Czytaj książkę: «Черная книга имен, которым не место на карте России»
«Черная книга» посвящена тем географическим названиям, которые сохраняют наследие коммунистической идеологии и пропаганды. Задача книги – показать подлинную роль, которую сыграли в истории запечатленные в советских названиях лица, события и явления, реальные и мифологизированные. Очищение городов и сел от этих названий необходимо для оздоровления идейной среды, в которой живет наше общество. Возвращение исторических названий, а также замена советских имен на названия, связанные с творцами непреходящих ценностей нашей культуры, науки и государственности, в том числе с деятелями антибольшевицкого сопротивления, поможет восстановить историческую преемственность нынешней России.
Снос памятника Дзержинскому в Москве в ночь с 21 на 22 августа 1991 г. Дело, начатое тогда народом, задержалось. Оно ждет своего завершения
В подготовке статей участвовали 17 авторов, в том числе С. С. Балмасов, С.В. Волков, Д.Е. Галковский, А.Б. Зубов, Г.В. Кокунько, Н.А. Кузнецов, Б. С. Пушкарев, Ю.С. Цурганов, С.В. Шешунова, а также ряд членов Московского купеческого общества.
Исправление названий
Для физического здоровья важно качество окружающей нас среды: чистый воздух, чистая вода, не зараженная ядами почва. Для душевного здоровья не менее важна окружающая нас символическая среда. К ней относятся названия улиц и других географических объектов (топонимика).
Названия эти нужны прежде всего для ориентации, для того, чтобы человек знал, где он. Если он потерян, заблудился – это нарушает его душевное равновесие, мешает ему жить и действовать. Если названия кругом французские, он видит, что он во Франции, если русские – в России, а если советские – то он вроде в СССР, которого давно нет. Это дезориентирует.
Названия не только ориентируют в пространстве, как то: угол улицы А и улицы Б. Они напоминают о событиях и людях, с которыми названия связаны. Топонимы бывают естественными и искусственными.
Естественные имеют древнее происхождение, отражают индивидуальные черты места, его колорит. Такие названия вызывают интерес к краеведению, желание узнать, кто до нас жил в этих местах, чьи мы наследники, кто мы. Бывают естественные названия чисто географические. Тверская улица в Москве, Московский проспект в Петербурге указывают на города, к которым они ведут.
Искусственные названия порой связаны с местами деятельности исторических фигур (в направлении нынешнего Кутузовского проспекта в Москве действительно шел Кутузов, на Чкаловской в Петербурге жил Чкалов). Чаще они географически произвольны и служат сохранению памяти о людях, составляющих славу нации: писателях, ученых, композиторах, полководцах и иных выдающихся деятелях. Запечатленные в названиях имена соединяют живых со своими великими предками, предлагают равняться на них, брать с них пример.
В советское время велась широкая кампания искусственных переименований в честь предтеч и деятелей большевицкой революции и международного коммунизма. Память о прошлом России надо было стереть, страну обезличить повторением одних и тех же стандартных названий. Они менялись в зависимости от того, кто в данный момент был в фаворе у правящей партии. Гатчина одно время носила название Троцк, Пермь – Молотов, Ижевск – Устинов, Рыбинск – Андропов, Набережные
Челны – Брежнев, было много названий в честь Сталина. Этого уже нет. Но сохранилось множество названий в честь Ленина, Дзержинского и других деятелей, которых почитали в течение всего правления КПСС.
Кто же они, эти деятели? Слава российской нации или ее позор? Пусть читатель решит, прочитав эту книгу.
Более двух тысяч лет назад Конфуций объяснял одному из китайских правителей, что необходимо начинать исправление дел в государстве с исправления имен: «Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться и народ не знает, как себя вести».
Очищение страны от коммунистических названий началось в 1991–1994 гг., но затем почти остановилось из-за официально объявленной политики «согласия и примирения». В результате путь к храму, где находится икона царственных мучеников, ведет со станции метро имени цареубийцы Войкова, на улицу Сергия Радонежского попадаешь со станции «Площадь Ильича», храм-памятник на месте убийства царской семьи в Екатеринбурге построен на улице Карла Либкнехта, Санкт-Петербург окружает Ленинградская область, а Екатеринбург – Свердловская.
