Czytaj książkę: «Иное утро», strona 21
Ч8.
Изветшалое тело Тунсцентса сидело на каменном троне украшенном множеством выпуклых спиралей. Грудь впала сама в себя, кожа усохла и обратилась в каменную, всю в трещинах, кладку старых и серых изваяний, нос исчез полностью, а пальцы рук и ног превратились в совсем уж белые кости, но не глаза… В пустых глазницах горел маленький золотой огонек и ужасная мумия старого бога смотрела на двоих странников с вечной ухмылкой прогнивших зубов.
Все пространство вокруг исказилось в форме тора, а Арфо с Тимией находились практически в центре его пустотелого ничего на тонком каменном мостике ведущему к трону.
Тимия держала Арфо за руку и пыталась понять как двигать глазами и как думать. Мысли стали подобны тягучему дегтю, и по капле падая вниз образовывали ее скудное мышление. Дышать, двигаться, существовать казалось столь бессмысленным и ненужным что только одна пустота была хоть как-то обоснованной.
– Тим? Тим, ты как? – сказал Арфо своим, взрослым, голосом. Тут он вновь стал собой. Стал тем неудачным художником вандалом в красной ветровке и синих кедах. – Прости что я…
Тимия сжала его правую руку, но продолжала находиться в одном, подобном статуи, положении тела.
– Не беспокойся, – сказала она хрипло и казалось сами слова не имеют тут веса, не имеют звука, не имеют смысла, но она говорила, – все нормально.
– Прости меня, – продолжил Арфо, – там…
– Все хорошо, все хорошо. Ты отлично рисуешь.
– Ты-ты-ты…
Как только Тимия услышала знакомые интонации то сразу же вышла из оцепенения и развернулась на 180. За ними стоял старый и добрый, хотя не очень то и добрый, имитатор. Только в этот раз он был более похожим на змее-человека. Его туловище развязалось и он, шатаясь на четвереньках, на своих маленьких ножках опираясь на заткнутые рты-бутоны, искривленный перевернутой на бок буквой “S”, “смотрел” головным узлом и говорил его прожилками кожеткани.
– Отвали! – закричала Тимия и ударила с ноги по бутонам, монстр пошатнулся и упал на один бок.
– Вали! Вали! Вали! – издевательски дополнило существо. – Вали отсюда, вали отсюда!
– Пошел…
Тимия только хотела броситься вперед, но Арфо остановил ее схватив за руку.
– Стой! – крикнул он. – Ему это только и надо. Не приближайся.
Тимия подуспокоилась, сделала шаг назад и взяла Арфо за руку.
– Я не позволю ему убить тебя, – сказала она.
– Это его задача, он существует только для того чтобы ломать тебя, – сказал Арфо. – Не поддавайся провокациям и не приближайся к нему.
Только Арфо договорил как узел на голове развязался. Тонкий железный прут с каплями крови вылез из его горла.
– Убей его, – сказало существо, – только так можно всех спасти.
– Он сочетание всех страхов человечества и их решений в трудный момент, – сказал Арфо. – Чем дольше бога нет на троне, тем сильней оно становиться. Этот механизм придумал и внедрил прошлый бог во избежание проблем с катализатором.
– Подожди, – Тимия сделала еще один шаг назад и отдернула Арфо за руку к себе, – Тунсцентс сказал что не станет меня принуждать.
– Он способен подавлять его, но не контролировать. Это существо являет собой желание людей жить, вне любых обстоятельств.
Лоскуты на шее имитатора извивались как водоросли в воде, медленно и плавно, но исходящая от самого существа агрессия заставила Тимию шагать все дальше и дальше назад не отводя взгляда.
– У меня устали глаза, – сказала она, – понаблюдай за ним, хорошо?
Арфо кивнул, Тимия моргнула, существо стояло неподвижно.
– Прости… – сказала Тимия, отпустила Арфо и развернувшись стремглав из всех своих нынешних и прошедших сил побежала к трону.
Арфо от неожиданности моргнул и имитатор извиваясь бросился вперед. Десятки метров между ними прервались за секунду и Арфо успел только заметить поблескивающее ржавчиной, и такое знакомое, острие-тупие штыря, а после – его так знакомый холод в груди и во всему телу. Существо, извиваясь, подняло тело парня в высоту в полный свой рост. Все бутоны-рты радостно щепетали и клокотали.
