Czytaj książkę: «Очень страшные дела. Парк монстров»

Czcionka:

Rex Ogle

The Supernatural Society

Published by arrangement with the author and her literary agents, Triada US Literary Agency (USA) via Alexander Korzhenevski Agency (Russia)

Во внутреннем оформлении использованы изображения:

© SimpLine, kaiwut niponkaew, Magdalena Teterdynko, Imagine CG Images, patrimonio designs ltd, Warm_Tail, 2 Rivers, ONEVECTOR, CataVic, Cardboard Square, Gaspar Gomes Costa, KUCO, Vozzy, Redshinestudio, alyaBigJoy, Natata, DianaFinch, Mila Okie, AlinArt, Vectorpocket, Kseniakrop, solar22 / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

На обложке использованы изображения:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Монстры еще никогда не были такими веселыми».
Стюарт Гиббс, автор бестселлеров New York Times

* * *

ытеркес ьтсе йетед хесв У
тюанз отэ есв ен отсорП
есираМ ястеащявсоП
алрему яароток…
янем аладикоп ен роп хет с и

Серьёзное предупреждение

Если ты, смертный, читаешь это, учти:

Рекс Огл врёт. Не он написал эту книгу, а я. Рексу хочется хотя бы немножко на меня походить. Почему человеку хочется быть похожим на монстра? Не знаю. Ну что ж, раз я тебя предупредил…

Пожалуйста, НЕ ЧИТАЙ.

Давай, отложи эту мерзкую книгу. Я не обижусь. В конце концов, я прожил ужасную, тяжёлую жизнь. Я уверен, тебе и не хочется читать то, над чем я так усердно работал. Моя история, скорее всего, окажется ещё мрачнее и страшнее, чем моё чудовищное лицо (ты даже представить себе не можешь, какое оно ужасное).

Ты мне не веришь? Тогда, друг мой, послушай: когда я родился на свет, медсестра завизжала, а врач упал в обморок. Моя мать взглянула на меня, сморщилась, как будто откусила лимон, и воскликнула: «Боже мой, какая мерзость!» Вскоре отец отнёс меня на опушку тёмного леса и бросил там…

Но это всё не важно. Мы здесь обсуждаем совсем другую историю, ту, которую ты прямо сейчас держишь в руках, и я в очередной раз настоятельно советую тебе ПЕРЕДУМАТЬ.

Даже умоляю. Избавься от этой книги. Отправь её в мусорное ведро. А ещё лучше – уничтожь. Брось под машину, смой в унитаз, швырни с высокой горы в глубокую пропасть. Или полей жидкостью для растопки и сожги – разумеется, под наблюдением взрослых. Не забывай, что огонь опасен.

Да, вот так и сделай. Иди, я подожду.

…

Ты всё ещё сидишь с книгой в руках? Немедленно брось читать! Я приказываю!

(Ну пожалуйста.)

Ты продолжаешь? Ладно, тебе же хуже. Если я не могу воззвать к твоему сердцу, попробую достучаться до логики. Вот три причины бросить эту книжку как можно скорее:

1. Я ЧУДОВИЩЕ. Всем известно, что монстры хороших книг не пишут.

2. Потому что эта моя история произошла на САМОМ ДЕЛЕ. А подлинные истории всегда скучные. Вымысел гораздо лучше – потому что это то, чего не было.

3. Потому что в книге ты встретишь ЧУДОВИЩ, МИФЫ, МАГИЮ, ПЛОДЫ БЕЗУМНЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ – если и не заскучаешь, то занервничаешь, встревожишься и испугаешься.

Тебе это надо?

Что значит «да»?! Ты что, совсем с ума…

Ладно, ладно, это твоё решение. И я его уважаю, хоть всё моё отвратительное существо и протестует. Видимо, с тобой нет смысла спорить.

Я и не буду спорить – я буду умолять. Пожалуйста, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА (ты что, глухой?!), НЕ ЧИТАЙ эту книжку. Тебе будет смертельно скучно, или ты умрёшь от смеха, или испугаешься НАСМЕРТЬ.

