Czytaj książkę: «Догоняя рассвет»
© Рэдрик Нанн, 2025
© murakimyo, иллюстрация на обложке
© ООО «Издательство АСТ», 2025
* * *
Мы сами эту тьму призвали,
Толкуя зло как сердца зов,
И сколь спасения ни искали,
В себе не видели врагов.
Любовь в сражениях забыта,
Томятся карты на руках,
Расклады кровью войн омыты
И вновь очищены в слезах.
Восславив ночь, мы ждем рассвет,
Как мрак разверзнет луч златистый,
Но кто увидит новый свет?
Не все минуют путь тернистый1.
Часть I
Глава 1
Пассажиры
«Душа злая принимает наказание как боль, раскаявшаяся – как ношу»,
– святой пророк Зазриел
В полдень, когда солнце стояло высоко над горизонтом, ударяя палящими лучами в стекла домов, на улицах Иристэда показалась еле плетущаяся повозка с заключенными. Скрипя неторопливо вертящимися колесами, она дрожала, как дряхлая старуха, и с мучительной нерасторопностью приближалась к городской площади, точно понятие времени вовсе покинуло этот богом забытый край.
И все-таки напрасно было ставить существование времени под сомнение, особенно когда оно неумолимо приближалось к исполнению приговора. Двое обреченных на казнь готовились к прибытию, ни словом не перемолвившись за весь этот не слишком долгий, но порядком утомительный путь. Оба погрузились в мысли, на вид нисколько не внушающие страх, как следовало ожидать, – на лицах пленников блуждала такая глубокая вдумчивость, что можно было решить, будто спасение от встречи с виселицей заключалось в какой-то неразрешенной загадке, озвученной накануне рокового дня.
Город жаждал вершить правосудие. Живописный в своем местоположении, Иристэд расстелился на скалистых сопках, переходящих в отвесной обрыв к реке. Высокие дома с массивными лестницами над винными погребами усеивали крутые склоны, то поднимаясь, то уходя далеко вниз рядами красных черепичных кровель, выглядевших празднично даже в самый пасмурный день. Но часто в Иристэде, прямо как сегодня, ослепительно блистало солнце, и золотистые лучи заливали вымощенные булыжником кривые улицы, играли искрами на воде, омывающей каменистые низины. Наполняли души горожан веселым смехом.
Ничем не вызванная блаженность лиц впечатляла. Впрочем, эта удивительная легкость существования прослеживалась во всем: в манере двигаться, в задоре странных выражений, граничащих с вульгарностью, в игривости взглядов.
Амари покачала головой, недоумевая всеобщей праздности.
– Так вот он какой, Иристэд – в народе город дураков…
Она озиралась по сторонам с видом, не лишенным непосредственного любопытства. Ранее Амари не представилась возможность рассмотреть окрестности, по коим ее везли черной ночью в дворцовую тюрьму. Теперь же, когда на улице стоял ясный день, она видела Иристэд во всех его красочных подробностях.
–Воров и дураков, – поправил второй узник. Слова просвистели с его иссушенных губ столь лениво и бесстрастно, как если бы оплошность Амари не имела значения вовсе.
– И кто же из них ты?
– И вор, и дурак, очевидно, раз уж сижу здесь.
Напротив Амари томился в кандалах молодой мужчина, одетый в черный костюм с кожаной портупеей и высокие изношенные, судя по всему в рискованных приключениях, сапоги. Однако сложно было угадать точный возраст попутчика, когда вместо лица на Амари глядела неподвижная маска – подобно гриму бродячих актеров, черты незнакомца скрадывал слой белил, придавая мужчине вид враждебный и даже несколько зловещий.
– Ох, и где же мои манеры, – спохватился незнакомец. – Позволь представиться, Лирой Моретт.
– Амари.
– И за какие прегрешения, Амари, ты удостоилась чести находиться в моей компании?
– Выловили на границе.
– Незаконно пересечь границу империи в такие-то времена? – Лирой выразил сомнение в ее умственном здравии. – Если причина недостаточно веская, то ты либо глупа, либо совсем безумна.
– Значит, недаром судьба завела меня в эти края, – широко улыбнулась ему Амари, обнажив красивые ровные зубы. – Прошу простить, господин Моретт, но в вашей компании я надолго не задержусь.
