Czytaj książkę: «Легенды Лазурной Юдоли. Принц Аглианта», strona 22

– Отведите их в темницы, – приказал Гнев, и его улыбка наконец-то исчезла, – и запихайте как можно глубже.

Гельфида так и не поняла, кто схватил их, потому что на голову несчастным путникам тут же накинули мешки и куда-то повели. Не было смысла вырываться, хотя очень этого хотелось.

Сколько времени прошло, оно не знала, но всё закончилось тем, что мешки с их голов сняли и кинули в какой-то вонючий карцер с решеткой. Кинули их вместе – только это могло радовать. Если рядом с кем-то и придётся умереть, то только рядом с Геррером.

– Гельфида, – чуть слышно пробормотал он, когда нараки и Гнев исчезли, – похоже это конец.

– Не говори так, – зло отреагировала она.

– Сейчас ты обвинишь во всём этом меня, и будешь права.

– Нет. Я не буду винить тебя. Только не сегодня, только не сейчас. Ферцен появился там не по твоей воле, и не ты один доверился ему. И я, и Клай, и Трой… Больше я имен не помню.

– Вина эта будет на мне. И в подземельях Тарты страдать мне.

– Рядом со мной, – проговорила Гельфида.

– Я всё же так и не понял – зачем мы были им нужны? Сфера Вечнсти у них, а значит, они победили.

– Гнев всё объяснил – ему нужна наша смерть. Быть может, они волнуются, что мы могли бы им помешать. Он садист, каких свет не видывал, хочет поиздеваться над нами.

– Он увидит, как умирают настоящие варвары из Алмакид.

И он даже улыбнулся, что очень удивило Гельфиду. Даже сейчас, находясь в крайне безвыходном положении, ей хотелось думать, что рядом с Геррером она в безопасности. Она привыкла к этому, ведь если разобраться глубже – он не подводил её никогда. Не считая того, что доверял Ферцену. Но ведь доверяла и она.

– На что нам можно уповать, Геррер? – спросила она.

– Я не знаю. Ты веришь в чудеса?

– Нет. Они покинули наши края давным-давно. С тех пор, когда сказания о древних героях стали легендами и сказками.

– А я не знал, что скажу это когда-нибудь. Но уповаю я на Клая и на его остроухую банду.

Геррер снова усмехнулся.

– Ты веришь, что они освободят нас? Веришь, что им это под силу? Веришь, что они станут стараться ради нас?

– Я не думал об этом, Гельфида. Не думал, вспомнят ли они о нас. Я верю в другое. В то, что они никогда не позволят Арсиксу и Гневу сделать со Сферой Вечности то, что они хотят сделать.

– Если Хранитель и впрямь здесь… Что им может помешать?

– Клай. Я верю в него, потому что больше мне верить не в кого. Они не превратят Родевиль в поджаренную Тарту. Судьба не позволит им.

– Может быть, судьба. А может быть, Клай. Они и оружие наши забрали.

– Наше главное оружие в другом. Скажи мне, почему мы так спокойны?

– Я начинаю догадываться. Я спокойна, потому что ты рядом, Геррер.

Геррер сделал довольно необычное лицо.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не видела очевидного. Ты столько раз спасал меня, а ведь мог просто бросить. Я была обузой в твоих руках, но благодаря тебе я дожила до последнего. И мне не стыдно умирать вместе с тобой.

– Не ожидал, что услышу это именно от тебя.

– Я тоже. И это не всё, что ты не ожидал услышать. Я начала понимать кое-что ещё. То, что мне не приходилось ощущать, позволил ощутить мне ты. Ты, Геррер.

Её губы задрожали. Ей вдруг стало страшно, что эти слова слетели с её губ.

– У меня есть для тебя другая новость. Я скажу тебе, почему я не оставил тебя. Тогда, когда я увязался за тобой, после событий в Академии Сёгмунда, я не думал ни о чём, кроме денег и наживы. Ты же была моим веселым спутником, над которым я мог посмеяться, когда было скучно.

– Ты подонок, Геррер, – проговорила Гельфида, но слова были сказаны с улыбкой.

А по щеке пошла слеза, и ей очень не хотелось, чтобы Геррер заметил её.

