Иногда я не особо думаю и хватаю первую попавшуюся на полке книгу (зачем-то ведь я её купил). Порой натыкаюсь на что-то очень необычное и странное. Потом копаюсь в интернете, узнаю про автора и... прочитываю книгу (или ставлю её назад до лучших времён).
Так случилось с Ричардом Бротиганом, ярким представителем младшего поколения битников, поэтом, автором 11 романов (даже одного музыкального альбома), которого вспоминают обычно рядом с фамилиями Кена Кизи и Хантера Томпсона... Я взялся за этот сборник, одну из последних книг в его библиографии, и не успокоился, пока не дочитал.
«Но я не могу изменить мир. Его изменили до того, как я в нем появился»
Перед нами очень личные и одновременно сюрреалистичные заметки, зачастую в одну-две страницы или даже в два предложения. 131 микрорассказ — 131 остановка на пути собственного экспресса Бротигана, который курсирует между его домом в штате Монтана и японским Токио. Автор был женат на японке, правда прожили они вместе недолго, с 1977 по 1979 гг. А в 1980-ом вышел этот сборник. Как раз в год моего рождения. (Надо бы задаться целью и прочитать произведения, вышедшие в этом году, «Имя розы» Эко я уже читал).
Вообще в этом сборнике много не только Монтаны и Токио, но и Сан-Франциско, Калифорнии, путешествий и наблюдений за людьми. Один рассказ меня тронул. Там автор описывает, как стоит в длинной пробке из автомобилей, медленно продвигающихся по мосту Золотые Ворота, в то время как юноша аккуратно сложил свои вещи и перелезает через парапет моста, чтобы, видимо, совершить самоубийство. Но все сидят в машинах, заняты своими делами и спешат, пробка же...
«Мы — это длинный ряд машин, беспричинно остановившихся у зеленого сигнала светофора. Наверное, они тоже не знали, что делать дальше»
Стиль микрорассказа позволяет Бротигану ухватить суть вещей, даже ничего толком не рассказывая и не описывая. Это какая-то особая манера не увлекать сюжетом, а завладеть самой сценой, атмосферой, деталью. И тут не нужны краски, это такой чёрно-белый фильм, где мелькают кадры с разными персонажами, но главный — сам автор.
«Иногда жизнь становится чередой блошиных раздражений и пупырышных разочарований»
Бротиган везде описывает свои ощущения, при этом может рассуждать о чём угодно: о маленьком кладбище домашних животных возле военной базы (как раз в период Вьетнамской войны), о тех нескольких остановках, которые проехал в японской электричке с девушкой в простом платье (и запомнил её на всю жизнь), приводить воспоминания из 60-х и 70-х годов, спорить с курами, которых развёл в доме в Монтане, гулять по Токио и читать биографию любимого американского актёра-комика ... Для писателя нет несущественных мгновений, он всё замечает и из всего лепит, рисует, ваяет микрорассказ, порой нелепую, незатейливую, парадоксальную историю-высказывание, некое своё послание миру (которому по сути плевать, что ты хочешь сказать).
«Очень обидно, ведь мы не стали хорошими друзьями по единственной идиотской причине — мы никогда не встречались раньше»
Возможно, не надо было брать в руки эту книгу, а знакомиться с Бротиганом через его романы. Кто теперь что скажет, если я уже прочитал и даже почувствовал веяние японской поэзии в этих зачастую пропитанных одиночеством текстах. И эти слова уже во мне как-то отозвались... 131 остановка по пути из ниоткуда в никуда...
Японские хокку - стихи с количеством слогов в строчках 5-7-5. Отличаются ритмичностью и образностью текста. А теперь представьте, что у Вас нет таланта Басё и Исса, а хокку написать хочется. Вы - американец, единственное, что связывает Вас с Японией - эпизод в Перл-Харборе, узнанный из газет и кое-какие познания в японской культуре, так как Вы все-таки выбрались в Японию. Вы пытаетесь написать стихотворение в прозе - но Вы не Бодлер, хотя уважаете его творчество, даже посвятили ему цикл стихов, тоже не сравнимых с творчством Миллей. Остается сесть в поезд и писать как пишется, может повезет и Вас не забудут. И Вас не забыли, даже в Японии и Норвегии есть люди, которые мечтают писать так же. Книги Ваших последователей расходятся миллионными тиражами. Есть повод гордиться собой.