Тимия почти была у трона когда рука Тунсцентса схватила ее за запястье.
– Поздравляю, – сказал он хриплым голосом в ее голове.
Ч9.
Мне постоянно снится один и тот же сон. Иногда редко, всего раз в месяц, иногда и несколько раз на неделе, но он со мной всю мою жизнь и ни сонники, ни экстрасенсы, и даже врачи не могли сказать почему снится именно он. Впрочем, доктора все же сказали мне что скорей всего это мое проявление скрытых эмоций и скрытых воспоминаний из детства. Как то раз я даже сходил на гипноз и, по сути своей, ничего из него не вынес. Шарлатан час-полтора водил у меня перед глазами карманными часами что я совсем устал, разругался с ним и ушел так и не заплатив. А сон все продолжался и продолжался в своей неизменности.
В нем я плыл на одинокой лодке по бескрайнему океану. Гладь воды ровная, ветра практически нет, солнце греет тепло, но не жарко, а синее небо, отражаясь от голубо-темной поверхности океана, создавало зеркальный пол по которому я плыл не спеша перебирая веслами. Тут было тихо, спокойно, умиротворяюще, но как-то слишком скучно для тех теорий выдвигаемых докторами. Что мог означать по их гипотезе мой сон? Я и сам толком не мог придумать логического обоснования.
К двадцати одному году сон участился. Тогда я переживал не самые лучшие свои годы, и, быть может, моя психика пыталась сбежать в забвение холодной глади, но всякий раз просыпаясь я чувствовал этот холод на своем теле. Хотя раньше такого не было. И меня начало это пугать. Не сильно. Просто в душе зародилась какая-то неизвестная мне тревога, чувство чего-то лишенного, будто бы я забыл что-то очень важное. Как тогда когда думаешь что забыл телефон дома. Вроде бы не страшно и через минуту-две ты найдешь его у себя в рюкзаке или заднем кармане джинс, но сам тот пик какого-то неизведанного тебе, и иррационального страха, или тревоги, поселяется в самом сердце. И вот вроде бы ты понимаешь головой что вот если потерял телефон – то его уже не найти в этом городе; или если ты забыл его дома – то попросту забудь и о тревоге, но возможно ли это?
А сон продолжал и продолжал учащаться. Наступил момент, где-то в августе-сентябре, что он снился каждую ночь и каждый неровный отдых днем. Закрывая глаза я видел безграничную гладь океана, и, пустую лодку мирно покачивающуюся на волнах. Странно что я так долго с ним живу, а так и не замечал что в лодке то никого и нет, то есть, физически нет. Я почему-то ощущаю себя там и знаю что это именно я гребу веслами, но… Но в те моменты коротких снов я вижу лодку как-бы с другой стороны, со внешней, будто бы я стою на воде и смотрю на нее со стороны.
Это изменение начало меня пугать уже по серьезному. Мой сон, мои мысли, то с чем я прожил всю свою жизнь, изменились неподвластно мне и отчужденно от меня. Если в моей жизни все было наперекосяк плохо и лишь изредка хорошо, то этот сон, как бы он меня не пугал, был той стабильностью при которой я, проснувшись, мог сказать что я это я, а не кто-то другой. А теперь…
В октябре, тем не менее, сон мой стабилизировался и одновременно разрушился до бессонницы с периодами в три часа. Океан пропал. Как только он начинался меня выбрасывало в темную реальность моей комунальной комнатушки, а через полчаса блужданий и пару выкуренных сигарет я возвращался к кровати. И вновь просыпался через три часа. Жизнь полностью пошла под откос.
Я хотел лишь знать почему этот сон со мной всю жизнь, а получил жизнь без этого сна.
В то время я работал в торговом центре кассиром обувного магазина и в мои обязанности входила работа с клиентом, его правильная, и главное выгодная магазину, консультация. Мне стоило было втюхивать ненужное и тут я получил первое предупреждение когда засиделся за стойкой и не проверил нерадивого клиента который украл один дорогой ботинок. Зачем ему нужен был один? Я до сих пор и понятия не имею.