Так. Ты продолжаешь. Ну хорошо. Ползать перед тобой на коленях я не собираюсь. Это бесполезно. Ты неисправим. Я сделал всё, что мог. Тебя предупредили. Удачи.

С наихуд…лучшими

пожеланиями,

искренне твой,

Адам Монстр

Глава 1
Начать сначала

Жизнь Уилла подошла к концу.

Нет, он пока ещё не умер. Просто ему казалось, что всему настал конец. И от этого ощущения он буквально задыхался.

В начале октября Уиллу Хантеру пришлось запаковать всю свою прежнюю жизнь в картонные коробки. Компьютерные игры, коллекцию комиксов, футбольный мяч, фотографии друзей, которых он, вероятно, никогда больше не увидит… всё это он забирал с собой. Отрезая очередную полосу скотча, Уилл кривился. Каждая коробка была как гвоздь в крышку гроба.

Однажды пасмурным воскресным утром он проснулся и обнаружил, что мама уже отнесла вещи в машину и прицепила трейлер.

– Пора, – сказала она.

– Не хочу, – захныкал Уилл.

– Прости, сын, но выбора нет.

Дорогой читатель, как ты, наверное, догадываешься, от этих слов Уиллу стало ещё более тошно. Он терпеть не мог отсутствие выбора и, к сожалению, слишком часто чувствовал себя беспомощным. Уилл не выбирал себе рост, цвет кожи и степень популярности (и поэтому был довольно низеньким, смуглым и абсолютно непримечательным). И уж точно его мнения не спрашивали, когда папа ушёл из семьи, а мама решила переехать. Короче говоря, Уилл страдал от отсутствия выбора.

Мама села за руль. Уилл с мокрыми глазами смотрел в окно. Сердито скрестив руки на груди, он сидел неподвижно, пока они не выехали за границу штата. Он не хотел уезжать. Не хотел жить в другом городе. Ему было совершенно не нужно, как выражалась мама, «начинать всё сначала».

Машина катила на восток по шоссе, оставляя справа залив Лонг-Айленд. В промежутках между песнями по радио мама спросила:

– Ты решил объявить мне бойкот?

– Да, – коротко ответил Уилл.

Дорога петляла между городами и посёлками. Мимо мелькали заправки, закусочные, бесчисленные деревья, а Уилл думал только об одном: «Как же всё погано». Он имел в виду вот что: «У меня больше никогда не будет друзей. Я умру от скуки. Чего ждать в дурацком скучном городишке на краю света».

Дорогой читатель, Уилл ещё не знал – а я, скромный рассказчик, знаю, – что он сильно ошибался. Городок, в который он ехал, мягко говоря, не был скучным.

Не доезжая границы штата Массачусетс, машина свернула с магистрального шоссе на однополосную дорогу. Сначала они двигались на север, потом повернули на запад (Уилл смотрел на карту в мамином телефоне). Дорога шла серпантином вниз до самого океана, точь-в-точь слив в унитазе. Они миновали Провинстаун и въехали на мост. Волны внизу набегали и отступали – бесконечные волны, до самого горизонта. Уилл вдруг понял, как далеко до берега. А он, как назло, не умеет плавать.

ВОСТОЧНЫЙ ЭМЕРСОН – ЖИВИ С УДОВОЛЬСТВИЕМ

Так гласил указатель. Но внизу кто-то подписал:

ЕСЛИ ВЫЖИВЕШЬ

Указатель стоял в тени огромных сухих деревьев, похожих на скелеты. Уилл невольно вздрогнул.

Машина, съехав с моста, оказалась на маленьком острове, на котором стоял ещё более маленький городок.

– Ты видела указатель? – спросил Уилл.

Мама пожала плечами:

– Наверное, ребята баловались. Лучше бы написали: «Это отличное место, чтобы начать всё сначала!»

– Ну да, конечно, – буркнул Уилл.

Машина повернула на главную улицу. Мама, улыбнувшись, показала пальцем:

– Смотри, городская площадь. Очаровательный сквер, беседка, памятник… кажется, человек едет верхом на рыбе?..

Уилл вздохнул:

– Это викинг убивает дракона.

