Czytaj książkę: «Анастас Иванович Микоян: человек и политик»

Ответственный редактор

И.Н. Селиванов

Рецензенты:

доктор Й. Чавошки (Республика Сербия)

кандидат исторических наук О. Н. Аргунов

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© Коллектив авторов, 2021

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Предисловие

На сегодняшний день написано достаточно много работ в контексте такого популярного направления не только в научных кругах, но и у широкой читательской аудитории, как «Человек в истории». Их авторы, в стремлении показать те или иные стороны «личностного фактора» в историческом процессе, находятся порой на диаметрально противоположных методологических позициях. Это касается как изучения истории повседневности, так и характеристик конкретного государственного или общественного деятеля.

XX век с его потрясениями и социальными катаклизмами дал много информации для размышлений, в том числе и в рамках применения на практике политическими лидерами марксистской модели общественного развития. Советский период отечественной истории – наглядное тому подтверждение. Как показывает практика, у пишущих на данную тему анализ достоверных исторических источников и объективность подходов зачастую подменяется голословными утверждениями или обвинениями в соответствии с той или иной конъюнктурой, чаще всего, в формате «исторической политики». Это в равной мере относится как к отечественной, так и к зарубежной историографии и публицистике.

Еще на один аспект обратил внимание российский историк-архивист О. В. Хлевнюк. Проанализировав большое количество работ биографического жанра, вышедших в советский и постсоветский период, он пришел к неутешительному выводу, что читатель, интересующийся советской историей, сталкивается с большим пластом недостоверной информации, в том числе «упакованной в наукообразные обертки»¹.

С этим утверждением сложно не согласиться, но только какие критерии, кроме обвинительного уклона в отношении политических лидеров советской эпохи, подкрепленного соответствующим архивным материалом, стоит использовать при написании работ биографического жанра, остается непонятным.

Есть еще одна тенденция при изучении советской истории: создание своеобразных «фигур умолчания», если тот или иной деятель не вписывается в заранее заданную схему. Или последовательно создавать вокруг него какие-либо штампы или ассоциации.

Одним из самых ярких и талантливых представителей советской партийно-государственной элиты, оставивший заметный след в отечественной истории и мировой политике, был Анастас Иванович Микоян. Это признают практически все, кто в той или иной степени знаком с его деятельностью. Несколько десятилетий он входил в руководство высших органов власти СССР. В ноябре 2020 г. исполнилось 125 лет со дня рождения Микояна, и появился хороший повод вспомнить о нем как о политическом деятеле, явно недооцененном не только современниками, но и потомками.

Нам представляется в рамках предисловия уместным хотя бы в общих чертах остановиться на специфике той эпохи, в которой Микояну пришлось жить и работать.

Когда идет речь о советском периоде отечественной истории, а тем более об олицетворявших его политических лидерах, возникают самые неоднозначные оценки. Это в полной мере касается как его начального этапа, чаще всего ассоциирующегося с фигурами В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого, так и тридцатилетнего «сталинского периода», по завершении которого Советский Союз превратился, исходя из общих цифр экономических и военных показателей, в одну из самых мощных и влиятельных держав мира. Конечно, можно долго дискутировать по поводу того, какова была цена такого статуса, и какими методами он был достигнут.

Подобная неоднозначность в полной мере относится и к временному отрезку, названному периодом «хрущевской оттепели». Одни историки и политические публицисты ее характеризуют как «время несбывшихся надежд», другие видят «начало развала СССР», а третьи считают, что она зародила в советском обществе иллюзии относительно возможности демонтажа сталинской системы и ее замены на «истинную» («ленинскую»)².

После окончания XX съезда КПСС, который принято считать «пиком оттепели», следующие восемь лет хрущевского правления были наполнены столь противоречивыми событиями во внутреннем развитии и во внешней политике, что до сих пор в их оценках можно элементарно запутаться: что все-таки было благом, а что пошло во вред народам, населявшим Советский Союз?

