Czytaj książkę: «Стальная принцесса»

Потерянным душам.

Вы не одиноки.

Copyright © 2019. STEEL PRINCESS by Rina Kent the moral rights of the author have been asserted

В оформлении макета использованы материалы по лицензии ©shutterstock.com

© Васина Софья, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Примечание автора

Привет, мой дорогой читатель.

Если раньше ты не читал мои книги, то, возможно, ты этого не знаешь, но я пишу мрачные истории, которые могут расстраивать и тревожить. Мои книги и их главные герои не для слабонервных.

«Стальная принцесса» – это мрачный роман о хулиганах старшей школы, о взрослых, содержащий описание сомнительных ситуаций, которые некоторые читатели могут счесть оскорбительными.

Если вы ищете героя, то Эйден не тот, кто вам нужен. Если вам, однако, не терпится встретиться со злодеем, то, как бы то ни было, добро пожаловать в мир Эйдена Кинга.

Чтобы оставаться верной персонажам, лексика, грамматика и правописание «Стальной принцессы» написаны на британском английском.

Эта книга является частью трилогии и не является самостоятельным произведением.

Плейлист

Let It Burn – Red

Up in Flames – Coldplay

Death and All His Friends – Coldplay

Up with the Birds – Coldplay

Fun – Coldplay & Tove Lo

Heroin – Badflower

Kill Somebody – YUNGBLUD

Anarchist (Unplugged) – YUNGBLUD

Break In – Halestorm

Unstoppable – Red

Hymn for the Missing – Red

If I Break – Red

Gone – Red

Not Alone – Red

Yours Again – Red

Obsession – Joywave

Teeth – 5 Seconds of Summer

Youngblood – 5 Seconds of Summer

Rush – The Score

The Descent – Bastille

Bury Me Face Down – Grandson

Burning Alive – 8 Graves

My Friends – Bohnes

Guns and Roses – Bohnes

Dead – Normandie

I Don’t Care – Our Last Night

Hollow – Barns Courtney

You Should See Me in a Crown – Billie Eilish

Глава первая
Эйден

Интуиция – штука интересная.

Она похожа на столкновение турбулентной энергии с твердым предметом.

Интуиция может предсказать, что вы проиграете битву еще до ее начала.

Я не проигрываю.

Как только ободряющая речь тренера завершается, я хватаю сумку и выхожу из раздевалки, ни с кем не разговаривая.

Нэш зовет меня по имени, но я не обращаю внимания ни на него, ни на всех остальных.

Я часто теряюсь в своих мыслях, и они знают, что лучше не встревать между мной и моим разумом.

Кроме того, они провели со мной почти два десятилетия и уже должны были привыкнуть к этому.

Я достаю телефон и набираю номер Эльзы.

Он выключен.

Эльза не выключает телефон.

Никогда.

Сама она, конечно, не признается, но всегда беспокоится, что может не ответить, если ей позвонит кто-то из ее опекунов.

Я останавливаюсь возле раздевалки и повторяю попытку.

По-прежнему ничего.

Обычно я ставлю негатив выше позитива, потому что позитив портит людей.

Но в данный момент я бы хотел, чтобы в моем восприятии было исключение.

Я бы хотел, чтобы перед негативом было что-то позитивное.

Я бы хотел, чтобы гребаный телефон Эльзы не был выключен.

И я даже не загадываю желаний.

– Эй, Кинг!

Ронан Астор врезается в меня сзади и обхватывает рукой за плечо.

Его форма заправлена неправильно, а на влажных волосах все еще осталось немного шампуня, как будто он не потрудился как следует их промыть.

Он – аномалия своей фамилии. Если великий граф Астор увидит его таким, он, вероятно, запрет его дома и снова научит хорошим манерам.

Если бы я не был так занят, я бы отправил ему фотографию, просто чтобы посмотреть на реакцию графа Астора.

Иногда он бывает забавным.

Несмотря на внешний вид Ронана, проходящие мимо нас девушки хлопают ресницами, глядя на него. Он подмигивает одной и жестом просит другую позвонить ему.

Этой школе нужно повысить свои стандарты.

– Ты дерьмово выглядишь, – говорю я невозмутимо. – И убери свою руку, пока я ее не сломал.

