Czytaj książkę: «Легенды Альтиорема. Потерянные во времени.», strona 6
Катя вздохнула, поймав себя на мысли о том, что сама ощущала именно это, на протяжении всей своей жизни.
– А теперь я Котаноиси, дочь Зоа и Дейнде, великая повелительница всего живого. Я особенная и я могу помочь спасти целый мир.
– Ты согласна спасти?
– А у меня есть выбор? Здесь я кто-то, а кем я была там? Аферистка? Воровка, марионетка…
– А родители? Что ты видела о них?
– Мало, но знаю, теперь откуда у меня страсть к природе, рыжие волосы и азарт. Я похожа на них, пусть никогда и не встречала. Они сослали меня в мир людей, надеясь спасти, но горько ошибались, обрекая на мучения и страдания.
– Ты осуждаешь?
– Я не так хорошо знаю их, что бы стыдить.
– Тенебрис предполагает, что они живы! Быть может, ты еще увидишь их.
– Они враги, твоего Тенебриса, они затеяли войну! – Рассмеялась Зоя. – Я видела это в своих видениях, уж поверь мне, я знаю теперь все. И как мы можем быть вместе, если по разные стороны.
После разговора с Зоей, на душе был странный осадок. Катя от чего-то стала сомневаться в том, что затея с помощью Тенебрису правильная. А что если Тенебрис обманывает и несет свои корыстные цели? Что если он ее руками и руками детей захочет уничтожить невинные души?
Тенебрис изначально не создавал впечатления положительного героя. Но он мог быть антигероем, что ради справедливости и добра готов рискнуть всем.
Катя размышляла над этим, следуя в зал, для встречи с Тенебрисом.
Ему натерпелось обсудить с ней детали или что-то еще. Точно Катя не знала для чего шла к нему. А может обсудить дальнейший план действий.
– Ты молодец Екатерина, сделала все чисто. Так у вас говорят? – Тенебрис встречал девушку все в том же круглом зале, сидя на стуле. Он по-прежнему был в черном костюме, угрюмый и с книгой в руках.
Катя подумала, откуда Тенебрис знал, культуру Земли и одевался вполне по-современному?
– Она страдает, – произнесла Катя. – Не уверенна, что все дети захотят вам помогать, учитывая, что им предстоит сделать. Зоя права, ведь по сути у них нет выбора и им придется выступить против их родителей.
– Она дома, а дома как говорится лучше. И потом, мне рассказали, какую жизнь она там вела. Воровство, обман. Разве владычица, мать природа достойна такого?
Катя не знала, что было бы лучше для Зои. Остаться там, где ей грозит тюрьма, или здесь, где так же ничего не ясно.
– А что с Грабиным? Я могу быть уверенна в том, что его никто не тронет, и он сможет вернуться целым и невредимым домой?
– Сможет. Никто его мучить не будет. Посидит в темнице подумает. А потом, мы отправим его домой. Прежде выполни то, что обещала, а уже после все остальное.
– Я могу с ним поговорить?
– Для чего? Не вижу в этом смысла.
– Я хочу?
Тенебрис лениво вздохнул, отбросив книгу.
– Раз ты так хочешь. Но о его свободе и речи быть не может. Пока он здесь он будет заперт.
На самом деле это устраивало Катю. Она не знала, как может повести себя человек, что грозился заточить их за решетку и преследовал до самого Альтиорема. Да и как он воспримет то, что находится вовсе не в системе Земля?
– Ты разговаривала с Котаноиси?
– Она не очень рада тому, что ей уготовано, возможно, воевать против собственных родителей.
– Воевать? – Усмехнулся Тенебрис. – Никто не заставляет ее враждовать. Она только должна убедить их не делать опрометчивых поступков. Раз голос совести не вразумил этих неблагодарных, то может голос родной плоти и крови достучится до недр души.
– Так вы на самом деле хотите мира? Не вы ли тот, кто питается душами и сын тьмы? Зло воплоти и за мир?
Тенебрис тяжело вздохнул.
– Мне казалось, что ты Катя сделала правильный выбор. Но видимо я ошибался, посчитав тебя благоразумной. Ты все еще сомневаешься и при всем при этом продолжаешь помогать.