– Да. Это так. Клай всё объяснил мне. То, чего я не понимал все эти недели. Я… Я люблю тебя, Гельфида.

Он сказал то, чего не успела сказать она. Он опередил. Он оказался смелее.

– Ты глупый варвар. Ты не понимал этого. Не понимал и того, что ощущала я. Чего же стесняться мне, Геррер? Стесняться в предсмертный час? До смерти ты мой… Я сказала это слишком поздно.

И она, не спросив никакого разрешения, вцепилась в его губы. Это был самый сладкий и нежный поцелуй в её жизни, и до ужаса не хотелось, чтобы он кончался. Гельфида вдруг ощутила островок счастья посреди черноты. И это счастье было неотесанным, бородатым и глупым варваром.

Глава 13. История одного герцога

I

Солон не мог прийти в себя ещё долгое время. В голове не могло уложиться, что он вообще делает в этом вонючем и темном подземелье. Ведь когда он выходил на своё дело, вряд ли ожидал, что оно закончится именно так.

И откуда только у Хигеля Рейхеля хватило столько смелости, чтобы поступить так с самим принцем? Быть может, он тоже знал о том, что никакой Солон не принц, и более того – он обычный самозванец?

Выходит, что половина акрской охраны подкуплена племянником герцога, а возможно, что ещё хуже – и вся. В этом месте нет справедливости, её следует искать не здесь. Солон осознал, что должен был это понять за то время, что является принцем.

Никто не заметил, как люди Хигеля вели активно сопротивляющегося Солона по темным коридорам замка – они будто нарочно пустовали.

Это были темницы Акры – в этом более не было никаких сомнений. Они находились глубоко, относительно глубоко основного фундамента замка Рейхеля. Сюда не проникал солнечный свет – и Солон не мог понять, наступило утро или нет.

А ведь пробыл он здесь уже заметно долго, а спать не собирался, несмотря на то, что в сон давно клонило. Но в таких местах Солон не спал, даже когда был настоящим Солоном Моррисоном, а не Принцем Энтоэном. Даже тогда у него была вполне себе мягкая и уютная постель. Не в сравнение с этими каменными стенами и полом.

Солон попытался не вдаваться в панику. Хотя самым неприятным был даже не тот факт, что Солона поймали, а то, что он лишился последней надежды выбраться – в лице волшебной палочки. Тогда, когда Солона скрутили, оно переломилась надвое, словно вишневый прутик, и уже больше не могла действовать.

Хороший волшебник должен уметь пользоваться магией и без помощи волшебной палочки – только вот был ли Солон хорошим волшебником? Явно такое определение не про него.

Попытавшись всмотреться в темные стены, Солон обнаружил, что многие узники занимались здесь подобием творчества – что-то карябали на стенах, что иногда складывалось в рисунки или какие-то изречение.

«Смерть – моя свобода» – была выгравировано какой-то клинописью прямо возле Солона.

«Я люблю тебе, Хелен» – эта надпись находилось недалеко от предыдущей, только вот накарябана была совершенно другим почерком.

Имя «Хелен» напомнило ему созвучную Милену, и в душе его сразу пробудилась тоска. Она будет винить его. Винить его в том, что не пришёл. Винить в том, что он вообще оказался в этой клетке. Она не поймет – а это значит, что Солон теряет её. Или потерял.

Чуть позже Солон заметил вдалеке огонек факела – сюда кто-то приближался. Это был один из стражников этой тюрьмы из людей Хигеля, но не тот, который вёл его, а другой.

– Ты ещё не спишь? – издевательски спросил он, на что Солон лишь злобно стиснул зубы.

– Не спится, принц? – ещё раз спросил он, оскалив свои зубы.

– Я не буду спать с той мыслью, что ещё не прикончил тебя, – проговорил Солон и даже обрадовался тому, что получилось столь резко.

– Ты недомерок. Но твою судьбу решает милорд Хигель, поэтому я не смогу даже коснуться тебя. К сожалению.

– Хигель изменник. Вместе с тобой.

– Нее, малыш. Я никакой не изменник. Я всего лишь выполняю приказы своего сюзерена, и делаю это хорошо, поэтому не вижу здесь ничего зазорного.

