Czytaj książkę: «От Огненной Земли до Острова Пасхи. Дневник Путешественницы»

Часть первая

Начало

Легкая прохлада вечернего воздуха и запах сырой земли смешивались в чарующее ощущение свободы. Я чувствовала себя почти невесомой, сбегая, нет, прямо-таки танцуя, с холма рядом с маленьким эльзасским городком. Наверное, это началось именно здесь.

Сонное светило устало цеплялось лучами за влажные ветви деревьев. Внизу звонил колокол. Я не боялась опоздать на поезд до Страсбурга. Всегда такая организованная и правильная, здесь, на земле моих предков, я, наконец, отдавала себя себе. В тот момент я не думала, что вернувшись, вновь погрязну в обыденности московской жизни, работе…

Нет, я была абсолютно по-детски счастлива. Два года назад, ощутив прикосновение холодных тихоокеанских вод к своим ступням на камчатском берегу, я что было сил кричала от этого чувства, здесь – я танцевала, сбегая вниз с Вогезов¹.

И все же я вернулась.

Сменив несколько работ, я осознала, что нет более сил утыкаться в одну и ту же стену. Офисы, лаборатории – все было едино. Клетка для хомячка с приделанной к ней кормушкой. Размеры клетки и содержание кормушки не меняют сути вещей.

«Власть несбывшегося» – так называл это чувство Александр Грин². Власть сия так тяготила меня все эти годы, что я решила: пусть сбывается!

В ноябре 2014 года я воплотила одну из моих детских мечт, посетив самый южный город Земли – Ушуайю³. И Огненная Земля полыхнула во мне уверенностью: пора исполнять свои детские мечты. Зачем ждать до старости? А потом дрожащими руками перелистывать желтые страницы несвершенного?

Нет. Хватит. Я слишком долго ждала. Мне говорили: «какие твои годы…» Ненавижу это выражение! Какие-никакие, а все мои. И если все откладывать, то они, сколько б их ни было, утекут сквозь пальцы, оставив на них лишь пожухлую кожу с вплетенными синими жилами.

Я закрываю трудовую с очередной печатью и убираю ее в ящик. А вместо нее достаю загранпаспорт. Пора отправиться в новую авантюру. Такой у меня еще не было.

Прощание

Я так и не научилась прощаться. Очень забавно, как я каждый раз готовлю себя, что скажу тому, что – этому, когда кого следует оповестить.

С одной стороны, для меня очень важен этот обряд завершения. Перед поездками стараюсь раздать всем долги – какие-то обещания, книги. Произвожу генеральную уборку, выбрасываю хлам.

Как бы только научиться проделывать тоже самое с собственной головой…

И вот наступает момент. Однако вместо того чтобы выдохнуть перед прыжком, я сжимаюсь в комок и не могу выпустить своих чувств. Говорю «пока» и ухожу.

Совершенно также суечусь перед отъездом – мечусь в поисках последних вещей, проталкиваюсь в метро с рюкзаком, прыгаю от нетерпения в очереди на регистрацию, избавляюсь, наконец, от ненавистного багажа, забираюсь на борт, пристегиваюсь… и все! Вы-ды-хаю…

И как мне удается проводить столько времени своей жизни в постоянном напряжении? Вы могли бы сутки не дышать? Мне кажется, что я уже могу.

Люблю это чувство, когда шасси отрываются от взлетной дорожки, немного вжимает в спинку кресла и все остается там, на земле. А ты – нет.

Сидя в самолете, всегда вспоминаю фильм «Французский поцелуй», тот момент, когда главная героиня, панически боящаяся летать, встречается на борту со своим будущим спутником. И этот импозантный усатый француз начинает ее искусно отвлекать от происходящего. «А я, я люблю летать, – говорит он ей, – это чувство, напряжение растет… и пуф, ты уже в воздухе! Все остается позади… Я могу сравнить это лишь с одним ощущением…» Да, не могу не вспомнить и озорно улыбаюсь в иллюминатор.

Куда и зачем

Мы собрались на кухне всей семьей. Завтра я отбываю в дальние края, а, значит, пришло время наконец объявить о моей авантюре всему семейству.

– Вот я только одного не пойму, – после некоторого молчания говорит мой дедушка, – а чтобы найти себя, обязательно ехать к черту на кулички?

Резонный вопрос. В свое время я немало думала над ним. Далеко не первый раз мне хотелось все бросить и сбежать куда-нибудь на край земли. Но я всегда очень отчетливо понимала, что сбежать можно от чего и кого угодно, кроме себя самой.