Логичным следствием почти полувекового отрезка истории СССР было явное нежелание сформировавшейся в сталинские и хрущевские времена политической элиты и далее жить в постоянном стрессовом состоянии. Прежде всего, они не хотели вновь испытывать на себе периодически проводившиеся (чаще всего по инициативе партийного вождя одновременно являвшегося неформальным главой государства), радикальные кадровые встряски: партийные «чистки», «большой террор», борьба с «космополитами», «бандой Берия», «антипартийной группой» и т. д.

Сторонники прежнего «жесткого курса» потерпели во внутрипартийной борьбе ощутимое поражение, отойдя на вторые-третьи роли. Отсюда плавно вытекало наступление почти на два десятилетия эпохи «брежневского застоя» (своеобразной «передышки» для советской номенклатуры), быстро перешедшей в горбачевскую «перестройку», в конечном итоге и завершившую «советский левый проект».

Можно опять же долго дискутировать о том, вина это Горбачева или все же его историческая заслуга, давшая республикам бывшего Советского Союза потенциальную возможность возвратиться на исторический путь, с которого народы бывшей Российской империи (в большинстве не по своей воле) свернули в 1917 г.

Вряд ли в обозримом будущем в вопросе об оценках этого уже ушедшего в историю периода удастся найти консенсус, но реальные возможности расширить наши представления о тех противоречивых временах имеются уже сегодня. Как мы уже отмечали выше, особенно это касается «субъективного» фактора в истории советского политического проекта на уровне его знаковых личностей. Несомненно, Анастас Иванович Микоян – одна из таких фигур.

* * *

Настоящее издание состоит из трех основных разделов, каждый из которых в той или иной степени освещает различные стороны жизни и деятельности А. И. Микояна.

Первый включает научные публикации, посвященные его внутри— и внешнеполитической деятельности. Одна из них, написанная И. Н. Селивановым, дает общее представление об основных этапах жизни и политической карьеры Микояна, в ней содержится историографический материал, показывающий разные оценки микояновского политического наследия в перестроечном СССР, современной России и в некоторых других государствах.

Две другие статьи относятся к международной деятельности Микояна. Сербский историк А. Животич на основе исследования большого круга архивных материалов из российских, сербских и хорватских архивов показал вклад Микояна в процесс восстановления советско-югославских торговых отношений на начальном этапе Второй мировой войны. Один из ведущих российских специалистов по новейшей истории Венгрии А. С. Стыкалин рассмотрел важный вопрос, связанный с усилиями Микояна политическими методами урегулировать венгерский кризис лета-осени 1956 г. Эта работа является продолжением его более ранних исследований в данном направлении.

В следующем разделе, адресованном, в первую очередь, профессиональным исследователям, собраны документальные материалы. В частности, представлены два отличающихся друг от друга варианта текстов выступления Микояна в Ереване в марте 1954 г., в котором он впервые откровенно высказал свое мнение о необходимости реабилитации невинных жертв сталинских репрессий в Армении.

Также здесь дан краткий обзор доступных для исследователей документов из фондов Архива Президента Российской Федерации (АП РФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ). Проделанная работа, на наш взгляд, позволяет создать хороший задел для того, чтобы выйти на практическую реализацию публикации более полной документальной истории государственной и партийной деятельности Микояна как одной из ключевых фигур советской истории.

Здесь же опубликованы (с вводной статьей и комментариями) документы, связанные с деятельностью Микояна в качестве члена Президиума ЦК КПСС и одного из «первых лиц» СССР – его участии в 1964–1965 гг. в попытках нормализации советско-китайских межпартийных связей, а также межгосударственных отношений, значительно ухудшившихся после XXII съезда КПСС.

Заключительный раздел посвящен проблемам сохранения исторической памяти о Микояне как одном из знаковых деятелей советской эпохи. Публикуется исследование И. А. Коноревой и М. Э. Конорева о возможностях практической реализации их совместного авторского проекта по созданию в сети Интернет виртуального музея А. И. Микояна. Содержится информация о проекте турбо-сайта о его жизни и деятельности, разработанным И. Н. Селивановым совместно с фирмой «Showbiz» (г. Курск). Завершает данный раздел Избранная библиография работ Микояна и о Микояне.