– А-а-а, вот и мой приятель. – Он улыбается мне. – На мгновение мне показалось, что я потерял тебя. Итак, на чем я остановился? Зачем я снова подошел к твоей сварливой заднице? – Он щелкает пальцами. – Точно! Джонатан встречался с директором скаутов Премьер-лиги. Замолви за меня словечко, а?

– Джонатан был здесь?

– Bah alors , приятель. Все в школе знают, что твой отец был здесь, а ты нет? Какого хрена, серьезно?

Джонатан был в школе.

Телефон Эльзы выключен.

Я хочу списать это на совпадение, но такого понятия, как совпадение, не существует.

Совпадение – это оправдание, которым пользуются слабаки, когда реальность бьет их по лицу.

То, что я встретил ее снова, не было совпадением.

И то, что она исчезла сейчас, – не случайность.

Я сказал ей, чтобы она не разговаривала с Джонатаном. Я ясно дал ей понять, что она должна держаться от него подальше.

Звук машины скорой помощи прорезает воздух.

И это не проезжающая мимо машина скорой помощи.

Нет, она направляется прямо к заднему входу в школу.

– О-о-о… – Астор встает на цыпочки, чтобы заглянуть в окно. – Драма. Пойдем посмотрим.

Джонатан приехал в КЭШ.

Телефон Эльзы выключен.

Скорая помощь у здания школы.

Знаете, в чем прикол интуиции? Она никогда не ошибается.

По крайней мере, в моем случае.

– Эй, Кинг! – Найт бежит к нам, его брови сведены на переносице. – Возможно, ты захочешь это увидеть.

– Это то, о чем я и говорю, – произносит Астор. – Это драма, а мы всегда должны принимать участие в драме…

– Это Эльза, – обрывает его Найт. – Ее нашли в бассейне.

Глава вторая
Эльза

Прошлое

– Ты не можешь быть моей, если ты слаба.

Навязчивый голос превращается в жужжание. Долгое, забытое жужжание.

Вода наполняет мой рот, нос и уши.

– Борись! – кричит голос надо мной. – Борись, Эльза!

Мои конечности барахтаются в воде. Моя грудь сжимается от сдерживаемой энергии.

Я не могу дышать.

Пожалуйста, дай мне вдохнуть.

Знакомое головокружение заманивает меня в свои объятия. Мои конечности больше не двигаются.

Меня вытаскивают из воды. Я хватаю ртом воздух, задыхаясь и брызгая слюной. Сердце едва не выскакивает из груди.

Зрение все еще расплывчато, даже после того, как я несколько раз моргаю.

Мрачный, пасмурный воздух покрывает мою кожу липким блеском. Одежда липнет к телу, как клей, когда я дрожу. Мои зубы стучат, но монстры не оставляют меня в покое.

Я хочу назвать имя, но если я это сделаю, если я произнесу его, меня не только бросят в воду. Я тоже стану той, кого нельзя называть.

Поэтому я называю другое.

Единственное имя, которое у меня осталось.

– Ма…

Меня вновь бросают в воду.

На этот раз мне даже не удается вдохнуть полной грудью.

Я не собираюсь бороться.

Какой смысл в борьбе, если монстры не позволяют мне сражаться?

Скоро я стану такой же, как тот, чье имя нельзя называть.

Скоро мама будет обнимать кого-то другого, потому что она не сможет обнять меня.

Эти монстры отняли у нас все.

Эти монстры убили меня. Не один раз, даже не два – они постоянно меня убивали.

Может быть, мне не следовало возвращаться к жизни.

Если бы я этого не сделала, они не убили бы меня снова.

Если бы я этого не сделала, я была бы подобна тому, чье имя нельзя называть, и тем, кто был после.

Вот что случается с теми, кто не может убежать от монстров, верно?

Эти монстры забирают все, что хотят.

Чья-то рука тянет меня за рукав, вытаскивая из воды. Мои губы изгибаются в улыбке.

Он здесь ради меня.

Он всегда будет здесь, рядом со мной.

Конечности и легкие подводят меня. Я даже не могу открыть рот, чтобы вдохнуть.

Я ничего не могу сделать, кроме как закрыть глаза и плыть по течению.

Настоящее

Мои глаза приоткрываются, и в ноздри ударяет запах антисептика.