У всех нас своя роль в истории. Моя — облака.
Пятничными вечерами в Сибуе закрываются бары и народ, смеясь и лопоча по-японски, выдавливается на улицы, словно пьяная и счастливая зубная паста.
А я, как пьяная и счастливая зубная паста, пятничным вечером в Минске выдавливаю из себя этот отзыв, могу даже полопотать по-японски.
За что я люблю Бротигана – это детское любопытство, внимание к деталям и наивность. Мне хотелось бы быть такой же, возможно, у меня получается даже чуть лучше, чем у большинства окружающих. За что я люблю Бротигана – каждая книга не похожа на все остальные, но все равно это он. За что я люблю Бротигана – странные фразы невпопад, но до безумия меткие, честные. Правил нет, писать можно о чем угодно и как угодно странно, если ты – он.
Большую часть своей жизни я трачу на мелочи — крошечные порции реальности, подобные щепотке специй в рецепте сверхсложного блюда, приготовление которого занимает дня два, а то и дольше. Не одна щепотка, а чуть больше — и вы ступаете на кривую дорожку. О двух щепотках не может быть и речи, они уничтожат ваше блюдо. Заказывайте хот-доги.
За что я люблю Бротигана – я люблю задумываться о незначительном, а он утверждает, что это прекрасно. Вся эта книга тому подтверждение. Сборник заметок о том, мимо чего мы проходим каждый день. Именно такие любопытные мелочи – главные герои этой книги.
— Возьми с собой «клинексы». — Что? Я занимаю четкую оборонительную позицию и пытаюсь разобраться с этим совсем новым аспектом рыбалки, который никогда раньше не приходил мне в голову. — Вдруг ты чихнешь. Я задумываюсь. И вправду.
И вправду. За что я люблю Бротигана – за то, что даже в прозе он остается поэтом. Я не читаю поэзию, так что Бротиган полностью возмещает потребность организма в ней. Смысла нет, но остановись, созерцай.
Твоя душа далеко, Там нет ветра.
За что я люблю Бротигана – оказывается, он, как и я, не любит зонтики. За что я люблю Бротигана – он тоже любил Японию, а Япония любила его. За что я люблю Бротигана – его книги мягко обволакивают разум, выдергивает из логичной реальности.
Но я не могу изменить мир. Его изменили до того, как я в нем появился.
Кажется, мы стали отличными друзьями – я и его книги. И когда я все их прочту, я начну все с начала.
А за окном последний день февраля, снег ушел и солнце золотит волосы и с книгой на коленях среди троллейбусной суеты, я грущу, но я счастлива. Улыбаюсь.
Но теперь волк мертв. Клетка заросла травой. Путь к луне завершен.
Бротиган неподражаем. Третья прочитанная у него книга, и каждый раз - абсолютно новые ощущения. Он может писать о чем угодно, и каждый раз это будет что-то необыкновенное; он может писать "ни о чем", и каждый раз вы все равно будете читать и восхищаться его мастерством. На этот раз он написал 131 историю из жизни Монтаны и Токио. Все они - непередаваемый словами калейдоскоп эмоций, впечатлений, мыслей. Каждая история непохожа на другую (хотя нет, куры появляются аж в трех из них), и в каждой есть что-то запоминающееся.
Хотите почитать увлекательную биографию исторического деятеля? Или фантастику из далекого космоса? Может, историю с привидением? Или лучше про несчастную любовь и загубленную судьбу? Да, все это и гораздо больше уместилось у Бротигана в одной-единственной книжке. Каждый отрывок мог бы стать каркасом для полноценного романа, но разве успели бы мы прочитать 131 роман так же быстро, как прокатиться на экспрессе Токио-Монтана?