Мне стоило было крепче сжимать руки и тут я получил второй выговор и штраф на зарплату из-за того что опрокинул, и разбил, целую полку и витрину из стекла. А уволили меня через три дня после этого.
Мне стоило было принять товар, расписаться в накладной, позвонить начальнику и собрать некоторые дешевые кроссовки. И я не выполнил ни одного из этих пунктов. Я просто принял на тележке огромные картонные коробки и сразу-же начал собирать ширпотреб. Прошло пять минут – ничего, прошло десять – все так же тишина и никого близко, а вот на тридцатой минуте меня засек начальник. Я спал свои три часа в куче вонючей дешевой резиной и клеем обуви с порванной напрочь туфлей на груди. Когда мне за это предъявляли то я и вспомнить не мог как вообще вышел тогда на работу, как проснулся, как оделся, как съел завтрак и как порвал эту злосчастную туфлю на синей шнуровке. Начальник поставил ее передо мной на стол и отчитывал на протяжении еще одного получаса, а я все смотрел на нее и не мог понять как такое произошло.
Вернувшись домой все чего я хотел это поспать, и меня абсолютно не волновало отсутствие работы и дальнейших возможностей для жизни. Я просто хотел нормально поспать и увидеть тот сон.
Откинув туфлю в угол к холодильнику я снял свою обувь, вяло прошагал в комнату, грохнулся плашмя на твердый диван и сразу же отрубился.
Не помню плакал ли я тогда, но проснувшись, обнаружил себя в поту и на мокрой подушке. Достал телефон из кармана и посмотрел на часы. Прошло ровно три часа с момента моего возвращения домой. И вот тогда я разрыдался как какая-то маленькая девочка.
Все было плохо, все было ужасно и самое скверное что я ни с кем не мог этим поделиться. Не потому что у меня не было друзей, а потому что я попросту не хотел нагружать их своими проблемами, а они бы не смогли бы мне помочь, максимум найти новую работу или дать денег в долг на первое время. Только вот “первое время” было сейчас, и на протяжении последнего месяца только и было “первое время”. Единственная мысль которая пришла мне в полусонном бреду это обратиться к психиатру, и попросить, или уже умолять, выписать снотворное. Я к такому плохо отношусь, человек есть человек и какой-то сон это наша стандартная и самая вшитая в нас функция, что если вот-вот еще немного подождать и все само исправиться. Я думал что мне попросту надо это перетерпеть. Как простуду или ранку в детстве.
Но терпеть я уже не мог.
Доктор выписал таблеточки – таблеточки я купил. И меня накрыло как никогда не накрывало. Двадцать часов сна к ряду. Но пустых двадцать часов. Сна как будто бы и не было вовсе. Вот я пью свои две таблетки, ложусь в кровать и встаю с нее, а за окном уже темно, или светло, в зависимости от времени принятия. Мой сон теперь был секундным, зато хоть мешки под глазами начали пропадать и плюс-минус вернулась бодрость духа. Вот только то, из-за чего я вообще впал в эту бессонницу, не вернулось и тогда, на этом скудном умозаключении, я впал в ступор и потерял всякий смысл жить.
Вот моя комната, вот моя кровать, а вот я в этой комнате и на этой кровати, но что есть “я”? Просто обычное тело лежащее на диване и смотрящее в потолок без единной мысли в голове. Овощ, а не человек.
Я закончил принимать таблетки на пятый день, ведь в выборе между пустотой и болью, я выбрал второй вариант. Боль хоть как-то помогала мне всю жизнь.
Но в этот раз – не помогла, ведь ее не было. Мой сон стабилизировался до восьми часов в сутки, иногда больше минут на десять-пятнадцать. Октябрь почти прошел, а я так из него и не вышел. На тот момент.
А вот другой, и самый для меня важный, наступил двадцать седьмого – ко мне вернулся океан и одинокая лодка.
Я уже плохо помню себя в то утро когда проснулся, вроде как был рад, а вроде и нет. Одно я тогда точно понимал – я хочу туда снова.
