Cytaty z książki «Воспоминания, записанные Оскаром фон Риземаном»
Странно, как смерть композитора меняет отношение к его произведениям. Помню такой, например, случай, о котором мне бы хотелось рассказать здесь; он очень поучителен. Когда талантливый русский композитор Василий Калинников, немногим старше меня, умер в раннем возрасте, достигнув всего лишь тридцати четырех лет, он не оставил ни копейки, потому что ему всегда мало платили. Его вдова, оказавшаяся в весьма стесненных обстоятельствах, попросила у меня небольшую сумму, чтобы поставить каменную плиту на его могиле. Она захватила с собой несколько оставшихся рукописей Калинникова и сказала:
– Бесполезно отдавать их издателю.
Я знаю его цены. Я взял сочинения и отнес их Юргенсону, надеясь, что он купит какое-нибудь из произведений.
Ни слова не говоря, Юргенсон сделал прибавку к ценам, которые я просил. Они составили внушительную сумму, в десять раз превышающую названную мне вдовой. Подойдя к своему сейфу и открыв его, Юргенсон заметил:
– Не думайте, что у меня нет оснований платить эту огромную сумму: я плачу ее, потому что смерть композитора вдесятеро увеличивает стоимость его произведений.
Однажды в артистической уборной Станиславского Чехов встретил человека, который всячески демонстрировал свое процветание и благополучие, отличался чрезвычайно живыми манерами и в минуту сыпал большим количеством шуток, чем могли переварить пятьдесят умных людей. Каково же было удивление Станиславского, когда после ухода этого человека Чехов, который, и на этот раз нисколько себе не изменив, оставался совершенно невозмутимым, после того, как кто-то выразил свое мнение об ушедшем, сказал: «Боюсь, этот человек плохо кончит». Несколько месяцев спустя весельчак пустил себе пулю в лоб.
И всю-то жизнь я торопился. А в результате все же мало что хорошего сделал. Когда буду умирать, сознание это будет меня мучить!
сожаления оттого, что не владею русской стенографией: боюсь, что неизбежны потери, связанные
октябрь Рахманинов дал пятнадцать концертов
Я помню себя с четырех лет, и странно, но все мои детские воспоминания, хорошие и плохие, печальные и счастливые, так или иначе обязательно связаны с музыкой. Первые наказания, первые награды, которые радовали мою детскую душу, неизменно имели непосредственное отношение к музыке.
Педаль была одним из величайших секретов Рубинштейна. Он сам удивительно удачно выразил отношение к ней словами: «Педаль – это душа рояля». Всем пианистам стоило бы помнить об этом.
