Czytaj książkę: «Рождественская книга стихов»

Сборник

Czcionka:

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р17-714-0576

Чудо Рождества

И.А. Бунин
(1870–1953)

Ангел

В вечерний час, над степью мирной
Когда закат над ней сиял,
Среди небес, стезей эфирной
Вечерний ангел пролетал.
Он видел сумрак предзакатный, —
Уже синел вдали восток, —
И вдруг услышал он невнятный
Во ржах ребенка голосок.
Он шел, колосья собирая,
Сплетал венок и пел в тиши,
И были в песне звуки рая, —
Невинной, неземной души.
«Благослови меньшого брата, —
Сказал Господь. – Благослови
Младенца в тихий час заката
На путь и правды и любви!»
И ангел светлою улыбкой
Ребенка тихо осенил
И на закат лучисто-зыбкий
Поднялся в блеске нежных крыл.
И, точно крылья золотые,
Заря пылала в вышине.
И долго очи молодые
За ней следили в тишине!
И в созерцании впервые
Дитя познало красоту,
Лелея грезы золотые
И чистой радости мечту.

В.Я. Брюсов
(1873–1924)

Рождество Христово

Огни по городу погасли,
На улицах немая мгла.
Вот Мать кладет Младенца в ясли,
Над Ним поникла, замерла.
Темно в их храмине убогой,
Солома в яслях холодна,
И зимний ветер стонет строго,
Стучится в дверь и у окна.
Но, окружен своим сияньем,
Младенец светится из мглы;
Его согреть своим дыханьем
Спешат покорные волы.
К Нему волхвы в чужой пустыне
Путь направляют по звездам,
И Ангелы из тверди синей
О Нем вещают пастухам.

П.В. Быков
(1844–1930)

Рождественская звезда

На волнах голубого эфира
Родилась на Востоке звезда —
Дивный светоч спасения мира,
Не светивший еще никогда.
Над пастушьей пещерой убогой
Засверкала впервые она —
Отражение южного Бога,
Пробудившего землю от сна.
С мира ветхого сбросив оковы,
Возвещая Христа Рождество,
Пронизала она мрак суровый,
Чтоб сияло любви торжество.
Чтобы солнце Христова ученья
Согревало, бодрило сердца,
Грубой силы смягчая мученья,
Чтобы кровь не лилась без конца.
Чтобы воронов алчная стая
Не терзала сердца и тела…
И в хоромах и в избах святая
Лучезарная правда цвела!

И.А. Гриневская
(1864–1942)

Звезда

На широком небосводе,
В звездном ярком хороводе,
Светит дивная звезда.
Всюду луч она заронит,
Где людское горе стонет, —
В села, рощи, города.
Луч доходит до светлицы
И крестьянки, и царицы
И до птичьего гнезда.
Он вскользнет и в дом богатый,
И не минет бедной хаты
Луч волшебный никогда.
Всюду ярче радость блещет,
Где тот звездный луч трепещет,
И не страшна там беда,
Где засветится звезда.

С.П. Киснемский
(1859–1906)

«Лежит Он в яслях тих, прекрасен…»

Лежит Он в яслях тих, прекрасен,

С улыбкой дивной на устах,

И Божий Промысел так ясен

В Его Божественных чертах.

Пред Ним в раздумий глубоком

Сидит Его Святая Мать

И зрит в чертах духовным оком

Страданий будущих печать!..

И в этот час Его рожденья,

Великой ночи поздний час,

Раздался с неба трубный глас

И хора ангельское пенье, —

То хоры ангелов толпой,

Слетевши к Божьему чертогу,

Запели «Слава в вышних Богу», —

И песне дивной и святой

Природа чуткая внимала

И вся, казалось, трепетала,

Исполнясь радостью живой.

А.А. Коринфский
(1868–1937)

Благовестие

Веют в темном мире
Скорби и бессилья
Ангельские хоры,
Ангельские крылья.
Озарились ясно
Песнью благостыни
И холмы, и долы
В скудной Палестине.
Слышится та песня
В шири небосклона
От вершин Ливана
До струи Кедрона…
Мудрецы с Востока,
К радости всемирной,
Держат путь с дарами —
С ладаном и смирной…
Под святые звуки
Горнего напева
Озарился сумрак
Каменного хлева.
А в забытых яслях
Ярче век от века
Светит лик Младенца —
Богочеловека…
Двадцати столетий
Пронеслась громада,
Но душа все так же
Вдохновенно рада.
Но на сердце так же
При воспоминаньи
Легче груз заботы
И светлей страданье.
И парят над миром
Скорби и бессилья
Ангельские хоры,
Ангельские крылья!

