Czytaj książkę: «Слово. Сборник прозы и поэзии, посвящённый М. В. Ломоносову. Том 1»

Сборник

Czcionka:

Предисловие

Хоть и не ново, я напомню снова:
Перед лицом и друга, и врага
Ты господин несказанного слова,
А сказанного слова ты слуга.

О. Хайям

Для человека слово подобно воздуху: оно незримо для глаза и необходимо для жизни. Это ценнейший дар, который сопровождает нас с первых до последних дней.

Ещё в древние времена слово считалось чем-то сакральным и таинственным, чем-то, что присуще лишь человеку, чем-то, что имеет безграничную силу и власть. Возможность говорить – это великое чудо! Ни одно искусство – будь то музыка, танцы или живопись – не способно в полной мере оказать такое влияние на человека, как слово.

Тяга к литературному искусству рождает умение владеть слогом. Для кого-то оно – вопрос скрытого таланта и начитанности, другим этот навык требуется оттачивать. Поиск формы текста – задача одновременно увлекательная и сложная. Из приходящих на ум ста слов авторы сначала не убирают ничего, с течением времени отсекают десять, а потом оставляют лишь одно – самое главное.

В чём сила подходящего слова? Прежде всего в том, чтобы подарить человеку возможность чувствовать: упорядоченную систему из букв и знаков, коей является текст, писатель умело облачает в музыку для души и пищу для ума.

«Живые» слова создают образы, пробуждают воспоминания и вызывают эмоции: не всегда положительные, но искренние и глубокие. Их первостепенная роль – сделать неосязаемое осязаемым. Трепет первой любви, боль от раны или онемение в покрасневших от холода пальцах – всё это можно буквально прожить при помощи «живого» слова, которое сумеет ранить, рассмешить, заставить задуматься, а иногда – в корне изменить принципы и образ мыслей. Как правильно подобранный ключ, оно откроет дверь в сердце, оставит след в душе и вынудит вернуться к прочитанному через неделю, месяц и многие годы.

В первом томе сборника «Слово» собраны прозаические и лирические произведения, затрагивающие важные для каждого человека темы: любви, веры, войны и мира, отношений между мужчиной и женщиной… Каждое произведение здесь – филигранный результат желания авторов детально раскрыть мир таким, каким они видят его сейчас и представляют в прошлом.

Прикосновение к литературе – это путь к самосовершенствованию. Если хотя бы одно из произведений, представленных в сборнике, найдёт отклик в вашей душе, затронет её струны, заставит вас остановиться и задуматься над происходящими в мире событиями, вызовет боль и гнев или же подарит радость и улыбку, значит, вас коснулось «живое» слово, а поставленные авторами цели достигнуты.

Нарине Авагян

Член Интернационального Союза писателей, Союза писателей Армении, Союза армянских писателей Америки, литературно-культурного клуба «Тир», интернационального литературного клуба «Творчество и потенциал».

Лауреат ежегодного Международного литературного конкурса «Возлюбленные Музы» (Болгария). Победитель Международного литературного конкурса «Иверия» в номинации «Спетаке поэзия» (Грузия). Одна из победителей Международного литературного конкурса «Хранители традиций» (Россия). Творческий редактор литературно-политического журнала «Ширак». Член редакторского комитета пятитомной антологии «Любовная лирика Армении».

Нарине Авагян считается одной из лучших поэтесс современной Армении.

В 2020 году была удостоена титула «Армянка года» за вклад в педагогическую деятельность и развитие культуры. В 2021 году удостоена титула «Национальное достоинство». В 2022 году удостоена титула «Золотой Венок – 2022», а также титула «Армянка года» за представление армянской литературы за рубежом.

Нарине Авагян за годы литературной деятельности выпустила девять поэтических и прозаических книг.