– Ты говоришь с принцем. Принцем – сюзереном твоего сюзерена.

– А мне хоть с самим королем. Есть не желаете, ваше величество?

– Запихай свои подачки себе…

– Тише. Мы же не должны позволить вам умереть. Лорд Хигель сказал, что возможно, мы даже когда-нибудь отпустим вас. Когда вы осознаете…

– Я знаю одно. Скоро и твоя голова, и голова твоего лорда будут висеть на пиках у въезда в город.

– Большая честь, – улыбка стражника была довольно отвратительной, – оказаться с моим лордом даже после смерти. Кстати, в замке совсем скоро начнется турнир, а за ним и пир. Жаль, что без вас. Но думаю, что ты это переживёшь.

Если бы стражник находился ближе, Солон плюнул бы ему в лицо, но, к сожалению, это было не так, поэтому приходилось ограничиваться лишь враждебными мыслями.

Стражник ушел, так и не сказав больше ни слова, чем только обрадовал Солона. Правда, он ещё вернется – и вряд ли что-то изменится к тому времени. Оставалось только сидеть и ждать. И чего ждать – непонятно.

Солон снова всмотрелся в стену. Первой попавшейся картинкой ему было что-то, напоминающее солнце – разве что только оно не светило.

Снизу там были накарябаны какие-то слова и изречения, но Солон не мог их разглядеть – мало того, что здесь было темно, так ещё и написаны они были настолько мелко, что кому-то могли понадобиться и очки, чтобы прочитать.

Солон недовольно провёл по изображению Солнца рукой, после чего случилось настоящее чудо – очертания солнца засветились желтым цветом, а под ним точно так же засветились и слова.

Солон испуганно вздохнул, и, оглянувшись по сторонам, принялся читать.

«Регван Белёсый. Третий Хранитель. Если верить словам Алькора, история всякий раз будет повторяться, и мой преемник окажется там же, где был и я».

Солон ничего не понял, поэтому прочитал вторую запись.

«Я жив. Сила солнца. Я открыл силу солнца – а это значит, что я не безнадежен. Если во мне есть толика могущества, я сокрушу эти стены живородящим солнечным светом».

Солон снова ничего не понял, но снизу он нашел еще слова:

«Я не всемогущ. Во мне мало силы света. Я не заберу это с собой в могилу. Как говорил Пророк, если она недалеко, это поможет проявить мои силы. Знак Френгая. Во сто крат усилен будет благодатной мощью извне».

– Знак Френгая? – вслух удивился Солон.

Знак Френгая, равно как и другие Знаки, был ярким примером колдовства без палочки. Только вот Солон явно не знал ни одного знака. И навряд ли узнает.

Но решение нашлось само собой. Возле солнца было нарисовано подобие рук, одна из которых была раскрыта широко, а другая перекрывала первую поперек.

Что это? Письмена были слишком красиво выгравированы, слишком неестественно для такого места.

Солон ринулся к концу клетки.

– Я согласен! – громко крикнул он, надеясь, что стражник услышит его.

– На что ты согласен, отродье? – послышался голос в ответ.

– Дай мне еды!

– Заставляешь меня ходить туда-сюда? Что ж, лишь ради лорда Хигеля.

Послышались приближающиеся шаги, после чего перед Солоном вырос образ стражника с миской, наполненной какой-то гадостью, лишь издалека напоминающей пищу.

Он приблизился слишком близко к камере и Солону, после чего принц сложил руки так, как было указано на рисунке.

Колдовские знаки редко когда удавались с десятой попытки, не говоря уже о первой, но, к огромному удивлению Солана, из рук вылетел ярчайший пучок света, наполнивший, казалось бы, не только камеру, но и все подземелья. Стражник, даже не успев произнести ничего, рухнул на землю.

Солон мгновенно кинулся к нему. Интересно – жив или нет? Сразу определить не удалось, но времени на это не было. Как и не было времени подумать – откуда взялся этот убийственный свет.

Солон, протащив руку сквозь стальные прутья, принялся обшаривать карманы жертвы, после чего, найдя там связку ключей, начал подбирать нужный для того, чтобы отворить дверь.