Такой абсурд порождает нигилистическое отношение к прошлому страны, лишенное нравственных оценок. А продолжающееся присутствие советских имен питает прокоммунистические настроения, закрепляет их положение как некоей постоянной ценности. Оно формирует привыкание к ним у молодого поколения, которое начинает относиться к ним примирительно и или не сознает, в какой мере они противоречат его собственным убеждениям, или, наоборот, может вновь захотеть, как призывал Маяковский, «делать жизнь с товарища Дзержинского», или с Урицкого, или с Андропова.
Работа по стиранию с карты страны недостойных имен нужна и для сохранения памяти о подлинных героях России, ее строителях и защитниках, ее духовных вождях, борцах с тоталитарным режимом. Их пример, а не пример растлителей и разрушителей, должен вдохновлять будущие поколения.
В помощь тем, кто над этим работает, и написана «Черная книга». В ней дано 122 кратких очерка о лицах, понятиях и событиях, которые наиболее часто встречаются в оставшихся от советского времени наименованиях улиц, площадей, населенных пунктов. Их список составлен на основании данных по 50 крупным городам. В него не входят деятели местного значения и создатели советского режима, имена которых уже стерты с карт самими коммунистами (Троцкий, Сталин). Не входят туда и ученые, военные и иные деятели, прославленные в советское время (Вернадский, Королев), но к созданию коммунистического режима непосредственно не причастные.
Очерки в книге написаны в свободном стиле 17 разными авторами. Это не академическое исследование с подробным изложением послужных списков. Цель очерков – дать нравственную и политическую оценку деятельности описываемых фигур, определить их отношение к российскому государству. Сегодня, когда славословия «Российской державе» стали дежурными в устах представителей власти, важно показать, что описываемые персонажи либо способствовали разрушению России, либо не имели к ней никакого отношения.
Кого-то удивит, что в список лиц, чьи имена не следует сохранять в российской топонимике, вошли такие видные деятели отечественной культуры, как Герцен, Кропоткин, Плеханов или Горький и Маяковский. Но составители сборника стоят на государственной позиции. Первые трое своими революционными идеями помогали разрушать, а не строить российское государство. Последние двое в своих писаниях поощряли коммунистический террор.
Книга – не просто перечень биографий. Она стремится выявить суть большевизма как метода ведения политической борьбы, метода управления обществом и государством, прояснить суть коммунизма как политической идеологии. Мы адресуем ее не только единомышленникам, которым в общем известны приведенные здесь факты, но широким кругам граждан. А многие из них до сих пор считают, что коммунизм – это, в принципе, не так плохо, что заслуживают осуждения лишь его проявления, связанные с репрессиями, и некоторые деятели, слишком «перегнувшие палку».
Когда мы пишем, что Атарбеков рубил головы шашкой, это производит впечатление, а когда пишем, что Ногин уговорил профсоюз железнодорожников отменить забастовку против Ленина, – не производит. Поэтому важно помнить, что ответственность за последствия коммунистического эксперимента несут не только ярко выраженные преступники с садистскими наклонностями, но и те участники, которые лично никого не убивали. Это важно и потому, что в данной книге мы не можем охватить всех персонажей. За ее рамками остались «местно чтимые» деятели, но это не значит, что к ним нет претензий. И они несут ответственность за действия своих начальников.
Такой подход основан на положениях Устава Международного военного трибунала, созванного в Нюрнберге в 1946 г. для суда над военными преступниками. Соотнесение действий большевиков с выработанными впоследствии определениями ставит «героев» нашей книги в исторический контекст.
Статья 6 Устава Нюрнбергского трибунала относит к «преступлениям, влекущим за собой индивидуальную ответственность»: «убийства или истязания военнопленных […]; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности»; […] «убийства, истребление, порабощение, ссылку и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам» […]. «Руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или в осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений, несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами в целях осуществления такого плана».
Против устранения советских топонимов есть два возражения:
1) «Мы к этим названиям привыкли». Но привычки бывают дурные и хорошие. Опыт центра Москвы, где в 1990–1994 гг. было восстановлено 150 исторических названий, свидетельствует, что к исправленным названиям быстро привыкли, и 10 лет спустя мало кто вспоминает советские.