Но ведь теперь я не бегу от, а еду за. Как герой романа Урсулы Ле Гуин⁴, долгое время бежавший от своей тени, обретает себя, только развернувшись в обратном направлении, начав преследовать ее и, в конце концов, нагнав.

– Обязательно, – твердым голосом отвечаю я.

Итак, что же мне предстоит. Для начала – два месяца в дикой чилийской провинции и два волонтерских проекта. А что уж там будет – покажет сама жизнь.

Небольшая качка не повредит

Ночка выдалась непростая. Проведя 10 часов в стамбульском аэропорту, загружаю свою уже мало что осознающую тушку в «Боинг», который в течение часов 14 будет переправлять меня через большой и синий Атлантический океан.

Все кажется почти домашним. Неудивительно, ведь только два месяца назад я пересекала океан на самолетике этой же авиакомпании.

В первую зону турбулентности мы вошли где-то над Италией. Вначале как обычно слегка потряхивало. Сказать по правде, я турбулентность люблю. В этом явлении есть что-то естественное. Если задуматься, мы загружаемся в эти консервные банки с крыльями и, сидя как будто в каком-то междугороднем автобусе, огибаем пол земного шарика! Ну, должно же что-то оставаться от сил природы, согласитесь?

Вначале я неблагоразумно даже пристегиваться не стала. Что я, в турбулентность не попадала? Эка невидаль – потрясет маленько, да и будет. Но когда стакан на столике начал подпрыгивать, да и сам столик вместе с ним, я непроизвольно потянулась за ремнем. Ну нафиг.

Как говорят мусульмане, верь Аллаху, но верблюда все же привязывай.

Итак, верблюд был благополучно привязан, а я наслаждалась миниатюрными американскими горками. После двух самых сильных прыжков народ очень слаженно попискивал, а вот наш ряд пробивало на смешки. Люблю я все-таки турбулентность…

«Mi Buenos Aires querido»

⁵

Ощущение совершенно дурманящее – лето в Буэнос-Айресе! Ведь всего два месяца назад я покидала весеннюю столицу Аргентины, не подозревая, что столь скоро вернусь сюда. Впрочем, на сей раз мое пребывание ограничивается шестью часами. Пограничник ставит штамп о выезде из его страны прямо под совсем еще свежим штампом его коллеги из соседнего терминала. Поскольку мой прилет и вылет происходят из одного и того же аэропорта, но из разных терминалов, я получаю счастливую возможность прогуляться от одного к другому, вдыхая влажный тропический воздух. Ночь освещена всего несколькими фонарями, бросающими потусторонние блики на неестественно для жителя умеренных широт отполированные листья фикусов.

Мой терминал кажется совсем вымершим. Из персонала – только уборщики. Вылетов отсюда немного, да и те все с утра, мой тоже. Продолжаю практику дрема в аэропортовых креслах, обнимая свой маленький рюкзачок, а большой прижав к ноге. Как только удается сдать багаж, я сразу активизируюсь. Меня больше ничего не привязывает к месту. Перемещаюсь туда-сюда по залу ожидания, иду опробовать любезно предоставленную турецкими авиалиниями зубную пасту, слоняюсь в темноте по улице рядом с аэропортом, все еще как бы в неверии трогаю неестественно гладкие листья фикусов, к удивлению скучающих охранников.

Завтра с утра меня ждет Сантьяго. Это тот редкий случай, когда я почти ничего не знаю о городе, в который отправляюсь. Признаться, к моей аргентинской поездке я занималась самообразованием значительно прилежнее, нежели к чилийской. Впрочем, и это неплохо – тем удивительнее все будет. А пока Чили для меня – самая длинная и узкая страна, состоящая из гор, вулканов и океана. Ну и, конечно же, вкрадчиво подсказывают мои геологические познания, крайне сейсмически активная область Земли. Учитывая, что мое предыдущее волонтерство было в Исландии, начинает закрадываться подозрение на некую связь между моими предпочтениями мест для волонтерской деятельности и местами стыковок тектонических плит.

Бродяга в Сантьяго

– Ого, из России! —Такого неприкрытого удивления таможенников я еще не видела. – Всегда хотел там побывать, – улыбается мне молодой чилиец за окошком и просит подойти к камере и приложить пальчик к сенсору.

Его коллега у проверки багажа дурачится и хрюкает в рацию. Завидев мою улыбку, сразу же интересуется, откуда я.

– Русия?! А! Привет!!!

Вот так – «хорошо» и «привет» знают даже в Чили.