–Я дала слово, и я его сдержу. Просто я не до конца понимаю кто вы, а кто те, что по другую сторону баррикад. И мне сложно судить. Я сомневаюсь, и в этом нет ничего плохого.
– Не спорю, сомнения присущи человеческой натуре. Все дело в том, что ты росла в шкуре смертной. А у смертных жизнь одна и она слишком коротка. Ошибки и не правильные поступки для вас могут стоить жизни. Совесть взывает вас поступать правильно. Знаешь, в чем преимущества нас, тех, у кого жизнь длинною в вечность? С годами все ошибки, даже самые страшные забываются…
Что он хотел этим сказать? Что если она и совершит проступок, спустя века она о нем не вспомнит? Но ведь она не смертная, и совесть еще живет и будет жить в ней. Она не хочет стать причиной гибели целого мира, пусть и не знакомого ей. По причине не знания все истории, она больше всего боится совершить ошибку.
– Вы помните, я дала слово, – напомнила Катя,– и я его сдержу. Бос мой друг и я его не предам.
– А вот это благоразумно с твоей стороны. – Довольно Тенебрис. – Совесть, еще одна человеческая черта, не всегда свойственная тем, кто привык жить долго. Из-за отсутствия совести, у некоторых особ, мы пожинаем сейчас.
После разговора с Тенебрисом Катя в сопровождении Волкодава была отправлена в узницы подземелья, где содержался Грабин. Девушка хотела увидеть пленного и хоть как-то успокоить. Грабин из-за своего невежества поплатился темницей и неведением будущего. Не зная где, правда, поступил не правильно. Вот и Катя не хотела поступить не правильно, в выборе стороны.
– Не вижу смысла заточать его в темнице. Он же не преступник, какой. Лучше бы заперли в одной из ваших комнат. Все равно там жить не возможно. – Бормотала недовольно девушка, спускаясь по каменному, мрачному коридору подземелья. Здесь было холодно, стоял запах сырости, и почти не было света. А в тюрьме, где успела побывать Катя, в прошлом было куда комфортней, чем здесь.
– Он пленник и должен содержаться, как положено, – буркнул Волкодав.
– Сам наверно никогда в таких условиях не содержался. Да здесь никаких условий нет.
Катя замолчала, когда оказалась рядом с решеткой, за которой и был, спрятал пленник. Каменные стены, земляной пол и запах сырости. На деревянной скамейке лежал Грабин, вытянувшись в полный рост. Он не шелохнулся, когда в его коморку заструился свет от фонаря.
– К тебе пришли, – прогремел голос Волкодава.
Константин лениво поднялся и сел на скамейку, нехотя взглянув на Катю.
Свет фонаря слегка освещал его. Уставший взгляд, помятая одежда. Даже его пышные кудри выглядели растрепанными.
– Привет, – пробормотала Катя. От чего-то ее малость задело то, как выглядел пленник. Пусть он и препятствовал им там, он не заслуживал такого обращения здесь. Ведь по сути все, что он делал, была его работа. Он выполнял свою, а Катя свою.
Грабин ничего не ответил.
– Вы тут трепитесь, а я буду ждать тебя на верху. – Обмолвился Волкодав. – Некогда мне с вами тут, – после чего оставил фонарь и скрылся кромешной тьме. Катю сейчас мало интересовало, каким образом патлатый будет добираться в потемках.
– Я говорила, что бы ты отпустил, ты меня не послушался и теперь… – Девушка отступила на шаг от решетки, скрестив руки на груди.
– Ты пособница самой разыскиваемой преступницы! Стало быть, ты в сговоре с ней! А я то подумал…– он потупил взгляд.
– Она не преступница, понимаешь, хотя нет, да она преступница. Но она завязала с этим. У нее теперь предназначение, которое обязывает исправиться. – Пыталась хоть как-то объясниться Катя. Но как ей рассказать о том, что она из будущего, что сейчас они находятся в другом мире? И поверит ли он во все?
– Это не оправдывает те преступления, что она совершила! Преступник обязан сидеть в тюрьме! – Грабин поднялся на ноги, став мерить тесную темницу шагами. – А теперь я сам за решеткой, как какой-то нарушитель закона. Я Константин Грабин, во втором поколении служивший закону Российской Империи!