В формате приложений в книге воспроизведены фрагменты из ранее опубликованных интервью членов его семьи, воспоминаний современников, а также фотографии, связанные с микояновской тематикой. Эти публикации дополняют материалы, размещенные в основных разделах.

Сразу отметим, что члены авторского коллектива не ставили своей задачей показать образ Микояна в идеализированном виде, а стремились рассмотреть его деятельность в контексте противоречивости той исторической эпохи, в которой ему довелось жить и работать. Надеемся, что представленное издание поможет лучше узнать, кто такой Анастас Иванович Микоян и какое политическое наследие он оставил потомкам.

Благодарим за помощь в работе коллег, а также сотрудников архивов и библиотек, в которых пришлось заниматься сбором материала. Надеемся на конструктивные замечания и пожелания читателей по поводу содержательной части представленной книги.

1. Исследования

1.1. Анастас Иванович Микоян: некоторые штрихи к политическому портрету в реалиях «советского левого проекта»

И. Н. Селиванов³

Аннотация. Рассмотрены основные этапы жизни и деятельности Анастаса Ивановича Микояна, занимавшего в течение нескольких десятилетий ключевые посты в партийно-государственной системе СССР. Показан его вклад в развитие советской внутренней и внешней политики, рассмотрены различные оценки деятельности в отечественной и зарубежной историографии и публицистике.

Ключевые слова: человек в истории, советский левый проект, Анастас Микоян, внутренняя политика СССР, внешняя политика СССР, историография истории СССР.

Несмотря на то, что Анастаса Ивановича Микояна уже более четырех десятилетий нет в этом мире, не утихают споры по поводу того следа, который он оставил (или мог бы оставить при определенных «благоприятных» для страны обстоятельствах) в советской истории. Начав свою политическую карьеру еще при Ленине, Микоян ее завершил при Брежневе. Такое уникальное для советских времен «долгожительство» на вершине власти и то политическое наследие, которое он после себя оставил, не может не вызывать интерес к его деятельности. Причем, порой, с диаметрально противоположными оценками одних и тех же фактов его биографии.

По нашим наблюдениям, вплоть до второй половины 1980-х гг. в коллективной народной памяти образ Микояна в целом был положительным, в общественном мнении с его именем связывали многие позитивные процессы, происходившие в советской внутренней и внешней политике. На фоне большинства других политических деятелей «сталинского» и «хрущевского» времен он выглядел очень достойно в глазах не только советских людей, но и иностранцев.

Чем меньше в «брежневские» времена о нем старались вспоминать на официальном уровне, тем больше микояновский образ в народном сознании приобретал черты авторитетности и значимости на фоне постепенно дряхлевших «кремлевских старцев», по своим личным и деловым качествам сильно ему уступавшим.

Многим современникам импонировала его природная интеллигентность и одновременно «фирменная» деловая хватка, умение находить компромиссы порой в очень сложных ситуациях. Да и сами политики «брежневского призыва» (может быть, за исключением нескольких фигур) наверняка понимали, насколько спонтанно созданный в народе образ Микояна контрастировал с представлениями о них.

Выходившие в 1970-е гг. сильно отредактированные цензурой мемуары Микояна читались простыми людьми намного охотнее и по содержанию были гораздо интереснее, чем, например, широко разрекламированные воспоминания, приписывавшиеся перу «дорогого Леонида Ильича» («Малая земля», «Целина» и пр.). А зависть в политике – вещь, несомненно, сильная. Особенно, если политический лидер хочет показаться значительнее, чем есть на самом деле.

Положительные оценки деятельности Микояна под влиянием новой информации, почерпнутой, в основном, из исторической публицистики, начали постепенно изменяться в общественном сознании в период «перестройки». Его имя, наряду с некоторыми другими советскими руководителями, стали привязывать к негативным явлениям, происходившим в стране в сталинский и хрущевский периоды. Прежде всего, к необоснованным репрессиям, о которых, после длительного перерыва, вновь заговорили как на самом верху, так и среди рядовых граждан, особенно интеллигенции.