Христос-младенец

I

То не льется ли к долинам
Дальний говор волн морских,
Не домчал ли песню моря
Вольный ветер и затих?
То не шепчут ли деревья
В полуночной тишине,
Или полночь голубая
Замечталась обо дне?
То не птицы ли запели —
Зазвенели по кустам,
Голоса ли чуткой ночи
Раздаются здесь и там?
Или, может быть, с цветами
Сговорилися цветы —
Рассказать далеким звездам
Все желанья, все мечты?
Или, может быть, и звезды
С высоты своих небес
Шлют земле, обятой мглою,
Вести, полные чудес?!.
Нет, не звезды, нет, не волны,
Нет, не хоры птиц звенят;
Это – сонмы сил небесных,
Это – ангелы летят!..

II

За строем строй,
За клиром клир —
Летят они
В подлунный мир.
Они летят,
И шелест крыл
Немую даль
Заворожил.
С полей небес —
Как с выси гор —
Спустился вниз
Их звонкий хор.
Небесный гимн
Они поют,
Завет небес
Земле несут;
Поют о том,
Что в мир тревог
Пришел Христос —
Младенец Бог,
Что с Ним сошли
Любовь и мир
В обитель слез,
В мятежный мир.

III

А Он – Божественный Младенец,
А Он заснул и видит сон;
И первый сон Христа-Младенца
Крылами тайны осенен.
Небесных звуков сочетанье,
Земных мелодий чудный строй
Лелеет слух Христа-Младенца
Своей волшебною игрой.
Он видит: три бесплотных брата,
Перед собой развеяв тьму,
Пришли к Нему, к Христу-Младенцу,
Царю и Богу своему.
Он слышит – первый молвил: «Слава —
И на земле, и в небесах —
Той, что в Своем Христе-Младенце
Мессию держит на руках!..»
Второй промолвил: «В темном мире
Не льется в эту полночь слез, —
Земле Собой Христос-Младенец
Свет чистых радостей принес!..»
И молвил третий – ангел скорби:
«Он в мир пришел – за мир страдать!..»
Но не слыхал Христос-Младенец,
Но не внимала даже Мать…
А ночь плыла над Вифлеемом
Под гимны ангелов святых,
Венчая сон Христа-Младенца
Венцом созвездий золотых…

М.А. Кузмин
(1872–1936)

«Без мук Младенец был рожден…»

Без мук Младенец был рожден,
А мы рождаемся в мученьях,
Но дрогнет вещий небосклон,
Узнав о новых песнопеньях.

Не сладкий глас, а ярый крик
Прорежет темную утробу:
Слепой зародыш не привык,
Что путь его подобен гробу.

И не восточная звезда
Взвилась кровавым метеором,
Но впечатлелась навсегда
Она преображенным взором.

Что дремлешь, ворожейный дух?
Мы потаенны, сиры, наги…
Надвинув на глаза треух,
Бредут невиданные маги.

Волхвы

Тайноведением веры
Те, что были на часах,
Тихий свет святой пещеры
Прочитали в небесах.
Тот же луч блеснул, ликуя,
Простодушным пастухам.
Ангел с неба: «Аллилуйя!
Возвещаю милость вам».
Вот с таинственнейшим даром,
На звезду направя взор,
Валтассар идет с Каспаром,
Следом смутный Мельхиор.
Тщетно бредит царь угрозой,
Туча тьмою напряглась:
Над вертепом верной розой
Стая ангелов взвилась.
И, забыв о дальнем доме,
Преклонились и глядят,
Как сияет на соломе
Божий Сын среди телят.
Не забудем, не забыли
Мы ночной канунный путь,
Пастухи ли мы, волхвы ли —
К яслям мы должны прильнуть!
За звездою изумрудной
Тайной все идем тропой,
Простецы с душою мудрой,
Мудрецы с душой простой.

«Ангелы удивленные…»

Ангелы удивленные,
Ризами убеленные,
Слетайтесь по-старому,
По-старому, по-бывалому
На вечный вертеп!

Божьи пташечки,
Райские рубашечки,
Над пещерой малою,
Ризою алою

Свивайте свой круг!
Пастухи беспечные,
Провидцы вечные,
Ночными закатами

Пробудясь с ягнятами,
Услышьте про мир.
Мудрецы восточные,
Дороги урочные

Приведут вас с ладаном
К Тому, Кто отрада нам,
Охрана и Спас.
И в годы кромешные

Мы, бедные грешные,
Виденьями грозными,
Сомненьями слезными
Смущаем свой дух.

Пути укажите нам,
Про мир расскажите нам,
Чтоб вновь не угрозою,
Но райскою розою
Зажглись небеса!

О люди, «Слава в вышних Богу»
Звучит вначале, как всегда, —
Потом и мирную дорогу
Найдете сами без труда.
Исполнитесь благоволенья,
Тогда поймете наставленье
Рождественских святых небес.
Сердца откройте, люди, люди,
Впустите весть о древнем чуде,
Чудеснейшем из всех чудес!

