Czytaj książkę: «Девять Вязов», strona 2
4
В квартире было холодно. Окно кухни выходило на парковку, и, прежде чем включить свет, Кейт быстро задернула шторы. Она долго принимала душ, стоя под водой, пока в тело не вернулось тепло, затем накинула халат и пошла на кухню. По батареям с бульканьем неслась горячая вода, в комнате становилось теплее. Внезапно почувствовав, что умирает с голоду, Кейт полезла в пакет за упаковкой готовой лазаньи для микроволновки и увидела, что сверху лежит связка ключей и термос Питера. Она поставила термос на столешницу и подошла к телефону, висевшему на стене кухни, собираясь позвонить Питеру на пейджер, пока он не доехал до дома. Кейт уже было начала набирать номер, когда обратила внимание на ключи, которые держала в руке. Их было четыре: все большие и старые.
Питер жил в новом доме недалеко от Пекхэма. Там на входной двери стоял новый йельский замок, она запомнила его с той ночи, когда Питер пригласил ее поужинать. Тогда она в нерешительности мялась за дверью, уставившись на этот замок, думая: «Что я делаю? Первый раз я была пьяная. А сейчас я трезвая и все равно я здесь».
Эти же ключи были старомодные, предназначенные для массивных замков, а к кольцу, на котором они висели, была привязана короткая веревочка. Тонкий шнур, состоящий из переплетенных между собой синих и красных нитей, – прочный, качественный. Кейт повертела в руке веревочную петлю, на свободном конце был завязан обезьяний кулак1. Она повесила трубку на место и уставилась на ключи.
У Кейт возникло ощущение, что пол под ней закачался, а на затылке волосы встали дыбом. Она закрыла глаза, и перед ней яркими вспышками пронеслись фотографии мертвых девушек: пакеты, прилипшие к лицам и искажающие их черты, туго завязаны на шеях веревкой. На конце веревки – узел. Кейт открыла глаза и посмотрела на связку ключей и на обезьяний кулак.
Нет. Она вымоталась и хватается за соломинки.
Кейт отодвинула стул и уселась за кухонный стол. Что она знала о Питере вне работы? Его отец умер. До нее долетали какие-то слухи о том, что его мать страдает психическими расстройствами. Она лежала в больнице. У него было трудное детство, и он всеми силами старался от него отгородиться. Он был на хорошем счету у высшего руководства. У него не было ни жены, ни подружки. Он был женат на работе.
Что, если это ключи друга? Или матери? Они были от какой-то большой двери или от тяжелого навесного замка. В полиции предполагали, что убийце необходимо было место, где он мог был держать фургон и своих жертв. Грузовой контейнер или большой гараж. Если у Питера был контейнер, он бы упомянул его. Кейт вспомнила, как он жаловался на то, что платит кучу денег за место на подземной парковке там, где он живет, и в эту стоимость не входит гараж.
Нет. У нее был долгий напряженный день, и ей надо поспать.
Кейт положила ключи на столешницу и достала из пакета лазанью. Сняв упаковку, она засунула маленький пластмассовый контейнер в микроволновку и установила таймер на две минуты. Руки у нее дрожали.
Она вспомнила, как они приглашали эксперта, вышедшего на пенсию вожатого скаутов, который, сидя в следственной комнате, рассказывал всем собравшимся про обезьяний кулак. Этот узел отличало то, что завязать его мог только человек, обладающий должными навыками. Процесс был непростой: сначала нужно было обмотать веревку вокруг четырех пальцев, затем снять получившиеся петли, поворачивая, продеть сквозь них свободный конец, а потом затянуть, чтобы получился затейливый круглый узелок.
Лазанья медленно крутилась в микроволновке.
Вожатый тогда сказал им, что в лагере все мальчишки-скауты учатся завязывать узлы. Практической пользы от обезьяньего кулака мало, и его вяжут в основном те, кто всем этим интересуется. Все, кто был в комнате, попытались завязать этот узел под чутким руководством специалиста, и справилась тогда только Марша. У Питера совсем ничего не вышло, и он шутил над тем, как он провалился.
