Czytaj książkę: «Фиктивная невеста босса», strona 2

Глава 4

Чтобы не откладывать знакомство с владельцем центра в долгий ящик, а заодно не мучить себя догадками о его личности, сразу после разговора с Татьяной Викторовной иду в указанный ею кабинет.

Впрочем, попасть на ковёр к начальству мне не светит – возле заветных дверей стоит стол, за которым сидит секретарша и, словно цербер, отказывается меня впускать.

– Александр Юрьевич вас не вызывал, – заявляет, не отрывая глаз от компьютера. Одной рукой она накручивает на палец прядь белоснежных волос, а второй активно стучит по клавиатуре.

– Да, я знаю, но Татьяна Викторовна сказала…

– Татьяна Викторовна сказала, – передразнила меня девушка, по-прежнему не сводя глаз с экрана монитора.

Нехорошо думать о людях плохо и делать выводы насчёт незнакомцев, но эта блондинка однозначно не простая секретарша. Уж больно развязно и нагло ведёт себя, словно хозяйка. Неужели любовница владельца центра?

– Хорошо, я зайду позже, – быстро нахожу компромисс и разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Александр Юрьевич всегда занят, так что советую заниматься своими делами и не тратить ни своё, ни тем более моё время, – летит мне в спину.

Ах, вот оно как. Я её время трачу? Хорошо.

– В таком случае, запишите меня на приём к Александру Юрьевичу, на завтра, скажем, – стреляю глазами в эту особу и, о, чудо! Девушка изволит оторвать взгляд от компьютера и устремляет на меня ненатурально-синие глаза.

– А ты кто такая? – сканирует меня оценивающим взглядом и кривится в итоге. Наверное, мысленно выносит вердикт, что мой внешний вид не соответствует статусу этого заведения.

Да, одеваюсь я достаточно скромно, потому что на дорогие шмотки ещё не заработала. Тем более, наличие маленького ребёнка обычно способствует полной смене приоритетов и переосмыслению трат, что и произошло в моей жизни.

– Я новый педагог по вокалу, – складываю руки на груди, словно этот жест защитит меня от негативной энергии, исходящей от собеседницы.

– И что с того? Не успела устроиться, сразу к боссу побежала, чтобы обеспечил тебя местечком потеплее?

Девушка делает шаг в мою сторону, и я замечаю, что она одета в невероятно короткое платье, едва прикрывающее пятую точку. Фу, неужели в этом заведении отсутствует дресс-код? Это же всё-таки детский центр, но некоторые, похоже, не заморачиваются.

– Не хотела повторяться, – произношу как можно бесстрастнее, – но Татьяна Викторовна сказала…

– Татьяна Викторовна, Татьяна Викторовна, – в очередной раз перебивает, продолжая при этом кривляться. Что-то я уже сомневаюсь в адекватности этой девицы, поэтому лучше удалюсь, пока цела.

Делаю пару шагов назад, но неожиданно упираюсь спиной во что-то тёплое и достаточно твёрдое. И судя по ошалевшему взгляду секретарши, это не что-то, а кто-то.

– А-александр Юрьевич, я её говорила, а она, упёрлась, и вот, – частит девушка, заикаясь и не сводя глаз с объекта, находящегося за моей спиной.

Я же в свою очередь не спешу разворачиваться, но долго стоять всё равно не получится, поэтому набираюсь смелости и, крутанувшись на пятках, падаю в объятия стоящего столбом мужчины.

Вот и Александр Юрьевич собственной персоной – молодой и красивый хам, который отчитал меня сегодня с самого утра ни за что. Интуиция меня не подвела.

– Добрый день, – отпрянув от мужчины, здороваюсь вежливо, – Татьяна Викторовна сказала, чтобы я к вам зашла.

Специально делаю ударение на имени директора, чтобы мужчина сразу понял – не по своей воле я к нему на аудиенцию напрашиваюсь.