Кажется, целую вечность я смотрю в белый потолок, позволяя этому запаху просачиваться повсюду вокруг и внутрь меня.

Должно быть, это больница.

Почему я в больнице?

Я слишком дезориентирована, чтобы вспомнить, что произошло до того, как меня привезли сюда.

Что-то о…

Может ли это быть?..

Я хлопаю себя рукой по груди, но не чувствую повязки.

Ладно, значит, дело не в операции на сердце.

Я исследую свой разум в поисках ответов, но чувствую головокружение. Все это похоже на гигантскую черную головоломку, но нет кусочков, которые можно было бы сложить вместе.

– О, милая. Ты пришла в себя. – Ломкий голос тети доносится до меня с порога, прежде чем она появляется у кровати.

Ее рыжие волосы собраны в пучок, а сама она одета в черный брючный костюм. Бледность ее лица настораживает больше, чем обычно.

– Тетя… – Я замолкаю из-за хрипоты в своем голосе и прочищаю горло. – Что произошло?

Я пытаюсь сесть, и тетя помогает мне, поправляя больничную койку и подкладывая подушку мне под спину. Я смотрю на иглу, воткнутую в мои вены, и под кожей начинается зуд.

Я отрываю взгляд, чтобы сфокусироваться на тете.

Она садится на край кровати, между ее бровями пролегает морщинка.

– Ты не помнишь?

– Я шла на автостоянку, а затем…

Родители Эльзы убили его мать. Единственная причина, по которой Эйден взглянул в сторону этого монстра, – это заставить ее заплатить за грехи своих родителей.

Я несколько раз моргаю от вспыхнувших в памяти слов Джонатана Кинга.

Это сон.

Это не может быть правдой.

Чем больше я отрицаю это, тем сильнее воспоминания обрушиваются на меня. Они подобны бурлящей воде, которая поглотила меня и лишила возможности дышать.

Я делаю глубокий вдох.

Но ничего нет. Воздуха нет.

Я не могу дышать.

– Один из твоих одноклассников нашел тебя в бассейне. Ты не дышала, и школа вызвала скорую помощь…

Тетя продолжает говорить, но мне трудно дышать. Что-то тяжелое врезается в мою грудную клетку и легкие.

Я сжимаю кулак на больничном халате и бью себя в грудь снова и снова.

Удар.

Удар.

Удар.

Дыши.

Дыши, ты, глупое создание.

– Эльза! – кричит тетя, ее голос срывается. – Ч-что случилось?

Удар.

Удар.

Удар.

Чем сильнее я бью, тем тяжелее мне становится дышать. Воздух не поступает внутрь и не выходит наружу. Я сейчас задохнусь.

Точно так же, как в воде, я просто перестану дышать.

Это конец.

– Эльза!

Голос тети становится дрожащим и ломким. Она пытается схватить меня за запястье, но не может. Ничто не мешает мне наносить удары снова и снова.

Стальная кровь течет в твоих венах.

Ты мой шедевр, Эльза.

Моя гордость.

Мое наследие.

Комната наполняется шумом. Я едва различаю голос дяди. Крики тети. Врачей. Медсестер.

Кто-то разговаривает со мной. Перед моими зрачками вспыхивает ослепительный свет.

Удар.

Удар.

Удар.

Убирайся.

Сильные руки удерживают меня, но я не могу перестать бить. Они связывают мне запястья, и ткань врезается в кожу.

Они что-то говорят мне, но я ничего не слышу из-за шума в ушах.

Теперь все кончено.

Все кончено.

Я кричу, перекрывая все звуки в комнате.

Убирайся!

Убирайся из меня!

Игла протыкает мою кожу.

Ой.

Мои руки опускаются, и движения замедляются.

Глаза закатываются к затылку.

Все кончено.

Все это.

Теперь ты доволен, монстр?

Глава третья
Эльза

Когда я снова просыпаюсь, тетя и дядя сидят по обе стороны от меня.

Глаза тети опухли, как будто она плакала, пока вытирала мою руку мягкой влажной тканью. Это успокаивает, даже убаюкивает.

Я хочу закрыть глаза и вернуться в пустоту, из которой только что вышла.