– Да я шнурки до восьми лет не умел завязывать! – вскричал он. Все в комнате захохотали, а он, притворно стыдясь, закрыл лицо ладонями.
Ключи были старые, почти без ржавчины. Их смазывали, чтобы сохранить в хорошем состоянии. Веревка в некоторых местах лоснилась, и узелок выглядел старым, с въевшейся грязью и следами масла.
Кейт кусала ногти, не замечая, что микроволновка трижды просигналила, объявив о том, что все готово.
Она села за стол. Первыми тремя жертвами стали школьницы от пятнадцати до семнадцати лет. Все они пропали в четверг или пятницу, а их тела нашли в начале следующей недели. Все трое занимались спортом, и во всех трех случаях их похищали, когда они возвращались домой после тренировки. Все похищения проходили настолько гладко и тихо, что наверняка убийца заранее знал, где будут жертвы, и ждал в засаде.
Они опросили учителей физкультуры всех районов и вызвали некоторых на допрос, то же самое со всеми учителями мужского пола, за которыми числились фургоны белого цвета. ДНК ни одного из них не совпали. Тогда они начали проверять родителей жертв и их друзей. Круг поиска становился все шире, появлялось все больше теорий о том, как жертвы могут быть связаны с убийцей. Кейт вспомнила вопрос, написанный на белой доске в следственной комнате.
КТО ИМЕЛ ДОСТУП К ЖЕРТВАМ В ШКОЛЕ?
Внезапная мысль поразила Кейт, словно электрический разряд. У них был список учителей, их помощников, попечителей, работниц столовой и регулировщиц переходов у школы, а что насчет полицейских? Они часто ходят по школам и проводят с детьми беседы о наркотиках и асоциальном поведении.
Питер два раза таскал ее с собой в одну из центральных школ, чтобы рассказать детям о дорожной безопасности. Он также принимал участие в презентациях о вреде наркотиков, которые проводили в школах по всему Лондону. Сколько школ он посетил? Двадцать? Тридцать? Эти факты лежали на поверхности или она просто устала и была перегружена? Нет… Питер говорил, что он был в школе третьей жертвы, Трейси Пирс, за месяц до ее исчезновения.
Кейт встала и начала по очереди открывать шкафчики. Все, что она смогла найти, это бутылка сухого хереса, который она купила специально для матери в ее последний визит. Она щедро плеснула хереса в бокал и сделала глоток.
Что, если у них ничего не было на Каннибала из Девяти Вязов, потому что им был Питер Конуэй? У нее в голове всплыли воспоминания о той ночи, что они провели вместе, но она отогнала их подальше, не желая думать об этом. Она сидела и дрожала. Хватит ли у нее духу объявить своего босса серийным убийцей? Затем она внимательно посмотрела на термос Питера, стоящий рядом возле микроволновки. Он пил из него, сидя в машине. Там должны быть следы его ДНК. Кейт поднялась, не чувствуя ног. Ее сумка валялась на полу у двери. С трудом расстегнув замок, она нашла в одном из внутренних карманов новый пластиковый пакет для улик.
На бутылке есть следы ДНК Питера. И у нас есть ДНК Каннибала из Девяти Вязов. Я могу по-тихому послать запрос.
Кейт достала пару резиновых перчаток и приблизилась к термосу, словно к дикому зверю, которого необходимо было поймать. Она сделала глубокий вдох, подняла термос, уронила его в пакет, запечатала и поставила на крохотный кухонный стол. У нее было ощущение, что она предала все, во что верила. Несколько минут она простояла в тишине, слушая, как по крыше барабанит дождь, а затем, сделала еще один глоток хереса, от которого по телу разлилось тепло, и немного успокоилась.
Можно никому не рассказывать об этом. Ей нужен кто-то, кто сможет держать язык за зубами. Акбар из отдела криминалистики. Она однажды столкнулась с ним на выходе из гей-бара. Неловкий был момент. Она была с парнем, как и он. На следующий день он пригласил ее выпить после работы, и она заверила его, что если это была его тайна, то она ее сохранит.