Непроницаемая тишина

Непроницаемая тишина вполне,
И песни уж давно ждут откровенья,
Фонтана струйки так летят наверх,
Они – души бездонной озаренья…
И самообличения пути
Давно прошла… Жизнь, знаю, суетится…
И рукопись в душе… Как мне пройти
Всю сопредельность, что в стихах таится?
Мне в полном забытье так трудно жить
И отделить тревожный мрак от света,
Чтоб в душу вновь гармонию вложить,
Хоть и бежит от солнца луч рассвета.

«Свидетелем была рожденья света…»

Свидетелем была рожденья света
И родовых мук видела я огонь,
Мучений крик, борьба и радость – вместе,
Стыдливой женщиной разлился небосклон…
Я видела, как из лучей рассвета
Создало утро неба синеву.
И нежным вздохом, покрывалом-ветром
Лик свой открыло миру наяву…
Свидетелем была сегодня чуда:
Надежда так рождается, живёт.
Волшебного златого света кудри
Прикрыли ночи мрачной небосвод…
И как роса предутреннею феей,
Жемчужной пеной-лентой мир прикрыв,
Застыла на ростках, алмазом млея,
Как вешних дней чарующий прилив…
И как в духовных пальцах мирозданья
Клубок завился – грёз, любви, мечты,
И как исчез в сердцах грех стародавний,
Забыл мир все оттенки суеты…
Я видела: на небосводе ясном
Рождалось утра чувственная высь,
Нет ничего возвышенней, прекрасней,
Чем миг, когда свет – магия сошлись…

Судьба

Горсть надписи на лбу неся,
Тропинку прохожу смиренно,
Что было, то простила я,
Стремясь к светилу лишь нетленно…
Ты приходил лишь в холода,
С теплом всегда в путь собирался,
Мне оставалось только ждать,
В мечту лишь веря, как и раньше…
Горсть надписи на лбу неся,
В черновиках ищу я мысли.
Тропа над головой нависла:
Я клинописью стану вся…

Созидание

Раскрыл глаза росток ещё зеленый
С надеждой чуть испуганной на мир,
Повесил ноги на побеги сонные
И улыбнулся, как весны кумир…
Он восхищался миром и цветами:
Как мил и бесконечен щебет птиц,
Ласкает, будто солнце, мир руками,
Разыгрывают почки вешний блиц…
Свет почки мило к дереву коснулся,
Чтоб жемчугом весны весь мир расшить,
И праздником цветенья мир проснулся…
Из влажных небосвода каплет глаз
Красавицы весны безумной власть…

Рассвет

Я видела рождающийся свет
И муки, и страданье, между прочим,
Стыдливость в нём прекрасной из невест —
На зорьке ранней после бурной ночи…
Из нитей светлых выткался рассвет,
И небо улыбалось, как младенец,
В нём было будто Ангела рожденье,
Вуалью нежной – в утренней росе…
Была свидетельницей чуда я,
Как будто видела надежды я рожденье,
И, ночь омыв, разлился свет, виясь,
Свет – сказочная песня озаренья…
Я видела, как ожерельем став,
Роса покрыла лентой-пеной травы,
Ростки покрыла вешние с утра,
Короновала день своей оправой…
И пальцами духовными продлясь,
Клубок раскрылся всех моих мечтаний,
И грех погиб, с гармонией – лишь связь,
И мир ареной стал для созиданья…
Я чудо видела: разлился в мире свет,
Рассвет рождая, жизнь и ожиданье,
Магический и нежный мой рассвет
Ко мне пришёл, как древнее преданье…

«В огонь вонзаю свои руки…»

В огонь вонзаю свои руки,
Хочу, чтоб сердце охладилось.
Не знаю, выдержат ли муки
Под тонкий шёпот зла спесивый?
Проходит жизнь в наряде солнца,
Ручей течёт вниз – в травах, иле.
Дай Бог, чтоб усталь стала томной,
Лишь сердце б жаркое остыло…
А воздух – точно вопль кадила,
В огне ещё томятся руки.
Как выжить в пламени, как силы
Мне сохранить, попробуй, ну-ка?