Мужчина в ответ не произносит ни слова, только кивает в сторону своего кабинета, на котором красуется табличка с надписью «Красовский А.Ю.». Я иду следом, гордо вскинув голову и даже не удостоив белобрысую секретаршу взглядом. С ней я потом разберусь, если появится возможность.

– Меня зовут Остапенко Мальвина, сегодня оформилась на должность преподавателя по вокалу, с завтрашнего дня приступлю к непосредственным обязанностям, – проговариваю, едва переступив порог кабинета.

Возможно, я поторопилась с пламенной речью, но волнение сыграло со мной злую шутку и заставило действовать необдуманно.

– Я разве давал разрешение говорить? – прищуривается босс. Он отодвигает массивный стул с широкой спинкой от своего стола, и падает на него всем весом.

Передёргиваю плечами, не зная, как себя вести и что говорить. Сердце барабанит в груди часто-часто, а по коже бегут колючие мурашки. Стараюсь не смотреть в лицо Красовского, чтобы окончательно не растеряться, или не бахнуться в обморок.

– Итак, тебя прислала Татьяна, но зачем? – мужчина не сводит с меня взгляд, и даже не видя этого напрямую, кожей ощущаю присутствие чужих холодных глаз.

– Она сказала, что вы предпочитаете лично знакомиться с каждым сотрудником, – отвечаю как можно твёрже.

Здесь всё давит на нервы: тёмные обои на стенах, задёрнутые шторы на окнах и пристальный взгляд босса.

Неожиданно мужчина поднимается с места, и словно хищник, мягкими шагами направляется в мою сторону. Инстинктивно хочу отступить, но вовремя беру себя в руки и остаюсь стоять на месте.

– Хочешь лично познакомиться? – говорит, не отрывая взгляда от моего лица. – То есть одной встречи с начальством тебе оказалось недостаточно?

Он непозволительно приближает своё лицо, обдавая мои щёки тёплым дыханием с ароматом мяты.

– Вы не так поняли, – пытаюсь оправдаться.

На самом деле, я уже сто раз пожалела, что послушала директора и отправилась знакомиться с боссом, я же и в самом деле его видела уже дважды. Пусть и не знала доподлинно, что это именно он, могла бы просто уточнить у Татьяны Викторовны и заниматься своими делами.

– Д – дисциплина, С – самодисциплина. Если хромает второе, я обеспечу первое.

Он нависает надо мной, словно скала – холодная и безжизненная. Чувствую, что меня начинает трясти от этой пугающей близости, и всё-таки делаю шаг назад, увеличивая тем самым личное пространство.

С трудом понимая, о чём говорит босс, на всякий случай киваю в ответ. Красовский ухмыляется и взмахом руки показывает в сторону выхода. Я не мешкая, пулей вылетаю из кабинета. Только в приёмной отдышаться не удаётся, поэтому я спускаюсь вниз по лестнице и направляюсь в свой кабинет.

Лишь закрыв за собой плотно дверь, падаю на стул и обхватываю лицо руками, пытаясь проанализировать ситуацию. Интересно, Александр Юрьевич всегда такой деспотичный, или только сегодня не с той ноги встал?

Если это его привычная манера общения, то я не знаю, как долго смогу продержаться на такой работе.

С другой стороны, моя железная мотивация – Стешка, и ради её светлого будущего я должна быть готова ко всему.

Глава 5

Вопреки всем законам подлости, утро выдалось добрым, и о вчерашнем неприятном инциденте я предпочла больше не вспоминать.

На работу пришла за полчаса до начала занятий, зашла в методический кабинет, взяла специальный журнал учёта и отправилась к себе.

Сегодня у меня только два ученика, так что речи о полном рабочем дне нет и близко. К сожалению, данный факт неминуемо отразится на моей зарплате, но с другой стороны, я смогу больше времени уделять Стешке, и это не может не радовать.

Ближайший месяц пока длиться стажировка, на уроках будет присутствовать кто-либо из педагогических сотрудников центра. Я страшно волнуюсь, но в то же время понимаю, что это правильно. У меня нет никакого опыта работы, кроме практики в училище. А тут сразу же платные занятия, да ещё и в индивидуальной форме. Только я настроена серьёзно и всеми силами буду стараться не опозорить ни себя, ни центр, в котором мне позволили работать.