Утром первым делом она позвонит ему и как можно раньше завезет термос, чтобы он взял образец. А может быть, утром после того как она поспит, все это покажется ей безумной теорией.
Раздался стук в дверь, и Кейт выронила бокал. По линолеуму во все стороны разлетелись осколки и брызги коричневатой жидкости. Затем, после короткой паузы, чей-то голос произнес:
– Кейт, это Питер. Ты в порядке? – она посмотрела на часы. Почти два часа ночи. Снова раздался стук. – Кейт? Я слышал, как стекло разбилось. С тобой все в порядке? – Он постучал сильнее.
– Да! Все отлично! – она взволнованно посмотрела на разбитый бокал.
– Что-то непохоже. Можешь открыть?
– Я просто уронила бокал на пол у двери. Что вы тут делаете?
– Мои ключи у тебя? – спросил Питер. – Кажется, я уронил их в твой пакет.
Повисла долгая тишина. Кейт переступила через осколки и, тихонько накинув на дверь цепочку, открыла ее. С той стороны стоял насквозь мокрый Питер, с поднятым воротником пальто. Он широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. «Какие ровные, белые», – подумала Кейт.
– Отлично, а то я думал, что ты уже легла. У тебя мои ключи?
5
Кейт уставилась на Питера. На улице позади него было темно, и она не могла разглядеть его машину.
– Тут льет как из ведра. Я зайду на секундочку?
– Уже поздно. Сейчас, – сказала Кейт и потянулась через лужу из разбитого стекла, чтобы взять ключи со столешницы. – Держите, – когда она протянула ему ключи, их глаза встретились. Он посмотрел на веревочную петлю с обезьяньим кулаком в ее дрожащей руке, затем с ухмылкой посмотрел ей в лицо.
Позже Кейт будет думать, как еще она могла повести себя тогда. Если бы она пошутила по поводу того, что узел-то такой же, как у убийцы, может быть, он забрал бы ключи и уехал домой?
– С машиной проблема. Колесо пробил на дороге. Потом увидел, что ключей в бардачке нет, – наконец прервал молчание Питер, вытирая с лица дождевую воду. При этом ключи он не взял, и Кейт так и продолжала стоять с вытянутой рукой. – Кейт, я мокрый весь. Можно я зайду?
Кейт колебалась, она попыталась сглотнуть, но в горле у нее пересохло.
Питер налег на дверь, и цепочка легко отлетела. Он переступил через порог, вынуждая Кейт отступить в кухню. Мокрый насквозь, он закрыл дверь и замер.
– Что?
Кейт потрясла головой.
– Ничего, простите, – в ее голосе раздались высокие дребезжащие нотки.
– Мне бы полотенце… Я весь мокрый.
Это все было похоже на дурной сон. Кейт вышла из кухни и направилась к маленькой сушилке за полотенцем. Мысли лихорадочно кружили в голове. Надо вести себя как обычно. Оглядевшись в поисках чего-нибудь для самозащиты, она схватила небольшое гладкое стеклянное пресс-папье – единственное, что можно было хоть как-то использовать в качестве оружия.
Кейт вернулась на кухню, и у нее перехватило дыхание. Питер стоял посередине комнаты, уставившись на термос, стоящий на столе в пакете для улик. Когда он обернулся, это был все тот же Питер, но его черты исказила злоба: глаза с огромными зрачками были широко раскрыты.
У Кейт в голове раздался вопль. Сделай что-нибудь! Но она не могла сдвинуться с места. Пресс-папье с глухим стуком упало на пол.
– Ох, дорогая Кейт. Кейт, Кейт, Кейт… – мягко сказал Питер. Осколки хрустели у него под ногами, когда он подошел к входной двери, повернул ключ и убрал его в карман.
– Питер, сэр, я ни минуты не думала, что… Моя работа – расследовать…
Он весь трясся, но двигался уверенно. Подойдя к телефону, он одним резким движением сорвал аппарат со стены вместе с металлическим креплением. Кейт вздрогнула, когда маленькие гвоздики, которыми крепился телефонный провод, повылетали из стены и усыпали линолеум. Питер выдернул шнур питания из розетки и поставил телефон на столешницу рядом с холодильником.