Там так тихо. Так тихо, что я ничего не вижу, ничего не обоняю и ничего не чувствую.

Здесь же антисептики и моющие средства окружают меня со всех сторон.

Я ненавижу этот запах. Это напоминание о моей операции и о том, насколько я ненормальная.

Я собираюсь вновь провалиться в сон, когда замечаю что-то на коже тети. Рукава ее куртки задираются, обнажая царапины на запястье.

Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав губы.

Нет.

Я не могла.

…не могла же?

Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары.

Приступы.

У меня был приступ в больнице. Кажется, я снова ударила тетю. Эти царапины – из-за меня.

Я причинила ей боль.

– Прости, – шепчу я, медленно садясь.

– Милая. – Тетя перестает вытирать мне руку и бросается ко мне в объятия. – Я так рада, что ты проснулась.

– Прости, что причинила тебе боль, тетя. Мне так жаль. – Я всхлипываю ей в шею. – Я не хотела этого. Я… я не знаю, что со мной не так.

– С тобой все в порядке, ясно? – Она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, но выражение ее лица суровое. – У тебя просто стресс. Верно, Джексон?

– Да, тыковка. – Дядя придвигается ближе и, выдавив улыбку, берет меня за руку. – У тебя случилась паническая атака. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.

– Но… – Я указываю на царапины на запястье тети, мои губы дрожат. – Я о-обидела тетю и…

– Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя во время приступа. – Она улыбается, поглаживая меня по волосам, словно я хорошая дочь. – Значит, это была не твоя вина, милая.

Как она может так спокойно относиться к этому? Я причинила ей боль.

Я уже делала это раньше.

Если бы дядя не увел ее, я не знаю, что могла бы сделать.

Если бы врачи не вкололи мне что-то, все могло быть гораздо хуже.

Тетя – единственная мать, которую я когда-либо знала. Это ненормально, что я причиняю ей боль.

– Расскажи мне, что случилось в школе, – спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.

Мои губы сжимаются в линию.

Знакомый зуд зарождается у меня под кожей.

Комната начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаке, пока костяшки пальцев не белеют.

Эйден связался со мной, чтобы отомстить. Он связался со мной, чтобы причинить боль.

Чтобы уничтожить меня, как и обещал.

Все было ложью.

Игрой.

С самого начала я была пешкой на его шахматной доске, но я была слишком наивна, чтобы заметить это.

Нет. Я заметила.

Просто была слишком глупа, чтобы отнестись к этому серьезно.

– Тыковка. – Голос дяди становится жестче. – Оставайся с нами.

Я качаю головой, снова сосредотачиваясь на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их встревоженные взгляды.

Лицо тети выражает опасение, словно она ожидает, что я снова ее ударю. Тело дяди наклонено вперед, как будто для того, чтобы остановить меня, если я это сделаю.

Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который случился ранее. Они бросили работу, чтобы быть здесь. Я не могу доставить им еще больше проблем, чем уже доставила.

Тетя берет меня за руку.

– Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна. Ты помнишь, что произошло?

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и мои конечности напрягаются.

Я плыла, и плыла, и плыла.

Я не могла дышать.

Все, что я вдыхала, – вода.

Я все еще чувствую вкус хлорки на своем языке.

Было холодно. Так чертовски холодно.

На мгновение я подумала, что это конец. Потому что именно так ощущается конец, верно? Бесконечно.

Одиноко.

Холодно.

Ад – это не только обжигающий огонь. Эта вода была моим особым видом ада.

Холодный ад.

Кто-то толкнул меня.

Чья-то рука толкнула меня прямо в бассейн.

Но я не могу быть уверена, правда ли это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе всю дорогу от парковки до бассейна. Мне не следовало там быть.

Если я не помню дорогу к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не мог сыграть со мной злую шутку? Думая, что меня толкнули, мой разум может защищаться от правды – я прыгнула туда по собственной воле.

Это… пугающая мысль.

Мне нечем доказать, что меня толкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сама в этом не уверена.

Шмыгая носом, я улыбаюсь.

– Кажется, я споткнулась.

– Что ты вообще делала возле бассейна? – спрашивает тетя. – Ты избегаешь их, как чумы.

– Блэр. – Дядя бросает на нее многозначительный взгляд.