– Здравствуйте, – раздаётся следом за звуком открывающейся двери, и на пороге возникает женщина лет тридцати. Она держит за ручку светловолосую девочку с огромными розовыми бантами на голове, и неуверенно переминается с ноги на ногу.

– Здравствуйте, проходите, – приглашаю вежливо, жестом указывая на небольшой диван в углу кабинета.

Специфика данного заведения оставляет за родителями право присутствовать на занятиях и следить за работой педагога. Кто платит, как говориться, тот и музыку заказывает. В моём случае, буквально.

Женщина располагается на предложенном месте, а девочка делает шаг в мою сторону.

– Ну же, не бойся, – подбадриваю ребёнка, позволяя искренней улыбке делать своё дело, – давай знакомиться. Тебя как зовут?

– Соня, – тянет малышка смущённо.

– А меня зовут Мальвина Анатольевна, – представляюсь в ответ и уже намереваюсь задать следующий вопрос, но не успеваю.

Огромные голубые глаза моей маленькой собеседницы загораются озорным огоньком.

– Мальвина? Как в сказке? – воодушевляется девочка.

– Да, как в сказке, – отвечаю уверенно.

Я привыкла, что моё имя вызывает либо интерес, либо недоумение.

Вообще, удивительно, что моя строгая и никак не связанная с творчеством мать согласилась назвать меня Мальвиной. Насколько я знаю, это была идея моей старшей сестры, ну, а отец уже помог любимой дочке уговорить мать, и в итоге родительница сдалась. Правда сама по сей день зовёт меня Машей потому, что с трудом признаёт моё настоящее имя.

– А почему тогда у вас волосы белые, а не синие, как у настоящей Мальвины?

Детская непосредственность не знает границ, и я в очередной раз в этом убеждаюсь.

– Соня, ты что говоришь? Так нельзя… – хмурится мать ученицы.

– Не беспокойтесь, всё в порядке, – спешу успокоить женщину, а потом обращаюсь к любопытной почемучке: – сейчас я тебе открою свой секрет, только обещай никому не рассказывать.

Девочка кивает, заверяя меня, что будет молчать, и я принимаюсь на ходу сочинять историю о том, как мне пришлось с помощью волшебства изменить цвет волос.

Потом, конечно, удаётся перейти к занятиям и оценить уровень подготовки Софии. Оказывается, что девочка в свои восемь лет уже довольно многому научилась. Она три года посещала уроки музыки в муниципальном учреждении, но теперь её мать захотела попробовать частный центр.

– Жду вас в пятницу, до встречи, – прощаюсь с приятной парочкой и закрываю за ними дверь.

Первый урок прошёл на славу, и я никак не могу перестать улыбаться. Абсолютно неиспорченные деньгами и связями люди порадовали меня и успокоили одновременно. Я сильно переживала из-за того, что буду работать с детьми из обеспеченных семей, но рада, что мои опасения не подтвердились.

Как оказалось, рано обрадовалась.

После двадцатиминутного перерыва в дверь снова постучали. Нет, не так, в неё ударили несколько раз кулаком, а потом распахнули с такой силой, что она ударилась о стену.

Весьма эпичное начало, нечего сказать.

– Добрый день, – вежливо улыбаюсь, делая вид, что не заметила бесцеремонного поведения.

– Добрый, – отвечает ехидным писклявым голосом женщина средних лет.

Она держит в руках маленькую сумочку, а к груди прижимает собаку какой-то мелкой породы, тойтерьера, наверное, хотя, я в них плохо разбираюсь.

Рядом с женщиной стоит мальчик лет одиннадцати, и, судя по его недовольному виду, это он только что дверь пнул.

– Добро пожаловать, молодой человек, давайте познакомимся, меня зовут Мальвина Анатольевна, а вас?

– Карабас Барабас, – хохочет подросток в ответ, невероятно довольный тем, что ответил в рифму.