Когда она наконец-то поддалась, Солон не стал терять времени и покинул это место. Надо попытаться выбраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Быть может, ещё получится найти Хигеля и изрядно удивить его своим появлением. А может и Милена… Нет, не время думать о ней!

Солон понимал, что находится очень глубоко. Настолько глубоко, что это превзошло бы все его ожидания. Здесь была не одна тюремная камера – но все они пустовали. Интересно, для чего они готовили столько места? Откуда в Акре взяться стольким преступникам, чтобы заполонить всю тюрьму? Ответ напрашивался только один – на случай войны, ведь авангард из осуждённых решал много проблем.

Солон освещал факелом себе дорогу и наконец-то нашёл выход. Он вёл его в сторону винтовой лестницы вверх. У него не было другого варианта, кроме как воспользоваться этим путем, поэтому он, стараясь действовать бесшумно, принялся подниматься по ней.

Наверняка он миновал несколько ярусов, и уже здесь появились признаки чьей-то жизни. В некоторых камерах находились преступники, и попадаться им на глаза было бы не самой лучшей идеей. Равно как и освобождать их – преступникам Солон помогать не собирался. От них людей надо огораживать.

А затем на его пути появился ещё один стражник. Солону очень повезло – он оказался незамеченным, но это только пока. Солон спрятался за стеной, но стражник неумолимо приближался. Наверняка он тоже был человеком Хигеля, поэтому не было смысла рисковать.

Солон стоял, едва пытаясь сдержать дыхание, и вспоминал, как он сделал в прошлый раз Знак Френгая. Наверняка это было чудом и случайностью, но на что, кроме как не на них, можно было полагаться в такой ситуации?

Дождавшись момента, когда шаги приблизятся на максимально близкое расстояние, Солон сделал то, что задумывал. Он буквально ткнул своими руками в лицо стражника и… Снова подействовало. Это было чудом – но из его рук снова посыпался яркий свет, который ослепил и оглушил врага.

Солон прислонил к его лицу факел – он снова не мог понять, жив стражник или нет. К тому, чтобы забрать жизнь человека, Солон явно не был готов. Пусть даже жизнь того, кто встал на его пути.

– Мне нужен его шлем, – прошептал Солон. – Да и весь доспех бы не помешал.

Солон никогда не думал, что ему придётся раздевать кого-то и примерять эту одежду на себя, но он это сделал. Что ж – здравствуй, второе массовое превращение. Сначала из адепта в принца, а теперь из принца в стражника.

Доспехи были не слишком тяжелыми – в них было много кожи и мало металла, но жутко мешал шлем. Сквозь него было не очень хорошо видно, и он затруднял движения головы. Но он был сейчас нужнее всего Солону. Так было гораздо меньше шансов, что его узнают.

На Солона накатила усталость, но он знал, что надо двигаться дальше. Подле лорда Эсгрибура он в безопасности. И лорд Рейхель не должен дать его в обиду.

Преступники, сидящие в камерах, выкрикивали всевозможные оскорбления в адрес новоиспеченного стражника. Солон даже не все эти словосочетания слышал раньше, поэтому побуждали у него они только улыбку.

А потом он поднялся и окончательно покинул темницы. В этих местах уже были немногочисленные окна, и свет кое-где просвечивал. Значит, рассвет уже наступил. Да и возможно даже очень давно – Солон вполне мог неправильно подрассчитать время.

Помещение, в котором он оказался, явно не было частью тюрьмы. Ни одного намека на это. Это обширный зал, с каменными украшениями и двумя статуями плачущих дев в двух углах.

"Зеркало" – неожиданно Солон услышал этот шепот и в ужасе обернулся.

Но он был в зале один. Тут даже негде было спрятаться.

"Найди зеркало" – снова послышался голос, и Солон схватился за голову.

"Зеркало" – снова услышал он и на этот раз уже понял, что он не ослышался. Кто-то издалека передает ему сообщения. Надо найти зеркало.

Оно лежало на небольшом столике возле одной из статуй. С позолоченными краями, небольшое, оно находилось здесь в гордом одиночестве. Словно бы ждало, что кто-то найдёт его и возьмёт.

"Смотри" – снова послышался этот ужасный звук. Комната явно была заколдована. Но Солон не мог заметить признаков этого колдовства, поэтому просто решил довериться этому голосу.