Катя вздохнула. Да уж, будет сложно объяснить ему все.
– Где я? – Молодой человек резко остановился напротив Кати.
– Ты в Альтиореме?
– Что за заморское место? Я не слышал о таком.
– Это не в системе Земля, по крайней мере, как я поняла. – А проехали. – Катя расцепила руки, прильнув к решетке. – Кость, все очень сложно и ты не поймешь, но если вкратце. Я из будущего, очень далекого будущего. И я не простая смертная я могу управлять мирами! Как бы тебе объяснить понятней. В общем, я могу перемещаться во времени и мирам. Этот мир другой, здесь есть магия, волшебство призраки. Здесь как в сказках! – Если современному человеку хоть как-то можно донести реалии, что считаются в нашем мире фантастикой и воображением. То как объяснить тоже самое, человеку из эпохи, когда даже электричество и машины это диковинка?
Грабин уставился на девушку, округлив глаза.
– Это розыгрыш? Наверняка в участке решили меня разыграть. Я слышал, что новичков любят разыгрывать, но что бы бывалых. Я не первый год на службе, но такого никогда не слышал. Люди не могут перемещаться во времени! Никто не может творить колдовство. Это все шарлатанство и фантазии! Я человек науки, я не верю в весь этот бред!
Катя вздохнула. А стоит ли ему вообще, что-то знать о будущем и других мирах? Ведь, по сути он содержится здесь временно и когда придет время он вернется домой в свое время. И что будет с человеком, который видел и слышал про такое?
– Ладно. Пока оставим это. Значит так. Пока я не решу здесь дела ты посидишь здесь. А потом Тенебрис обещал вернуть тебя домой. Не переживая, ты не навечно будешь сидеть здесь.
– Уж спасибо и на этом, – кланялся Грабин. – А что прикажешь делать с Ланье? Как мне объясняться с ее побегом? Я был в тот вечер в участке и пропала не только арестантка но и я вместе с вами!
На это Катя ответа дать не могла. Она вообще понятия не имела, как возможно вернуть парня обратно и не будут ли после такого последствия? Быть может, у Тенебриса есть какое-то волшебное зелье, после которого Костя все забудет. А может…
Сейчас девушка не хотела думать над этим. Единственное, что она хотела, так это поскорее вернуться к себе, и завалиться спать. Думать, решать чьи-то проблемы она не любила.
11.
Дни до падения Альтиорема…
В отличие от остальных учеников Мастихио родилась в богатой семье. Отец был обеспеченным торговцем, а матушка красивой женщиной с хорошей родословной.
Девушка росла окруженная любовью и полном достатке. Любой каприз всегда был исполнен, и никогда она не слышала возражений и отказов. По сему, когда в ее городе прошел слух о то, что великий Фосс набирает учеников, Мастихио изъявила желание быть в числе претендентов. Не взирая на возражения отца, считавшего, что не гоже благородной девушке быть в учениках какого-то безродного, а матушка не особо доверяла рассказам о Фоссе, считав его шарлатаном.
Но желание Мастихио всегда закон, и стало быть, возражения она даже слышать не хотела. И вот спустя время, девушка была представлена самому владыке Фоссу. Фосс, в свою очередь только взглянул на нее, сказав, что принимает, не смотря на то, что особых данных в ней не видит.
Мастихио, вместо того, что бы быть довольной ответом, посчитала это оскорблением. Ведь девушка привыкла к тому, что все восхищались и воспевали ее красоту. И с пущим упорством приступила к урокам, внимая всем словам Фосса. Другие ученики не считали ее равной, они слушали слова Фосса, о том, что она бездарна.
Мастихио обучалась годами, а когда срок подошел к концу, пришла к Фоссу, на разговор. И тогда владыка повторил свои слова. О том, что бездарна, в ней нет света, сердце ее сухое, как сухарь, не способное принять свет.
Мастихио была уязвлена, впервые получив удар судьбы.