– Забавно. Ты же говорила, что убийца допустит ошибку… Ключи… Гребаные ключи, – Питер сделал шаг ей навстречу.
– Нет, нет. Это всего лишь ключи, – сказала Кейт. Если он сделает еще шаг, то перегородит ей выход из кухни.
– Термос… – Он покачал головой и засмеялся. В его холодном смехе звучал металл.
Кейт бросилась в сторону гостиной, где заряжался ее мобильный, но Питер оказался быстрее. Он схватил ее за волосы, развернул и с силой впечатал в высокую дверь холодильника. Ее щеку и висок пронзила острая боль, а Питер навалился на нее, заломил руки за спину и рукой обхватил шею.
– Такой себе у вас тут район, – хладнокровно сказал он, боком прижимая ее тело к холодильнику и хватая правой рукой за горло. Кейт отбивалась, пинала его в ногу и пыталась вцепиться ему в лицо и шею, но Питер локтями прижимал ее руки. – Квартиру вскрыли. Ты напугала грабителя. Он запаниковал и убил тебя.
Его пальцы сильнее сдавили ей горло. Кейт задыхалась, и лицо Питера, нависающее над ней, начало расплываться. Она начала скрести пальцами и нащупала край столешницы.
Питер уперся локтем ей в грудь, выдавливая из нее последние остатки воздуха. Кейт почувствовала, как у нее треснуло ребро, и сдавленно вскрикнула.
– Я позабочусь о том, чтобы твое дело дали мне. Трагическая смерть восходящей звезды полицейской службы.
Кейт вывернулась и сумела немного освободить левую руку. Она нащупала телефон, который Питер поставил на столешницу. У нее не было сил, чтобы замахнуться как следует, удар пришелся ему в лоб и острый край металлического крепления рассек кожу прямо над глазом.
На мгновение его хватка ослабла, и Кейт смогла оттолкнуть его. Питер в изумлении отшатнулся, из раны на лбу текла кровь.
Держа телефон в руке, Кейт двинулась на Питера, не чувствуя осколков под босыми ногами. Он попятился, сплевывая кровь.
Питер бросился к стойке с ножами, стоявшей у раковины, и вытащил один.
«Ножи! Почему я сразу не схватила нож?» – подумала Кейт. Она развернулась и рванула в гостиную, но, споткнувшись, упала прямо на телефон, выбивший их нее дух. Она перекатилась на спину и попыталась встать, но Питер навалился сверху. Он сильно ударил Кейт по лицу и, несмотря на ее попытки пинаться и изворачиваться, потащил в спальню и кинул на кровать. Она ударилась затылком об изголовье, из глаз посыпались искры. Под распахнувшимся халатом у нее ничего не было. Питер залез на нее, на лице у него блестела кровь, оттеняя красным белки глаз и придавая улыбке жутковатый розовый цвет. Он уперся коленями ей в тазовые кости, одновременно зажав руки. Подняв нож, он провел кончиком по соскам, спустился вниз к пупку, а затем вонзил лезвие. Острая сталь легко проскользнула сквозь мышцы живота. Неспособная пошевелиться, Кейт издала мучительный вопль. Кровь с пугающей скоростью заливала живот. Он методично проворачивал нож, продвигая его в сторону сердца. Лезвие уткнулось в одно из ребер.
Питер наклонился ближе и осклабился, обнажив залитые кровью розовые зубы. Боль была невыносимой, но Кейт, собрав остатки сил, начала биться и выворачиваться и, освободив одну ногу, резко ударила коленом ему промеж ног. Питер взвыл и повалился на пол.
Кейт посмотрела на нож, торчащий у нее из живота. Кровь расползалась по белому халату и простыням. «Не вытаскивай нож, – произнес голос в голове. – Если вытащишь – умрешь от потери крови». Питер начал подниматься на ноги, глаза, залитые кровью из раны на лбу, обезумели от ярости. Кейт подумала обо всех его жертвах, обо всех молодых девушках, над которыми он измывался. От злости она ощутила всплеск адреналина и заряд энергии. Схватив стоявшую у кровати лавовую лампу, она обрушила стеклянную колбу с парафином и воском прямо ему на голову – один раз, второй, – и затем он затих, странным образом распластавшись на полу, с вывернутыми в стороны ногами.
