Долбанная дура, она плохо подперла дверь.
Потом Таня поднялась, подошла к краю крыши и уставилась на меня, а я так и не мог пошевелиться. В этот момент раздался писк моих часов. Таня тут же посмотрела на свои. Точка невозврата. Она протянула руку в сторону лагеря и закричала.
– …ти, быстрей! – донеслось до меня сквозь ветер.
Я посмотрел в сторону лагеря. Потом – на приближающиеся огни. Даже если я приведу девчонку домой, Иван убьет ее. Более того. Если побегу открывать ей дверь, то до лагеря мы уже не успеем. Ввосьмером же, вместе с гостями, шансов поместиться в каменный мешок не было. Никаких. Как решать, кто умрет, а кто выживет? Кидать жребий? Или их больше, значит, они сильнее?.. Я ведь не мог знать, плохие или хорошие люди к нам идут. Верно? С другой стороны, от Тани всегда одни проблемы. В этот раз пересчетом риса дело точно не ограничится…
Я в последний раз посмотрел сквозь снег на приближающийся огонек. А затем нажал кнопку на генераторе, и свет погас. Быстро спустившись вниз по лестнице, я побежал к зданию напротив, по пути споткнувшись об очередную Сосульку, упал сам и снес эту глыбу льда, отчего она разбилась на несколько кусков.
Где эта чертова дверь?! Я бегал туда-сюда вокруг здания, единственный вход в которое был завален льдом.
Окно. Нужно разбить окно. Я подобрал отколовшуюся руку Сосульки и бросил в него.
Забравшись внутрь, я побежал по лестнице наверх. У выхода на крышу часы пикнули еще раз. Полчаса. Палка, которой Таня подперла дверь, валялась у порога. Видимо, ветром снесло. Я с усилием распахнул дверь и шагнул на крышу. Передо мной стояла Таня вся в слезах.