Едва успела она договорить, как раздался грузный стук упавших кандалов. Усердием и опытностью рук Амари сбросила тяжелые браслеты с утомленных железом запястий и, наконец, смогла отдаться чувству освобождения. Не удержавшись от некоторого хвастовства, она принялась показательно растирать перед Лироем ноющие пальцы, но тот не проронил ни слова зависти, ни слова похвальбы.
– Как ты это сделала? – с не слишком искренним любопытством спросил Лирой.
– Ловкость, – ответила Амари как о чем-то само собой разумеющемся и одарила попутчика полным веселости взглядом.
И хотя она была одарена многими достоинствами, тем не менее всегда находила применение двум: изворотливости и обезоруживающей улыбке.
Разделавшись с цепями на ногах, Амари вновь украдкой поглядела на Лироя. Сквозь белила на его лице прокрадывалась странная усмешка для того, кому грозила петля. Лирой пребывал в жутком нетерпении и выглядел как человек, который вот-вот намеревался пошутить.
– Как жаль, что не удалось удивить тебя первым.
Он внезапно расцепил руки, не скованные должным образом, и вытянул вперед, показывая бледные запястья. Потрясенная этой неожиданностью, Амари не сразу сообразила, что Лирой взаправду смог вызволить себя сам. Несомненно, эта прогулка в кандалах с самого начала была забавой для обоих.
Любопытно…
– Выходит, впервые в городе? – не предаваясь долгому удовольствию наблюдать замешательство попутчицы, Лирой решительно вытащил из-за пазухи перчатки, дабы скрыть бросавшуюся в глаза бледность.
– Впервые.
– Так идем же со мной, Амари, – он поднялся на ноги и галантным жестом пригласил ее сойти с повозки.
– Уж не склоняете ли вы меня к этому глупому во всех отношениях побегу? – заговорщически произнесла Амари, хитро скосив глаза на гвардейца, притулившегося рядом с возничим.
– Добро пожаловать в Иристэд, дорогая.
Она едва приблизилась к протянутой ладони, как Лирой, будто хищник, выжидавший свою жертву, схватил Амари и с силой потянул за собой, не принимая возражений. Неосторожно соскочив на мощеную дорогу, девушка оступилась и вот-вот было опрокинулась лицом вниз, но в ту же секунду Лирой с нескромностью молодого человека, не знавшего жизни без приключений, опасностей и риска, обвил талию Амари цепкой хваткой и притянул к себе, удержав в равновесии. Он ободряюще улыбнулся, как бы зазывая продолжить побег вместе, и тут же поторопился удрать, пока гвардеец не хватился пленников.
Как бешеный, Лирой помчался прочь, расталкивая прохожих. Амари с трудом поспевала, надеясь догнать беглеца, но он летел с такой молниеносной скоростью и исключительным знанием дорог, что уследить за ним было столь же непросто, как за мечущейся по комнате мошкой. Амари чуть было не упустила его, когда он заскочил за угол, и вслед за Лироем сама очутилась в узком переулке, отдающим смрадом канализаций и немытыми выпивохами, скученными у стен. Лирой прошмыгнул в одну из невзрачных дверей – помещение с порога дохнуло жаром и запахами дешевого пойла, – приглашая Амари войти в заведение не самых изысканных удовольствий.
– Лирой! Что ты опять натворил, черт возьми?! – возмутился грузный человек за хозяйской стойкой.
– Не сейчас.
Хозяин лишь испустил тяжелый вздох, уступая Лирою люк в подпол. Очевидно, этот маршрут отступления протоптало немало сапог мошенников и плутов. Лирой дернул за массивное металлическое кольцо и позволил Амари спрыгнуть вниз первой.
В погребе стоял запах кислого вина. Внушительных размеров дубовые бочки и бочонки поменьше заняли стены, казалось, незатейливым образом, но Лирой быстро развеял этот обман, как только протиснулся за них и отомкнул потайной проход. Из черного коридора повеяло мертвым холодом, и, не будь Лирой человеком, явно толкаемым теми же побуждениями, что и Амари, вряд ли она нашла бы в себе решимость войти в незнакомый тоннель.