Приведем лишь один, на наш взгляд показательный, пример. В 1988 г. увидела свет и получила широкий резонанс книга Л. А. Гордона и Э. В. Клопова, посвященная сталинскому периоду советской истории. Пафос авторов состоял в изобличении его главных пороков. Микоян там упомянут не как один из «приближенных» Сталина, а причислен к когорте «старых большевиков», инициировавших разоблачения преступлений периода «большого террора»⁴.

В конце того же года имя Микояна уже как «одного из организаторов» (Выделено нами – И. С.) сталинских репрессий, наряду с другими членами высшего советского руководства (Молотов, Каганович, Берия, Ворошилов, Жданов, Маленков, Хрущев, Булганин, Андреев, С. Косиор и Суслов) было выделено специальной комиссией, созданной Политбюро ЦК КПСС. Никаких прямых документальных доказательств этому утверждению в составленной по итогам ее работы справке приведено не было⁵, но в те времена об этом мало кто задумывался. Важнее было, считали «архитекторы перестройки», быстро освободиться от «груза прошлого» и перейти в новое «демократическое» измерение.

Естественно, что в советском обществе возникла потребность заполнить «белые пятна» истории новым фактическим и, отчасти, теоретическим материалом, в том числе обличительного свойства. Характерный пример такого подхода – вышедшая в 1990 г. в СССР книга известного публициста и бывшего диссидента Р. А. Медведева под характерным названием «Они окружали Сталина», где, в числе прочих, был выписан образ Микояна с негативными «вкраплениями». Все это укладывалось в контекст «перестроечных» представлений о «личностном факторе» в истории советской эпохи 1930-х – начала 1950-х гг.⁶

Позднее, после распада СССР, зачастую подобного рода оценки делались произвольно, лишь на основании того факта, что Микоян многие годы входил в состав высших органов власти и просто не имел возможности не участвовать в одобрении сталинских беззаконий ⁷.

В конце 2000-х гг. вышло несколько изданий биографического характера, в которых, в целом, образ Микояна был представлен в позитивных тонах. В первую очередь, это работы М. Ю. Павлова⁸, К. В. и В. Р. Каспарянов⁹, а также исследование И. В. Глущенко, в котором автором главный упор был сделан на роли Микояна в качестве организатора советской пищевой промышленности¹⁰.

Исследования, посвященные различным сторонам деятельности Микояна, выходили и позднее¹¹.

В постсоветский период на территории бывшего СССР критика деятельности Микояна по понятным причинам часто звучала в Азербайджане¹², а также на его родине – в Армении. Заметный всплеск дискуссий о его роли в советской истории там возник в мае 2014 г. в связи с постановлением мэрии и совета старейшин Еревана установить Микояну памятник в одном из городских районов. Разброс высказываний сторонников и противников этого решения был весьма широк: от выдающегося политического деятеля, гордости армянского народа и вплоть до сталинского подручного, на совести которого огромное число ни в чем не повинных людей¹³.

В конце 2018 г. начался новый виток критики Микояна уже в российских социальных сетях, поводом к которой стало распространение фотокопии записки наркома внутренних дел СССР Ежова от 22 сентября 1937 г., в которой тот ссылался на якобы просьбу Микояна к органам НКВД об усилении масштабов политических репрессий в Армении¹⁴. Вторым аргументом критиков стало широкое тиражирование видеоролика с фрагментом выступления Микояна 20 декабря 1937 г. на торжественном заседании в честь 20-летия советских органов государственной безопасности¹⁵.

Весной 2019 г. названные выше материалы были воспроизведены в документальном видеопроекте российского блогера Ю. Дудя «Колыма». Из его содержания обычному зрителю, не посвященному в исторические реалии того времени, вообще можно было сделать вывод, что именно такие политики, как Микоян, и вдохновляли на террор Сталина, страдавшего повышенной подозрительностью. При этом авторы сценария проигнорировали большое количество значительно более убедительных материалов по данной теме, относившихся к другим сталинским соратникам.