2) «Это часть нашей истории, мы не можем ее отменить». Но для изложения полной картины истории есть учебники. Топонимы ее отражают выборочно. И рабство негров в Америке, и власть Гитлера в Германии – тоже часть истории, но никому в голову не приходит называть в их честь улицы или города. Вопрос в отборе достойных имен и событий, к чему и призывает книга.
Книга состоит из шести тематических разделов, по основным категориям лиц и явлений, встречающихся в современных наименованиях. Статьи внутри каждого раздела расположены в алфавитном порядке по наиболее распространенной форме имени, не обязательно по фамилии. Алфавитный указатель статей всех разделов и встречающихся в них лиц дан в конце книги.
1. Названия, связанные с октябрьским переворотом и утверждением власти большевиков
Видное место в топонимике современной России занимают имена лиц, которые непосредственно осуществили коммунистический переворот и помогли новой власти удержаться в годы гражданской войны. Набор этих имен весьма случаен. Среди них как действительно крупные большевицкие деятели, так и разного рода «герои революции», часто полумифические, ставшие известными благодаря пропаганде сталинского времени, нуждавшейся в примерах для воспитания «строителей коммунизма». Обилие таких имен на карте объясняется и тем, что среди них немало лиц, умерших до конца 1920-х годов и не успевших попасть в число «врагов народа».
Антонов-Овсеенко
Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (настоящая фамилия – Овсеенко, партийная кличка – Штык; 1883–1939) происходил из офицерской семьи. Закончив кадетский корпус, он поступил в Николаевское военно-инженерное училище, из которого был исключен за отказ принимать присягу. Поработав кучером, Овсеенко поступил в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище, где присягу все-таки принял. Однако верность ей молодой офицер сохранять не стал: во время русско-японской войны дезертировал из своей части и занялся подрывной работой. Неоднократно арестовывался, но всякий раз ему удавалось выйти сухим из воды.
Например, в июне 1905 г. он был арестован в Кронштадте под чужой фамилией, в октябре выпущен по амнистии, в апреле 1906 снова арестован в Москве, но бежал из полицейского участка. В июне арестован в Севастополе, при аресте оказал вооруженное сопротивление. Через год бежал вместе с двадцатью другими заключенными, после взрыва тюремной стены. Вел революционную пропаганду среди матросов царской яхты «Штандарт», организовал в Москве антиправительственный «Клуб разумных развлечений». Арестован на съезде фабричных врачей, но выпущен через три дня и т. д. Как один из организаторов военных мятежей в Польше и Севастополе он был приговорен к смертной казни, замененной двадцатью годами каторги, но бежал и жил с 1910 г. в эмиграции. В 1917 г. по амнистии Временного правительства вернулся в Россию, где быстро выдвинулся в первые ряды большевиков.
Наиболее ярко таланты Владимира Александровича проявились в октябрьские дни 1917 г. Он сыграл важную роль в большевицком перевороте, организовав захват Зимнего дворца. Именно он арестовал членов Временного правительства. Самого Антонова-Овсеенко 28 октября арестовали юнкера. Десятки юнкеров к тому времени были растерзаны на улицах его подручными. Однако он не только не был расстрелян, но на следующий день освобожден при посредничестве американского журналиста А. Вильямса.
Антонов-Овсеенко вошел в первое коммунистическое правительство – Совет народных комиссаров. С декабря 1917 г. он занимал крупные командные посты в Красной армии (командующий Особой группой войск Курского направления, командующий Советской армией Украины ит.д.). В сентябре 1918 – мае 1919 гг. был членом Реввоенсовета РСФСР. Его подчиненные широко применяли расстрелы заложников и массовые репрессии против «классовых врагов». В апреле 1919 г. Овсеенко назначили председателем Тамбовского губисполкома. Его бесчеловечная политика при проведении продразверстки довела крестьян губернии до отчаяния, и в августе 1920 г. они восстали. В 1921 г. Овсеенко стал председателем Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с восстаниями. Вместе с Тухачевским он разработал меры по истреблению непокорных крестьян: семьи восставших (вплоть до грудных детей) брались в заложники и отправлялись в концлагеря; за укрытие повстанцев или их близких расстреливался старший в укрывшей семье; согласно особому приказу расстреливался всякий, кто отказался назвать свое имя. Число жертв красных карателей в Тамбовской губернии огромно даже на фоне уже привычных для советской власти репрессий.