Перевод Ара Геворкяна

Артём Бернгардт

Бернгардт Артём родился в городе Барнаул Алтайского края. В 2010 году переехал в Санкт-Петербург. Работает инженером – по специальности. Стихи пишет с 1998 года. Стихи начали рождаться из привычки вести дневники и записи. В какой-то момент стало интересно выстраивать слова определённым образом и вкладывать в них некий смысл. Появилась отдельная тетрадь, в которую автор стал записывать только стихи. За первой появились вторая, затем – третья…

При возможности издаваться в электронном виде возникло желание сделать стихи эстетически красивыми, тогда и родилась мысль укладывать их сразу в страницы для книг, первая из которых вышла в издательстве «Реноме» в августе 2021 года.

Автор издал три книги: «Море Моих Стихий», «Номер Тридцать шесть», «Одиночество и смерть». Принимал участие в литературном журнале «Северный Вестник» и сборнике современной поэзии «ПОЭТ – 2022».

«Не хватает свершений…»

Не хватает свершений.
Стоишь у размытой границы.
Себя не задушить за шею.
В лучшем случае – до больницы.

Сегодня не хватает красок,
Как будто усталость глаз.
Всё незаметно прекрасное
Тщательно скрыто от нас.

Разрывая бумагу медленно,
Чтобы собирать клочки,
Состояние разума – бледное,
Не хватает точки.

Вместо неё идёт запятая,
Чтобы не удариться об асфальт.
Скоро этот снег растает,
И мы будем по нему тосковать.

Так устроен принцип,
Где сложнее сохранить.
Человек меняет лица,
Не замечая ушедшие дни.

Ласковой бывает гиена
И даже нежной львица.
Есть края у Вселенной,
Есть чему ещё учиться.

Что-то припрячу на завтра,
Чтобы всего не рассказать.
Всё и всегда будет внезапно,
А видят не только глаза.

Внезапно

15:09
2 февраля 2022 года

* * *

Сколько обломано льда.
Он разбивается, как стекло.
Уже не склеить никогда,
В состоянии как начало.

Съедает минуты тишиной,
Буквы не распрямляя,
Солнце изредка стоит за луной,
Как будто нас проверяет.

Нет желания устойчивого
Что-то новое сказать.
Люди вокруг как сволочи —
Нет ничего в их глазах.

Были бесценными наскальные рисунки
Для тех, кто эти шедевры создавал.
Сегодня чаще руки трясутся безумные.
Чем дурнее, тем больше похвал.

Нет идеи заветной,
За которой хотелось бы бежать.
Скоро жаркое лето,
Но почему-то не вызывает пожар.

Почти успел привыкнуть —
Такой манящий холод.
Есть из положения выход,
А ищется всегда повод.

Голова не покрыта,
Вот бы не прилетела льда.
Все мы будем забыты,
Потому что здесь не навсегда.

Упала льдина

16:19
3 февраля 2022 года

* * *

Не хватает прикосновений,
Где-то потеряна страсть.
Растворяются в полдень тени —
Ещё одна жизнь пронеслась.

События стали однообразными,
Сколько ни добавляй шоколада.
Кажется, нет совершенно разницы,
Только чёрт боится ладана.

Скользкие минуты
Не оставляют за собой бытия.
Без них было б трудно,
Потому что они формируют меня.

В небе нет отражений,
Ещё не загорелись звёзды.
Я не ношу ничего на шее,
Домой возвращаясь поздно.

В рукавах только пальцы,
А не хватает объятий.
Человек мне понравился,
Вдруг он не приятен.

Сложно разобраться без диалога,
Как спор разрешить в одиночку.
Каждый мечтает другого трогать,
Даже если думает об этом ночью.

Снег бывает горячим,
По чужим следам уходил.
Прикинувшись незрячим,
Чтобы не пересекаться с людьми.

Прикосновения

17:35
8 февраля 2022 года

Марк Бойков

Родился 12 сентября 1938 года. Уроженец с. Писцово Комсомольского района Ивановской области.