Внутри их накрыла застлавшая все собой тьма. Амари двигалась, прислушиваясь к мерному стуку шагов по каменному полу, – уж что-что, а слух у нее был развит безупречно. Лирой же продирался вперед с уверенностью, нехарактерной для невидящего сквозь мрак. Разумеется, опытный в вопросах бегства, он изучил этот путь наизусть и мог без проволочек пройти его вслепую.
Прежде чем густую тьму начали одолевать лучи белого света, о скором освобождении сообщил загулявший в тоннеле ветер. Широкая спина Лироя бросила тень на Амари, спасая от жалящего солнца, но вольный мир с непривычки все же оказался поразительно ярким до болезненной рези в глазах.
Город предстал с иной стороны. Отсюда, с песчаного обрыва у реки, чудилось, что красные крыши парили над землей, устремляясь ввысь. И одновременно с тем нищие рыбацкие домики на берегу с расставленными сетями сдергивали пелену с глаз: на первый взгляд Иристэд смотрелся радостно и благополучно, что было, безусловно, обманчивым впечатлением.
Амари вдохнула полной грудью свежий воздух, по которому уже успела соскучиться.
– Что ж, моя храбрая дева, на этом наши пути расходятся.
– Расходятся? – Амари повернулась к Лирою. – Нас начнут искать, было бы славно не встретиться в камере снова.
– С удовольствием разделил бы с тобой камеру, но пока свидания с гвардией не входили в мои планы, – ответил с усмешкой Лирой. – Тебя и вовсе не хватятся, если считаешь иначе, то ты слишком большого о себе мнения.
– В таком случае, прощайте, господин Моретт.
Он поднес руку Амари к своим губам и запечатлел легкий поцелуй. Отвесив напоследок театральный поклон, Лирой неспешным шагом двинулся вверх по песчаной тропе.
Глава 2
Ночные вредители
«О природе магии можно вести бесконечные споры, но какой смысл стреляться без пороха?»
– Андрир де Маро, из запрещенной книги «Власть огня»
Полуденное солнце ворвалось в высокие стрельчатые окна из цветного стекла, бросая на шахматный пол храма разноцветные всполохи. Зал замер в сакральной тишине, и появление священника разбило томное ожидание звучной речью. Огонь свечей робко дрогнул, когда проповедь зазвучала громогласным раскатом от самого сердца пастора к закрытым душам прихожан. И хоть слова заволокли стены храма выразительной, тягучей тирадой, словно за служителя говорил сам Бог-отец, они отражалась от подпирающих крестовый свод колонн, не достигая цели.
Клайд научился не принимать это на свой счет, хотя глупо отрицать, что воззрившиеся пустые глаза абсолютно не задевали его просветленной души.
Пастор Моретт прослыл в Иристэде не столько хорошим оратором – а оратором он был превосходным, – сколько носителем редкой красоты, дарованной молодостью. Непослушные от природы темные вихры волос лежали правильной волной, не достигая плеч, а умное, выразительное лицо, наделенное проникновенным взглядом серых глаз, украшала аккуратная эспаньолка с усами, оттенявшими верхнюю губу. Педант во всем – пастор Моретт следил за собой с суровой дисциплинированностью, не допуская неряшливости ни в богоугодном деле, ни во внешнем виде.
Дождавшись завершения проповеди, прихожане стали расходиться, поспешив к делам более животрепещущим, нежели утомительное наставление. Можно было подумать, будто они отворачивались, дабы не оскорбить пастора видимым равнодушием, но едва ли в Иристэде учили совестливости и уважению.
Клайд вскинул голову на мозаику над мраморным алтарем, словно в изображении бога искал утешения.
– Господин Моретт, – раздался за спиной голос, в котором Клайд отчетливо услышал проблески надежды, – могу я попросить?
– Да, – он обернулся со светлым чаяньем, что речь его нашла отклик хотя бы в одном-единственном сердце.
Женщина средних лет глядела на пастора, невинно смущаясь.
– Видите ли, моя сестра серьезно больна, страдает в лихорадке и уже практически не говорит. Только вы сможете спасти ее, умоляю…
Клайд замер в удивлении и часто захлопал ресницами, будто приходя в себя от колдовского наваждения.
– Почему вы не обратитесь к лекарю?