Кейт выронила лампу из рук. Она чуть не отключилась от боли в животе, но тем не менее силой воли приказав себе не вытаскивать лезвие, прихрамывая поплелась через гостиную, нож двигался внутри в такт ее движениям. Она нашла мобильный и набрала 999. Назвав имя и адрес, она сказала, что старший инспектор Питер Конуэй и есть Каннибал из Девяти Вязов и что он только что пытался ее убить в ее собственной квартире.
В этот момент она выронила телефон и потеряла сознание.
Пятнадцать лет спустя
Сентябрь 2010 год
1
Пасмурным утром в начале сентября Кейт прокладывала свой путь через песчаные дюны. На ней был черный купальник, а в правой руке болтались очки для плавания. Сухой песок, покрытый тонкой соляной корочкой, похрустывал под ее босыми ногами, пока она стремительно шагала по песчаным холмам, поросшим бледно-желтой травой.
На пляже никого не было, а в море из-за утреннего отлива виднелись ряды черных скал, о которые разбивались волны. Жемчужная серость неба, спускаясь к горизонту, сгущалась и закручивалась в черный узел. Кейт открыла для себя плавание шесть лет назад, когда поселилась у залива Турлоу на южном побережье Англии, в пяти милях от университета Эшдин, где теперь читала лекции по криминологии.
Каждое утро в любую погоду Кейт плавала в море. Так она чувствовала себя живой. Плавание улучшало ее настроение и было спасением от черноты, которая окутывала ее изнутри. Разоблачение Питера Конуэя как Каннибала из Девяти Вязов чуть не стоило Кейт жизни, но последствия всего этого были еще более разрушительными. Про их с Питером интимные отношения узнала пресса, и в дальнейшем это сыграло большую роль во время судебного процесса. Она чувствовала, что спустя пятнадцать лет все еще продолжает собирать свою жизнь по кусочкам.
Кейт преодолела дюны и, ускорившись, направилась к самой кромке воды, чувствуя, что песок у нее под ногами стал влажным и тяжелым. Первая волна обрушилась в паре метров от того места, где она остановилась, чтобы надеть очки, и вода захлестнула ее ноги. В самые холодные дни, вода была – точно острый нож, но она продолжала двигаться вперед. Ведь и правда, в здоровом теле – здоровый дух. Это была всего лишь вода. Кейт знала, как режет нож. Пятнадцатисантиметровый шрам у нее на животе всегда первым реагировал на холод.
Она опустила руки в воду и почувствовала, как отхлынувший поток слегка потянул ее вперед и оставил стоять на мокром песке с пучком водорослей, застрявших между пальцев. Кейт стряхнула их, завязала в хвост волосы, в которых уже немного проглядывала седина, и натянула на голову плавательные очки. Еще одна волна разбилась и окатила ее ноги до самых бедер. Небо становилось все темнее, и Кейт почувствовала, как на лицо упали теплые капли дождя. Она нырнула под волну. Вода поглотила ее, и она поплыла, активно работая ногами. Пронзая водяную толщу под обрушивающимися волнами, Кейт чувствовала себя обтекаемой и быстрой, точно стрела. Она могла разглядеть, как внизу песчаное дно резко обрывалось, превращаясь в каменистый мрак.
Шум прибоя то накатывал, то отступал, в то время как она выныривала на поверхность на каждый четвертый взмах, чтобы вдохнуть, и плыла дальше, навстречу шторму. Сейчас она была далеко, двигаясь как единое целое с потоками воды, катящимися в сторону берега. Очередной раз вынырнув из воды, чтобы вдохнуть, она услышала глухой раскат грома. Она перестала грести и перевернулась на спину, раскачиваясь на волне. Гром грянул снова, громче. Кейт посмотрела на свой дом на вершине утеса. Уютный, ветхий домишко, расположившийся среди других, разбросанных далеко друг от друга домов, рядом с магазином для серферов и закусочной, закрытыми на зиму.