– Посмотри вон туда, – продолжала мама. – Библиотека, почта, кафе, антикварный магазин и кинотеатр. Как здорово!

– Да в Нью-Йорке миллион кинотеатров, – проворчал Уилл.

Восточный Эмерсон был полон выцветших вывесок и пыльных витрин. Ничего не блестело и не сверкало. Ни одного небоскрёба. Не то что дома. Уиллу показалось, что он попал на другую планету.

– Ой, какие смешные маски! – сказала мама.

Выставленные в витрине к Хеллоуину маски были не смешными, а жуткими. Одни представляли собой оскаленные звериные морды, другие – уродливые человеческие лица, третьи – какие-то адские рожи. Глаза масок следили за Уиллом. Он почувствовал, что холодеет.

– Чудесный городок, – заметила мама. – Такой просторный. Чувствуешь запах океана?

– Дурацкий запах, – буркнул Уилл.

– Уилл, я понимаю, что тебе сложно… – начала мама.

– Сложно?! – перебил Уилл. – Сложно – это контрольная по математике! А переехать чёрт знает куда – это не «сложно»! Это паршиво! Отвратительно!

Фиц дважды гавкнул с заднего сиденья и высунул голову в окно, разметав слюни по ветру. На всякий случай уточняю: Фиц – собака.

– Видишь? Даже Фиц согласен, – простонал Уилл и перегнулся назад, чтобы погладить пса. – Ну неужели нельзя было уехать после Хеллоуина?!

– Уилл, ты же знаешь… – мама замолчала.

– Ну да, конечно. С Марцеллом мы дружим с первого класса, и он устраивает ОГРОМНЫЙ праздник, и мы придумали ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ костюмы – но это всё пустяки, правда? Вместо этого я буду на Хеллоуин торчать дома один.

На самом деле Уилл больше беспокоился, что Марцелл найдёт себе нового друга. Страшно было представить, что он забудет их долгую дружбу. От этой мысли хотелось рыдать, и Уилл уже собирался дать волю слезам, но не успел, потому что заметил на улице странного человека в длинном пальто. Лицо и тело у него были сплошь в бинтах.

– Посмотри-ка. Бедняга, – сказал Уилл. – Наверное, он болен. Похоже, в этом городе заразная болезнь!

– Нет, – возразила мама.

– Это просто мера предосторожности! Предлагаю развернуться и поехать обратно. Э… прямо сейчас.

– Уилл, дай мне хотя бы шанс!

– Папе ты шанса не дала! – огрызнулся Уилл.

Миссис Хантер – точнее, мисс Васкес (это мамина девичья фамилия, и она снова её взяла) – нахмурилась и, сделав долгий дрожащий вдох, стёрла со щеки слезу. Увидев, что мама плачет, Уилл тут же пожалел о сказанном.

– Гильермо Бенджамен Хантер, – свистящим шёпотом произнесла мама, – нравится тебе это или нет, мы будем жить в Восточном Эмерсоне и всё начнём сначала, un nuevo comienzo¹. Попробуем приспособиться. Для этого нужно в том числе мыслить позитивно и не выносить друг другу мозг. Comprendes?²

– Да, – ответил Уилл, хотя и не очень искренне.

Милый читатель, пожалуйста, прояви терпение. Наш юный друг Уилл Хантер будет ныть, жаловаться и некоторое время злиться на мать. Лично я полагаю, что он ведёт себя как типичный незрелый подросток (у которого вдобавок бушуют гормоны). На мой взгляд, мисс Васкес (в отличие от моих родителей, которые отнесли меня на опушку тёмного леса и бросили там) поступает весьма достойно, не отказываясь от сына и даже продолжая любить Уилла со всеми его закидонами. Впрочем, моё мнение не имеет никакого значения. Я просто рассказываю тебе чужую историю.

«В этом городишке наверняка даже комиксов не продают, – подумал Уилл. – Ну и где мне теперь покупать «Мир монстров»?»

Он выглянул в окно. Пахло солью и влагой. Они миновали торговый центр, однако все витрины были закрыты ставнями или заколочены. И тут Уилл заметил колченогого робота, с лязгом шагающего по улице. Робот остановился и что-то сказал женщине в соломенной шляпке и цветастом платье… на вид неживой. Она была с ног до головы перепачкана землёй, как будто только что выбралась из могилы. Женщина помахала роботу, и у неё отвалилось полруки.