Я перевожу взгляд на женщину, которая его сопровождает, и, по всей видимости, является матерью сорванца. Но дама, а иначе её язык не поворачивается назвать, тискает собачонку у себя на руках, и на нас внимания не обращает.

– Да, ладно, забей, – бросает паренёк, заставляя меня окончательно опешить. – Платон я, можно просто Плат.

Он садится на стул, закидывает ногу на ногу и принимается покачивать ступнёй, обутой в найковские кроссовки.

– Итак, для начала ты расскажешь мне, где занимался и чему научился, потом я проведу распевку, а потом…

– Мне с детского сада начинать, или со школы можно? – перебивает пацанёнок.

– Меня интересует исключительно музыкальная сфера, – цежу сквозь зубы, ощутимо теряя терпение.

Мысленно даю себе подзатыльник, напоминая, что я в первую очередь педагог. И моя задача найти подход к любому ребёнку, пусть даже такому непростому.

– А, это… Это ещё до сада началось…

Парень как-то заметно стухает: то ли запас плоских шуточек иссяк, то ли вспомнил что-то не очень приятное.

Воспользовавшись ситуацией, приступаю к занятиям.

К моему большому удивлению, у мальчика чувствуется профессиональная подготовка, вот только желания заниматься нет от слова «совсем».

Когда после завершения урока он выходит в коридор, его мать подходит ко мне, чтобы предупредить.

– Мы много где занимались, но Платоша не может долго общаться с одним и тем же учителем. Постарайтесь найти к нему подход.

После этих слов она уходит, а я впервые задумываюсь над тем, что выбрала не самую простую профессию.

По уму, следующий урок следовало назначить на пятницу, но мать Платона оплатила ежедневные занятия. Она приводила мальчика к назначенному времени, а сама удалялась из кабинета без каких-либо объяснений.

Так было даже проще, хватало того, что ко мне на занятия приходила Татьяна Викторовна и наблюдала за процессом, оценивая уровень моей профессиональной подготовки. Радует, что в училище я времени зря не теряла и помимо основных занятий довольно много времени уделяла дополнительной литературе по педагогике и детской психологии.

Так прошло пару недель, я постепенно освоилась, познакомилась с учениками и другими педагогами. Александру Юрьевичу на глаза старалась не попадаться, чтобы ненароком не спровоцировать его на нечаянное увольнение меня.

***

Сегодня первое занятие у меня не состоялось, так как Сонечка приболела, но зато Новиков Платон пришёл даже чуть раньше положенного.

После распевки предлагаю Платону выбрать произведения для разучивания.

– Да без разницы! – заявляет мальчик, чем в очередной раз ставит меня в тупик. – Главное, чтобы мать не орала.

– Подожди, – откладываю ноты с партиями в сторону и перевожу взгляд на маленького брюнета, – тебе разве не нравится петь? У тебя красивый тембр, и ты очень хорошо владеешь голосом, правда, в ближайшем будущем будет необходимо сделать перерыв, когда твой голос начнёт ломаться…

– Серьёзно? – оживляется паренёк. – А большой перерыв будет?

– Возможно, около года, – отвечаю расплывчато.

– Круто, а вы можете матери сказать, что у меня уже это, как его, ну, то, что вы сейчас сказали?

– Так, подожди, Платон, ты меня запутал.

Я стараюсь установить зрительный контакт, однако мальчик избегает его всеми возможными путями.

– Ты не хочешь заниматься? – спрашиваю честно.

Дети, пусть даже младшие подростки, очень открытые и искренние существа, и с ними нужно быть предельно откровенными.

– Неправда, хочу, – паникует ребёнок, догадавшись, что я раскусила его мега крутой план, – только матери не говорите о том, что вас просил.

– Хорошо, – соглашаюсь, приняв решение не продолжать дальнейшие расспросы. Сделать выводы я и так могу, а вот лезть в душу к ребёнку, с которым мало знакома, не хочу.

К концу урока, когда Татьяна Викторовна уходит, я использую небольшую хитрость и говорю Платону, что, похоже, у него и вправду начинает ломаться голос.