Воздух был наэлектризован, надвигался шторм, но море было спокойно. Задержав дыхание, Кейт ушла под воду, чувствуя, как поверхностное течение ослабевает при приближении к песчаному дну. Ее окутали потоки холодной воды. Давление увеличивалось.
Питер Конуэй никогда не покидал ее мыслей. Иногда по утрам, когда необходимость встать с кровати казалась Кейт сродни подвигу Геракла, она задумывалась, а трудно ли ему встречать по утрам новый день? Он проведет в камере всю оставшуюся жизнь. Опасный преступник, монстр, живущий на попечении государства, никогда не отрицавший того, что совершил. Она же была героем, заплатившим за его поимку своей карьерой, своей репутацией, и до сих пор пыталась восстановить из руин свою жизнь. Она спрашивала себя, кто из них на самом деле отбывает пожизненный срок? Сегодня она чувствовала себя еще ближе к нему. Сегодня она впервые будет говорить о нем в своей лекции.
Ее легкие уже готовы были разорваться, и Кейт в два резких толчка поднялась на поверхность и поплыла обратно. По небу прокатился раскат грома, когда она приближалась к берегу, двигаясь среди перекатывающихся волн, чувствуя стук собственного сердца и покалывание на коже от соленой воды. Сзади поднялась еще одна волна, и Кейт, поймав ее и испытывая пьянящий восторг от полета на гребне, стала перебирать ногами в воде, пока не почувствовала внизу песчаное дно и не ступила снова на твердую землю.
* * *
Университетская аудитория представляла собой большой, пыльный, ничем не примечательный зал с бесконечными рядами кривых сидений, уходящих под самый потолок. Кейт нравилось наблюдать за входящими студентами со своего, очень подходящего для этой цели, места на небольшой круглой сцене. Ее поражало, как мало они замечают вокруг себя, погруженные в свои мобильники, они едва смотрели, куда садятся.
На помосте к Кейт присоединился ее помощник Тристан Харпер – высокий, хорошо сложенный молодой человек немногим старше двадцати. У него были темные короткие волосы, а сильные предплечья были покрыты замысловатыми татуировками. Как и большинство мужчин в университетских кругах, он носил бежевые брюки чинос и клетчатую рубашку с закатанными рукавами. Правда он отказался от обычных светлых мокасин и темных ботинок и сегодня был в ярко-красных высоких адидасовских кедах.
Он проверил слайды, которые уже успел загрузить в ноутбук, чтобы вывести на экран рядом с кафедрой.
– Я очень ждал сегодняшнюю лекцию, – сказал он, протягивая Кейт пульт.
Улыбнувшись, он ушел со сцены. Через несколько секунд свет погас и вся аудитория погрузилась в темноту. Студенты бурно перешептывались, и Кейт могла разглядеть их лица, освещенные экранами телефонов. Дождавшись, пока они замолчат, она щелкнула пультом от проектора.
На огромном экране вспыхнул заголовок «КАННИБАЛ ИЗ ДЕВЯТИ ВЯЗОВ».
Все дружно ахнули, когда на экране появилась фотография с места преступления. Она была сделана на автомобильной свалке. Тело молодой девушки, лежащее на боку в развороченной грязи, рядом с ржавеющими, полуразвалившимися машинами. Горы сваленных друг на друга автомобилей уходят вдаль, где виднеется силуэт окутанного туманом Лондона и возвышаются дымовые трубы электростанции Баттерси. На самой вершине одной из этих куч примостился ворон, глядящий сверху вниз на тело девушки. Из-за того, что она лежала в грязи, не защищенная от солнца, ее кожа приобрела ржавый металлический оттенок, точно она была какой-то маленькой нелепой вещицей, выброшенной хозяином за ненадобностью.