Ф. Пестряков
(1862–1911)

Святая ночь

Давно померк закат огнистый,

Последний луч зари погас:

Мерцают звезды, ночь чиста.

И близится полночи час.

За дни грядущие спокоен,

Одетый ризой световой,

Мир весь молитвенно настроен

Пред Чудом тайны мировой…

Плывет Святая ночь незримо,

Свершая мира торжество,

И славословят Херувимы

Младенца Бога Рождество.

А.А. Фет
(1820–1892)

«Ночь тиха. По тверди зыбкой…»

Ночь тиха. По тверди зыбкой
Звезды южные дрожат.
Очи Матери с улыбкой
В ясли тихие глядят.
Ни ушей, ни взоров лишних,
Вот пропели петухи —
И за Ангелами в вышних
Славят Бога пастухи.
Ясли тихо светят взору,
Озарен Марии лик.
Звездный хор к иному хору
Слухом трепетным приник.
И над Ним горит высоко
Та звезда далеких стран.
С ней несут цари востока
Злато, смирну и ливан.

Явление ангела пастырям

Встаньте и пойдите
В город Вифлеем;
Души усладите
И скажите всем:
«Спас пришел к народу,
Спас явился в мир!
Слава в вышних Богу,
И на земли мир!
Там, где отдыхает
Бессловесна тварь,
В яслях почивает
Всего мира Царь!»

«Звезда сияла на востоке…»

Звезда сияла на востоке,
И из степных далеких стран
Седые понесли пророки
В дань злато, смирну и ливан.
Изумлены ее красою,
Волхвы маститые пошли
За путеводною звездою
И пали до лица земли.
И предо мной, в степи безвестной,
Взошла звезда твоих щедрот:
Она свой луч в красе небесной
На поздний вечер мой прольет.
Но у меня для приношенья
Ни злата, ни ливана нет, —
Лишь с фимиамом песнопенья
Падет к стопам твоим поэт.

А.С. Хомяков
(1804–1860)

«В эту ночь Земля была в волнении…»

В эту ночь Земля была в волнении:
Блеск большой, диковинной звезды
Ослепил вдруг горы и селенья,
Города, пустыни и сады.

А в пустыне наблюдали львицы,
Как, дарами дивными полны,
Двигались бесшумно колесницы,
Важно шли верблюды и слоны.

И в челе большого каравана,
Устремивши взоры в небосклон,
Три волхва в затейливых тюрбанах
Ехали к кому-то на поклон.

А в пещере, где всю ночь не гасли
Факелы, мигая и чадя,
Там ягнята увидали в яслях
Спящее прекрасное Дитя.

В эту ночь вся тварь была в волнении,
Пели птицы в полуночной мгле,
Возвещая всем благоволенье,
Наступленье мира на земле.

Л.А. Чарская
(1875–1937)

За лучистой звездой

В ту ночь далекую, когда в степи
безбрежной
В душистой южной мгле, в тиши, паслись
стада, —
Раздался в небесах звук гимна, тихий,
нежный,
И в облаках зажглась лучистая звезда.
Хор светлых ангелов, спускаясь по эфиру,
Тем гимном возвестил, что родился
Христос,
Что Он всему, всему страдающему миру
С собой великое прощение принес…
Звезда плыла в ту полночь роковую,
И пастухи за ней в смятенье духа шли;
И привела она к пещере, в глушь лесную,
Где люди Господа рожденного нашли.
С той ночи в небесах, горючая, златая,
Звезда является на небе каждый год
И, сердце трепетом священным зажигая,
К Христу-Спасителю рожденному зовет.

Г. Гейне
(1797–1856)

Пер. с нем. А.Блок

«Три светлых царя из восточной страны…»

Три светлых царя из восточной страны
Стучались у всяких домишек,
Справлялись, как пройти в Вифлеем,
У девочек всех, у мальчишек.

Ни старый, ни малый не мог рассказать,
Цари прошли все страны;
Любовным лучом золотая звезда
В пути разгоняла туманы.

Над домом Иосифа встала звезда,
Они туда постучали;
Мычал бычок, кричало дитя,
Три светлых царя распевали.

Новый год

А.Н. Апухтин
(1840–1893)

На новый, 1881 год

Вся зала ожидания полна,
Партер притих, сейчас начнется пьеса.
Передо мной, безмолвна и грозна,
Волнуется грядущего завеса.
Как я, бывало, взор туда вперял,
Как смутный каждый звук ловил оттуда!
Каких-то новых слов я вечно ждал,
Какого-то неслыханного чуда.
О новый год! Теперь мне все равно,
Несешь ли ты мне смерть и разрушенье
Иль прежних лет мне видеть суждено
Бесцветное, тупое повторенье…
Немного грез – осколки светлых дней, —
Как вихрем, он безжалостно развеет,
Еще немного отпадет друзей,
Еще немного сердце зачерствеет.