Мальчик поднимает на меня полный надежды взгляд, и моё сердце щемит.

Да что, в самом деле, происходит?

– Так это я теперь смогу футболом заниматься? – радуется ученик, но я ничего не успеваю ответить, так как в кабинет входит его мать.

– Вы не могли бы уделить мне пару минут? – обращаюсь к женщине после того, как Платон, попрощавшись, счастливый, покидает помещение.

– Я спешу, если только пару минут, – заявляет женщина, поглаживая собаку, сидящую у неё на руках.

– Видите ли, мне показалось, что Платон не испытывает особой тяги к музыке… – начинаю, старательно сглаживая острые углы.

Рассказывать о том, что мальчик подстрекал меня вступить в заговор, я не собираюсь.

– Что? – раздаётся писклявый голос. – Да как ты смеешь? Он талантливый мальчик, и станет звездой!

Глаза женщины сужаются, а лицо становится пунцово-красным. Я невольно делаю шаг назад, потому что создаётся ощущение приближающейся опасности. Кажется, не будь в руках этой дамы собаки, она уже бросилась бы выдёргивать мне волосы.

– Я не спорю, что Платон довольно способный парень, но он не хочет посвящать свою жизнь пению, поймите, он ребёнок… – всё ещё не оставляю надежды достучаться до непробиваемой мамаши.

– Да что такое, я буду жаловаться директору этой помойки, вы у меня попляшете! – она продолжает кричать, даже выйдя из кабинета.

Разумеется, бежать следом я не собираюсь. Ничего плохого или предосудительного в моих намерениях не было, и почему эта женщина восприняла замечание в штыки, я не знаю. Единственное, что меня волнует, так это Платон. Я понимаю его, как никто другой, ведь в своё время чуть не попрощалась с мечтой заниматься музыкой. Мама требовала, чтобы я окончила одиннадцать классов и поступила на факультет экономики, и это притом, что сама же отдала меня в своё время в музыкальную школу.

Спорить с родительницей не хотелось, но и ставить крест на своём призвании тоже. Правда, в то время у моей сестры начались проблемы в личной жизни, и мама переключилась, позабыв обо мне. Я же в свою очередь воспользовалась ситуацией и подала документы в музыкальное училище.

Платон был последним учеником на сегодня, поэтому заполнив необходимые документы, я собираюсь домой.

Взяв сумочку, направляюсь к двери, но та неожиданно открывается, и на пороге возникает Антонина. Словно модель, в обтягивающем синем платье, с ярким макияжем на лице, она смотрит куда-то в потолок и сообщает, что босс ждёт меня у себя.

Удивившись неожиданному приглашению со стороны Александра Юрьевича, не мешкаю и отправляюсь в его кабинет.

Красовский сидит за рабочим столом и нервно теребит в руках какую-то крутящуюся ерунду. Подозреваю, таким образом он пытался успокоить свои нервы.

– Здравствуйте, вы меня звали? – спрашиваю пискляво.

Как бы не пыталась придать своему голову твёрдости, в присутствии босса это сделать не удаётся.

– Скажи, ты совсем не дорожишь своим место? – спрашивает Александр Юрьевич, а я чувствую, как мои руки начинают медленно холодеть.

– Н-нет, ч-что вы… – пытаюсь ответить, но слова застревают в горле.

– Я разве не говорил тебе, что рот открывать нужно только по делу? Вот сейчас у тебя есть возможность проявить себя, дерзай!

Он делает взмах рукой, а сам вальяжно откидывается на спинку стула, демонстрируя тем самым готовность слушать.

– Не понимаю, о чём вы, Александр Юрьевич – отвечаю почти шёпотом, чем вызываю очередную волну гнева со стороны руководителя.

За пару недель работы я стала свидетелем того, как Красовский обращается с подчинёнными, поэтому понимаю, что он из себя представляет. Его гнев не направлен исключительно на мою персону, босс со всеми слишком строг и категоричен. Вот только легче от этого знания мне не становится, а от холодного взгляда светло-голубых глаз и вовсе поджилки трясутся.