– Я сразу видел, что сердце твое пусть и пустое, вместить свет не способно. Запомни, не всегда все так, как хочешь ты. И это мой тебе урок. Я принял тебя, не по доброте душевной, и не питая надежд. А что бы научить быть чуточку сердечней. Вот только…
Впервые Мастихио рыдала на взрыв, понимая, как горько ее родные ошибались, возвышая едва ли не до небес. Твердя ежесекундно, как она хороша, все у нее получится, стоит только захотеть.
– Я дам второй шанс, – обмолвился тогда владыка, – а ты пообещай, что больше никогда не будешь ставить себя выше остальных и взращивать в своем сердце гордыню. Я дам тебе дар, но помни, как только тобой овладеет гордыня, ты лишишься всего…
Мастихио помнила слова Фосса, до последнего и веками его голос звучал в ее голове, пока не пришел час, когда она решила взять власть в свои руки.
Фосс никогда не был для нее авторитетом. Его власть была утрачена для нее в тот самый час, когда он проучил ее. Но она приняла дар и шансом воспользовалась. Ведь вернись обратно в город, значит признать поражение. А этого она никогда не допустит.
Мастихио шла по полутемному подземелью замка Фосса. Стража ступала чуть впереди, озаряя ее путь фонарями.
Подол роскошного платья собирал пыль с каменного пола, а ее величественная корона сверкала в отблесках огня. Мастихио помнила слова Фосса и теперь. Не взирая на то, что она сделала, гордыня сердца не касалась.
Она давно шла к этому, она давно считала, что век правления Фосса истек. И пора бы к власти призвать молодого и энергичного.
Свергнуть Фосса с престола пол дела, главное сделать так, что бы к власти пришел тот, кого Мастихио сама выбрала. И это не добросердечная дочь Фосса Эфтихиа. Она кичится, что никогда не примет власть отца, что никогда не возьмет бразды правления. Но если нужда заставит, и эти выскочи Потенс, Щинтас, ее уговорят. Мастихио не видела у власти и Щинтоса, мудреца стоявшего у истоков Фосса. Пусть он был на пару веков моложе, он был излишне справедлив и не отличался крайней жестокостью и жесткостью. Были еще, претенденты, но о них Мастихио и думать не смела. От одной мысли, от одной этой правды она была в ярости. И по праву эти претенденты были достойны и более вероятны. Но Мастихио все сделала, что бы таковому не быть.
Когда-то она вторила власть собственному мужу Темпусу. Он был близок к Фоссу, ученики его уважали, а Фосс был благодарен за одну услугу.
Вот только после того, как она узнала, что скрывал годами ее любимый супруг, отказалась от этой мысли.
– Значит, власть возьму я! – Заявила Мастихио в ту самую ночь, когда узнала о предательстве супруга. – Я поведу Альтиорем.
Стража остановилась у одной из темниц. Фонари были водружены на крюки. Жестом, Мастихио велела солдатам оставить ее. Стажа, повинуясь, удалилась.
Мастихио сверкнула светлыми глазами в глубину темной темницы. Та покоилась в тишине, словно бы там никого не было. Но женщина знала, там была заточена живая душа.
– Да небо Альтиорема падет на головы граждан, узнав, что сама богиня спустилась в столь грязное и злачное место, – раздался грозный голос. – Вам не удобно пади? Ваше роскошное платье чуть испачкано, вон там, поглядите. – Из темноты показалась человеческая фигура. Мастихио недовольно скривила рот.
– И это мне говорит, когда-то великий воевода, чья честь и отвага были растоптаны властью какого-то мальчишки? Как ты низко пал Волкодав. Посмотри, куда завела твоя щенячья преданность тьме!
Волкодав резко шагнул к решетке, вцепившись в нее и рыкнув. Но этим Мастихио не напугать. Она метнула свои золотые косы. Те словно две живые змеи просочились через прутья решетки, обвив шею Волкодава.
Волосы Мастихио были живыми, они имели свою убийственную силу. Как сейчас могли обвивать шею великана, превращаясь в удавку. Волкодав схватился за путы, кривясь от удушья.
– Чего ты хочешь? – Прохрипел великан, пытаясь освободиться от удавки. Он прекрасно понимал, что столь прекрасные золотые косы женщины были гораздо сильней всех его усилий. Но желание жить было гораздо сильнее, как и инстинкты.