Он аккуратно, сняв шлем и чуть испытывая мандраж, заглянул туда. Он увидел там своё лицо – такое, какое привык видеть во времена своей жизни в академии. Он вновь был Солоном Моррисоном а не Энтоэном Аргельтоном.

Но неожиданно изображение в зеркале начало меняться – на голове Солона появилась корона, волосы словно окрасились в черный цвет, а взгляд стал серьёзным и  взрослым.

Изображение смотрело на Солона, а Солон и сам не мог оторваться от него. Но затем картинку в зеркале окутало черным дымом, а когда он развеялся, Солон увидел лицо лорда Райва Рейхеля. На нем не было ни единой коросты от поразившей его болезни, но он не был моложе. Нисколько.

– Рейхель, – шёпотом пробубнил Солон.

А потом он понял, что вокруг него уже не та комната, в которой он находился до того, как взял зеркало в руки. Солон осознал, что канул в забытье, словно был порабощен этим зеркалом.

Он находился в покоях Рейхеля, а герцог сидел подле него. Но Рейхель не замечал Солона. Потому что он был невидим. Потому что это наваждение, а настоящий Солон всё ещё держит в руках зеркало.

– Хадвиг, – еле слышно произнёс Рейхель, и Солон понял, что он смотрит прямо сквозь него.

II

– Ты прав, но я не хочу уходить так рано.

– Не рано, друг. Ты уйдёшь как раз вовремя, на пике твоей славы и силы. И ты никогда уже не упадёшь вниз, и никто не застанет твоего краха.

Слова Хадвига не внушали никакого оптимизма Рейхелю. Но внушали бесконечное доверие, такое, что никто из ныне живущих заслужить не мог. Ни родные (особенно бесконечные племянники), ни друзья-герцоги из соседних владений. Никто.

– Акра застанет мою смерь. И что будет дальше?

– Ты решил, кому оставишь наследство? Я думаю, что за него сейчас протекает нешуточная борьба. Недаром тебя с каждым днём навещает всё больше и больше родственников.

– Которые изображают из себя любящих, – договорил за Хадвига Рейхель, как будто бы зная, что именно это он и скажет. – Хотя несколько месяцев назад они только догадывались о моём существовании.

– Будь более оптимистичен, Рейхель. Твоё имя известно многим, и тем более твоим родственникам. И, вполне естественно, что каждый из них ждёт, что именно его ты выберешь.

– Да посмотри на них! – чуть громче, чем раньше сказал Рейхель. – Они хоть чего-то достойны? Они хоть что-то сделали сами? Жили на деньги своих родителей и сейчас живут на их дрожжах! У них нет души, им нужны только деньги! Деньги, богатство и власть!

Не будь герцог сейчас болен, он бы вскочил, и, жестикулируя руками, кричал бы на половину своего дворца. В молодости он был очень горяч и энергичен. Не то, что сейчас. Болезнь уже исчерпала все его силы, и осталось совсем ещё немного.

– Они такие же, как и ты в молодости.

– Нет! Я был не таким! Я тратил свою молодость не на развлечения и пьянки, как эти! Я стремился развивать своё будущее! Будущее своё и моего народа! Который предал меня и заставил застыть в своей агонии!

– Не стоит делать таких скоропостижных выводов, – парировал высказывание Рейхеля Хадвиг. – Я уверен, что и тебя помянет каждый по разному. Кто-то с восторгом, а кто-то с едва сдерживаемым презрением.

– Я ненавижу их всех, – сказал герцог, и левый уголок его губы непроизвольно задёргался.

Так бывало в последнее время частенько, и Рейхель знал, что совсем скоро его состояние ухудшится. Это был словно знак, предзнаменующий это, и он редко когда подводил. Тело выходило из-под контроля, и герцог редко когда мог противиться этому. Обычно это возникало, когда Рейхель волновался или злился. Прямо как сейчас. Только вот злился он не на кого-то из окружения, а больше на себя. Присутствие Хадвига нискольким его не раздражало, он словно чувствовал его частичкой себя, неотъемлимой составляющей его больной души. Казалось бы, что со смертью Рейхеля покинет этот мир и Хадвиг. Словно бы Хадвиг был не древним падшим богом, а личным богом Рейхеля, его покровителем, специально созданным для него. Эх, где же ты раньше был, Хадвиг, когда здоровье позволяло совершать ещё хоть какие-то подвиги?