Уилл протёр глаза и снова выглянул, но было уже поздно. Машина свернула в Змеевидный проезд, и Уилл увидел старый дом, вокруг которого летали привидения, то и дело ныряя в слуховое окно на чердаке. На крыльце компания зеленокожих ребятишек острыми ножами вырезала из тыкв фонари. В соседнем дворе худой старик с пилой в руках тащил в гараж связанного единорога.

Внезапно раздался дикий визг. Уилл поднял голову и увидел, как над ним пронеслись два птеродактиля.

Он не верил своим глазам:

– Что это?!

А потом он понял: октябрь же. Ничего удивительного.

– По-моему, здесь очень серьёзно относятся к Хеллоуину, – сказал Уилл маме. – Уже надели костюмы, украшают дома и всё такое.

– Правда? А я и не заметила, – ответила мама, внимательно разглядывая номера домов. Наконец она остановилась перед старомодным двухэтажным домиком. – Вот мы и приехали. – Мама обошла машину и открыла дверь Уиллу. – Выходи.

Уилл покачал головой.

Мама вздохнула:

– Если надо, я буду стоять здесь до ночи и держать дверь открытой.

– Я хочу домой, – буркнул Уилл.

– Наш дом теперь здесь. Уилл, por favor³.

Под маминым взглядом он не выдержал и, застонав, выполз из машины.

– Ко мне, Фиц.

Большой сенбернар – единственный оставшийся у Уилла друг – выскочил следом и хорошенько встряхнулся. Заметив во дворе заросшего сорняками садового гнома, пёс подбежал и, осторожно понюхав его, задрал ногу… но тут каменная фигурка зловеще улыбнулась, обнажив сотни острых, как иголки, зубов. Фиц отпрыгнул, прижался к Уиллу и заскулил.

Однако смутил Уилла вовсе не гном.

Двор был весь в ямах и в кучах выброшенной земли, а почтовый ящик висел боком. Окна напоминали слепые глаза, каминная труба блестела, словно череп на солнце, краска на стенах облезала, как обгоревшая на солнце кожа. А главное – стены были выкрашены в гороховый цвет. Уилл ненавидел горох.

– Правда прелесть? – спросила мисс Васкес. – Мы его подкрасим, и будет как новенький.

Уилл очень хотел сказать что-нибудь вежливое, и ему удалось выдавить:

– Ну, в целом жить можно…

В этот момент с грохотом отвалился водосток.

– Мы всё починим, – заверила мама.

Войдя в дом, она ахнула:

– Ты посмотри, какой он большой! Мы устроимся тут по-королевски! Он в десять раз больше нашей старой квартиры! А ещё есть двор!

Уилл оглядел огромную пыльную сырую гостиную, за которой виднелись столовая и просторная кухня. Потолок был затянут паутиной с дохлыми мухами. На полу густым слоем лежала пыль. По углам сновали муравьи. Казалось бы, куда уж хуже! Ах да. Обои вдобавок были цвета мочи.

– Старая квартира мне нравилась больше, – шёпотом сказал Уилл.

Она была маленькая, но Уилл прожил там всю жизнь. Дома, в Бруклине, он знал, где живут его друзья и как добраться до школы, знал даже, как зовут кошек в ближайших магазинах. А здесь он не знал ничего. Всё было непривычно, и ничего не нравилось.

– Здесь пахнет так, будто кто-то пукнул.

– Гильермо! – резко сказала мисс Васкес.

(Честно говоря, дорогой читатель, в доме действительно пахло так, будто кто-то пукнул.)

– Я тоже не хотела уезжать, однако твой отец… – мама с трудом сдерживала слёзы. – Уилл, я знаю, что тебе тяжело. Но нам пришлось переехать. Мне неожиданно предложили работу в здешней больнице, и это жильё нашлось просто чудом. Всё будет хорошо. Мы…

– …начнём всё сначала, – договорил Уилл. Он терпеть не мог, когда мама плакала. Он понимал, что ей тоже больно, и поэтому проглотил обиду и обнял маму. Та всхлипывала и вытирала глаза. – Прости, ма. Здесь пахнет… бабушкиной запеканкой.