Учиться начал в городе Иваново в семье отца, инвалида войны 1 группы и опекавшей его медсестры – мачехи для меня. В 1950‐м после третьего класса школы поступил в Горьковское СВУ, которое в связи с переводом окончил в Москве в 1958 году и был направлен в Одесское высшее общевойсковое командное училище. В 1960‐м был демобилизован из рядов Советской Армии. Профессиональное образование получил на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова, 1961–1966 гг., работал далее преподавателем философских дисциплин в Волгограде и Москве. Вырастил сына. За безупречную работу дворником, по совместительству, награжден медалью к «850‐летию Москвы».

Конспект истории и патология общества

Эссе

1. Не всё смешалось в нашем доме. В дальнем углу, средь куч догматического и либерального мусора, нашлись два бриллианта. Это связки книг – Сочинения К. Маркса и Ф. Энгельса и Полное собрание сочинений В. И. Ленина. В смутное время Б. Ельцин приказал списать и выбросить классиков из библиотек высших учебных заведений. И мне повезло: в одном из подмосковных вузовских филиалов, где я вел семинарские занятия, мне их просто подарили! И в три приёма я вывез их в свои две комнатки в списанной дворницкой квартире.

Повезло в том смысле, что при хронической нехватке времени, работая с утра дворником на Пятницкой и почасовиком с вечерниками, живя отцом-одиночкой с сыном, мне не надо было ходить по районным читальням. Всё у меня было под рукой, и я с удовольствием закрывал белые пятна, пополам с неясностями, в своём университетском образовании.

Неясностей было много, хоть учился я в самом высшем из учебных заведений страны, МГУ им. Михайлы Ломоносова /говорят, побочного сына Петра Великого; также, впрочем, судачат и об Иосифе Джугашвили, якобы случайном последыше путешественника Пржевальского/.

Чтобы разобраться в неясностях, любых, надо разобраться, с чего всё началось. Не только с тем, что у тебя под носом, но и с тем, с чего всё возникает в мире. Потому что то, что происходит у тебя под носом, каким-то образом связано с тем, что творится вокруг до небес и далее.

2. Вот физики объясняют, что всё началось с Большого Взрыва. Ерунда! Не более чем метафора. Материя вечна и бесконечна и лишь меняется в своих формах. Сводить материю к веществу, одному из видов её, неверно. Было время, когда вещества не было. А материя – в неведомых нам формах – была. Поэтому отождествлять вещество и материю – ошибка. Возможна аннигиляция вещества, но не материи. Вещество лишь часть её, одно из следствий её безграничного развития через смену форм и состояний.

Мир вообще никем не создан. Он непрерывно развивается и видоизменяется. Его развитие и есть его постоянное рождение. Рождение и развитие мира попросту совпадают в постоянстве изменений в процессе движения материи во времени и пространстве. Поэтому всё видимое и познанное не есть извечная картина и навсегда.

Но с чего начать сегодня, если не с «Большого Взрыва»? Пожалуй, с наиболее сложного представителя окружающего нас мира. Это – Человек.

Почему?.. Живое всегда сложнее мёртвой материи. А из живых существ именно человек наиболее развит в пределах видимой природы.

Он не просто отражает, познаёт, он ещё и изменяет мир, пытаясь его усовершенствовать, по законам самой материи и даже по своим этическим и эстетическим меркам, т. е. по собственному хотению, по своему разумению, что животным не писано, не дано.

3. Однако самого – подлинно Человека с большой буквы – ещё нет. Он на 70–90 % – животное, а порой и на все 100. Он продвинут больше по внешней форме, по видимости, нежели по существу, продвинут по независящим от него причинам.

Развитие его очень неустойчиво, и результат далёк от совершенства. Он продолжает развиваться, но люди сильно поторопились объявить себя Homo sapiens как состоявшийся и завершенный вид. Находясь в окружении себе подобных, они часто выступают в полном контрапункте друг к другу, во взаимоисключающих позициях, состоя во враждебном антагонизме.