Удивляюсь, насколько же эмоциональным получилось у меня чтение. Я успевал проникнуться жизнью героев, а на следующей странице они уже исчезали, но на их место приходили новые, и я снова с наслаждением погружался в их реальность. Надо сказать, что по части атмосферности Бротиган выше всяких похвал. Ну вот скажите, разве можно написать интересный и эмоциональный рассказ о перегоревших в амбаре лампочках? Оказывается, можно. Некоторые эпизоды из книги были грустными, некоторые - забавными, другие - абсурдными или захватывающими, но у всех есть общая характерная черта: они необыкновенно уютны и наполнены теплом, к Бротигану хочется возвращаться снова и снова, переживать и смеяться вместе с ним, совсем как со старым знакомым, который всегда рад вас видеть.
И напоследок одна-единственная фраза:
…Как запотевает холоднющим утром кухонное окно, и совсем ничего сквозь него не рассмотришь, потом медленно проясняется, и видны заснеженные горы, 10 тысяч футов, и окно запотевает снова, и кофе на плите, и горы тают, как грезы.
Только странное и полусумасшедшее племя отправится устраивать свою жизнь там, где не живет никто.
Один бросок десятигранника, купленного когда-то, чтобы наконец начать играть в фей, — и вот я уже выбираю книгу также наобум, как из-под подушки вытягивают имя жениха на святках (время уж точно совпадает). Привет, Ричард Бротиган, я не знаю о тебе ничего, — будем знакомы, для поцелуев на брудершафт пока рановато.
Есть люди-мечтатели, есть абсурд, фантасмагория, сюрреализм, параллельные планы и ещё десяток слов, не описывающих Экспресс примерно никак. Страницы с 6 приходится доставать блокнот для записей с претенциозным REmember на обложке, чтобы сделать себе потом пару кастомизированных толстовок и гадать, как гадают на книжках - серьезно, уверена, нет ничего лучше для гадания, чем Экспресс Токио-Монтана. Мистер Бротиган, да вы чокнутый! И не представляете, как это нравится.
Иногда я чувствую себя той самой курицей, что получила на свою голову все шесть кукурузных початков.
Как я вас понимаю... Эта книга однозначно не для тех, кто ищет проторенных дорог, поиска от начала до конца, сокровищ в конце пути на пиратской карте, потому что драгоценностей здесь столько, что на них сердишься, как на шелуху от семян подсолнечника под ногами — то самое интеллектуальное лузгание себе под ноги на каком-нибудь Арбате, — и вот ты уже пялишься, как придурок, на молчаливых собак на крыше, мечтаешь узнать, как зовут карпов на всех языках мира, и думаешь: спаси нас, Господи, от ветра, дующего сквозь землю (не нужно его бояться), да от китайского короновируса - правда, у Бротигана исключительно про китайских женщин. В детской непосредственности, наивности, остающейся в этом взгляде на мир, есть бесконечная притягательность — какая разница, кто с кем трахается, главное, что у неё есть собака — хочется посидеть в дороге, прокатиться со скоростью, допустим, 400 км/час (вся книжка у меня — на три часа четырнадцать минут, двадцать футов тебе под килем). С ней не хочется сидеть серьёзно и размышлять, от корки до корки выискивая глубинные смыслы — какие смыслы вообще могут быть в сюре, возведенном в абсолют, и остающимся при этом таким бытовым, детальным, столь же основательным, как зубные щётки для японских женщин.
В бреду он, наверное, думал, что смерть – это Калифорния.
При всём при том, что книжка лёгкая, такая, простенькая даже иногда, экзистенциальных размышлений о смерти в ней хватает, но кто в конце концов не думал о смерти так же, как о том, на кой чёрт на улице лежат аптечные резинки, или о том, что выброшенные на улицу новогодние ёлки в 10-х числах похожи на трупы, тянущие свои лапы к прохожим, и в этом больше правды, чем в сиянии их огоньков.