– Курс, на который вы записались, называется «Знаменитости преступного мира». Это название наглядно демонстрирует, как наше общество помешано на убийствах и маньяках. Логичнее всего начать с серийного убийцы, которого я знаю лично. Питер Конуэй, в прошлом старший инспектор Лондонской полиции, известный как Каннибал из Девяти Вязов. Молодая девушка на фото, Шелли Норрис, стала его первой жертвой… – Кейт подвинулась в сторону от экрана. – Если вам трудно смотреть на подобные фотографии – значит, все в порядке. Это нормальная реакция. Если вы хотите изучать криминологию, вам придется опуститься на самое дно и иметь дело с худшими представителями человечества. Этот снимок был сделан на автомобильной свалке в районе Девяти Вязов в марте девяносто третьего, – сказала Кейт.
Она переключила слайд. На следующем широкоформатном фото было видно снятое со спины женское тело, лежащее в высокой траве. Над деревьями вокруг повисла дымка.
– Второй жертвой стала пятнадцатилетняя Доун Брокхерст. Ее тело обнаружили в Кенте, в парке «Бекенхем Пэлас», – на следующем слайде был снимок передней части тела крупным планом. Лица не было, вместо него – кровавое месиво, лишь частично сохранилась часть нижней челюсти и зубы.
– В Кенте на границе с Лондоном обитает одна из наиболее крупных в Британии популяций диких лис. Тело Доун нашли не сразу, за эти несколько дней лисы в поисках пищи разодрали пакет и обглодали часть ее лица, – Кейт переключила на слайд, где был дан крупный план следов от укусов. – Каннибал из Девяти Вязов любил кусать своих жертв, а также удалять куски плоти и есть их, но поскольку имел место контакт с дикими животными, следы укусов сначала тоже приписали лисам. Это не позволило сразу связать первые два убийства.
Раздался глухой стук – в центре зала девушка резко вскочила, опрокинув деревянный стул, и выбежала из аудитории, зажимая рот ладонью.
Кейт пролистала фотографии третьей жертвы и остановилась на четвертой – Кэтрин Кэхилл. Она снова вернулась в ту дождливую ночь в парке «Кристал Пэлас». Жар от ярких ламп в палатке криминалистов усиливал запах разложения, но вместе с этим, под воздействием тепла и света, трава стала пахнуть как в солнечный летный день. Взгляд Кейт пронизывал пластиковый мешок на голове девушки. И после всего этого Питер накрывал сиденья своей машины полотенцами, потому что «они испачкаются».
Кейт переключила на слайд с фотографией Питера Конуэя, сделанной для удостоверения в 1993 году. Одетый в форму Лондонской полиции, с фуражкой на голове, он улыбался в объектив. Красивый и харизматичный.
– Питер Конуэй, уважаемый офицер полиции днем, серийный убийца ночью.
Кейт рассказала историю своей службы в полиции вместе с Питером, как она догадалась, что именно он был Каннибалом из Девяти Вязов, и как еле выжила, вступив с ним в борьбу.
На следующем снимке была квартира Кейт после нападения. Термос и связка ключей с пронумерованными маркерами для улик на кухонной столешнице. Старая, потертая мебель в гостиной, а дальше – спальня. Отходящие от стен из-за сырости и закручивающиеся по краям обои с узором их желтых, оранжевых и зеленых цветов, двуспальная кровать и ком пропитанных кровью простыней. Сгустки застывшего оранжевого воска с осколками лавовой лампы, которой она его ударила.
– Я могла бы стать его пятой жертвой, но отбилась. Врачи быстро среагировали и не дали мне умереть от удара ножом в живот. Они же промыли Питеру желудок и обнаружили уже частично переваренные мягкие ткани со спины Кэтрин Кэхилл.
В аудитории стояла тишина. Все студенты сидели как парализованные, и Тристан вместе с ними. Кейт продолжила.
– В сентябре 1996 года Питер Конуэй предстал перед судом и в январе 1997 по решению Ее Величества был заключен в Бландестонскую тюрьму в Саффолке. После ухудшения его психического состояния и нападения другого заключенного по закону об охране психического здоровья он был на неопределенный срок перемещен в психиатрическую лечебницу имени Баруэлла в Сассексе. Это дело до сих пор привлекает внимание общественности, и сама я всегда буду неразрывно с ним связана. Именно поэтому я решила начать с него этот курс.