Вспомните разгул территориальных и религиозных войн по Европе. Всмотритесь в недавнее прошлое Германии, в бытность её фашистской. Или в нынешнюю мутацию киевской Украины. Попробуйте вглядеться в лица воинствующих националистов в Одессе или закрытое лицо палача «ИГ», отрезающего голову жертве. И при этом они сознают себя вершителями людских судеб, присвоив себе некое верховенство права, суда и расправы, испытывая при этом садистское удовольствие от безнаказанности, вовсе не свойственное животным. Проблема оказывается в том, что далеко не все человеки среди человечества действительно являются людьми. Отсюда и вопрос: что является критерием подлинности человека?

4. Древний грек Платон нашел в человеке «душу» и «тело». Наличие «души» стало отличием человека от животного. Христианство на пороге нового летоисчисления закрепило эту точку зрения, которую, благодаря уже литературе и искусству, ныне исповедуют едва ли не все люди: учёные и неучёные, идеалисты и материалисты, и даже дуалисты и нигилисты.

Выделить что-либо полезное сегодня в платоновской формуле довольно сложно. Душа и тело есть у всех людей: у доброго и злого, праведника и подонка. Но как стройное тело ничего не говорит о добродетельности его обладателя, так и душа, могущая притворяться и любезничать, порой из- ящно маскирует морального уродца.

Француз-гуманист Вольтер в трактате «Сомнения по поводу человека» высказался весьма витиевато, но вполне внятно для достаточно умных:

«Итак, в добрый час люди были разделены на два класса: первый – люди божественные, жертвующие своим себялюбием благу общества; второй – подлый сброд, влюблённый лишь в самого себя; весь свет хотел и хочет в наше время принадлежать к первому классу, хотя весь свет в глубине души принадлежит ко второму…» /Сб. «Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии». М., Политиздат, 1991, с. 308/.

К критерию подлинности человека ближе всех подошел Карл Маркс. В известном принципе будущего коммунистического общества – «Каждый по способностям, каждому по потребностям!» /Соч., т. 19, с. 20/ – он выделил главное: противоречивое единство между способностями и потребностями, созидательным и потребительским началами. Эти начала и есть отправной посыл каждого из людей.

А чем занимается общество в своей основе? Производством и потреблением. Опираясь именно на способности и потребности людей.

5. Без них оно не может обойтись ни в производстве, ни в потреблении. То есть основное противоречие человека попросту совпадает с основным противоречием всякого общества. Общество поэтому вторично по отношению к человеку. Не общество породило человека, а человек создаёт соответствующее себе общество в отношениях между собой.

Тогда естественно спросить: а откуда основное противоречие взялось в человеке? Нет большой тайны и здесь. От природы, той самой, в которой он обитал и которую ныне попирает. Всякая живая особь в природе – микроб, растение или животное – представляет собой единство приспособительных задатков и органических потребностей, развитие которых во взаимодействии обеспечивает ей самосохранение и прогресс вида в целом.

Если мы продолжим логику основного противоречия человека, то неизбежно придём к выводу, что и неживая природа развивается по тому же закону: ничто в мире не возникает, не создаётся иначе, как через употребление, поглощение чего-либо извне, для той же цели состоя и для других. Вспомните закон сохранения материи и движения, по Ломоносову-Лавуазье: «Сколько в одном месте убудет, столько же в другом прибавится».

Поэтому и Человека мы можем понять только в качестве продолжения Природы и Общества, но не как нечто привнесённое в них, якобы со своим законом, со своей тайной. То противоречие, которое мы в нём обнаруживаем, является сквозным, стержневым противоречием всей – живой и неживой – материи, но на более высоком уровне, в более развитой и потому более конфликтной форме, где созидание и потребление предстают уже в крайней обособленности и антагонизме своих функций.