Надеюсь, в раю всем хватит места для парковки.
Остановки тут короткие, местами – невнятные, пресные, как газетные заголовки, местами захватывающие дух, как настоящие авантюрные приключения, как в детстве, когда бежишь в заброшенный дом в надежде найти там… привидений? Да чёрт его знает. Токио и Монтана смешиваются между собой, и не всегда ты отличишь Харадзюку от Соснового Ручья, хотя казалось бы, что между ними общего (его зовут Ричард Бротиган, и он – кто? Кто, я? Кто, ты?)
Я счастлив, как амеба, когда читаю перед телевизором «Нэшнл Инкуайрер».
Спасибо за три часа бытия инфузорией, Рик.
Коктейль "Экспресс Токио-Монтана". Два варианта рецепта: для бывалых и случайных попутчиков. 1, для тех, кто уже знает толк: текила, водка, абсент (больше алкоголя, потому что больше алкоголя, это ведь в конце концов экспресс!), ананасовый сок, лимонный сок, дынный ликёр (где-нибудь в этом мире делают ликёр из канталупы?..), дроблёный лед. Взбить в шейкере ананасовый и лимонный сок с водкой, абсентом и текилой. Подавать в ликёрной рюмке, залив в конце один шот дынного ликёра, украсить дольками огурца, опционально: подавать с канталупой или, на худой конец, обычной дыней. 2. для тех, кто мимо проходил: саке, белый вермут, и всё то же, что сверху, отдавая дань японской истории, той половине, которая не про снежные горы, а про Токио, и потому украшать зеленой коктейльной вишней и разноцветной посыпкой для капкейков, желательно, самой яркой, которую вы найдёте. Вероятность проснуться в Токио или Монтане на следующее утро: присутствует. Похмелье будет длиться до завтрашнего вечера (или следующего года, как повезёт).
Мы — это длинный ряд машин, беспричинно остановившихся у зеленого сигнала светофора. Наверное, они тоже не знали, что делать дальше
Вы когда-нибудь пробовали хоть на мгновенье отложить все свои дела, перестать беспокоиться о проблемах и просто насладиться миром вокруг? Пробовали с необычного ракурса разглядеть обыденные предметы, на первый взгляд кажущиеся банальными, но, приглядись получше, и в них найдётся особенная магия? Вот Ричард Бротиган попробовал. И написал об этом книгу.
Между Токио и Монтаной у Бротигана – 131 метафорическая остановка. На каждой из них у автора припасена своя особенная история. Какие-то из них милые, какие-то смешные, третьи – глубокие и драматичные. Их объединяет то, что в каждой Бротиган говорит об обычных и привычных вещах, но рассматривая их под необычным углом зрения. Он может писать о резинках, разбросанных по улице и до которых никому нет дела; может об облаках, что создают причудливые узоры в небе; или о случайно замеченном горящем свете в окне кафе, которое уже давно не работает; о случайной девушке, что покорила Ричарда своей красотой, а потом бесследно скрылась в толпе; о романтике кладбищ и самом маленьком снегопаде в истории; о пауках в доме и о мёртвых друзьях. Так или иначе, Бротиган убедит вас в том, что жизнь пролетает мимо, пока вы утыкаетесь в экраны смартфонов или смотрите только себе под ноги.
Но я не могу изменить мир. Его изменили до того, как я в нем появился
Книга написана до невозможности красиво. Текст в ней словно хорошая поэзия. Слог лёгкий и приятный, а истории читаются на одном дыхании. Да, некоторые из них на пару предложений и не несут в себе смысла, другие же, хоть и состоят из десяти строчек, содержат глубокие размышления о жизни. Порой лёгкостью, с которой Бротиган рассуждает о мире и философских вопросах, он напоминал мне Дугласа Коупленда, которого я люблю всей душой.
Большинство историй мне понравились, из каждой можно было выписывать по красивой цитате. А что касается смысла – каждый его найдёт для себя сам. Уверен, хотя бы несколько историй обязательно западут вам в душу и разбудят внутреннего ребёнка, который не перестаёт почемучкать и разглядывает окружающий мир влюблёнными глазами.