– Если верить вашим словам, бог надежнее лекаря. Не об этом ли вы твердите здесь, стоя под изображением святого?
Сорвавшееся с ее губ возражение привело Клайда в пасмурность. Внутри проснулась досада оттого, что он говорил много, поучительно и с чувством, но из раза в раз оставался неуслышанным.
– Бог – не волшебник, он стоит выше любой магии. Он будет на вашей стороне и направит на верный путь, создавая возможности, когда вы начнете бороться за здоровье сестры, – учтиво объяснял Клайд. – Не бойтесь вступить в эту борьбу, срочно бегите к лекарю.
Процедив что-то нелестное в духе: «И зачем я только сюда прихожу?» – женщина сердитой походкой направилась прочь, чем заронила в душу Клайда внутреннее смятение. Не успел он преодолеть щемящего чувства, как к нему вновь обратились. Хриплый голос принадлежал последнему оставшемуся прихожанину, глядевшему на Клайда со скамьи острым взором.
– Вы говорите, что бог призван защищать нас, содействовать нам, – старик произнес слова с напором, как если бы пытался уличить Клайда во лжи. – В таком случае, где он был этой ночью?
– А что случилось ночью? – Клайд заинтересованно склонил голову вбок.
– Моя дочь погибла. От клыков убийцы, господин Моретт.
Пастор изумленно вытянулся, точно в позвоночник вонзили копье, и, подавляя дрожь паники, надтреснуто переспросил:
– Клыков?
– Вампиры снова в городе.
– Скорее всего, вы ошибаетесь. Это невозможно.
– Взгляните на покойную, – человек встал со скамьи и поволок свое дряблое тело в сторону выхода, по всей видимости не рассчитывая получить от Клайда ответ на свой вопрос. – Это не первое убийство.
Клайд вылетел из храма Святого Зазриела с лихорадочной торопливостью, словно за ним гнались. Словно каждая потерянная минута, проведенная вблизи невероятной белизны мраморного фасада, лишала его опоры и возможности разобраться в этом скверном деле. Упоминание вампиров навело на Клайда ужас, смешанный с какой-то совершенно не свойственной пастору рассеянностью.
Он не мог поверить в возвращение зла.
Клайд бежал через оживленную базарную площадь, гремевшую наперебой множеством голосов, и ловил на ходу бегло доносящиеся споры горожан.
– Фу, яблоки, терпеть не могу яблоки.
– А зачем тогда целую корзину набрали?
– Так вы же продаете.
В большей степени движущей силой Иристэда являлись банальные глупость и невежество.
Клайд застал брата возле мясной стойки, где тот выяснял с торговцем денежные вопросы, поскольку прилавок съестным товаром снабжал именно Рю Моретт – охотился он гораздо лучше, нежели сбывал.
Высокий ростом, атлетически сложен, с задумчивым, хмурым лицом – Рю нередко создавал ложное впечатление человека недружелюбных намерений. Возраст его близился к тридцати годам, но благодаря поблескивающей седине в тусклых волосах выглядел он старше своих лет. Клайд вменял это в вину отцу, приобщавшему сыновей к жизни истребителей монстров слишком рано. Богатые на кровавые подробности рассказы, травмирующие детское воображение, и впоследствии настоящая встреча с вампиром не могли положительно сказаться на здоровье Рю.
Рю не просто постарел, ему в целом пришлось рано повзрослеть.
– У меня плохие вести, – негромко произнес Клайд, поравнявшись с братом.
– Я только что осмотрел тело, – приглушенно отозвался Рю, уставившись вниз и изображая заинтересованность грязными сапогами.
– Так это правда?
Рю кивнул, подтвердив худшие опасения.
– Становится неспокойно, – начал резюмировать Клайд, взволнованно оглядываясь по сторонам. – На Аклэртон надвигается война, теперь еще и…
– Тише, – внезапно прервал его Рю. – Не здесь.
– Нужно проверить охранные печати.
Придя к безмолвному согласию, братья ушли с площади и двинулись в сторону главных городских ворот.