– Как ты посмела заявить матери Платона Новикова, что отказываешься заниматься с её сыном? – цедит сдержанно.

– Ничего такого не было, я просто сказала, что её ребёнок не хочет посвящать свою жизнь музыке.

Внешне я стараюсь выглядеть хладнокровной, но внутри бушует нешуточный ураган. В какой-то момент мне кажется, что от нервного напряжения начинает кружиться голова. Набираю в лёгкие больше воздуха, надеясь, что новая порция кислорода мне поможет.

– Странно, однако, женщина утверждает обратное. Она заявила, что ты нахамила ей и назвала её ребёнка бездарем, а потом и вовсе выгнала из кабинета.

– Это ложь… – с трудом проговариваю пару слов, чувствуя, что мои ноги становятся ватными.

Глава 6

– Тоня, вызови «Скорую»! – слышу мягкий баритон босса перед тем, как полностью погрузиться во тьму.

Меня словно покачивает на волнах: так легко, приятно…

– Мальвина, Мальвина Анатольевна, – мужской голос проникает сквозь толщу сна, достигая моего слуха, но я никак не могу открыть глаза. – Мальвина, очнись, – зовёт в очередной раз уже более требовательно.

Медленно разомкнув тяжёлые веки, вижу перед собой лицо Александра Юрьевича. В его взгляде читается неподдельная тревога, а пальцы настойчиво массируют моё запястье.

Не отрывая глаз от лица мужчины, я бессовестно рассматриваю приятные черты. Лёгкая щетина, тёмные волосы, мужественный профиль и невероятно холодный взгляд, который мгновенно помогает мне прийти в себя.

Эмоции, словно снежная лавина, обрушиваются на моё сознание, отрезвляя и приводя в ужас одновременно. Это что же получается, я прямо посреди кабинета босса грохнулась в обморок? А теперь лежу на кожаном диване и беззастенчиво любуюсь мужчиной? Стыдоба какая, а что, если он решит, будто я специально изобразила недомогание, чтобы избежать разговора? Мамочки!

– Простите, я… я не хотела… – пытаюсь подняться с дивана.

– За что ты извиняешься? – ухмыляется Красовский.

Он по-прежнему не сводит с меня взгляд, поэтому я не знаю, куда себя деть и как поскорее выбраться из сложившейся неловкой ситуации.

– Я пойду, – предпринимаю очередную попытку подняться, но крепкая рука босса возвращает меня в лежачее положение.

– Сначала тебя осмотрит врач, – цедит неохотно.

Кажется, ему даже разговаривать со мной неприятно, отчего же тогда не хочет отпускать?

– В этом нет надобности, я просто забыла позавтракать, вот и всё, – пытаюсь успокоить руководителя, но он меня даже не собирается слушать.

Александр Юрьевич поднимается и идёт к своему столу.

– В работе с детьми всё должно быть идеально: и внешность, и выдержка, и здоровье.

– То-то у вас Антонина полуголой по центру расхаживает, – бубню себе под нос.

– Что? Ты что-то сказала? – босс резко разворачивается.

Точно, он же просил говорить чётко и по делу, а я опять сама с собой разговариваю.

– Это больше не повториться, – заверяю клятвенно.

Быть уволенной, не отработав и месяца после трудоустройства – так себе перспектива, поэтому я сделаю всё возможное, чтобы избежать данной участи.

– Понимаете, я просто сказала матери Платона, что её ребёнок не хочет заниматься музыкой. Мальчик даже просил меня соврать его матери, что ему нельзя петь, он в футбол мечтает играть, а не вот это вот всё… – развожу руками, внутренне надеясь на понимание со стороны Красовского. В конце концов, он хоть и чёрствый, но тоже человек, значит, есть шанс, что поймёт мои мотивы.

Пока босс стоит спиной ко мне и рассматривает что-то на своём столе, я медленно и максимально беззвучно поднимаюсь с дивана, беру рядом лежащую сумку и иду к выходу.