– Не сомневаюсь, половина из них так же и ненавидит тебя, – ответил Хадвиг, и слова эти Рейхеля нисколько не удивили.

– А другую половину я ненавижу ещё больше первой половины. За те маски, что используют они, чтобы понравиться мне и получить наследство.

– Но кто-то его всё же должен получить. Как и владение всем наделом Акрского герцогства. Кто-то должен, кто-то другой, не ты.

– Таких нет, – чуть слышно пробормотал герцог.

– Идеальным лордом можешь быть только ты. Только ты был таким, каким тебя хотели видеть. Пусть многие тебе завидовали только лишь из-за того, что ты лучше их. И поэтому не любили. Сильных никогда не любят!

Рейхель нисколько не сомневался в том, что Хадвиг был прав. Герцог не смог сравнить себя ни с одним из ныне живущих, особенно в последнее время, когда болезнь окончательно помутнила рассудок бедного Рейхеля. Будь это хоть несуществующий правитель Объединённой Эльфийской Империи, хоть славный ларманский Фрэндгар, хоть Чёрная Корона Дородриона. Никто из них не смог бы быть лучше Рейхеля, никто бы не составил ему конкуренции.

– Я никому не отдам того, что создавал долгие годы, то к чему я так стремился и что так любил! И до сих пор люблю! Я уже говорил тебе об этом, Хадвиг!

– Я всегда был с тобой, Райв. И всегда помогал тебе, хотя ты этого не замечал. Потому как я был неосязаем для тебя. Но всё, через что мы с тобой прошли, не должно пропасть даром.

– Не должно пойти под хвост врагу, – Рейхель пытался кричать, но голос выдавал лишь сиплый хрип, едва слышимый за радиусом этой комнаты.

– Кроме меня, верных друзей у тебя нет в этом мире, Райв. И совершенно точно, что уже не будет.

– Но тебе я не могу передать наследство. Это просто немыслимо.

По Хадвигу было видно, что его нисколько не задевают эти слова. И Рейхель это нутром чувствовал, будто бы был способен читать мысли своего друга. Хадвиг никогда бы не притязал на то, что имеет Рейхель, ибо по сути всё самое ценное было у них общим. Разумеется, всё, кроме материального.

– И не стоит даже и думать об этом, – совершенно спокойно ответил Хадвиг. Голос его совершенно неожиданным образом принял хрипоту Рейхеля. – С тобой этот мир покину и я. Я же и появлялся тут только исключительно из-за тебя. А теперь впереди ещё бесконечность всего неизведанного, что я должен увидеть.

– Надеюсь, мы увидим это вместе, – сказал Рейхель, успокоив пыл.

– Для этого ты должен постараться. Не знаю, получится или нет.

– Я хочу получить Сферу Вечности! – неожиданно, пытаясь кричать, сказал Рейхель.

– Для чего она тебе? – спросил, как ни странно, ничем не удививлённый Хадвиг.

– Я бы мог тебе сейчас всё рассказать, Хадвиг, но я думаю, ты и так всё знаешь. Ведь это именно ты поведал мне об этой игрушке, и именно ты временами намекал мне о её предназначении.

– Амбиции твои очень серьёзны, Райв. Гораздо серьёзнее, чем я ожидал. Но в этом я тебе точно не помощник.

– Но гораздо целесообразней моих родных. Моих бесконечных родных.

– Всё твой окружение тебе постоянно мешало, – с пониманием ответил Рейхелю древний бог, – и всегда пыталось загнать тебя в могилу.

–И, похоже, всё-таки им удалось. Но я знаю, как им всем отомстить. Как опередить их всех и оказаться и выше, и сильнее, и умнее. Лишь бы не вышел полный крах. Но я такое вряд ли смогу допустить. Я уничтожу весь мир, чтобы они никому не достался! После своей смерти!

Всё это время Солон не мог думать сам – он словно был не в себе. Он понимал, что находился в голове у Рейхеля – он ощущал все его мысли, но не ощущал свои. Солон и был Рейхелем! Пусть и находился не в нем, а рядом.