Мисс Васкес произнесла:

– Да, мамины запеканки пахнут своеобразно. – Она чуть улыбнулась. – Сходи с Фицем наверх и выбери себе комнату, ладно? Я потом. Только сначала возьми вещи из машины.

Разумеется, Уилл сначала взял самую ценную коробку – со своими любимыми ужастиками. Он медленно поднимался по скрипучей лестнице, а Фиц неуклюже скакал впереди. Обойдя все комнаты, Уилл выбрал спальню с большим окном, выходящим на улицу, поставил коробку на пол и открыл створки, чтобы проветрить комнату. Через дорогу, во дворе красивого белого домика, Уилл заметил двоих ребят. Маленький чернокожий мальчик в очках, сидя на крыльце, читал большую книгу. Волосы у него были зачёсаны наверх, белая рубашка аккуратно заправлена в отглаженные брючки. Уилл подумал: ещё бы галстук-бабочку – и настоящий профессор. По подъездной дорожке бегала девочка с баскетбольным мячом и с разных углов забрасывала его в кольцо. Её длинные прямые волосы развевались, выбившись из-под кепки. На ней были грязные синие шорты, футболка в пятнах и кроссовки.

Девочка остановилась, достала из кармана петарду и бросила её под ноги мальчику. ТРАХ-ТАРАРАХ!

Мальчик заорал и принялся гоняться за ней по двору. Девочка с хохотом удирала. Наконец он сдался и ушёл в дом. Девочка поймала взгляд Уилла.

Уилл помахал ей рукой.

Девчонка показала ему язык.

– Очень приятно, – буркнул Уилл.

Вдруг дверь спальни, скрипнув, захлопнулась сама собой. Уилл так и подскочил. «Наверное, ветер», – подумал он и тут заметил маленькую записку, приколотую к дверце шкафа крохотной булавкой в виде меча. Малюсенькими буквами там было написано:

НЕ ОТКРЫВАЙ ЭТУ ДВЕРЬ!

ПОТОМ ОБРАТНО НЕ ЗАГОНИШЬ!

Что-то постучало в дверцу изнутри. И ещё. И ещё.

Уилл почувствовал ледяной холод. Может, в шкафу сквозняк? Или тараканы? Или вонючий кошачий лоток, или дохлая крыса – и поэтому в доме так скверно пахнет. Уилл сделал глубокий вдох, взялся за ручку…

Он едва успел её повернуть, как дверца распахнулась и из шкафа выскочила моль размером с матрас. Взмахнув огромными крыльями – так, что во все стороны полетела пыль, – огромное насекомое бросилось на Уилла. Пронзительно завопив, мальчик шарахнулся, споткнулся о коробку с комиксами и упал. Фиц стал прыгать и лаять, пытаясь защитить Уилла, а моль протиснулась в открытое окно и взмыла в небо.

Уилл перестал орать, только когда в комнату вбежала мама.

– Что случилось, Уилл?! В чём дело? – испуганно воскликнула она.

– Здесь была гигантская моль! – выпалил Уилл. – Больше Фица! Больше меня!

Мисс Васкес окинула комнату взглядом и схватилась за сердце:

– Никого здесь нет, сынок. Нельзя же так кричать из-за страшной картинки. Я всегда говорила, что комиксы читать вредно.

– Это не комиксы, мама, я не выдумываю!

– Уилл, я тебя прошу: мы в старом доме, здесь наверняка полно насекомых. Только не надо преувеличивать.

– Я не преувеличиваю! – огрызнулся Уилл. Он хотел показать маме странную записку, но та исчезла вместе с булавкой-мечом, и у него не осталось никаких доказательств.

Фиц заскулил. По крайней мере, он-то верил Уиллу. Собаки – преданные существа. Кроме того, Фиц тоже видел огромную моль. Жаль, что сенбернар ничего не мог сказать мисс Васкес. Во всяком случае, в ту минуту.