В дальнейшем Антонов-Овсеенко был переведен на дипломатическую работу: в 1920-е годы служил советским полпредом в Чехословакии, Литве, Польше. С 1934 г. он прокурор РСФСР. В этой должности Овсеенко способствовал установлению практики вынесения приговоров «по пролетарской необходимости». Во время гражданской войны в Испании (1936–1937) занимал пост генерального консула в Барселоне: через этот город проходило большинство военных грузов из СССР для испанских коммунистических формирований. Оттуда Овсеенко был отозван в Москву, арестован и расстрелян по обвинению в троцкизме. В 1956 г. он был реабилитирован.
Имя Антонова-Овсеенко носят улицы многих городов. В Москве такая улица имеется в Пресненской управе, в Петербурге – в Невском районе.
Артем
Настоящее имя – Федор Андреевич Сергеев (1883–1921), но никто из соратников его так не называл. Звали просто: «товарищ Артем». Даже в официальном списке состава ЦК РКП(б) на 1920 год, где все перечислены по фамилии с инициалами, он фигурирует как «т. Артем».
В 1901 г. Артем поступил в Московское высшее техническое училище, но уже с 1902 г. был «в рядах искровцев-большевиков» и стал профессиональным революционером. В декабре 1905 г. руководил вооруженным бунтом в Харькове, был арестован, бежал, но в Перми снова попал в тюрьму, из которой писал: «Камера большая, светлая. Пища неплохая, прогулка в день чуть не два часа, еженедельно баня, а что главное – я могу иметь здесь столько книг, сколько хочу».
Вскоре тов. Артем оказывается в Париже, где работает директором ресторана и учится в «Русской высшей вольной школе». Туда набирали по всей России полуинтеллигентов, давая им зубрить несложную грамоту «долой» и «да здравствует», а заодно и собственные вымышленные биографии («легенды»). В 1910 г. Артем становится портовым грузчиком в Австралии, где издает газету «Австралийское эхо» и постоянно судится с местными властями. После начала мировой войны пытается сорвать мобилизацию войск и выступает за заключение австрало-германского сепаратного мира.
После Февральской революции Артем вернулся в Россию и стал во главе большевицкого комитета Харьковского совета. Еще до октября он возглавлял вооруженные отряды большевиков, а в 1918 г. стал главой так называемой Криворожско-Донецкой республики. Затем занял, среди прочих, должность всеукраинского народного комиссара агитации и пропаганды. Погиб товарищ Артем в авиационной катастрофе в Подмосковье, при испытании некоего «аэровагона».
Партийная кличка этого деятеля часто встречается в топонимике. В Приморском крае есть город Артем и поселок Артемовский. Города, носящие имя Артемовск, есть в Красноярском крае (бывший поселок Ольховский), в Донецкой (бывший город Бахмут) и в Луганской областях. В городах Луганск и Шахты именем Артема названы городские районы. В Свердловской и Иркутской областях есть поселки, носящие название Артемовский.
Атарбеков
Георгий Александрович Атарбеков (настоящая фамилия Атарбекян; 1892–1925) начал революционную деятельность в 1905 г. Во время русско-японской войны; он, как и другие революционеры, был сторонником поражения России. Активный участник беспорядков 1905–1907 гг. на Северном Кавказе и в Закавказье, где помогал грузинским «лесным братьям» и «красным стрелкам». С 1908 г. – член РСДРП(б). В 191 1 г. исключен из Московского университета, где учился на юридическом факультете.
