Czytaj książkę: «Гимназистки. Старые письма», strona 6
Нет, погоди, попроси “ un café avec un croissant et de la marmalade” – кофе с круассаном и мармеладом. Запомнил? И все, больше ничего, и вспоминай… Вспоминай…
И еще. Спасибо тебе за Бабулю. Слава богу, она не одна в этом вашем мире. Ведь те окаянные годы разрушили все, что составляло ее, да и нашу жизнь… Теперь я знаю, почему ты ее так зовешь… Я очень хочу… Нет, не так. Я очень хочу тебя попросить, можно у тебя будет еще одна Бабуля – там, в Париже? Мне наверно, так будет теплее жить.
Отвернулась и, не дожидаясь ответа, пошла в свой вагон, прямая и молчаливая.
Мишка стоял неподвижно и смотрел, как она с трудом поднимается по подножке, как закрываются двери тамбура… Колеса заскрипели и состав стронулся с места. Мишка очнулся, в руке у него был ее зонтик.
Он закричал
– Зонтик, ты забыла свой зонтик…
Поезд скрылся за поворотом, мальчишка махнул рукой и медленно поплелся к трамвайной остановке.
Было лето, обычные летние дела и развлечения. Прохладное, ласковое море, жаркое солнце, приезжие и местные друзья и подружки. Самое веселое время в году.
Незаметно пролетели два месяца и пришло время Мишке собираться на учебу в институт в далеком северном Ленинграде.
Перед самым отъездом он зашел к Бабуле с Надюшей. Его ждали.
Надюша сидела в кресле, как всегда. Посмотрела на него и улыбнулась. Зинаида встала, взяла пакет, который лежал на столе, и протянула его Михаилу.
– Здесь книги, Мишенька. Те, которые ты любишь, и еще немецкий словарик, еще с моих гимназических времен. Не знаю, зачем я его тебе даю, но там пометки, сделанные моей рукой… Не люблю долгие проводы, так что ты иди… Погоди… Будет возможность и желание, там, в Ленинграде, зайди в Никольский собор. Мы там недалеко жили тогда, на канале… Венчались там, крестили и отпевали… Поставь свечи, я в пакет вложила записку, покажешь служителю, он поможет… Подойди…
Мишка подошел и наклонился. Она поцеловала его в лоб и перекрестила.
– Все у тебя получится.
Надюша погладила руку, отвернулась, и он пошел к двери.
У самой двери оглянулся.
Зинаида стояла прямая и, облокотившись о кресло, смотрела на него сухими голубыми глазами.
– Ступай, ступай…
Много лет спустя, Михаил сидел на лавочке в Люксембургском саду, в Париже. И вспоминал, вспоминал. Все сложилось, почти что все получилось так, как и говорили давным-давно в маленьком южном городке две старые женщины. Состарившиеся гимназистки из далекого прошлого, из другой далекой жизни.