– Что? Эльза бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. – Она прищуривает глаза. – Эйден заставил тебя сделать это?

Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.

– Он был на тренировке… – Я замолкаю, когда в мой разум врывается безумная мысль.

Был ли он там?

Он первоклассный нападающий и может уйти в любой момент. Он мог быть у бассейна.

Мои губы дрожат.

Он же не может быть тем, кто толкнул меня, верно?

Я мысленно отвешиваю себе пощечину. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.

Факты таковы: Эйден Кинг способен утопить меня.

В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет уничтожить меня.

– Перестань делать поспешные выводы, Блэр, – говорит дядя.

– Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы не пошла в бассейн по своей воле.

Она права. Я бы не пошла.

Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не брал меня за руку и не вел туда, я шла туда собственными ногами.

Что, черт возьми, пыталось сказать мне мое подсознание в тот момент?

Раздается стук в дверь, и мы вздрагиваем.

– Войдите, – говорит дядя.

Я вытираю глаза, когда в больничную палату входит парень, одетый в форму КЭШ. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы быть старшеклассником, но я никогда раньше его не видела.

Он не из тех, кого легко забыть.

Высокий, с широкими плечами и пронзительными карими глазами, которые кажутся немного знакомыми.

Его светлые волосы коротко подстрижены, почти по-военному.

Мы словно встречались раньше, но я этого не помню.

– О, Нокс. – Тетя встает с сияющей улыбкой. – Проходи.

Нокс? Проходи?

Я бросаю вопросительный взгляд между ними.

– Милая. – Взгляд тети скользит от меня к новенькому мальчику. – Нокс тот, кто вытащил тебя из бассейна и вызвал скорую. Если бы он не оказал первую помощь, ты, возможно, не справилась бы.

– Я рад, что с тобой все в порядке. – Он улыбается, и его глаза закрываются от этого движения.

Это удивительно очаровательно.

– О, – говорю я. – У меня нет подходящих слов, чтобы отблагодарить тебя.

– Ты только что это сделала. – Он снова улыбается. – Отличный старт в Королевской элите, верно?

– Старт? – спрашиваю я.

– Я только что перевелся. Сегодня был мой первый учебный день.

Это объясняет, почему я никогда не видела его раньше.

Дверь снова открывается, и у меня перехватывает дыхание.

Эйден входит внутрь, за ним следует Ким.

Мои губы дрожат, когда я осматриваю его с головы до ног. Его форма выглядит безупречно – если не считать отсутствующего как обычно галстука. Его чернильно-черные волосы взъерошены, а металлический блеск глаз кажется нейтральным, как будто он вышел на прогулку.

Но опять же, это Эйден; неотразимый, как бог, и опасный, как монстр.

И самое печальное, что я знала это с самого начала.

Просто потому, что я отказалась прислушаться к здравому смыслу или заглянуть за фасад, не значит, что меня обманули.

Нет, не так. Я обманула себя, заставив поверить, что Эйдена можно спасти.

Дьяволы не могут быть искуплены.

Дьяволы могут только разрушать и гореть.

Он сказал, что уничтожит меня, и он это сделал.

Пришло время уничтожить его в ответ.

Я улыбаюсь каждому.

– Могу я поговорить с Эйденом наедине?

Как только я закончу, от него ничего не останется, точно так же, как ничего не осталось от меня.

Внутри меня всегда была тьма.

Я боролась с ней.

Я отрицала ее.

Пришло время принятия.

В конце концов, только монстр способен уничтожить монстра.

Глава четвертая
Эйден

Насмешливый взгляд Рид мечется между мной и Эльзой, как шарик для пинг-понга, когда она разворачивается, чтобы покинуть палату.

Я не обращаю на нее внимания.

Я не обращаю внимания ни на кого, кроме Эльзы.

И нового парня. Спасителя Эльзы.

Ее рыцарь в гребаных сияющих доспехах.

Какой самый простой способ сломать рыцаря и раздавить его на куски?

На самом деле я воспользуюсь самым сложным способом сжечь его и буду смотреть, как он превращается в пепел.

Направляясь к двери, он одаривает Эльзу последней тошнотворно-сладкой улыбкой.

Моя голова склоняется набок, изучая язык его тела и выискивая знак – или слабость.