– Расскажи мне пес, что задумал твой хозяин? – Протяжно женщина. Она прильнула к решетке, оказавшись слишком близко к лицу воина. Ее светлые глаза смотрели пристально в угрюмый взгляд Волкодава. Она будто пыталась прочитать в его взгляде правду. Но, увы, предвидеть умел ее муж, а не она.
– Я не ведаю о планах Тенебриса, я, как видишь, заточен здесь. А он, замечу, на свободе. И одной вселенной ведано, какие планы он плетет, – прохрипел Волкодав. Он попытался улыбнуться, но путы еще сильней сковали горло.
Мастихио отстранилась, резко отпустив великана. Ее косы медленно отползали к ней, принимая привычную длину. Она понимала, что Волкодав был тем человеком, что умрет, но не предаст своего хозяина.
– Одно скажу, – потирая красное горло, Волкодав откашлялся. – Если Тенебрис что-то задумал, то он исполнит это. Тем более, после того, что вы сделали с его семьей.
– Его отце томиться в темнице! – Воскликнула Мастихио. – А брат, как щенок ластится ко всем, лишь бы поверили в его преданность! Нет у него никакой семьи!
– Пока жив хоть один из его рода, Тенебрис не оставит их. – Улыбнулся Волкодав. – Он уничтожит вас всех, но вернет семью!
Мастихио отшатнулась назад. Так, вот оно, что намерен Тенебрис сделать! Вернуть семью! И скорее всего высвободить Примуса из заточения, а дальше и брата прибрать к рукам.
Мастихио сдернула с крюка лампу и широким шагом стала шагать к выходу, под громкий смех Волкодава и его призывы во славу Тенебриса и тьмы.
Она понимала, первым шагом ее будет избавление от Примуса. Но вот загвостка, избавиться должна она не своими руками. Фосс оставил его в живых, того, кто всю его жизнь предрек на страдания. Мастихио знала, почему и только по этому не могла открыто уничтожить врага. А вот, если бы это сделал тот, кто путается на пути…
Убить зайцев одним ударом, вот что задумала Мастихио. И она будет не она, если не сделает второй шаг к трону Альтиорема.
***
Вечер близился к своему завершению, наступала ночь. А это значит, что Катя должна спать, как младенец крепко и долго. Бос сообщил, что завтра опять нужно отправляться в путь. За очередным ребенком. Медлить не стоит. По этому Кате нужно хорошенько выспаться и отдохнув перед новым путешествием. Интересно куда ее занесет теперь?
Девушка стояла на балконе вдыхала свежий воздух. Она обдумывала предстоящее путешествие, представляя каким оно может оказаться. Увы, она не наслаждалась пейзажем, что был ей представлен с балкона, ибо тот по-прежнему был унылым и угрюмым.
Катя облокотилась о перила, вглядываясь в даль, и размышляя над тем, справится ли с новым заданием. Получится ли у нее? Она даже подумала, а не взять ли Зою с собой? Увидит другие миры, а за одно поможет с поисками. Ее дар возможно пригодится? Не известно, что ждет их в новом мире.
– Катя. – Донесся голос Нуллума.
Девушка обернулась, улыбнувшись стоявшему в метре от нее парню.
Нуллум, как и прежде был спокоен и без эмоционален. Вспомнив, о его отсутствие эмоций она улыбнулась шире.
– Ты рада мне? – Спросил он, шагнув к девушке.
– Да, возможно. А ты?
– Не знаю. Но видеть тебя мне желанно.
Катя рассмеялась.
– Расцениваю как приятно.
Девушка отвернулась, вновь став разглядывать унылый багряный закат.
– Никак не привыкну, что ты без эмоциональный. Наверно это очень скучно.
– Почему? Мне есть чем заняться. Я много читаю, практикую, думаю.
– Это досуг. А вот получаешь ли ты удовольствие от этого? Вот главный вопрос. Эмоции – человеческая суть. Не представляю, как ты живешь? Хотя нет, ты не живешь, а существуешь. Потому, как без чувств и жизнь бессмысленна.
– Ты получаешь удовольствие от гнева и горя?