– Мне уже лучше, я пойду, с вашего позволения?

На этот раз Красовский не возражает, просто кивает в ответ и позволяет мне исчезнуть за дверью.

По пути домой забегаю в небольшой супермаркет и покупаю для себя плитку тёмного шоколада. До квартиры Маринки полчаса идти, поэтому надо как-то восстановить силы. Ехать в душном общественном транспорте не хочется абсолютно, поэтому я неспешным шагом иду по тротуару в нужном направлении.

Александр

В центре творчества, который достался мне от покойного отца, есть свои устоявшиеся правила. Во-первых, никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не должен спорить с начальством, то есть, со мной. В рабочих рамках, разумеется.

Во-вторых, мнение клиента всегда в приоритете, и не важно, что по этому поводу думает педагог.

Конечно, эту новенькую с причудливым сказочным именем, Татьяна Викторовна должна была предупредить, но что-то явно пошло не так. Ещё и этот обморок, который совершенно выбил меня из колеи и заставил разозлиться сильнее, чем прежде. Только теперь не на подчинённую, а на себя. Как бы мне не хотелось, чтобы окружающие были максимально похожи на роботов, жизнь вносит свои коррективы, и постоянно напоминает, что передо мной женщина или, например, ребёнок.

Вот и сегодня я безумно разволновался после того, как девушка плавно спустилась по стенке на пол и закрыла глаза. Если честно, впервые за двадцать семь лет жизни я вижу, как человек теряет сознание.

Ближе к вечеру начинаю собираться домой, аккуратно снимаю с вешалки пиджак, накидываю его на плечи. Лёгкая тревога появляется в груди, стоит бросить взгляд на диван и вспомнить, как днём здесь лежала Мальвина.

Интересно, как она сейчас себя чувствует? Надо бы зайти в отдел кадров и взять номер телефона девушки, чтобы осведомиться её состоянием. В конце концов, я косвенно послужил причиной случившегося инцидента.

Получив заветные цифры, достаю из портфеля телефон, чтобы набрать номер девушки, но стопорюсь в последний момент. Как она воспримет столь пристальное внимание с моей стороны? Что, если насочиняет себе лишнего и решит ухлёстывать за мной?

Я терпеть не могу, когда смешивают работу и личную жизнь, и подчинённым не позволяю этого делать. Мне хватает Тони, которая с каждым днём уменьшает длину юбки, чтобы хотя бы таким образом привлечь моё внимание. Думает, я идиот озабоченный, поведусь на такой примитив. Просто моя секретарша не знает, что с некоторых пор я отказался от серьёзных отношений с противоположным полом, и стараюсь обходиться короткими свиданиями. Да и то, как можно реже, потому что большую часть времени мой мозг занят работой.

Только листок с номером телефона Мальвины не даёт мне покоя, словно обжигая пальцы. Так и быть, позвоню, чтобы не мучиться от угрызений совести.

– Алло, – девушка отвечает на звонок моментально, словно держала телефон в руках.

– Добрый вечер, Мальвина Анатольевна, это Красовский, как ваше самочувствие? – произношу официальным тоном, чтобы на корню пресечь излишние фантазии со стороны девушки.

– Хорошо, – звучит то ли растерянно, то ли настороженно.

– Я рад, поправляйтесь, завтра жду вас на работе.

Попрощавшись, отключаю телефон и завожу машину. Выруливаю с парковки и направляюсь в сторону дома.

Дом находится на окраине города в довольно тихом живописном месте. Много лет назад его построил мой отец, а когда папы не стало, я остался в огромном пустом доме один. Мать не выдержала смерти супруга и обрушившейся ответственности в виде детского центра, и поэтому уехала за границу. А я вынужден был в одиночку разбираться в тонкостях совершенно новой для меня сферы, потому что диплом юриста, который я получил за пару месяцев до смерти родителя, с трудом помогал разобраться в образовании и педагогике.

В итоге пришлось забросить мечты о собственной адвокатской конторе, и заниматься тем, что подкинула мне судьба.