо, что пригласил нас в свое скромное жилище. – Он демонстративно обвел рукой шикарные апартаменты. Мы твои верные слуги – прибыли по твоему первому зову.
Норман сначала улыбнулся, притворно демонстрируя, что оценил шутку, затем состроил серьезное лицо и невозмутимо посмотрел на шутника.
– Знакомься, Рой, этот большой шутник – Дэвид…
– Скорее, небольшой, а высокий, – сострил Владимир.
Дэвид, в свою очередь, терпеливо выдержал удар кинжалом в спину от русского. Он правильно сделал, что решил в дальнейшем не препираться с Владимиром.
– Дэвид у нас яхтсмен. У него есть замечательная яхта.
– Спецзаказ на судостроительном заводе, – подмигнул тот Моррисону. – Мой отец там большая шишка. Он прищурился. – А тебе парень что-то нужно делать со своим прикидом, иначе, рано или поздно, кто-нибудь может тебя посчитать за голодранца и выгнать отсюда.
– Никто его не выгонит, – буркнул Грин. – А если я не догляжу, и это все-таки произойдет, тот, кто это сделает, сам вылетит следом и больше никогда не войдет обратно.