– Ну да. Когда ты злишься, ты испытываешь прилив энергии, адреналин играет в жилах от страха. Радость вызывает эйфорию. Когда-то, или иное чувство тебя переполняет, ты в полной мере ощущаешь жизнь. По крайне мере я так чувствую, что живу.
– Я читал, что горе и гнев не самые приятные чувства.
– Но и без них ты не поймешь жизнь. Понимаешь, через эмоции, можно понять вкус жизни. Чего ты стоишь, осознать ошибки, увидеть то, что не замечал. Начинаешь понимать ценность жизни. Когда ты счастлив, радуешься каждому мгновению и благодарен судьбе за то, что живешь. Горе дает осознать свои ошибки, то что не замечал. Через эмоции мы познаем себя и учимся, мудруем. Так получается характер.
– А любовь? Что дает вам любовь?
– Ты ведь тоже только читал о ней. – Катя улыбнулась, посмотрев на парня. – Я не любила, и не могу сказать точно. Но надеюсь, что любовь так же нужна. Наверно, скорее для того, что бы понять смысл той же жизни. И бояться потерять что-то важное.
Катя вздохнула, и лицо ее приняло печальный вид. Странно, говоря о любви она вспомнила Риту и ее уютное кафе. Она так соскучилась по ней и ее ворчливости. Так захотелось увидеть, обнять.
– Ты грустишь?
– Да.
– Почему?
– Я скучаю по дому.
– Зачем?
– Там мои друзья, что мне дорого. И потом, моя комната сущий мрак, а съемная квартирка была гораздо теплее, пусть и не была моей.
– Ты скучаешь по своей комнате, где жила раньше?
– Да.
– И если бы ты сейчас оказалась среди привычных тебе вещей, ты была бы счастлива?
– Ну не совсем, но да.
Нуллум спрятал руки за спину и зашагал к выходу, спокойно позвал девушку следовать за ней.
– Куда мы идем? – Только спросила Катя.
Они прошли по коридору, поднялись по винтовой лестнице и оказались рядом с дверью комнаты, где жила Катя.
– Здесь моя спальня.
– Я знаю. – Нуллум вошел внутрь, оглядев старые убранства не заинтересованным взглядом.
– Что мы будем здесь делать? Я же говорю, комната унылая.
Парень спокойно прошел вперед и огляделся. Затем он развернулся к Кате, приблизившись к ней вплотную.
– Закрой глаза.
– Чего это? – спросила Катя, растерянно.
– Так надо. Закрой.
Катя опасливо закрыла глаза. Нуллум встал за спину девушки и положил ледяные ладони, прикрыв ими глаза.
– Ты помнишь свой дом?
– Ну конечно я два года торчу в этой хате.
– Опиши мне.
– Ну, там две комнаты…
– Нет, не так. Опиши мне ее так, как будто пригласила меня в гости. С самого начала твоего дома, с его порога.
Катя мешкала, затем представила прихожую. С которой и начиналась ее квартирка. Прихожая почти сразу переходила в просторную комнату гостиной. Две стены коридорчика были без ремонта, из чистого кирпича, а часть отделка штукатурки. Бос постарался и сорвал огромный кусок фанеры, что была прибита к стене. За это Катя постоянно его ругала.
– Коридор тесный, – произнесла Катя, – слева прихожка. На самом деле это обычная стенка, переделанная в прихожку. Ничего особенного. – Катя вспомнила, что вся ее не многочисленная обувь валялась прямо посреди коридорчика. Все вешалки прихожки завешаны вещами от зимнего пуховика, до ветровки. Кате даже стало, как-то не ловко за беспорядок.
– Здесь у меня гостиная, слева кухня. Там нет ничего интересного. Кухня, старая, стол посреди, старый холодильник. Кстати я недавно его чинила. Дорого обошелся, собака. Вид из окон, удручающий, на соседний дом.
– А здесь гостиная? – Спросил Нуллум, словно бы ступал за девушкой по квартире.