На новый год

Безотрадные ночи! Счастливые дни!
Как стрела, как мечта пронеслися они.
Я не год пережил, а десятки годов,
То страдал и томился под гнетом оков,
То несбыточным счастием был опьянен…
Я не знаю, то правда была или сон.

Мчалась тройка по свежему снегу в глуши,
И была ты со мной, и кругом ни души…
Лишь мелькали деревья в серебряной мгле,
И казалось, что все в небесах, на земле
Мне шептало: люби, позабудь обо всем…
Я не знаю, что правдою было, что сном!

И теперь меня мысль роковая гнетет:
Что пошлет он мне, новый, неведомый год?
Ждет ли светлое счастье меня впереди,
Иль последнее пламя потухнет в груди,
И опять побреду я живым мертвецом…
Я не знаю, что правдою будет, что сном!

Л.Н. Афанасьев
(1864–1920)

Новый год

I

Из мира горнего, где свет рождает свет,
Широко распахнув трепещущие крылья,
Несет небесный дух, блюдя веков завет,
Младенца новый год в мир гнева и насилья.

Роящихся светил бессмертные огни,
Сверкая в небесах ночными маяками,
Им освещают путь в таинственной сени,
Разлитой над землей туманными волнами…

Пришельца нового ждет грешная земля,
Не спит тревожный люд, охваченный волненьем,
И, с прошлым счет сведя и счастия моля,
Надеется опять и мучится сомненьем.

Дает обет любить, дает обет прощать,
От горя и обид беречь «меньшого брата»,
Услыша зов нужды, на помощь прибегать
И, к истине стремясь, блюсти заветы свято.

Но, только небеса рассветом озарив,
На землю новый год слетит, как светлый гений,
Забудется людьми минутный их порыв,
Забудется их пыл возвышенных стремлений.

Под звон заздравных чаш, под тяжкий хмель вина
Рассеются, как дым, пустые обещанья,
И будет вновь толпа безумием полна,
Кипеть враждой и злом в слепом негодованье.

Так, смыв следы румян с поблекшего лица
И грустною слезой затмив сиянье взора,
Клянется грешница пред образом Творца
Вступить на честный путь, сойдя с пути позора.

Но только светлый миг раскаянья пройдет
И слезы освежат измученное око,
О клятвах позабыв, она опять пойдет
На тот же темный путь разврата и порока.

II

Минута страшная! И сладостно и жутко!
Уж полночи приход нам стрелкой возвещен;
И, в мирной тишине прислушиваясь чутко,
Внимает робкий слух часов бесстрастный звон.

Какая смесь в душе надежд и упований!
Какой хаос в уме волнующихся дум!
А полночи приход, средь бури ожиданий,
Величествен и нем, безстрастен и угрюм.

Так просто, как и все, в природе равнодушной
Свершился времени беззвучный перелом!
К чему ж умы людей мятутся непослушно,
А сердце зыблет страх и радости подъем?..

В.Г. Бенедиктов
(1807–1873)

На 1861 год

«О господи! Как время-то идет!» —
Твердило встарь прабабушкино племя,
И соглашался с этим весь народ.
Да полно, так ли? Движется ли время?
У нас в речах подчас неверен слог,
Толкуем мы о прошлом, преходящем
И будущем, а в целом мир и бог
Всегда живут в одном лишь настоящем.

И нету настоящему конца,
И нет начала. Люди вздор городят
О времени – оно для мудреца
Всегда стоит, они ж идут, проходят
Или плывут по жизненной реке
И к берегам относят то движенье,
Которое на утлом челноке
Свершают сами. Всюду – заблужденье.

О род людской! Морщины лбов
Считает он, мытарства и невзгоды,
Число толчков, число своих гробов
И говорит: «Смотрите! Это – годы.
Вот счет годов – по надписям гробниц,
По памятникам, храмам, обелискам».

Не полно ль годы цифрами считать
И не пора ль меж новостей, открытий
Открытому сознанью место дать,
Что мир созрел для дел и для событий?

О, вознесись к творцу, хвалебный глас,
От всей России в упованье смелом,
Что новый год, быть может, и для нас
Означится великим, чудным делом!
О, если б только в сторону мечи!
И если бы средь жизненного пира
Кровь не лилась! Господь, нас научи
Творить дела путем любви и мира!

Воистину то был бы новый год,
И новый век, и юбилей наш новый,
И весь людской возликовал бы род,
Объят всемирной церковью Христовой.