В начале I мировой войны его арестовывают в Тифлисе за пораженческую агитацию и пропаганду восстания горцев против России. Он бежит из-под ареста и скрывается в Эчмиадзине; продолжая призывать солдат и железнодорожных рабочих помочь поражению России, натравливал люмпен-пролетариат на имущие классы. В 1917–1918 гг. – член Сухумского подпольного комитета партии большевиков и Военно-революционного комитета. В начале 1918 г. Атарбеков организовал отряд Красной гвардии, с помощью которого большевики захватили власть в Сухуме и его окрестностях. После подавления этого восстания войсками Грузии подготовил и осуществил новое. В апреле-мае 1918 г. он был заместителем председателя Военно-революционного комитета Абхазии. После разгрома большевиков в Абхазии уехал в Майкоп, к Орджоникидзе (см. ниже).
В том же году Атарбеков стал заместителем председателя, а затем и председателем «Северо-Кавказской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией». Неудачно оборонял Майкоп от белогвардейцев, после чего обвинил в этой неудаче население Армавира, Пятигорска, Кисловодска, Ессентуков, якобы устроивших контрреволюционный заговор. Непролетарское население названных городов было обречено на кровавую расправу. Атарбеков создал в этих городах чрезвычайные комиссии, которые еще до официального объявления красного террора без суда убили тысячи заложников – священников, офицеров и др. интеллигентов, (в том числе – известного болгарского добровольца русской армии генерала Радко-Дмитриева). Вот описание одного из свидетелей: «Палачи были неумелые и не могли убивать с одного взмаха. Каждого заложника ударяли раз по пять, а то и больше. Некоторые стонали, но большинство умирало молча… Вокруг могил стояли лужи крови. Кое-где лежали осколки человеческих костей. Ближайшие к месту казни кресты и надгробные памятники были обагрены кровью и обрызганы мозгом». Атарбеков не только руководил этими расправами, но и сам участвовал в них и любил хвастаться перед соратниками, как своей рукой зарубил того или иного генерала.
Далее он был назначен начальником Особого отдела 11-й армии, затем Особого отдела Каспийско-Кавказского фронта. В этой должности Атарбеков проявил жестокость уже к самим красноармейцам. Если они проигрывали сражения или отказывались воевать за большевиков, к ним применялись децимации (расстрел определенного процента солдат). В феврале 1919 г. по инициативе Кирова Атарбеков возглавил ЧК в Астрахани, где «оказал неоценимую услугу революции подавлением мартовского восстания». Это подавление сопровождалось применением артиллерии против рабочих кварталов Астрахани и массовым террором. В мае-июне 1919 г. Атарбеков провел новую карательную операцию против жителей города. Он обвинил астраханских рыбаков в шпионаже и объявил их виновниками разгрома большевицкой Волжско-Каспийской флотилии под фортом Александровск. Атарбекова за его жестокость возненавидели красноармейцы и матросы и хотели ему отомстить. Они организовали на чекиста три покушения. Руководство ЧК в Москве тоже считало, что Атарбеков превысил свои полномочия, и отозвало его для разбирательства, но Дзержинский его оправдал.
Осенью 1919 г. палач Астрахани стал во главе подразделения Особого отдела ВЧК уже в Москве. Вместе с Тер-Петросяном (Камо) он руководил чекистскими операциями в тылу корпуса генерала К.К. Мамантова, разъезжал в поезде, созданном специально «для борьбы с диверсантами и шпионами в тылу Красной армии». Затем Атарбеков возглавлял Особый отдел и Ревтрибунал на Южном фронте, Особые отделы 9-й армии и Кавказского фронта. В должности уполномоченного ВЧК по Кубано-Черно-морской области и в Баку руководил массовыми расстрелами русских солдат и офицеров армии генерала Д.П. Драценко (май-сентябрь 1920 г., концлагерь на острове Норген под Баку).
С 1921 г. Атарбеков – полномочный представитель ВЧК в Армении и Азербайджане, председатель Ревкома Армении, где также руководил массовыми репрессиями. Затем – нарком почт и телеграфа Закавказья, член Президиума Закавказской партийной контрольной комиссии. Погиб в авиакатастрофе.
Даже на общем фоне палачей коммунистической эпохи имя Атарбекова одно из самых одиозных. Между тем оно сохраняется в городской символике России. Так, в Москве в Преображенской управе есть улица Атарбекова.