– Да, просторная, мебели мало. Диван. Только не садись на него, Бос сильно линяет, не спасает даже покрывало. Телик, старый, но мне некогда его смотреть, по вечерам только что. Журнальный столик. – Тут она заметила, как Нуллум решил его потрогать. – Не трогай, там ножка сломалась, я сунула книжки. Твоему папаше это бы не понравилось. – Катя рассмеялась, пройдя к панорамным окнам. Огромные высокие окна, открывали вид на дорогу, и кучу других много квартирных домов спального района. Но Кате не это нравилось, а то, как солнце по утрам заглядывало в окна и заливало всё помещение. Старый паркет, крашеные стены. А вечером здесь обойденный закат.
– А что там? – Нуллум указал на узкий коридорчик слева.
– Там моя спальня. – Катя прошла по коридорчику и вошла в одну из дверей.
– Ничего особенного кровать, шкаф и все.
– Не густо с мебелью.
– Меньше пылесборников.
Комната на самом деле и без мебели была тесной. Почти все пространство занимала двуспальная кровать заложенная подушками, покрывалом. За ней сразу было окно, которое Катя занавесила тряпками и покрывалом, так как вид там был не очень. Девушка развесила гирлянды, фотки, какие-то вырезки из журналов и стало немного уютнее.
– Я здесь только сплю.
В комнате не работала лампочка, и единственное освещение были фонарики. Но Катя была права, она приходила сюда только поспать.
Оглядев спальную комнату, она вышла, прикрыв двери.
– Туалет, ванну, надеюсь показывать не нужно? – Она рассмеялась и вернулась в гостиную. Девушка внимательно оглядела каждую деталь своей квартиры, и постаралась запомнить. Когда она еще сюда вернется?
– Не нужно.
Нуллум убрал руки с лица девушки. А она совсем забыла, что она все это время держала их закрытыми. Девушка настолько представила свою квартирку, что даже стала ощущать себя в ней. Странное чувство. Катя приоткрыла глаза и замерла на месте, вцепившись в ледяные руки парня.
Девушка стояла посреди собственной квартиры, в гостиной. Все как она описывала. Драный диван, весь в шерсти, панорамные окна, с закатом. Журнальный столик, телевизор.
Катя не веря собственным глазам. Они ее не обманывали она видела собственную квартиру, настоящую!
– У тебя красивый дом. – Нуллум поселил на лице подобие улыбки.
– Но как? Как тебе это удалось?
– Это не я. Ты сама.
– И это никуда не исчезнет?
– Нет, пока ты этого не захочешь сама.
Катя резко развернулась и крепко обняла Нуллума.
– Спасибо! – Воскликнула девушка.
– Не за что.
– Если бы ты знал, как я счастлива! Если бы ты только знал! – Она отстранилась, оглядев парня с благодарность.
– Теперь я видел счастье. И мне кажется это очень хорошее чувство.
Катя никак не могла нарадоваться тому, что теперь в этом странном месте обитать гораздо приятнее. Родные стены, пусть и выдуманные ее воображением, всегда приятней на чужбине.
Катя обошла каждый уголок «квартирки» изучила подлинность, скажем так, объекта и в заключении отметила, что пусть это и не настоящее, она все равно дико рада.
– Что это за коробочка? – Поинтересовался Нуллум, усевшись на диван. Он уставился на старый телевизор, что пылился в углу гостиной.
Телевизор раритетный, ламповый, самая последняя модель, с цветной передачей, с заводным пультом и встроенными динамиками. Это конечно не сравнится с современными плоскими моделями, что горазды под мышкой носить. Но из последних крупногабаритных этот был самым современным и топовым, после жк и плазм.
– Телик, – ответила Катя и упала рядом на диван, порыскав в закромах подушек пульт. Она вынула огромный пульт и принялась крутить заводной механизм, заряжая устройство, что бы тот работал. – У вас, что нет теликов… – Катя осеклась. – А, ну да. Вы наверно в театры ходите или волшебные зеркала пялитесь. – Катя нажала кнопку включения и на удивление, телевизор заработал. – Ого, а в Альтиореме не плохой сигнал, – девушка принялась листать по каналам, выбрав тот по которому круглые сутки крутили ужастики.
– Что делает эта штука? – Спросил парень, с интересом наблюдая за картинками, сменяющимися на экране.
– Ничего особенного. Зомбо-ящик. Альтернатива Интернету и книгам. Хотя Интернету он гораздо больше проигрывает, а вот у книг выигрывает с колоссальным отрывом.