Я понял, что пахнет мое сердце. Кто-то умер в моем сердце. Я решил разобраться кто, по силе запаха. Сразу решил, что это не лев, не овца и не собака. Методом логической дедукции я пришел к заключению, что это мышь. У меня в сердце мертвая мышь. Что делать?
Задолго до того, как мне впервые попал в руки томик Бротигана, я искренне озадачивалась вопросом "Как?". Как именно удается поэтам, магическим реалистам и особенно сюрреалистам увидеть наш мир другим и описать его нетривиально? Более бурная, чем в среднем, фантазия? Умелое использование расширителей сознания? Или совсем отличное от обыденного мировосприятие?..
Прямого ответа на этот вопрос "Экспресс Токио-Монтана", конечно, не дает. И все же этот текст (а вернее, 131 текст и текстик)завесу тайны слегка приподнимает. Читая Бротигана, следя за ходом его размышлений, наблюдая за тем, откуда берутся и как рождаются, скорее, поэтические, чем прозаические образы, можно заглянуть в зазеркалье. Более чем в сотню разных зазеркалий...
Бротиган - писатель-калейдоскоп. Еще несколько слов, еще пара фраз, еще один образ - и привычный было мир разбивается вдребезги, собирается вновь и озаряется новым светом.
Одни рассказы крохотные - абзац-полтора-два... Другие - "объемные" - несколько страниц связного сюжета... Одни близки к реальности, другие - далеко от нее оторвались. Одни - подробная запись хода размышлений. Другие - визуализация этой самой мысли... Одни вырывают из глубины души писк восторга... Другие - заставляют недоуменно поежиться: "Что это было и зачем оно нужно?". А в целом - необычные, странные, стремные и... Да, прекрасные.
Гастрономические метафоры это фууу и так нельзя. Но я быдло, поэтому мне можно.
Так вот, "Экспресс Токио-Монтана" - это пригоршня леденцов. Какие-то кислые, какие-то сладкие, другие с такой шипучкой внутри, которая щекочет язык, когда карамельная оболочка растворяется.
Еще с "Арбузного сахара" у меня возникло чувство, что Бротиган в какой-то мере несет в себе японскую струну. Как в кавере Регины Спектор на "While My Guitar Gently Weeps", где в абсолютно западное звучание отлично вписывается сямисэн.
С "Экспрессом" проще, потому что по форме своей и подаче это чистое дзуйхицу - вслед за кистью - в котором фиксируется всё, что приходит в голову. У Сэй Сёнагон в таких записках больше автобиографичного, у Камо-но Тёмэя чистая экзистенциальная проза, сплетни и байки Кэнко-хоси обволакиваются карамелью иронии. Бротиган свободно переходит от одного регистра к другому: от рассказа об экспедиции Джозефа Франкла до трагикомичной истории о том, как Бротиган хотел сделать из своего сарая Бродвей, повесив в нем супермощную лампочку.
И кто-то может уже предположил, что большое волосатое но! притаилось за углом. Ну да, "но" есть. Только оно не про Бротигана. Та же проблема, что возникает при чтении дзуйхицу появляется и здесь. Как подступиться к такому тексту? Стратегия чтения будет разительно отличаться от чтения обычного рассказа или романа.
Какие-то фрагменты, вроде рассказа о самом маленьком снегопаде в истории, как те самые леденцы с шипучкой, замедленного действия и нагоняют читателя намного позже того как были прочитаны. Просто в один прекрасный момент он возникает в голове, как острая сосулька, которая впивается в полушария мозга если съесть слишком много мороженого одним махом. Поэтому какие-то части "Экспресса" лучше поглощать медленно и растягивая, а какие-то залпом, чтобы не успеть поморщиться. Что-то перечитывать и не раз, а что-то в подлинно дзэнской манере никогда больше не читать, максимум - пытаться припомнить. Другие же... ну вы поняли.