6. Да, мы произошли от животных, может, двух-трёх близких человекоподобным приматам ветвей, по закону естественного отбора /Ч. Дарвин. «Происхождение человека и половой отбор» (1871)/. При этом на формирование вида наш предок потратил около 4–2,5 миллионов лет, тогда как на отпочкование ему понадобилось 45–40 тысяч лет. И завершающая фаза, надо заметить, не отделилась от исходной, а пребывает в её рамках.

Короче, происхождение держит нас в лоне творения, не отпуская от своих корней. Об этом лучше других поведали нам Б. Ф. Поршнев /«О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии». М., изд. «ФЭ-РИ-В», 2006/ и его последователь Б. А. Диденко /«Цивилизация каннибалов. Человечество как оно есть». М., ТОО «Поматур», 1999; «Хищная власть. Зоопсихология сильных мира сего». М. «Полиграфресурсы», 1997 и др./.

Мы думаем, что мы люди, а на самом деле от зверья мы ушли очень недалеко и постоянно рискуем свалиться в невозвратный колодец, «чёрную дыру» или ещё какую-то яму Космоса. Причём, больше всего эта опасность исходит от правителей, желающих жить в элитарном достатке независимо от заслуженности и общего уровня жизни.

7. Учёные назвали свою концепцию этической антропологией, но правильнее было бы назвать этической анатомией человечества. Ибо найденные подвиды человеческого семейства – это не ископаемые, они живы и постоянно воспроизводятся. Суперанималы (злостные хищники), суггесторы (расчетливые приспособленцы), диффузные (аморфные трудяги), неоантропы (творческие гоминиды). Все они означают разные способы самоутверждения и отъёма благ у сообщества, ведущие свою родословную от приспособительной практики далёких предков.

То потребительское начало, которое заложено природой, властвует в человеке и поныне – в большинстве статистической массы. То есть человек рождается потребителем, его способностям ещё только предстоит развиться. Поэтому присвоение им благ происходит под диктовку врождённой шкалы запросов и приёмами, вписанными наследственностью, не всегда согласующимися с общими правилами. Человек поэтому воспроизводит одновременно и стадо, и общество, инстинктивно адаптируясь в зависимости от ситуации и активности того или другого начала. Его фактура в своих ипостасях, смещаясь в ту или другую сторону по закону самосохранения, приноравливается, часто незаметно для него самого, тяготея в большей мере к заложенному природой, нежели развитому обществом порядку.

Семья в этом случае, не сознавая проблему, ориентирует и тренирует своих чад в плане собственной врождённопотребительской парадигмы, обучая их не самоограничению, а повышенной потребительской активности – вплоть до агрессивности – ради самоутверждения.

8. Как же складывалась предыстория и история человечества. И что мы имеем в результате под именем Человек? Предыстория – это миллионы лет, история – тысячи. Предыстория – это вычленение биологического вида из общего природного ряда. История – это формирование вида на качественно новом уровне, на основе собственного регулятивного кода.

Этот регулятор – не мышление, как многим кажется. По-своему «мыслят» и животные, в рамках своей рефлекторно-сигнальной системы. Наш родоначальник поэтому не homo sapiens, а homo creative. Породила нас не мысль, запечатлённая в слове (звуковое общение свойственно и животным). На новую ступень нас подвигла эвристическая творческая способность, приведшая к изобретению каменного топора.

Увязав камень и палку, которыми наш предок пользовался прежде по отдельности, он создал орудие, которого в принципе не было в природе. Это его орудие и стало ключом к его будущему восхождению. Мы не появились бы на свет, если б не вспыхнувшая в мыслительной деятельности именно позитивно-поисковая способность. Поэтому и гордиться надо не мыслительной способностью, которая, как известно, имеется у всякого дурака, независимо от навешанных на него регалий от кандидата до доктора наук, от директора до премьера, а творческим даром. Чего стоит твоё звание, если ради выгод положения ты предаешь истину?