Клайд все не мог перестать думать о тревожной обстановке, сложившейся не только в Иристэде, но и в мире. Прилежащее королевство Балисарда давно провоцировало территориальный спор с империей Аклэртон – на юге последней как раз простирались скалы, укрывавшие Иристэд. А как только на престол Балисарды вступил король Бардальф XII – война стала вопросом времени.
Первым делом новоявленный король заявил претензии на провинцию Ларесс – восточные приморские земли империи, принадлежавшие Балисарде до того, как были завоеваны Аклэртоном. Захват этой части суши стал для империи значимым событием, ведь он позволил выгодно отрезать от себя соседа со стороны востока, дал возможность воздействовать на королевство Фриос, добыть выход к Янтарному морю, а вместе с тем драгоценности побережья. Бардальф решительно намеревался вернуть Ларесс и обрести рычаг давления на империю, которая, по его мнению, обладала непозволительно большим влиянием.
Час беды висел над государствами натянутой истонченной нитью, готовой неумолимо лопнуть в любое мгновение.
Для таких могущественных империй, как Аклэртон, терпеть конфликты – участь неизбежная. Поводов для волнений маячило в перспективе предостаточно.
А теперь еще и вампиры в Иристэде.
– Ума не приложу, как это могло произойти, – размышлял по дороге Клайд. Он никак не мог унять волнения. – Демоны научились обходить печати или…
Рю выжидающе молчал, грозно поглядывая на брата, но тот не спешил закончить предположение.
– Или?
– Или кто-то впустил их.
– На что ты намекаешь? – в низком голосе Рю возникли ноты раздражения.
Только трое могли снять заклятие охранных печатей, Клайду предстояло взять на себя смелость, чтобы обвинить кого-то из братьев. Он решил не взваливать на душу грех и воздержаться от голословного навета, но в итоге не смог стерпеть, чтобы не осведомиться:
– Лироя видел сегодня?
Рю насупил брови и издал недовольный рык. В отношения Рю и Лироя давно вторглось что-то едкое, жгучее, как у людей, чуждых эмпатии и взаимного уважения. Даже тот факт, что у Рю и Лироя на всем свете не осталось никого роднее друг друга, не смягчал их неприязни.
Ведь Клайд приходился названым братом. Не скрепленным узами крови.
– Прости, – наблюдая за мрачными переменами в лице Рю, он посчитал нужным извиниться за высказанное подозрение.
– Проезжал мимо. Судя по всему, торопился на виселицу.
– Мне помолиться за него? – пошутил Клайд, попытавшись сгладить углы.
– Если читать молитву каждый раз, когда Лирой попадает в передрягу, можно язык стереть.
Охранная печать на пыльной брусчатке представляла выжженный круг с начертанными внутри символами, содержание которых Клайд при всем упорстве не находил в литературе. Непознаваемость магии во многом усложняла его жизнь. Сложно сказать, что именно заставило магов залезть под покрывало тайны, – об их существовании знали многие, но немногие видели воочию. Снаружи владеющие азами колдовства ничем не отличались от простых людей, и лишь редкий скиталец самой заурядной внешности порой осмеливался выдать причастность к чему-то большему, торгуя чудесами.
Так появились печати – в результате сделки Сильвена Моретта и странствующего жреца.
Четыре – по одной на каждую сторону света: у главных ворот, со стороны реки и возле двух застав. Вместе они создавали невидимый купол над городом, служивший демонам нерушимой преградой.
И все четыре оказались невредимыми. Клайд провел кончиками пальцев по очертанию последнего круга близ реки, словно намеревался нащупать какой-то след, хотя к тому моменту он был склонен считать, что к печати никто не прибегал со времен ее возникновения.
– Нужно выяснить, в чем дело, – заявил Клайд. – Ночью заступаем в дозор.
– Грядет возрождение клана? – хмыкнул Рю, сложив руки на груди. – Нас всего двое, хвала твоему богу, что отец этого не видит.
Сам Рю в богов не верил. Он верил в себя.
* * *
Когда ночь погрузила Иристэд в сонную тишину, по улицам от главных въездных ворот быстро расползлись огоньки. Свет масляных фонарей выхватывал из мрака городские крыши с печными трубами, особняки, увенчанные мансардами, соборную колокольню и множество павильонов дворца бургомистра.
Казалось, эта ночь не предвещала какого-то толчка грядущих событий, но обстоятельства складывались неблагоприятно для Иристэда.