Зона прилета в Сантьяго оказывается достаточно маленькой, так что всякие сервисы – банк, аренда машин и прочие – перемещены в зал багажа, а небольшой предбанник перед выходом до предела забит назойливыми таксистами. Я с трудом продираюсь через них, пытаясь спрятаться в угол и найти бумажку с названием нужного мне автобуса. Окошка информации тоже не видно. Тут-то я на свой рассеянный взгляд ловлю двух чилийцев.

– Давайте мы вам поможем! Мы здесь – информация. Спрашивайте, спрашивайте!

Ну ладно, думаю, а вот и спрошу.

– Мне нужно попасть на автобусную станцию «Лос Эроес» (Los Heroes), – героев то есть, «h»-то у них не читается. – У меня оттуда автобус.

– В городе?

– Да.

– Ну, тогда вам лучше всего подойдет минивэн, – улыбается мой информационный пункт.

«А, ну понятно теперь», – думаю, а сама достаю, наконец, свою бумажку с автобусами и протягиваю чилийцу.

–Мне нужен вот этот, его последняя остановка как раз «Лос Эроес».

– А он сегодня не ходит.

– Как это не ходит? – от удивления перехожу с английского на испанский. – Вот тут написано – «каждые 15 минут».

– А… этот… – Понимая, что его жертва не такая уж и потерянная, он отвечает: – Выходите и направо, там остановка.

Надо отдать должное моему мучачо чилено, он вышел со мной и еще раз подробно показал, куда идти. В итоге я села на самый обычный городской автобус и вместе с местными подростками и пожилой дамой покатила по окраинам чилийской столицы.

Сегодня вечером меня ждет ночной автобус. Погружаюсь в самый традиционный способ перемещения чилийцев по их длиннющей стране.

Представление о предстоящем опыте знакомства со страной ты получаешь уже в аэропорту. Впечатляющий длины переход от самолета до паспортного контроля как бы намекает, в какую страну попал.

Прибыв на последнюю остановку автобуса, я с изумлением понимаю, что никакого автобусного терминала здесь нет. Начинается типичная аргентинская эпопея с остановками. Это когда я бегаю от одного угла улицы к другому и спрашиваю у прохожих всех полов и возрастов «Донде?»⁶, а они (хоть бы один сказал – не знаю!) с подробностями объясняют мне, как туда добраться, направляя каждый в другую сторону от предыдущего. В этом смысле жители Сантьяго от обитателей Буэнос-Айреса не отличаются, а моя ситуация усугублена лишь двумя рюкзаками с каждой стороны тела. Вот такой двухсторонней черепашкой в теплых джинсах я скачу по двадцати с чем-то градусной жаре в центре чилийской столицы. Наконец, на одном из переходов натыкаюсь на пожилую даму из моего автобуса. Она ищет тот же терминал, чтобы оставить там в камере хранения свою тележку. Моя спутница оказывается мудрой дамой и выспрашивает дорогу в каждом ларьке, так что сообща мы все же достигаем цели. Бабушка, автобусный терминал, камера хранения… Все как-то так по-русски. Мне сразу вспоминаются практики и походы, как мы, прибыв на поезде в какой-то город, бросали наши сумки на автобусной станции, чтобы побродить до вечера и отправиться дальше.

Как-то по наитию выхожу к главному политическому центру города, Дворцу Ла Монеда. Центр Сантьяго в середине буднего дня напоминает скорее Милан, чем город Латинской Америки. Преобладающий дресс-код – костюмы. «Старбакс» забит офисными кофеманами, но я вырываю себе уголочек и впервые за время моего пути вхожу в интернет⁷. Центр Сантьяго, надо сказать, кафе с бесплатным доступом не изобилует, и приходится прибегнуть к интернациональной сети кофеен – варианту, подсказанному мне парнишкой из магазина сотовых телефонов. Сим-карт у них в этом терминале не оказывается, зато работники очень дружелюбные и помогают освоиться в незнакомом городке. Вообще, так приятно, что все максимально стараются понять мой испанский и помочь советом. Все-таки выражение «не знаю», столь частое в Москве, здесь, кажется, табуировано.

Итак, отправляюсь исследовать город в перерыве между транспортом. За эту неделю приходится забыть, что такое спать в кровати – самолеты, аэропорты, автобусы. Чистка зубов в общественных туалетах, а весь свой скарб на плечах.

Бродяга, что тут скажешь.

Ошо и медиа

Солнце уже уползло за чилийские пики. Его последние лучи бьют в стекла отъезжающего автобуса. Наш заботливый бортпроводник предлагает занавесить окошки, но я свое оставляю. На автобусе под названием «Южный Крест» покидаю напряженную и бурлящую столицу Чили.

Как и большинство столиц, Сантьяго – крупный, активный и деловой город. Ему нет дела до отдельных людей, он жарится на масле корпораций, банков, он исполосован магистралями, его центр одет в строгий пиджак, а окраина – в лохмотья.