Посыл людей, начавших по разным мотивам антимикояновскую компанию, был достаточно прозрачен – показать его как человека и политика в сугубо негативном свете. Кто-то из «либерально» настроенных публицистов в очередной раз вспомнил о событиях 1962 г. в Новочеркасске и стал обвинять Микояна (несмотря на свидетельства очевидцев и документы, этот факт не подтверждающих) в инициировании в этом городе применения войск против простых людей, недовольных повышением цен на товары повседневного спроса¹⁶.

Безусловно, перечисленные выше и некоторые другие непростые страницы политической биографии Микояна нуждаются в дальнейшем объективном изучении, но не на основе зачастую надуманных умозаключений, а с привлечением достоверных документов и других исторических источников, не вызывающих сомнений в их объективности. Пока, к сожалению, в оценках большинства пишущих о Микояне и его месте в «советском левом проекте» преобладают эмоции и политические пристрастия.

Конечно, не стоит отрицать очевидное. Как справедливо отмечает российский историк А. С. Стыкалин, лица, находившиеся в сталинский период на ключевых должностях, были связаны круговой порукой, никто из них не мог остаться в стороне от причастности к политике сталинских репрессий, поскольку это противоречило базовым законам сложившейся системы. Но когда появились необходимые условия, именно Микоян выступил в роли «одного из самых значительных и последовательных» ее реформаторов¹⁷.

Это обстоятельство, на наш взгляд, и сегодня не дает покоя некоторым представителям «неосталинистского» направления в историографии и публицистике, причисляющих Хрущева и Микояна к группе «предателей» дела их кумира, своей практической деятельностью после марта 1953 г. якобы положившим начало негативным процессам, которые в конечном итоге и привели к развалу Советского Союза.

Такого рода эмоциональные выводы во многом перекликаются с обвинениями некоторых зарубежных политиков, например, албанского коммунистического диктатора Э. Ходжа и китайских руководителей во главе с Мао Цзэдуном, высказывавшимися подобным образом еще в первой половине 1960-х гг. во время резкой полемики с КПСС по важнейшим вопросам тории марксизма-ленинизма, социалистического строительства и международной политики¹⁸.

Более умеренно настроенные исследователи советской эпохи дают Микояну компромиссную оценку как «мягкому сталинисту», стремившемуся отдавать при решении тех или иных проблем приоритет «политическим», а не «репрессивным» методам¹⁹.

Некоторые российские историки объясняют микояновскую мотивацию и осторожное поведение тем, что в советском руководстве существовало негласное разделение на «политиков» и «хозяйственников» и причисляют Микояна ко второй группе, объясняя сугубо прагматическими соображениями его меньшую ориентированность на репрессии²⁰.

Как нам представляется, все обстояло намного сложнее. Особенно в контексте реалий той исторической эпохи и взглядов людей, сформировавшихся в своей основе под влиянием ужасов Первой мировой и Гражданской войн. Принцип «свой-чужой» во— многом определял их мышление и поведение. Причем «чужим» в один момент, под влиянием тех или иных политических веяний, мог стать политик, совсем недавно причислявшийся к «своим». Человеческая жизнь для того поколения, прошедшего все это, уже не имела той ценности, о которой сегодня так много говорят и пишут историки и публицисты, выросшие и сформировавшиеся как специалисты совсем в иное время.

В общем, прийти к единому знаменателю в этом вопросе вряд ли когда-то получится. Да и надо ли?

Так кто же такой Микоян? В каком виде он предстает сегодня перед потомками, особенно молодым поколением, родившимся и воспитывавшимся уже после распада СССР? Попытаемся хотя бы частично ответить на эти и некоторые другие схожие по своей сути вопросы.

Начало

Согласно официальной биографии, Анастас Иванович (Ованесович) Микоян, родился 25 ноября 1895 г. в бедной армянской семье²¹. Как и некоторые другие высшие советские руководители, он не имел высшего образования. В силу объективных причин его базовые знания были получены в духовной семинарии (Нерсесяновской гимназии), которую он закончил в 1916 г. в Тифлисе, а затем некоторое время учился в Эчмиадзине.