Включили лампы, и студенты какое-то время моргали и щурились от яркого света.
– Так, теперь. У кого есть вопросы?
После продолжительной паузы молоденькая девушка с коротко подстриженными розовыми волосами и проколотой губой подняла руку:
– Вы успешно раскрыли дело, но тем не менее полиция сделала из вас козла отпущения, и в итоге вы одна отдувались за все. Как вы думаете, это как-то связано с тем, что вы – женщина?
– Тот факт, что самый блестящий офицер подразделения оказался убийцей в их самом громком деле, стал для Лондонской полиции большим позором. Эти убийства не сходили с первых полос почти два года. Скорее всего вы читали о том, что я однажды по глупости вступила с Питером Конуэем в интимные отношения. Когда это всплыло, журналисты решили, что я что-то знала, а это было не так.
Ненадолго воцарилось молчание.
– Вы бы вернулись на службу в полицию? – спросил паренек, сидевший один в углу.
– Не теперь. Я всегда хотела работать в полиции, но, похоже, что моя карьера завершена. Поимка Каннибала из Девяти Вязов стала моим звездным часом. Она же сделала мою дальнейшую карьеру в полиции невозможной.
Парень кивнул и нервно улыбнулся.
– А ваши коллеги? Вам не кажется несправедливым, что многие из них смогли сохранить анонимность и продолжить работать? – спросила еще одна девушка.
Кейт замолчала. Ей так хотелось ответить: «Конечно, мать вашу, это было несправедливо! Я любила свою работу и могла еще столько всего сделать!». Но вместо этого, сделав глубокий вдох, она сказала:
– Я работала с превосходной командой полицейских. И я рада, что у них есть возможность продолжать делать свое дело – заботиться о нашей безопасности.
По аудитории прокатился приглушенный шепот, и девушка с розовыми волосами снова подняла руку:
– Эмм… Возможно, это слишком личное, но мне очень интересно… У вас от Питера Конуэя есть сын, да?
– Да, – ответила Кейт.
Студенты изумленно что-то забормотали. Похоже, не все были в курсе ее истории. Большинству из них было два-три года, когда все это попало в газеты.
– Ух ты… Ясно. Получается, ему сейчас четырнадцать?
Кейт не хотела говорить о сыне.
– Исполнилось четырнадцать пару недель назад, – подтвердила она.
– Он знает, кто его отец? Знает о его прошлом? Каково ему от этого?
– Эта лекция не о моем сыне.
Розоволосая девушка глянула на своих соседей: парня с длинными дредами мышиного цвета и стриженную под мальчика девчонку с черными волосами и помадой в тон – и закусила губу. Ей было неловко, но она непременно хотела узнать больше:
– А вы не боитесь что он станет типа серийным убийцей, как его отец?
Кейт закрыла глаза, и на нее нахлынула волна воспоминаний.
Больничная палата, похожая на номер в отеле. Толстый ковер. Бархатные обои. Цветы. На тарелке разложены свежие фрукты. На прикроватной тумбочке – меню с золотым тиснением. Там было так тихо. Кейт так хотела оказаться в обычном родильном отделении, бок о бок с другими матерями, кричать от боли, наблюдать радости и горести других. Воды у нее отошли рано утром, когда она была у родителей. Она почти что обрадовалась схваткам, которые короткими острыми приступам боли вытеснили страх, подспудно точивший ее предыдущие пять месяцев.
Ее мать Гленда сидела рядом. Держала ее за руку. Напряженно, испуганно, скорее из чувства долга, не выказывая никакой радости от скорого появления на свет ее первого внука. Одна из бульварных газет оплатила отдельную палату. Как ни парадоксально, это была последняя возможность укрыться от посторонних глаз. В обмен на оплату счета газета получит возможность сделать эксклюзивный снимок Кейт с ребенком, через окно роддома в то время, которое выберет сама Кейт. Пока что шторы оставались опущенными, но Кейт заметила, как мать поглядывает в ту сторону, зная, что фотограф уже ждет у окна в офисном здании напротив.