До вечера Уилл молча носил коробки из машины и помогал вытаскивать мебель из трейлера. Когда стало смеркаться, он пошёл отдохнуть и включил телевизор, но работал только один канал; изображение к тому же оказалось чёрно-белым. Интернета не было. На ужин мама заказала еду в китайской закусочной, но забыла самое вкусное – яичный рулет.

В Бруклине мама никогда не забывала заказать яичный рулет. И Интернет там всегда работал. И было на что посмотреть – если не по телевизору, то на оживлённой улице за окном.

Здесь за окнами гостиной не было ничего. Ничего, кроме тихих домов, зловещих теней и трескотни сверчков.

– Я понимаю, что здесь всё по-другому, но ты привыкнешь, – сказала мама.

– А если я не хочу привыкать? – возразил Уилл.

Не пожелав маме спокойной ночи, он поплёлся наверх и включил воду в ванной, притворившись, что чистит зубы. Он свистнул Фицу, и пёс взбежал по лестнице. Когда Уилл щёлкнул выключателем в комнате, лампочка мигнула и погасла.

– Супер, – буркнул Уилл. – Даже почитать перед сном нельзя.

Дом был тёмный, жуткий, и ничего не работало. Уилл предпочёл бы оказаться где угодно, только не здесь. Но ему оставалось только смириться.

Он разложил поверх матраса спальный мешок, залез внутрь и вспомнил, как впервые спал в этом мешке, когда вместе с родителями жил в кемпинге в Адирондакских горах. Папа настоял, чтобы в выходные Уилл «разгрузился»: ни комиксов, ни компьютерных игр, ни телевизора. Уилл думал, что умрёт от скуки, но, как ни странно, отлично провёл время. Он гулял, ловил рыбу, купался в ледяных ручьях. Папа устроил тогда отличную поездку… Но теперь папы не было. Как Уилл мог жить в Восточном Эмерсоне без человека, который знал его лучше всех на свете?!

Уилл запрещал себе это, но всё равно невольно думал о папе. Интересно, папа тоже о нём думает? Уилл ощутил страшную пустоту в груди. Ему вновь показалось, что жизнь кончена.

Он долго плакал, а потом уснул.

Во сне он летал. Точнее – парил на потоках прохладного воздуха. Ему было зябко. Уилл хотел плотнее застегнуть спальник, но спальника не оказалось. Тогда он открыл глаза и обнаружил, что висит в воздухе над землёй.

– Что такое?!

Встряхнув головой, чтобы очнуться, Уилл свалился прямо в грязь.

– Фу, гадость! – застонал он и, вытащив увязшие руки и ноги, влез на какую-то каменную приступку. Подняв голову, он понял, что сидит на ступеньках склепа в окружении надгробий и могильных крестов. У Уилла сердце подскочило к горлу: он не помнил, как попал на кладбище.

На ветке сухого дерева заухала сова. На стволе было вырезано слово «ЙОРМУНГАНД».

Луна пряталась за облаками, и ночь от этого казалась ещё темнее. Но в дальнем конце кладбища горело яркое голубое пламя. Уилл обогнул склеп и притаился за сухим деревом. До него донеслось пение.

Тринадцать фигур в тёмных одеждах стояли вокруг синего костра, который горел прямо в воздухе над тёмной расселиной, и негромко пели. Затем вперёд выступила высокая женщина и откинула капюшон. У неё были длинные фиолетовые волосы, заплетённые в косички и перевязанные обрывками кожи, как у какой-нибудь северной воительницы. Уилл не сводил глаз с её белого как снег лица, которое одновременно зачаровывало и пугало.

Происходящее было слишком странно. В любой момент могло случиться что-нибудь плохое, как в одной компьютерной игре, которую мама сочла для Уилла неподходящей. Может быть, завоют волки-оборотни. Может, мёртвые встанут из могил. Может, откроется портал в другой мир или тёмное королевство. И всё же Уилл сидел и смотрел.