Стоит отметить, что Нерсесяновская гимназия была одним из главных мест подготовки армянской интеллигенции, из ее стен вышли многие выдающиеся интеллектуалы, а также будущие известные большевистские руководители армянского происхождения ²². Возможности поступления в нее были открыты и представителям малоимущих слоев, в том числе проживавшим в сельской местности.

После возвращения с фронта, где Микоян воевал добровольцем с конца 1914 г., в конце 1916 г. он вступил в РСДРП. Потом была гражданская война и ответственная партийная работа – секретарем Нижегородского губкома и Северо-Кавказского крайкома партии.

Именно на этом историческом отрезке многочисленные критики Микояна уже несколько десятилетий видят первое «пятно» в его биографии, которое кратко можно свести к вопросу: почему погибли 26 Бакинских комиссаров, а 27-й (Микоян, хотя он таковым и не являлся) сумел избежать такой незавидной участи? В разгар «большого террора» подобного рода вопрос Микояну, по его собственным свидетельствам, задавал лично Сталин.

На сегодняшний день все эти обстоятельства уже стали достаточно ясными, и спасение Микояна представляется делом счастливого случая²³, но поиски истины мало кого из микояновских недоброжелателей когда-либо волновали, да и не волнуют сегодня. Периодически всплывают, в качестве доказательства «беспринципности» Микояна, и вольно интерпретируемые факты его военной службы.

В первой половине 1920-х гг. произошло сближение взглядов и позиций Микояна по важнейшим вопросам строительства «новой жизни» с И. В. Сталиным. От одной утопической идеи – «мировой революции», являвшейся определяющей при приходе большевиков к власти, они перешли к другой – возможности «строительства социализма в одной отдельно взятой стране».

Сегодня, на наш взгляд, несостоятельность реализации на практике в тех исторических условиях идеи социализма как более высокого уровня по сравнению с капитализмом очевидна для любого объективного исследователя советской истории²⁴, но в те годы иллюзии по данному поводу были весьма сильны. В первую очередь потому, что за плечами политиков, ее озвучивавших в качестве первоочередной задачи, не было еще того практического опыта, который накопится в течение трех десятилетий нахождения у власти Сталина. Да и представления каждого из них о том, что же такое есть социализм на практике были самыми разными.

Микоян в этом отношении не составлял исключения. Как и многие другие большевики, он наверняка оправдывал свои юношеские максималистские взгляды и действия известным изречением, приписываемому Наполеону Бонапарту – «надо вначале ввязаться в драку, а там посмотрим».

Сегодня легко поставить это в вину Микояну, а можно постараться вникнуть в суть той противоречивой эпохи и попытаться понять мотивацию молодого человека и начинающего политика, субъективно желавшего участвовать в строительстве «самого справедливого» в мире общества. Конечно, в этой связи вспоминается крылатая фраза о «благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад», но есть и другая: «движение – все, конечная цель – ничто».

С самой положительной стороны Микоян проявил себя во время работы в должности секретаря губкома партии в Нижнем Новгороде в 1920–1922 гг., а затем и в качестве руководителя партийной организации Северо-Кавказского края в Ростове-на-Дону²⁵. Он показал себя как хороший организатор, а на Северном Кавказе еще и как политик, нашедший общий язык с казачеством и представителями многочисленных горских народов региона.

Умение решать межнациональные проблемы в тот момент очень высоко ценилось. Тем более, что и сам Сталин считался в среде большевиков большим «знатоком» национального вопроса.

Конечно, этих незаурядных способностей Микояна не могли не заметить в Москве, где Сталин уже начал формировать свою новую команду единомышленников и нуждался в молодых, энергичных кадрах. Они, по его амбициозным планам, были призваны постепенно заменить на ключевых постах в партии и государстве «старую гвардию» в лице Троцкого и других ближайших сподвижников покойного вождя большевиков Ленина, не желавших признавать Сталина в качестве его преемника.