Но одного понимания оказалось недостаточно и я начал искать информацию в интернете по осознанным снам, слышал о таких от Тани, а она была еще тем эзотериком в те года. Нашел, только что выпущенную, статью от некого В.Р. про его исследования на данную тему на круге студентов добровольцев. Это была научпоп статья, ученые часто набирали таким образом себе известность, и без особых терминов, расчетов и вдавании в детали описал общий и работающий принцип внедрения своего эго в абстракцию. Тем же вечером я это повторил. И неудачно. Но сама возможность уже вдохнула в меня немалые силы для жизни.
Спустя два дня попыток я научился смотреть по сторонам, но там ничего кроме воды не было. Еще спустя неделю научился различать детали. Казалось бы все во сне ясно, но просыпаясь я многое терял. Такой, к примеру, важный элемент как две обшитых турецким ковром скамейки напротив друг друга и поперек лодки, а так же второй набор весел сложенный под ними. Я почему-то забывал что этого два, и почему-то забывал что греб я тогда тоже не один, этой лодкой было попросту невозможно управлять одному на такой глади. Вроде бы логично, но так быстро вылетало это из моей головы на протяжении многих лет что я начал себя корить и за это. Я помешался на этом сне.
Перезанял денег у друзей, купил самой дешевой и вредной еды, пил чай без сахара и пакетики не менял в кружке по нескольку дней. Полностью порос редкой, и крайне отвратительной, скудной бородкой и усами. Не прибирался в комнате по нескольку недель к ряду. И только что спал по многу и многу часов. Смог, даже, найти правильную дозировку тех выписанных таблеток. Четверти хватало на то чтобы я отрубился быстро, но видел и мог управлять сном.
Однако в какой-то момент управление сном зашло в тупик, но я не продолжал пытаться, до тех пор пока ко мне неожиданно не нагрянула Таня. У нее еще оставались ключи от моей комнаты так как я не мог написать ей, да и сильно нужными дубликат мне не был нужен.
– Какого черта? – закричала она уже на пороге. – Тимей, ты тут?
Я вышел к ней, как я думал, нормальным шагом и в нормальном состоянии, но она тотчас отшатнулась и прижалась к двери.
– Ты, что… с тобой Арфо? – сказала она испуганно. – Ты выглядишь как мертвец.
– Чего тебе? – сказал я вяло.
– Я…я…– она оглядывалась по сторонам, и как я понял впоследствии нашего будущего разговора, она искала шприцы, колбы или изоленту, дабы уличить меня в наркомании, – я пришла за сумкой. Я писала тебе, но ты не отвечал. Забыла ее при переезде.
– Иди, ищи, – сказал я оперевшись на косяк и медленно-медленно с него сплывая.
Таня моментально ко мне подбежала и подхватила за руки.
– Да что с тобой? Что произошло? Я слышала что ты уволился с работы, но… но пережить наше расставание можно и по другому. Почему ты не сказал что тебе так плохо?
Я лишь усмехнулся, и уже не помню что сказал в ответ.
– Мы все о тебе беспокоимся, ты чего? Вадим все хотел прийти извиниться, а я… – я помню как она меня тогда обняла и как ее теплое тело вновь вернула меня в то время когда и мне было тепло, – и я беспокоилась о тебе, но что ты творишь, Тимей?
Я опять что-то пробормотал укутавшись в ее ворот куртки.
– Сон? Опять? Тим, прошу, сны – снами, но реальность то лучше. Да нам бывает плохо, да мы ссоримся и ненавидим друг друга, но это не означает что мы можем позволять себе сбегать от ответственности. Понимаешь… – вдруг она остановилась и у меня появился веский повод задать нервирующий уже долго меня вопрос.
– Почему?
– Тимей, я…
– Ты ведь меня не любила. Верно?
– Прости…
В тот вечер она просидела у меня до самой глубокой ночи и помогла мне с уборкой, а если быть еще точнее – она заставила меня прийти в себя и заставила меня прибраться у меня же дома. Горы мусора превратились в компактные синие и завязанный мешки, посуда приобрела свой, натуральный, цвет, а грязная одежда обрела “запах морской соли” заменив собой, мой – мужской запах, впрочем я был и не против, я просто сидел у стиральной машинки и внимательно изучал упаковку порошка. Название средства большими буквами и фотография моря которого не существует, но с той-же сине-темной и зеркальной гладью как и в моих снах.
Конец.