А теперь сознание вернулось к Солону, но только на пару секунд – а затем мир вокруг начал рассыпаться, словно мозаика, после чего собрался заново, и Солон вновь оказался мыслями Рейхеля.

Было темнее, и на стенах горели свечи.

– Не стоило пить, друг, – учтиво проговорил Хадвиг.

– И ты всё туда же? – недовольно пробурчал Рейхель. – Совсем скоро ты станешь совсем как они. Моё здоровье не спасти уже ничем.

– Во-первых, здравствуй. Кажется, сегодня мы ещё не виделись.

– Не виделись, – ответил Рейхель.

– И эта встреча, я думаю, тоже будет длиться не очень долго.

Лежавший Рейхель повернул тяжёлую голову налево, в сторону Хадвига. Тот всё так же медленно покачивал в руке тяжёлый кубок, но всё так же не сделал из него и глотка. Чёрный цвет Хадвига ни капли не омрачал Рейхеля. Так как он был таким же Рейхелем. Только лишь в противоположной цветовой гамме. Словно бы Рейхель видел себя сквозь какое-то чародейское зеркало, меняющее цвет и показывающее противоположную сущность.

– Я уже больше не могу переносить лиц моих придворных лордов, – сказал Рейхель. – Хочу позвать палачей и приказать отрубить им всем головы.

– Не делай поспешных выводов, Райв, – ответил Хадвиг. – Все они ещё могут тебе пригодиться.

– Разве что для того, чтобы омрачить мои последние дни.

– Но ты всё ещё желаешь найти Сферу Вечности? – спросил Хадвиг, чем заставил герцога резко встрепенуться.

 А ведь сегодня Рейхель ещё ни разу об этом не вспоминал. И, если бы не Хадвиг, то уснул бы, так и не вспомнив. В последнее время провалы в памяти начали очень доставать  герцога, и это очень мешало ему вспоминать некоторые интересующие его вещи.

– Я перерыл все свои библиотеки, – сказал Рейхель, – но ничего не нашёл. Я перерою ещё много библиотек, но ничего там не найду.

– Такое не хранится в библиотеках. Но ты уже забыл о том, что недавно слышал.

– Тут не помогут никакие библиотеки, Хадвиг.

– Есть то, что я знаю не из библиотеки. Много лет назад Сферу заколдовали. Это случилось даже раньше последней войны Аламонта, до начала Эпохи Свободы.

– Ты был там, Хадвиг? – в надежде спросил Рейхель.

– К сожалению, непосредственно нет. Но я видел всё это свысока – ибо я одновременно и везде, и нигде.

За стеной послышался неведомый шорох, который вынудил Рейхеля встрепенуться. Хадвиг же не обратил на это ни капли внимания, будто бы так и должно быть. Неужто, кто-то шпионит за ним? Какие-то придворные лорды, желающие стать герцогами, либо же сам Хигель? Или обычная «придворная» мышь.

– Когда Сферой Вечности завладел Ульга Захеде, он не хотел её делить ни с кем. А потому и заколдовал её так, что ей мог бы пользоваться только один из ныне живущих, который и будет зваться его истинным хранителем.

– То есть, если я сожгу или проткну Землю, ничего не будет?

– Скорее всего, ничего, – с глубоким сожалением ответил Хадвиг.

– Тогда что же делать? – впал в панику Рейхель. – Я не хочу оставлять попытки воспользоваться этим сокровищем!

– Не оставляй, – ответил Хадвиг, поставив наконец-то кубок на стол. Однако Рейхель не мог не заметить, что на этот раз кубок уже был пуст, хотя Хадвиг не сделал из него и глотка.

Может быть, память снова подводит герцога?

– Хочешь сказать, что именно я истинный хранитель?

– Я не знаю. Ты заносчив, Рейхель. Скорее всего, это не ты, к сожалению. Но есть один секрет, которым не преминул в своё время воспользоваться один мой давний знакомый.

– Какой же? – попытался привстать с кровати Рейхель, но у него ничего не получилось и, он упал обратно.

– Тот, которым нам и придётся воспользоваться. Убийца действующего хранителя становится новым хранителем!

