Cytaty z książki «Красный Вервольф»

лишь скользнуло, царапнув бляху на его форме, а нож провалился в пустоту. Я ударил его коленом в живот

листок, исписанный крупными, почти печатными буквами. И немецкий для человека, который это написал, явно неродной

– Братцы, не губите! Я свой, нашенский, бес попутал, вот на службу к фрицам и подался! Только не убивайте, клянусь, я не выдам! Мамой клянусь, землю жрать буду, но ни слова не скажу проклятущим фашистам! Голосил он знатно. Особенно для человека, скрючившегося в позе зю мордой вниз. Спина мелко дрожит от напряжения, по шее сползают капли пота, хотя на улице, прямо скажем, уже не жара.

образовалась сносная щель. Я отбросил оружие и снова вскарабкался по ремню наверх. Последний рывок, протиснулся в щель. Есть! Вдохнул полной грудью свежий воздух, выбравшись

Саня, сейчас свежатинки поедим! – радостно сказал он. – Только давай я рану твою сначала посмотрю… Состоянием моего плеча Кузьма остался доволен. Но помогать себе не позволил все равно. Отправил валяться на кровати и пялиться в потолок, пока он русака разделывает и в еду превращает. – Ну что, готов? – спросил он, оглядывая меня с ног до головы. – Лихорадки нет?

рассмотреть свои ладони. А я каждый узор на пальце вижу. И шрам от ножа араба-суннита все также перечеркивает

вали трупы, будто делали это каждый день после завтрака. Да. Бывало и такое… И после завтрака, и после ужина. Всякое случалось. Нагрузился трофейным добром, как узбекский ослик

трака, и после ужина. Всякое случалось. Нагрузился трофейным добром, как

самым старшим по званию. Мужик

Минус два. Схватил со стола ключи и бросился к камерам. Их оказалась всего три в этой части подвала. Две нарастопашку, одна наглухо закрыта. Дверь деревянная