Двери ночлежки «Фловер» распахнулись от сильного удара, и под гомон толпы из проема вылетела Амари. Стоя на коленях, она ругалась забористой бранью и зажимала липкую струю крови из носа, не сознавая хмельной головой рукопашной драки, в которую ввязалась. Обычно Амари показывала себя грозным соперником в бою, но в тот вечер, беспристрастно угощаясь всем, что подавал хозяин, – будь то пиво или домашняя брага, она растеряла всю прыть. Замах ее стал неточен и вял, а тело – ватным и неповоротливым.
Обессиленная, с молчаливым рассудком, Амари плелась усталым шагом на нетвердых ногах и не видела направления. Оступаясь на неровной дороге из булыжника, она придерживалась стен ближайших домов, совершенно не догадываясь, что представляет собой со стороны: будь на дворе ясный день, Амари ославила бы себя как пьяницу. Вероятно, люди и вовсе по-ханжески отворачивали бы от нее взгляды.
Она забралась вглубь какого-то короткого переулка, которого почти не достигал свет фонарей, и замедлилась. Помутненный рассудок едва улавливал, что в этом бешено вращающемся мире существовал кто-то еще, помимо Амари, и даже больше – находился около нее. Слух, не подводивший в любое другое время, поздно подсказал присутствие постороннего – когда Амари подняла голову, на нее уже стремительно падала черная тень, наделенная глазами, сверкавшими блеском рубина.
Тень навалилась на девушку вполне ощутимым весом, сбив с ног. Не разбирая судорожного мельтешения перед собой, Амари интуитивно выдернула из-за пояса длинный кинжал, готовясь замахнуться в сторону противника, но в эту же секунду тень схватила ее пальцами за ремни портупеи и, оторвав от земли, швырнула через переулок. Клинок выскользнул из неловких рук, с жалобным звоном канув в ночи. Ошеломляющая боль от удара о камень отрезвила Амари, но вернувшиеся чувства не переменили расстановки сил: нападавший взял девушку за отвороты куртки и приблизил к себе.
Тень постепенно обретала черты, пока Амари не разглядела во мраке чудовище. Строением оно напоминало человека, но пленивший девушку лик дьявола ничего общего с людьми не имел. Амари пожирали голодные, налитые кровью глаза, полыхающие так, словно в них бился огонь адского пламени. Дьявол дохнул на нее смрадом старых помоев, и Амари резко отвернула голову, случайно ловя взглядом свидетелей ее затруднительного положения.
Наблюдать схватку со стороны, несомненно, безопаснее, нежели сцепиться на смерть самому, – вот что можно было сперва подумать о возникшем неподалеку мужчине в компании миловидной девушки. Но для подобных умозаключений было совершенно неподходящее время.
Над Амари навис рок смерти.
Перед лицом угрожающе сверкнули острые клыки. Амари бешено сопротивлялась, отталкивая от себя цепкие пальцы чудовища до тех пор, пока улицы не огласил гром выстрела. Дьявол рухнул на Амари, обдав ее брызгами крови из раскрытой пасти.
На земле воцарилась оглушительная тишина.
– А ведь ничто не предвещало удачной охоты, – сдержанно, с каким-то налетом усталости произнес незнакомец, опустив кремневый пистолет.
– Отлично сказано, Рю, – сопровождавшая его девушка бешено строчила тонким грифелем запись в дневник, пытаясь угнаться за словами.
Ошеломленно уставившись на спасителя, Амари сбросила с себя бездыханное тело. Мысли испуганно метались в ее голове, не приходя к ясным выводам.
– Полагаю, ничего более захватывающего эта ночь для нас не готовит, – подруга Рю убрала дневник в поясную сумку и потянулась, широко зевнув.
– Тогда я провожу тебя, – Рю предложил ей руку. – И чтобы впредь носа из дома не показывала, время сейчас небезопасное.
– Чем выше угроза – тем ярче метафоры, – произнесла незнакомка со знанием дела и под грозным взглядом Рю мгновенно осеклась. – Идем же.
Девушка оперлась на мужчину и вместе они неспеша удалились во мрак, оставив Амари наедине с убитым дьяволом и неприятием произошедшего.