Тшшш-шшшш, шшшшш...
Здравствуйте, дорогие радиослушатели! С вами снова я, Майк Джонс, я вернулся! А это значит, что следующие несколько месяцев мы будем с вами встречаться как и прежде. Парни, в этом году нас ждёт крутейшая музыка, иначе проглотить мне свою гитару на месте. Девчонки, моё сердце снова свободно, приходите на концерты, жду!
Начнём? Сегодня у нас в программе: 1) Несколько хороших названий для команд 2) О, этот несносный Ричард Бротиган 3) Алкогольная рубрика (если будет пользоваться успехом, введём на постоянной основе).
В самом начале мини-романа Бротигана вас ждёт оглавление, каждая глава - это спойлер, не только к самой главе, но и ко всей книге. Приготовьтесь, вас ждёт околесица, осадки в виде субъективных суждений, ветер перемен и 10 делённое на 0 по Фаренгейту. Делить на ноль нельзя? Пффф, это ж Бротиган, ему всё можно!
Лайфхак для тех, кто никак не может подать заявку на очередной круг Долгой Прогулки, потому что никак не могут найти подходящее название: просто добавьте воды откройте оглавление и выберите что-то особенно заковыристое, вот мой топ-5:
Кошачья канталупа Аптечные резинки Глубокой зимой вороны едят колесо Мучительная наклейка от воздушной кукурузы Синицы-рабыни танцуют чечетку
(кстати, Бар "Чертоги в хлам" может ещё приписать себе подзаголовок - "Похмелье как народное искусство")
Кто такой Ричард Бротиган? Эта книга поможет ответить на вопрос. Мальчишка в теле взрослого мужчины, американец-интернационалист, оптимист, познавший дзен. Я завидую ему, сумевшему до конца своих дней не растерять ребячества и задорной искры в глазах, более того, он смог всё это перенести на бумагу. Скажите на милость, кто из писателей сможет создать книгу, наполненную чепухой, незначительными происшествиями, застрявшими в бороде крошками от печенья Мадлен, но при этом написать её так, что не скучно ни на миг? Только представьте, что Паланик напишет про двух собак, живущих на крыше, а Кинг заинтересуется незнакомкой в тряпичных тапочках и белом платье. Что позволено Бротигану, недоступно другим. Одна из остановок-рассказов, которыми напичкана эта книга, запал мне в душу больше всех - "Пауки в доме". Рассказ-заметка, всего на половину страницы, но как много в нём. Одиночество, грусть, любовь ко всему живому. Я вспоминаю, что каждый раз, увидев паука в своём доме, я ловлю его и выбрасываю в окошко. Бессердечные мы твари, люди, в следующий раз позволю паукам жить вместе со мной под одной крышей.
Внимание! Если вам ещё нет 18, попрошу выключить радио на некоторое время (вот вырастете, станете рок-звёздами и тогда бухайте на здоровье!).
Коктейль "Экспресс Токио-Монтана" (также известный как "Золотые усы Бротигана"). Состав: яблочный сок, водка, корица, арбузный сахар (именно благодаря Бротигану арбузный сахар стал таким популярным ингредиентом, что только с ним не делают - лепят из него разные поделки, добавляют в пироги, мажут им всё тело, но приятнее всего он, конечно же, в коктейле). Взболтать всё в шейкере, подавать в стакане с железным подстаканником, а лучше всего с кусочком запечённой форели.
Говорят, что Ричард Бротиган это последний классик американской литературы. Для русского читателя он не так популярен.
Харуки Мураками и Эрленд Лу считали Бротигана своим учителем. Мураками люблю, Лу-нет. Но у этих двух авторов действительно чувствуется стиль Бротигана.
В этом сборники мы прочитаем разные-истории отрывки. В основном действия происходят в Японии.
Советовать прочитать кому-то не буду. Это очень своеобразный автор и он точно понравится не всем.
Recenzje książki «Экспресс Токио-Монтана», 13 recenzje