– Мне чтение книг ни, что не способно заменить.
– Ну да, они же пропитаны душами, я помню. – Покривилась Катя. – Телик не требует больших затрат. Пялься в него себе и разлагайся. А ваши книги надо читать и напрягать мозг, вспоминая алфавит.
– Книги дают волю воображению, создать образ героя и окружающей его обстановки. Почерпнуть характеры личности, ситуации. Я анализирую книги, провожу параллели и просто наслаждаюсь сюжетом. Научные книги или труды помогают мне расширить свой кругозор и узнать, что-то новое. Изучить новые страны, не выходя из комнаты, обучиться языкам, новым наукам.
– Я поняла, ты из тех зануд, кто любит помучить мозги перед сном. Ну, извини, я не люблю читать книги и часто застываю на первой же странице. Телик это развлечение, я смотрю киношку, и не парюсь.
– И что дает тебе эта коробочка?
– Да ничего, просто отдых и покой. Смотр киношку, и забываю о насущных проблемах. Отдыхаю, в общем. Вот смотри, ужастик, мой любимый жанр.
– Ужастик?
– В твоих книгах, что нет такого литературного жанра? Ужас. Одна дурочка убегает от другого дурочка и все это сопровождается реками крови и визгами. В конце никто не выживает. А еще есть сюжеты, где типа, такие как твой отец высасывает всю душу из человека, заранее заставив наложить гору кирпичей.
– Зачем? Это занятие такое, складывать кирпичи?
Катя прыснула смешок, а потом залилась оглушающим смехом.
– Да нет, это так образно говорят. Наложить кирпичей, это типа испугаться, типа… а забей. – Едва сдержав смех, что бы не рассказать точное понятие слов.
Нуллум внимательно стал наблюдать за сюжетом кино, замолчав наверно на пол часа. Катя вместо того, что бы так же смотреть телик, наблюдала за без эмоциональным Нуллумом. Он был гораздо забавней, чем сюжет избитого ужастика.
– Темные так не поступают, – в какой-то момент сказал Нуллум, комментируя сюжет. – Нам нельзя так просто уничтожать человека. Незаслуженное убийство несет расплату. За каждого убиенного сила может наградить тебя отрицательными чертами. Чем чернее душа, тем уродливее она.
Катя повела бровью от удивления. А она не знала об этом факте.
– То есть за любое проявление силы надо платить?
– Разумеется. Не смотря на то, что принято считать тьму абсолютной и не имеющей границ в возможностях, у темных есть свои ограничения. Нельзя убивать смертного просто так, нельзя бесконтрольно черпать силы тьмы, не восполняя ее. Иначе, владеющего тьмой накроет гнев и ярость. И тогда владеющий тьмой, лишится собственного разума, поглощенный ненавистью. Примус боялся абсолютной тьмы, боялся впасть в ярость, и погрузить свой разум во тьму.
– Превратиться в монстра, – прошептала Катя.
– Да. За проявление силы нужно платить. Когда Тенебриса лишили светлой частички души, он расплатился жаждой, вынужденный питаться душами. Когда Тенебрис создал нас, ему пришлось пожертвовать моими эмоциями и эмоциями сестры. От чего я лишен всех чувств, а сестра больше обычного подвластна ярости.
– А у светлых, так же обстоят дела?
– В какой-то степени да. Например, свет не всесилен и за любое проявления чуда, также расплата. Как думаешь, мы можем воскрешать мертвых? Ни тьма, ни свет этому не подвластны. Ибо вернуть душу в тело умершего – невозможно. Можем ли мы заставить любить или кого-то привязать? Невозможно. За любое проявление силы приходится платить. Фосс, как никто другой знал об этом платив с самого начала. В истории Альтиорема много таких случаев, когда за необдуманный поступок платили горько и жестоко.
Катя закусила губу, хорошенько над этим поразмышляв. Оказывается, не все так прости. Что бы чем-то владеть, нужно иметь стальные нервы, и мужество вынести свой дар, не поддавшись искушению.
– А то, что ты создал это все, – Катя окинула комнату взглядом, – тебе тоже придется платить?