Он слишком собранный, но я что-нибудь придумаю.

Я всегда так делаю.

Когда я смотрю на Эльзу, мой левый глаз дергается.

Эльзу не просто так называют Холодное Сердце. Она асоциальна – абсолютно. Даже когда люди заговаривают с ней, ее улыбки в лучшем случае неловкие. Внутри же она желает, чтобы они исчезли и перестали тревожить ее замкнутый мир.

Но сейчас она улыбается.

Нет.

Это не просто улыбка – у нее слегка подергивается нос, а глаза выглядят мечтательными.

Та самая улыбка, которой она одаривает меня после секса.

Или когда спит, обвившись вокруг меня.

Эта улыбка принадлежит исключительно мне.

Какого хрена она дарит ее новенькому парню?

Я продолжаю смотреть ему в спину даже после того, как дверь закрывается.

Я сказал, что буду смотреть, как он горит?

Планы изменились. Это слишком мягко.

Сменив выражение лица, я падаю на стул напротив больничной койки Эльзы.

Ее светлые блондинистые волосы утратили свой блеск и ниспадают по обе стороны бледного лица. Оно даже белее, чем естественный цвет ее кожи.

Больничный халат кажется на три размера больше, чем нужно, и скрывает фигуру.

Но она все еще выглядит аппетитно.

Дело не в ее внешности, а в ней самой.

Эльза как маяк посреди темного моря.

Игла прокалывает ее фарфоровую кожу и вонзается в вены. Краснеющая плоть похожа на кроваво-красную розу.

Я смотрю на это дольше, чем нужно.

Это почти похоже на засосы, которые я оставил вокруг ее шрама.

Несовершенство в мелочах.

Мой взгляд возвращается к ней.

Она наблюдает за моими руками, которые небрежно свисают с колен.

Мне хочется начать нести чушь про новенького, но не сегодня.

Она чуть не утонула.

Она была в бассейне, а меня не было рядом.

Мысль о том, что я мог потерять ее после того, как она наконец-то стала моей, вызывает мрачное чувство.

Подобное тому, что я ощутил, когда Алисии не стало.

Если бы не новенький, Эльза не сидела бы здесь.

Хм. Может быть, я не буду долго мучить его, прежде чем разорву на куски.

Пронзительно-голубые глаза Эльзы снова фокусируются на моем лице. Только в них нет ничего знакомого.

Они темные и мертвые, как дно океана.

Эльза смотрит на меня, но не видит. Словно она заблудилась в мире, созданном ею самой, и никого не пускает внутрь.

К черту это.

Ей не удастся спрятаться от меня. Не сейчас.

– Что произошло? – спрашиваю я.

– Мне было холодно, – говорит она отстраненным тоном, и ее лицо лишено эмоций. – Ты знаешь, как становится холодно, когда тонешь? Когда задыхаешься? Когда хватаешь ртом воздух, но все, что получается вдохнуть, – лишь вода?

– Нет.

Она невесело усмехается:

– Конечно. Ты же ничего не чувствуешь.

– Ты пытаешься к чему-то подвести?

Какое-то мгновение она пристально смотрит на меня. Но молчит.

Я смотрю в ответ, продолжая ее игру в молчанку.

Это один из методов, которым Джонатан научил меня и Леви. Молчание может быть использовано в наших интересах.

Людей обычно тяготит долгое неловкое молчание, и они вынуждены заполнить его или дать нужный ответ.

Эльзе лучше не использовать эту тактику против меня, потому что требуется нечто большее, чем просто тишина, чтобы расколоть меня.

Я пытаюсь разглядеть ее, чтобы что-то сказать, но она остается пустой, как доска.

Хм. Интересно.

С каких пор она стала нечитаемой?

Когда я узнал о случившемся, я позвонил Джонатану. Он сказал, что никогда не разговаривал с Эльзой в школе. Кроме того, предполагалось, что все это должно быть в моих руках. Джонатан не стал бы вмешиваться.

Однако интуиция, которая не замолкала ни на мгновение после тренировки, отказывается отступать.

– Тебе было весело? – наконец спрашивает она.

– Что?

– Разыгрывать весь этот спектакль, желая уничтожить меня за то, что сделали мои родители.

Моя голова склоняется набок.

Она не должна этого знать.