Не стоило и сомневаться, что целый день мне здесь не проходить, если уж от Буэнос-Айреса я уставала за полдня. В итоге забираюсь на разлапистое дерево посреди паркоподобного клочка, зажатого между двумя дорогами. С противоположной стороны улицы за моими действиями наблюдает местный бродяга. Он царственно устроился у подножия здания среди своих мешков и вальяжно листает газетку. «Ага, ага… – думаю я, раскрывая книгу, – мы с тобой одной крови…»

Мы выруливаем за город. Пока, Сантьяго! Ты слишком большой для меня…

В невероятных пастельных тонах фиолетовых и розовых пиков тонут капли апельсинового джема. Закатный воздух небес так густ и ярок на горизонте, что хочется сравнить его именно с джемом. Он вспыхивает особенно интенсивно, соприкасаясь с темными очертаниями гор, и разливается по нежно-голубому небу, разбрызгивая розовые блики на редкие облачка. Зелень переднего плана смотрится еще более насыщенной на фоне этого нежного туманного зигзага горных вершин.

До самой ночи я не разрешаю задернуть штор. Но вскоре проваливаюсь в глубокий сон.

Автобус несется во мраке чилийской ночи, увозя своих пассажиров в 10-й регион. Страна эта разбита на регионы, пронумерованные сверху вниз. По этому же принципу продают и карты. Самое забавное, что до сих пор мне так и не удалось найти ни одной карты Чили целиком. Видимо, изготовив таковую, ее бы пришлось продавать в рулонах.

С утра просыпаюсь от прикосновения к плечу. Наш заботливый бортпроводник разносит завтрак. Я вот и не думала о таком сервисе, когда покупала билеты на междугородний автобус. Мне как-то больше вспоминались приводившие меня в ужас рейсы «Москва—Элиста» с коленками на ушах и техническими остановками на полустанках… Да, такое забыть невозможно.

Поспешно отдергиваю штору и обнаруживаю совсем иной пейзаж. Заворожившие меня вчера горы пропали. За окном расстилается равнина, утопающая в густейшем тумане. Небо укрыто плотным одеялом серо-молочных туч. Хорошо бы обойтись без дождя.

Мы въезжаем в Пуэрто-Монт. Важный портовый городок был основан в Чили германскими эмигрантами. Но пока их влияние не очень чувствуется. Такое ощущение, что мы едем по скоплению разбросанных в произвольном порядке коробок и контейнеров. Надеюсь, что это не жилые здания. Новым откровением для меня становится тот факт, что автобусный терминал, где я высаживаюсь, вовсе не рядом с портом. Неподалеку мнется одинокий таксист, громко предлагая мне свои услуги. Ну нет, мы пойдем своим путем. Я вежливо отклоняю его предложение и отправляюсь к двум чилийцам в форме. То ли со времени Аргентины и Барселоны я успела подзабыть испанский, то ли произношение здесь отличается от столь привычного мне аргентинского. Но как бы то ни было, а последние два дня я совершенно не понимаю чилийцев!

После долгого общения с охранниками я все-таки отправляюсь на поиски городского автобуса. Моя испанская пантомима явно «сделала их день».

На маленьком синем автобусе, скачущем по холмистым изгибам городка, попадаю в более опрятную его часть. Милые деревянные и жестяные домики напоминают гибрид немецкой портовой провинции и Рейкьявика. Однако расположение их совсем не отвечает педантичности основателей города, да и состояние тех из них, что сделаны из дерева, оставляет желать лучшего. Зато рядом с каждым высажены цветущие розовые кусты. Прямо из груд мусора, которыми изобилуют обочины чилийских дорог, торчат пышные цветки с нежными закручивающимися лепестками.

Но вот город опять меняет свой облик. Дерево потихоньку вытеснено стеклом и пластиком, а этажность строений растет в какой-то хаотической последовательности. Совершенно невозможно определить Пуэрто-Монт как-то едино, настолько он беспорядочен во всех отношениях, даже субстрат бунтует под ним, то вознося часть домишек к небу, то сбрасывая разномастные строения вниз к океану.

После некоторого блуждания я всеже попадаю в порт. С утра он пустынен, не считая полуспящего охранника. Днем это место наполнится толпами британцев. Но пока я подхожу к единственному живому субъекту здесь и интересуюсь, когда откроется офис «Навимага», корабельной компании. Чилиец поправляет лямку комбинезона и произносит: «Ошо и медиа». Какой-такой Ошо?! Он, видя мое недоумение, стучит по циферблату. Очо и медиа – ах, в 8.30. Ну, подождем.