9. Человек выделился из природы изобретением орудия, заменившего ему когти и зубы. Связав камень и палку, он получил топор, удлинивший его руку. Многообразие применений топора в защите, нападении, других действиях сделало её более универсальной, противопоставив в ладони большой палец остальным четырём.

Взаимодействие с орудием развивало и мозг. Это был спонтанный процесс, расширявший одновременно и сферу применения орудия.

Представим себе: община, мигрируя, натолкнулась на глубокий ручей. Взрослые могут его перепрыгнуть, но дети и старики – нет. С помощью жестикуляций и гортанных звуков принимается решение свалить два дерева, растущих на берегу, чтобы по ним переправиться на другой. Наиболее сильный мужчина вооружается топором и начинает долбить по стволу.

Работа идёт медленно. Одного «рубщика» сменяет другой. Дерево у корня мочалится /т. к. поняли, что рубить выше неэффективно: дерево пружинит, топор отскакивает/.

И вот от усталости один из рубщиков, возможно, со злости, берётся не за ручку, а за головку топора и не бьёт им, а трёт по стволу. И замечает, что работа пошла быстрее. Эврика! – кричит человек, хотя до греческого языка ещё очень далеко.

Что тут произошло?

В функции топора, вернее, в его зазубринах найдена ещё одна ипостась – возможность пилы! И с течением времени, помимо топора и рядом с ним, появляется и пила. Так же отделяются от топора молот, молоток, палица. А в его заострённости и шероховатостях обнаруживается возможность отделки поверхностей, лодки, например, и прочие приспособления.

Что мы видим в обратной ретроспективе орудийного творчества?

Бесконечное дробление первичного орудия с отделением от него множества функций и закреплением их в специализированные орудия. Все или большинство современных орудий – рубящих, строгающих, режущих, колющих, пилящих, в целом обрабатывающих – всё это отделившиеся осколки пратопора, превращённые в специализированные орудия, которые с развитием наук и технической революции начали обратный процесс: соединения их в единое орудие – автоматизирующееся производство. То есть возврат к тому, с чего всё началось, только на новом уровне.

Изобретение и творчество орудий породило человека, а продолжение этого процесса поднимет его на новый качественный уровень. Если… затаившийся в нем хищникпотребитель не затопчет в нём человека.

10. Выделяясь в собственные стаи, превращающиеся в устойчивые сообщества, предок наш производит в совместных трудах всё новые и новые орудия и, расширяя сферы их применения, меняет образ жизни. Орудия добычи превращаются в орудия производства. От охоты люди постепенно приходят к приручению и одомашниванию животных. Причём большую роль в этом, вероятнее всего, играли дети, защищая детёнышей зверья и птиц от поедания, из жалости или ради игр и забав с ними. От собирательства ягод, плодов, семян, корнеплодов они также переходят и к одомашниванию растений посредством оберегаемых зарослей и посадок, возле которых возникают отдельные жилища, далее разрастающиеся в поселения.

С появлением скотоводства и земледелия, таким образом, в дополнение и взамен охоты и собирательства, места обитания предка расширяются. Постепенно люди переходят к осёдлости, строительству посёлков с укреплениями – первоначально от хищников – а в дальнейшем и превращению их в города, окружённые защитным частоколом, рвами, а в последующем и заградительными стенами от соперников.

Через труды Л. Г. Моргана и других авторов этот период становления человечества будет осмыслен Энгельсом и Марксом как первобытно-общинный строй. Что более детально изложено в работах Ф. Энгельса: «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» /К. М. и Ф. Э. Соч. т. 20/ и «Происхождение семьи, частной собственности и государства» / Соч. т. 21/.

Нет смысла пересказывать их. Нам более необходимы акценты в уяснении процессов становления и развития общественной жизни при нарастающей численности народо-населений на Земле.