Женщина запела хриплым голосом на незнакомом языке, напоминающем скрежет гвоздём по стеклу. Странная песня звучала всё громче; языки пламени стали ярко-зелёными. Воздух был насыщен электричеством, как во время грозы. Женщина воздела покрытые татуировками руки и крикнула, перекрывая шум ветра:

– Саймон! Солог йом ан иди! Из тьмы на свет! Йонм одереп инкинзов!

У Уилла волосы встали дыбом. Он почуял запах гари. От этого заклинания у него в животе всё перевернулось, словно он съел несвежее яйцо.

Расселина начала расширяться, и из неё поднялся алый призрак, как будто состоящий из пламени.

– Янем ьшылсу номйаС, – прошептала женщина. – Я спасу тебя. Я верну тебя. Ты меня слышишь? Я прибегну к колдовству и не остановлюсь ни перед чем, пока ты не вернёшься. Любой ценой, любыми жертвами…

«Колдовство? Жертва? – удивился Уилл. – Она что… ведьма?!»

– Ты должен был это увидеть, чтобы понять своё предназначение.

Этот музыкальный голос принадлежал лисе, сидящей рядом с Уиллом. Её лунного света шерсть отливала серебром. Изумлённый Уилл уставился на лису и шёпотом спросил:

– Ты умеешь говорить?! Что это вообще такое? Что тут происходит?

– Сегодня Ойстра начала воплощать свой замысел. Она хочет оживить Саймона, который сеет смерть и разрушение. Когда он съест сердце змея, он уничтожит весь мир по частям.

– Кто такой этот Саймон?

Лисица кивнула на алый призрак.

– Саймон, ты меня слышишь? – спросила ведьма.

Призрак скрылся в темноте.

– Постой! Вернись! – ведьма в ярости стукнула кулаком по ближайшему надгробию, и камень рассыпался в крошки. – Верните его!

– Не можем, – ответила мужским голосом одна из фигур. Свет костра отражался в квадратных очках; из-под капюшона выглядывали рожки, а внизу виднелись козьи копыта. – Связь разрушена.

В руках у ведьмы возник светящийся шарик. Она швырнула его в ближайшее дерево, и оно вспыхнуло.

Уилл за надгробием сжался в комок. По лбу у него катился пот.

– Пожалуйста, объясни, что это такое! – взмолился он, повернувшись к лисе.

– Судьба привела тебя сюда, чтобы предотвратить гибель и победить страх. Ты должен собрать Троих и спасти город, а дальше будет видно.

– Ничего не понимаю, – прошептал Уилл.

– Со временем поймёшь, – негромко сказала лисица. – Найди животных и уничтожь корону. Спаси животных – и спасёшь город.

Уилл потерял равновесие и сел на сухую ветку. Она громко треснула.

– Здесь кто-то есть, госпожа! – послышался голос от костра.

– Обыщите кладбище! – велела ведьма.

Глаза лисицы были полны страха, мех засиял ещё ярче.

– Уходи, чтобы не попасться им. Беги домой и ложись спать. – Свет стал меркнуть, и лиса подтолкнула Уилла обеими лапами. – Ступай! Я их задержу.

Сердце у Уилла, как под гипнозом, забилось медленнее, веки отяжелели. Он по-прежнему ничего не понимал, но ему вдруг стало всё равно. Он сладко зевнул и успел увидеть, как лиса бежит к ведьме и её сподвижникам и, взмыв в воздух, превращается в целую стаю маленьких ястребов, озарённых светом луны. В небе замелькали лазерные лучи, молнии, вспышки пламени – битва началась. А Уилл, двигаясь под действием чар, прибежал домой, открыл дверь, поднялся по лестнице в свою комнату и забрался в спальник, ни о чём больше не думая.

Он проснулся, когда в окно заглянуло утреннее солнце. Не обращая внимания на коробки с вещами, стоявшие вокруг, Уилл думал только о своём странном сне, о кладбище, ведьме, лунной лисе…

– Это всё было как наяву… – прошептал он.

Но на свете не бывает ведьм и говорящих лисиц. Уилл засмеялся, а когда вылез из спальника…

…то увидел, что руки и ноги у него в грязи.

1.Новое начало (исп.). – Прим. пер.

2.Понятно? (исп.)

3.Пожалуйста (исп.).