Офис, конечно же, открывается не в 8.30, а в 9, о чем свидетельствует надпись на двери. За эти полчаса я уже ухитряюсь поболтать с местным, подошедшим купить билет на другой кораблик. Потом на пристани знакомлюсь с пожилой дамой из Сантьяго, и мы отправляемся вместе гулять по городу. Однако загадка чилийского испанского так и не дает мне покоя.

Ваш рейс отложен

Я слышала, что чилийцы религиозны, но не до такой же степени, думала я, когда распечатывала в Москве свой билет на корабль. Внизу в правилах мелким шрифтом, где обычно пишут что-то вроде «За форс-мажорные обстоятельства компания ответственности не несет», на моем же билете значилось: «и деяния Господа».

Деяния Господа, как выяснилось, случались здесь каждый рейс. Но когда я возвращалась после прогулки по Пуэрто-Монту в порт, уточнить время посадки на судно, я еще об этом не знала.

На мой вопрос сотрудница офиса совершенно невозмутимо ответила:

– Завтра в 8 утра.

Я смотрю на нее безмолвно, кажется, забыв как испанский, так и английский. Сзади слышу что-то вроде «Вот блин!» на испанском. Паренек за мной в очереди явно едет тем же рейсом.

– Но где же мне провести эту ночь? – теряясь в языках, спрашиваю. Такой подставы я от них не ожидала. Я тут стою такая, после двух с половиной дней дороги без дома, без душа, с двумя рюкзаками и только и мечтаю о своей каюте на четверых.

– Если вам негде ночевать, – неуверенным голосом говорит моя дама, – можно доставить вас на корабль сегодня в полночь. Сейчас я выясню, сколько еще людей в подобном положении, и закажу вам автобус.

Я покидаю офис. Ноги отваливаются, и куда идти – не очень понятно. Город я уже более или менее посмотрела. Выхожу на улицу и понимаю: если я тут буду тупить, так и придется до двенадцати ночи таскаться печально одной по этому странному городу. И я решаю брать быка за рога. А точнее – чилийца. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и возвращаюсь к двери офиса. Через некоторое время она открывается и появляется мой чилийский товарищ по несчастью.

– Простите, не хочу вам помешать, но если вы тоже ждете лодку и вам нечего делать, может, пойдем гулять по городу вместе? Я тут особо ничего не знаю и не представляю, чем буду заниматься до вечера.

В итоге мы с Винсенто лазаем по городским холмам, общаемся на смеси испанского и английского, он учит меня чилийскому сленгу, а я его – русским словам. Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Оказывается, мой новый знакомый – уроженец городка, соседнего с тем, куда я направляюсь. Он учится на адвоката, цитирует по-испански Карла Маркса, интересуется ботаникой (правда, больше применетельно к одному контретному виду растений) и тем, как летают птицы и самолеты.

Вообще, тема Карла Маркса на испанском подозрительно преследует меня. Обычно, когда я рассказываю мою историю взаимодействия с этим языком, говорю, что моим первым учителем было танго. Действительно, более или менее планомерное изучение, если так вообще можно сказать применительно к моему испанскому, началось, когда я стала пытаться переводить лирику танго. Однако на самом деле эта история имеет более глубокие корни. Все началось года четыре назад в городе Рязани. Да, да! Мой первый учитель испанского был мексиканец, с которым я познакомилась в рязанском общежитии, когда одним летом работала в местном кремле на раскопках. В это время года университетские общежития весьма пустынные. На нашем этаже жили только мы с Ольгой, историком из Костромы, и Пабло. Пабло – уроженец южной Мексики, в свои почти уже 50 приехал в небольшой русский городок изучать экономику. Вечера же он проводил в компании двух русских девушек. Мы ему читали Шекспира и Оскара Уайльда, а он нам – латиноамериканских поэтов.

Я помню, что, когда я так легко спросила нашего мексиканца, не научит ли он меня паре полезных словечек на испанском, он ответил: «Нет. Я не буду тебя учить отдельным словам. Но, если тебе интересен испанский, я объясню тебе структуру». Он был первый, кто расписал мне спряжения основных групп глаголов в испанском, а также объяснил, что и в испанском, и в английском есть падежи. Просто слова не изменяются по ним, как в русском, но падежи от этого никуда не исчезают. Я тогда еще с ним спорить пыталась…

Но первое, что сделал Пабло, это объяснил мне правила чтения. Так, еще не понимая почти ни слова, я читала вслух по-испански… Карла Маркса труды! Это было первое, что оказалось под рукой у моего месиканско-рязанского экономиста.