11. Итак! Было время, когда наши предки не очень отличались от окружающего зверья, но когда /кто-то был первым!/ они изобрели каменный топор и овладели огнём, получая его от природы – вулкана, грозы, пожара – или трением, или высечением камня о камень, они начали выделяться и, соответственно, консолидироваться родами. Возник первобытно-общинный уклад. Это был качественный скачок в развитии вида – на миллионы лет.

У него были две очень длинные стадии: первая, низшая, по Энгельсу – период «ДИКОСТИ» или период первобытного коммунизма, в условиях которого было лишь естественное, природное – по полу и возрасту – разделение труда. И вторая, высшая – период «ВАРВАРСТВА». Его бы следовало назвать периодом расцвета первобытного социализма, поскольку в это время происходит становление и развитие социального разделения труда, поднявшего людей над животными. Границы их размыты, но по результатам мы можем судить о процессах, происходивших тогда.

Как и в раннюю первобытность, здесь люди трудятся сообща. Но происходит выделение общин по трудовой специализации. Скотоводы отодвигают охотников на периферию. Собиратели, живущие плодами природы, отступают перед активными земледельцами. В расширяющихся поселениях зарождаются ремёсла, занимающиеся гончарным делом, изготовлением орудий, одежды, предметов домашнего обихода, украшений и т. п., что, по сути, означает начатки ремесленного производства. Так роды по крови постепенно превращаются в слои по виду трудовой деятельности. Утончённое мастерство приводит и к выделению личности. От шаманов, предвестников верований; вождей и старейшин, хранителей правил и традиций; художников, пробующих изобразительные средства, – один шаг к абстрактному мышлению, выделению роли умственного труда и его возвышению над видовым разнообразием физического. Практически складывается общество со своим базисом и надстройкой.

12. Далее обозначается первый переходный период. Неизбежный, объективный процесс, участники которого, чувствуя перемену, не сознают отдаленных последствий своих действий. Они уже поняли, что труд более продуктивен для жизни, чем охота и собирательство. И времена с платформы миллионов лет устремляются в тысячелетние потоки. Ещё нет летоисчисления, но всё приходит в движение от намерений и воли людей.

С углублением разделения и специализации труда эффективность его резко возрастает. В результате возникает излишек производимого продукта. Следом – обмен излишками. Первоначально – на границах, между родами, осуществляется отдельными умельцами, далее – уже внутри общин, между семьями и лицами, по договорённости. Обмен означает утрату власти над продуктом. Это ведёт к накоплению его, сначала – случайному, а затем – и преднамеренному, в отдельных руках. Из чего возникает имущественное неравенство. Слои по роду занятий распадаются внутри на слои по имущественному цензу: на богатых и бедных. Богатые диктуют условия и занимают верхи общества, что создаёт неравенство социального положения между людьми.

Неравенство углубляется также от стычек и войн с соседями. Войны, ведшиеся раньше за самок /не за территорию, территорий хватало, а вот кровосмешение ослабляло род, к тому же чужие женщины желаннее привычных/, теперь ведутся за пленников. Пленные, жившие и работавшие прежде на общих основаниях с коренными, теперь распределяются по семьям с учётом возможности прокормить их. Отныне они заняты больше не на общих работах, а в приютивших их домах. Там они превращаются в постоянных работников, которым передаётся весь семейный и наиболее тяжелый труд. Возникает институт рабства.

Думать, что при зарождении человечество купалось в крови, неверно. Кровь польётся, когда, разъедаемое богатством, оно начнёт непрекращающуюся битву за его умножение. С возникновением рабства происходит ускоряющееся обнищание рядовых членов общин и за долги их последующее превращение в рабов, более тяжкое, чем для пленников.

По историческому значению, это коренная ломка сложившихся производственных отношений: распад общинной собственности и превращение её в частную, а значит, изменение и переход от бесклассовой структуры общества к классовой, а следом и падение общинного самоуправления перед властью богатеев. Так расколом общества на классы отметился взлёт к так называемой «цивилизации», по существу, порочной. Он длился чуть более 40 тысяч лет.