На вершине власти

В возрасте 30 лет Микоян оказался на советском политическом Олимпе, став вначале кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), а затем, вместо оппозиционера сталинскому курсу Л. Б. Каменева, еще и наркомом внешней и внутренней торговли²⁶. Будучи от природы разумным и рассудительным человеком, Микоян неоднократно высказывал Сталину опасения, что может не справиться с поставленными перед ним сложными задачами, прежде всего из-за отсутствия практического опыта и необходимого уровня теоретической подготовки. Но вскоре выяснилось, что эти сомнения оказались напрасными.

О таких политиках, к числу которых, несомненно, относился Микоян, часто говорят как о «самородках», сумевших путем самообразования стать компетентными в достаточно сложных и специфических сферах. Как в те годы высказывался главный советский вождь Иосиф Сталин²⁷, «нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики» и «кадры решают все».

Микояну, несмотря на молодость и небольшой практический опыт, по замыслу Сталина, предстояло успешно освоить такую непростую область деятельности, как внешнеторговые дела. Микоян и тогда, и позднее всегда выступал поборником разработанной известным большевистским деятелем Л. Б. Красиным концепции монополии государства в области внешней торговли²⁸. От успехов в этой сфере во многом зависели положительные результаты индустриализации, объявленной в 1925 г. советским руководством в качестве первоочередной задачи. Большевикам наверняка очень хотелось доказать, как был не прав один из самых почитаемых российских социал-демократов, Г. В. Плеханов, когда накануне прихода большевиков к власти заявлял, что их практическая деятельность неминуемо приведет к «экономике куриной крестьянской избы»²⁹.

Микоян, войдя в суть важности проблемы индустриализации, со второй половины 1926 г. активно вел переговоры с иностранными коммерческими организациями³⁰. В 1927 г. он отправил в Политбюро докладную записку о возможностях использования импортного оборудования на советских фабриках и заводах³¹. В тот период Микоян также имел постоянные контакты с советским внешнеполитическим ведомством по вопросам торговых отношений с внешним миром как одному из важнейших направлений для успешной индустриализации³².

В этой связи стоит специально остановиться еще на одном непростом вопросе, ставшим довольно в годы «перестройки» поводом для разного рода спекуляций. По распоряжению Сталина в конце 1920-х гг. была создана специальная комиссия, занимавшаяся распродажей из фондов советских музеев картин и других культурных ценностей. Главными инициаторами распродажи выступали известные большевики М. П. Томский и Г. Л. Пятаков³³. Микоян не имел к этому прямого отношения, но и серьезных возражений не высказывал, видимо, руководствуясь известным принципом – «цель оправдывает средства». Аргументацию находил в духе большевистских представлений того времени. Так, в 1929 г., принимая американского бизнесмена А. Хаммера, он заявил, что реализованные картины будут находиться в США временно, поскольку уверен, что вскоре там и других странах Запада обязательно произойдет социалистическая революция. В результате проданные произведения возвратятся назад, в советские музеи³⁴.

Можно, конечно, с позиций сегодняшнего дня удивляться наивности Микояна и его единомышленников, но в тот момент все эти достаточно спорные действия представлялись в радужном свете, поскольку позволяли найти один из «реальных» способов решения финансирования советской индустриализации. И такой вариант был намного гуманнее, чем коллективизация крестьянства в том виде, которая была предложена в конце 1920-х гг. Сталиным и против жестких методов ее практической реализации безуспешно пытался возражать Микоян³⁵.

С 1930 г. Микоян возглавил союзный наркомат снабжения, и на этом посту ему также пришлось приложить много усилий, чтобы обеспечить предприятия и население Советского Союза необходимыми сырьем и товарами. По понятным причинам усилий одного наркома было недостаточно, но и обвинять Микояна во всех неудачах на этом направлении, как это зачастую делают его критики, опираясь мнение якобы «простого народа», выраженного в анекдотах и прибаутках³⁶, также не представляется объективным. Даже откровенные критики и сегодня вынуждены признавать: «Да, при всех разговорах Микоян свое дело знал – это его стараниями в СССР поступала передовая техника и технологии. Часто в обход эмбарго, под видом металлолома и тракторов завозили танки, новейшие двигатели»³⁷.