Несмотря на восклицательный оттенок последнего предложения, лицо Хадвига не выразило абсолютно никаких эмоций. Рейхель предпочёл не смотреть в лицо своего друга, уставив свой уставший взгляд на окна, на закрытые ставни. Зачем же Хигель закрыл их? Зачем мерзкий племянник лишил его последнего кусочка света?

– Так чего же мы ждём? – проговорил Рейхель.

– Надо найти его. Но я думаю, что мы сможем.

– Точно сможем?

– Да. Это не так сложно, как ты думаешь. И, к тому же, по своей душевной доброте я помогу тебе, Райв.

И впервые за весь этот диалог Хадвиг улыбнулся. Не то чтобы полностью, но так он сегодня ещё не улыбался. К счастью, зубы его были белыми, а не чёрными, как представлял до этого Рейхель.

И почему он так безраздельно доверяет этому древнему богу? Рейхель вообще несколько лет не доверял абсолютно никому, кроме Хадвига. У него ни разу даже не возникало мимолетных мыслей о том, чтобы разрушить это доверие. Может быть, потому что Хадвиг бог? Древний, но бог?

Рейхель и богам-то не доверял. Те, что когда-то хранили Родевиль, уже давным-давно покинули его и отправились либо хранить другие миры, либо на очень-очень долгое время уснули. Ни то, ни другое не радовало. А Хадввиг охранял. Его одного, Рейхеля, но охранял, как мог.

– Ты всегда помогаешь мне.

– Сейчас не время любезностей. И не время для того, чтобы искать Хранителя Сферы Вечности. Есть дела поважнее.

– Какие же?

– Найти саму Сферу.

– Я не хочу думать об этом. Я не могу надеть латы и доспех и отправиться на её поиски лично сам. Я не пройду и ста ярдов, как упаду и усну навеки.

– И я не могу – ибо без тебя я ничто. Но есть те, кто могут, и мы должны встретиться с ними в ближайшее время.

– И кто же это, Хадвиг? – в надежде воскликнул Рейхель. – Кто же?

– Арсикс Троерукий. Наверняка, хотя бы раз в жизни, но ты про него слышал. Предводитель нарачьей страны Ардррим, что находится за пределами Родевиля, Орентиса, да и всей земли. Император преданного людьми народа, который изгнали только потому, что он были не похож на остальных. Единственный их способ одержать победу над людским родом – это получить Сокровище, поставив тем самым на колени своих обидчиков и вернув свой дом.

А Рейхель слышал о нём. Ведь слышал, и знал, что слышал из какого-то секретного материала. Но он не мог вспомнить, кто это – и человек ли вообще.

А Хадвиг знал всё. Абсолютно всё, и именно он не давал Рейхелю пропасть и умереть раньше времени. Всё, что знал Рейхель, он знал именно от древнего бога, и всё, что узнает впредь, будет только от него и ни от кого другого.

– Как видишь, не ты один ищешь Сокровище, друг, – проговорил Хадвиг. – На него уже объявлена безумная охота. Своими силами вряд ли ты сможешь стать фаворитом в этой борьбе. Воинство герцогства сравнительно невелико, да и верны эти люди уже больше Хигелю, нежели тебе.

– Будь бы он проклят, – пробурчал Рейхель.

– Всё ещё будет. Я даже знаю, как организовать встречу с Арсиксом и обсудить наше общее дело. Их козырь – сила. Наш козырь – знание. Главное – это убедить их в том, что они на правильном пути. И я помогу тебе найти нужные слова.

– Но почему ты не можешь поговорить с ними сам? Ты же знаешь, насколько я немощен, и как мне будет сложно!

– Это очень сложно объяснить, друг, но я действительно не могу, – с тоскливым видом проговорил Хадвиг. – Я и сам не так силён сейчас, как это кажется с первого взгляда. С тех пор, как ушли все старые боги, силы мои заметно иссякли.

Рейхель не стал дальше спорить. Не было никакого смысла спорить с тем, кто совершенно точно заметно умнее. У кого нет проблем ни со здоровьем, ни с рассудком. Кто не обременён скорой смертью.

– Хорошо. Если мы сможем позвать их, то позовём. И если хватит моих сил, то поговорим.