Джонатан не лжет. Если он сказал, что не разговаривал с ней, значит, он этого не делал. Кроме того, ему нравится заставать своих жертв врасплох. Не в его интересах, если она узнает эту информацию.

– Откуда ты это знаешь? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно.

– У меня есть свои источники.

Я прищуриваю глаза от тона, которым она это произносит. Она бросает мне вызов, и зверь внутри меня рвется наружу, чтобы противостоять ей.

Полегче, мальчик. Не сейчас.

– Я задала тебе вопрос, – продолжает она.

– Какой вопрос?

– Ты знаешь, я не хотела в это верить, но теперь это обретает смысл. В конце концов, при первой встрече ты сказал, что уничтожишь меня. Ты ведь знал о моем прошлом уже тогда?

Тишина.

– Ты не ответишь? Хорошо, а как насчет этого? – Она замолкает. – Разве твоя мать не покончила с собой или что-то в этом роде? Как могли мои родители убить ее в Бирмингеме?

Как много она знает?

Как далеко зашла?

Погодите.

К ней вернулись воспоминания?

– Ты собираешься сдержать свое обещание? – спрашиваю я.

Ее брови хмурятся.

– Какое обещание?

Значит, она ничего не помнит. Это имеет смысл. В конце концов, Алисии не должно быть места в ее воспоминаниях.

– Я хочу расстаться. – Она качает головой с горьким смехом. – Вообще-то, нет. Мы никогда не встречались, поэтому я хочу покончить с тем, что у нас есть, прямо сейчас.

Мой левый глаз дергается, но я продолжаю молчать. Если я заговорю, то сразу перейду к действиям. Я прижму ее к кровати и выкину эту идею из ее головы.

Но это предупредит ее опекунов, которые могут подслушивать наш разговор.

Кроме того, ей нужно отдохнуть.

Вместо этого я заставляю себя улыбнуться.

– Попробуй еще раз, сладкая.

Она скрещивает свои бледные руки на груди.

Это глупо, на самом деле.

Она уже должна была понять, что ничто – абсолютно ничто – не удержит меня вдали от нее.

Эльза может носить доспехи, но я проткну их насквозь. Черт возьми, она может спрятаться за крепостью, и я разрушу ее к чертовой матери.

– Если ты меня не отпустишь, – невозмутимо отвечает она. – Все узнают, что это ты столкнул меня в бассейн.

– Какие у тебя доказательства?

– Мне они ни к чему. Это показания жертвы.

– Хм. Это будет твое слово против моего, сладкая, и так случилось, что в качестве алиби у меня есть вся футбольная команда и тренеры.

Она приподнимает плечо.

– Не имеет значения. Вся школа будет знать, что я не могу встречаться с человеком, которого обвинила в нападении.

– Ты думаешь, мне есть дело до того, что подумают люди?

– Будет. – Ее бесстрастный тон действует мне на гребаные нервы. – Потому что на этот раз это будет битва не на жизнь, а на смерть, Кинг.

Кинг.

Она назвала меня Кингом.

Я велел ей называть меня так, когда хотел уничтожить, но теперь это похоже на удар прямо в спину.

– Ты думаешь, что сможешь победить меня, сладкая? – Я встаю и направляюсь к ней медленными хищными шагами.

Жаль, сегодня от нее не пахнет этим кокосовым дерьмом. Вместо этого она вся пропитана запахом больницы.

Прежняя Эльза смотрела бы на меня диким взглядом. В этих пронзительно-голубых глазах были бы сомнения, бороться ли ей или поберечь силы.

Но это не она.

Она не вздрагивает. Она просто остается неподвижной, как статуя.

Холодная, ледяная статуя.

Это не моя Эльза.

И если мне придется разбить эту статую, чтобы вытащить ее, то так тому и быть.

Она смотрит на меня затуманенным взглядом.

– Мы враги, не так ли?

– Может быть.

– Тогда между нами все кончено, – говорит она с большей силой, чем нужно.

Я заправляю выбившуюся светлую прядь ей за ухо, не торопясь ощутить тепло ее кожи на своей.

– Вот тут ты ошибаешься, сладкая, – бормочу я возле ее губ. – То, что мы враги, не отменяет того факта, что ты, черт возьми, моя.